Twice in a Lifetime

Я не знаю, почему я думал, что работать два дня подряд без выходного — хорошая идея. После того, как я день за днем лежал на диване, ничего не делая, усталость добралась до меня во второй же день работы. Изнурение плюс мое плохое настроение не были особо хорошим сочетанием, поэтому к концу дня я был более чем готов пойти домой. Флэш спал на крыльце, когда я приехал. Он, наверное, лентяйничал весь день, потому что когда приподнял свою голову, сразу же положил обратно, даже не вставая с места. — Я тоже, Флэш, я тоже, — я сказал. Я зашел в дом. Машина Вика стояла во дворе, поэтому было ясно, что он был где-то неподалеку. Я услышал звуки чего-то бьющегося, отдаленно похожее на звук стекла. Я нахмурился, не понимая, что происходит, и взбежал вверх по лестнице. Я проследовал за шумом и остановился в дверном проеме ванной комнаты. Вик был на полу, ломая кафельную плитку молотком. Эту работу все равно нужно было сделать, конечно, но пока я смотрел на него, заметил, как агрессивно он выглядел. Его глаза были прищурены и сфокусированы на стене, в то время как он замахивался молотком на стену. — Не хочешь немного сбавить обороты? — я спросил. Он приостановился лишь на секунду. Раздражение на его лице никуда не делось, и он лишь кивнул, продолжая свою работу. Я вздрагивал с каждым ударом молотка о плитку. Он буквально уничтожал стену. Вдруг я увидел торчащие из-под кафеля трубы. Вик подобрался к ним слишком близко. — Осторо… Было слишком поздно. Молоток встретился с одной из труб, неестественно наклоняя ее, и затем фонтан холодной воды ударил Вика прямо в лицо. — Дерьмо! — он крикнул в удивлении, падая на спину. — Что же, вот что получаешь, когда бьешь слишком сильно, — я прокомментировал. Он проигнорировал меня и попытался встать, когда вода хлынула на него с новой силой. Я не мог не думать о том, как комична была эта сцена, поэтому совсем скоро на моем лице появилась улыбка. — Не стой столбом! Помоги мне! — он сказал. — Я не знаю, что делать! Я присел на свои колени и начал красться по скользкому полу. Я потянулся к трубе, чтобы попробовать хоть как-то остановить воду. Я схватил рукой верх труб, и теперь вода начала брызгать во всех направлениях. — Ты делаешь все хуже, — Вик сказал. — Убери руки. Я так и сделал. Он схватил молоток и ударил по трубе, надеясь заставить ее встать на место, но взамен, теперь еще больше воды обливало нас. — Да, отличная работа, — я сказал, смеясь. — Посмотрел бы, как ты справишься, — Вик сказал, шутя. В его лице больше не было злости, и, говоря о его лице, теперь оно было в полном беспорядке, и я не мог сдержаться, чтобы не рассмеяться еще больше. — Выглядишь как мокрая крыса! — я хихикнул. — На себя бы посмотрел. Подожди меня тут, попытайся остановить воду, я принесу изоленту, — он сказал. Вик поднялся, слегка скользя по полу. Я схватился обеими руками за трубы, надеясь задержать воду. Ванная комната теперь больше была похожа на детский бассейн. — Поторопись! — я крикнул. Он вернулся минутой позже с изолентой в руках. Парень присел на колени рядом со мной, и я отпустил трубы, позволяя воде забрызгать все его лицо. Я залился смехом, когда Вик, издавая какие-то нечленораздельные звуки, отвернул свое лицо. Он выглядел как идиот, пока пытался с закрытыми глазами найти поломанную трубу. Это было так смешно, что я просто физически не мог с этим справиться. Вик соединил трубы вместе, заматывая их изолентой, наконец, кладя конец фонтану воды, хотя прохладная жидкость все равно просачивалась через клейкую ленту. Он вздохнул с облегчением, кидая изоленту на пол, переводя взгляд на меня. — Прости-прости, я перестану, — я сказал, делая глубокий вдох, но выражение его лица было таким нелепым, что я с трудом справлялся, чтобы не улыбнуться еще раз. Его лицо смягчилось, и он закатил глаза, покачав головой. Вик улыбнулся, посмотрев на меня. — Что? — я невинно спросил. — Ничего, просто приятно видеть тебя смеющимся. И я вернулся к реальности. Чувство вины накрыло меня с головой, а сердце неприятно сжалось. Он был прав, я смеялся. Я сидел тут, на полу в ванной комнате, смеясь, будто ничего не случилось. На какую-то минуту я и правда забыл, насколько я был подавлен. — Пойду переоденусь, — я сказал, поднимаясь с пола. Я покинул комнату, не услышав никаких возражений. Может, он не понял изменения моего настроения. Я просто должен убраться отсюда. Я зашел в новую спальню, не то чтобы я чувствовал, что она была моей: я еще не спал тут. Сменив свою мокрую одежду на сухую, я спустился на первый этаж. Я вышел на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Мой взгляд упал на качели. Часть меня все еще была против того, что теперь они были починены. Я не хотел признавать, что они были здесь, часть меня даже хотела их снова сломать, но вместо этого, я подошел к ним и присел. Я прислонился спиной к подлокотнику и притянул свои колени к груди, обхватывая их руками. Положил свою голову на колени и закрыл глаза. Я чувствовал себя таким отрешенным от всего, особенно сейчас. Возвращаясь к сегодняшнему инциденту в ванной, это был словно еще один день дома с Эштоном, а не с Виком, и это заставило меня думать, что все в порядке, когда на самом деле это не так. Я начинал чувствовать разочарование к самому себе. И я все равно не мог сказать точно, что чувствовал. Внутри меня было так много эмоций. Были те, которые, как я думал, я должен был ощущать, но не делал этого. Они лежали где-то на дне, бездействующие, и я должен был избежать их, прежде чем они обрушатся на меня, словно вулкан. Ничего из того, что я чувствовал, не казалось правильным, поэтому я не знал, на чем могу остановиться, и поэтому совсем избегал чувств. — Хэй, — голос Вика напугал меня. Я открыл глаза и взглянул на него. Он стоял у двери. Парень вышел на улицу, начиная движение ко мне. Он смотрел на меня с беспокойством. Видимо, тогда все-таки заметил мое изменение в настроении. Он сел на противоположный конец качелей, но ничего не сказал. — Ты хорошо поработал над качелями, — я нарушил тишину. — Я думал, ты ненавидишь меня за то, что я их починил. Я пожал плечами: — Мне всегда хотелось иметь качели рядом с домом… Не сломанные, конечно. Он ничего не ответил, но продолжал смотреть на меня. Мне было интересно, о чем он думал. Наверняка о том, что я был каким-то придурком с резкими перепадами настроения. В одну минуту смеюсь, в другую — спокойней штиля. Я даже не знал, почему он пытался уделять мне свое внимание. — Что? — я спросил. — Ничего, — он просто покачал головой. Вик отвернулся, но затем вернул взгляд на меня, видимо, передумав. — Просто… тебе не запрещено улыбаться, знаешь? И смеяться тоже. Конечно, не запрещено. Я хотел избежать тех чувств, которые преследуют меня после. Я ничего не ответил Вику. Больше не было настроения для его позитивности. Я был спасен телефонным звонком, идущим откуда-то с дома. — Ждешь звонка? — Вик спросил. — Неа, — я ответил. — Хочешь, чтобы я ответил? — Все в порядке, — сказал я. Я поднялся с качелей и прошел домой. Быстро пробежав через весь дом на кухню, где был телефон, я ответил на вызов. — Слушаю. — Добрый день! Могу я услышать Эштона Ирвина, пожалуйста? — мужской голос на той стороне трубки спросил. При упоминании его имени, я напрягся. Шокировало не то, что кто-то сказал его имя, а что кто-то, какой-то незнакомец, позвонил, чтобы поговорить с ним, не зная о случившемся. — Ммм… Эштон? — Да, он живет здесь? — человек спросил. — А… з-зачем? Зачем вам нужно… ээ… кто вы? — я спросил. Я не мог нормально соображать. Мое сердце билось с бешенной скоростью, и мне казалось, будто воздуха вот-вот нехватит. — Я из его сервис-провайдера. Мне нужно поговорить с ним о его просроченном телефонном счете. Он тут, или я могу оставить ему сообщение? — мужчина спросил. Моя хватка на телефонной трубке усилилась. Я покачал головой:  — Он… ушел. — Хорошо, когда он вернется? — человек спросил. Вопрос ударил меня под дых. Ответ застрял у меня в горле. Я хотел упасть на пол, заснуть и никогда не проснуться из-за ответа. Я не мог сказать это. Я не мог сказать этому незнакомцу. — Могу я просто… поставить вас в режим ожидания… — я сказал едва слышно. — Простите, я не расслышал. Чт… Я поставил его в режим ожидания и опустил трубку телефона. Я стоял тут, вдыхая и выдыхая с дрожью в теле. Затем это случилось. Впервые с больницы слезы выступили наружу. Шлюзы открылись, и теперь я никак не мог их закрыть, пока рыдания сотрясали все мое тело. Я не остановился, даже когда услышал шаги в комнате. На самом деле, то, что теперь я был не один, заставило меня плакать еще сильнее. — Что случилось? — Вик спросил. Я повернулся посмотреть на него, сквозь затуманенные глаза, практически не видя. — Он не вернется, — я проскулил. О Боже, это так больно, просто принимать это. Он ушел и не вернется. — Он больше не вернется! — я закричал. — Келлин… — Вик сказал осторожно, подходя ко мне. — Они хотят поговорить с ним, но они не могут. Они даже не знают! Им все равно! Так… так много людей… они просто… они не… они не знают … и они ожидают от него всех этих вещей, но он не может, потому что его больше нет! — я плакал. — Дай мне поговорить с ними. Я разберусь, — он сказал и сделал еще один шаг ко мне. — Нет! — я закричал. Я схватил телефон и кинул его в другой конец комнаты. — Это больше не имеет значения! Все, что он раньше делал… все, в чем принимал участие, все, что подписывал, он… он оставил… Это больше не имеет значения! Он никогда не вернется, чтобы закончить, — мое горло сжалось, будто вокруг него обвились невидимые тиски. Мое тело не могло вынести этого. Я рухнул на пол, и самое отвратительное в мире чувство обхватило все мое тело. Я будто снова был в больнице, в тот день, когда узнал. Словно это случилось опять, но теперь все было хуже. Намного хуже. Шок прошел, и на его месте появилось понимание, что он правда больше никогда не вернется. Вик говорил, но все слова, что выходили из его рта, не доходили до меня. Я избегал эмоций все эти недели, поэтому сейчас это вывалилось на меня, одно за другим. Мое сердце болело. Мой живот свело. Все ломило. Вик присел вниз напротив меня, присаживаясь на колени. Я взглянул на него. — Мы чиним дом. Мы смеемся. Мы… живем. Он ушел, но мир вокруг все еще живет без него, и это не справедливо, Вик! Это не справедливо! — я рыдал. — Я знаю, Келлин, я знаю, — сказал он и придвинулся ближе. — Я хочу, чтобы он вернулся. Я бы сделал все что угодно, лишь бы вернуть его. Это так больно. Я хочу перестать чувствовать эту боль… — я проскулил. — Эй, посмотри на меня. Он взял мое лицо в руки. Тело все тряслось, словно в судорогах, пока я пытался заставить себя прекратить плакать. Я не хотел быть таким. Я хотел успокоиться. Взглянув на Вика, моргнул пару раз, убирая слезы, чтобы увидеть его. — Все будет в порядке. — Нет, — я покрутил головой. — Нет, не будет. Я никогда больше не увижу его, и это больно. — Я знаю, это больно, и это нормально чувствовать себя так. На самом деле, даже хорошо, потому что это первый раз, когда ты выпускаешь свои эмоции наружу. Обещаю, когда-нибудь это будет приносить меньше боли. Я обещаю. — Ты не знаешь этого, — сказал я сквозь слезы. Он нежно смахнул их с моих щек. Его руки были холодными, и сейчас было хорошо чувствовать что-то еще, пусть и на пару мгновений. Я хотел чувствовать другое, что-либо, только не эту боль. — Все будет в порядке. Я тут, хорошо? — он сказал. — Я буду здесь… Мое дыхание затаилось в глотке, пока я пытался найти в его глазах хоть какой-то знак неподдельности слов. И я нашел его. Вик имел это в виду, но откуда он знал? Откуда он знал, что все будет хорошо, когда сейчас я чувствовал, будто ничего уже никогда не будет в порядке? И все еще я хотел ему верить. Я хотел верить, потому что все что угодно, было лучше, чем чувствовать себя таким образом. — Правда? — я спросил. — Да, — он сказал уверенно, кивая. — Да? — Я обещаю, — он прошептал. Я кивнул. Я поверил ему, что, возможно, однажды я буду в порядке. Но сейчас я так сильно старался избежать того, что чувствовал. Я так отчаянно пытался ухватиться за что-то еще, и вот он был тут, сидел напротив меня, был таким поддерживающим и говорил, что он тут, со мной, и я просто не мог остановить себя. Я подался вперед и поцеловал его. В тот момент это было так хорошо. Ощущение чужих губы на своих заставляло меня чувствовать себя менее одиноким. Иметь кого-то сейчас рядом означало все, и я нуждался в этих бабочках в животе, пусть даже они и перекрывали другие чувства лишь на мгновение. Он не двигался, но сейчас это не имело значения. Его пальцы, что прежде были на моей щеке, мягко спустились вниз к шее, а затем к плечу, прежде чем аккуратно оттолкнуть меня. Я открыл глаза и взглянул на него. Я должен был быть шокирован тем, что только что сделал. Я должен был чувствовать стыд, но этого не произошло. Когда это прекратилось, все, что я чувствовал ранее, вернулось. Прекратившиеся ранее слезы снова начали идти, и Вик, который все это время смотрел на меня с таким беспокойством, сел рядом со мной и позволил плакать в его плечо, пока я не мог вспомнить первую причину, почему начал.