Twice in a Lifetime

Я ничего не чувствовал. Даже пытаясь заставить себя плакать, я не мог. Может, во мне просто не осталось энергии или же это было настолько больно, что тело оберегало меня, не позволяя разрушиться. В любом случае я ничего не чувствовал, кроме вины, ведь мой парень умер и я должен был ощущать хоть что-то. Прошло два дня после того, как это случилось, и все, что я делал, — это лежал на диване, подпирая собой подушку. Сон был таким заманчивым. Я спал в любую свободную минуту. Убежать от реальности на пару часов казалось необходимым. Я был будто одержим. Птица за окном беспрерывно чирикала последние полчаса. Я не возражал. Каждый раз, когда пронзительный звук покидал ее клюв, я выходил из мрачных мыслей, сосредотачиваясь на птице. Что она хотела от меня? Была ли она голодна? Я, на самом деле, не отказался бы от еды. Но был просто не в состоянии принести себе что-то съестное. Было утро, я думаю, и единственным развлечением на повестке дня оказался сон. Даже с этой простой задачей я не смог справиться. В дверь постучали. Это был знакомый раздражающий и тупой стук; он мог принадлежать лишь одному человеку, который заставлял меня беситься только мыслью о нем. Но не сегодня. Стук раздался еще раз. Я прикрыл глаза. Может, если я буду продолжать лежать с закрытыми глазами, он уйдет, оставит меня одного. Мне не повезло. Я услышал, как он открыл дверь. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я не разговаривал с ним с больницы. Вообще ни с кем не говорил. Я услышал, как он зашел в гостиную и аккуратно подошел ко мне; я не шевельнулся. Мне не хотелось никого видеть. Я просто хотел лежать здесь, притворяясь, будто весь мир остановился, ведь это было легче, чем осознать случившееся. — Келлин? — Вик спросил. — Что? — у меня почти не было голоса. — О, боже, ты в сознании. Прости, что сам впустил себя в дом. Запасной ключ, ну, знаешь… — он сказал. Я сдался и открыл глаза. Он стоял в паре шагов от меня, но я смог заметить небольшой ключ у него в руке, какие-то контейнеры и журнал. — Кэсс оставила еду для тебя на крыльце, когда ты не отвечал. Видимо, ты не проверял. Она уже испорчена, но все нормально. Я позабочусь об этом. Зная ее, она придет завтра и принесет еще, — он объяснил. Я ничего не сказал. Парень тяжело дышал и смотрел на меня так, будто перед ним лежало раненое животное. Может, это было так. Я закрыл глаза и спрятал лицо за диванной подушкой. Я услышал, как Вик покинул комнату и направился на кухню. Подушкой я пытался заглушить неприятный шум гремящей посуды, который нещадно ударял по ушам. Что Вик тут делал? Он даже не был моим другом. Мы никогда особо не ладили. Парень приходил, только чтобы навестить Эштона, и все! Имя Эштона раздалось шумом в голове, заставляя все тело съежиться. Я произносил его про себя раз за разом, пока наконец просто не был в состоянии продолжать. Эштон. Эштон. Эштон. Это было просто имя. — Ладно, подъем, настало время приступить к делу, — Вик сказал. Я убрал подушку с лица и посмотрел на него, стоящего рядом с диваном. — О чем ты? — я спросил. Мое горло так болело. Говорить становилось все труднее и труднее. — Мне нужна твоя помощь, — он сказал. Парень скинул мои ноги с дивана, чтобы сесть. Я простонал, скручиваясь в комок. Почему он продолжает быть таким надоедливым? Я думал, что Вик шел в комплекте с Эштоном, но Эштона нет, а он все еще тут, в моей жизни, сидит на диване, занимая такое сейчас нужное мне место. — Я знаю, это, возможно, не совсем то, о чем бы ты хотел говорить, но мы должны, поэтому давай сделаем это быстро. Я перейду сразу к делу. Келлин, мне нужна твоя помощь с похоронами, — Вик выпалил, будто если он скажет все слова быстро, то я не пойму смысла сказанного. Я понял. Мое тело застыло, когда Вик произнес «похороны». Я боялся, что если я двинусь с места хоть на миллиметр, то разобьюсь на тысячу осколков. В моих мыслях даже не было похорон. В этот момент я почувствовал себя таким тупым. Конечно, мы должны были организовывать похороны. Эштон и его родители не особо ладили, поэтому меня не особо удивило, что они не занялись этим. — Я уже сделал большую часть: уточнил дату, время и оповестил всех. Осталась еще парочка важных вещей, с которыми только ты можешь помочь наверняка, к примеру, цветы, музыка и, эээ, еще кое-что, — он сказал. Я не двинулся с места. Как я должен был помочь Вику с такими мелочами? Ничего из этого уже не имело значения. — Ты можешь выбрать, — я спокойно сказал, снова закрывая глаза. Секунду он молчал, но через какое-то время я услышал шелест страниц его журнала, а после — глухой шлепок бумаги о кофейный столик. — Ладно, так, я думал о бледно-розовых пионах по всему залу, то есть абсолютно везде: между проходами, на полу. Везде, — он сказал. О боже, он сделает все еще хуже, если я не вмешаюсь. Я вздохнул и открыл глаза, взглянув на него. Он смотрел на меня так, будто вся эта идея с цветами была шуткой. Конечно, она была. Вик не хотел выбирать розовые цветы. Он просто хотел, чтобы я помог ему с выбором. — Если тут ничего не понравится, у меня есть еще один журнал, ну, на всякий случай, если ты захочешь глянуть, — он предложил. Я не двигался. Вик смотрел на меня секунду, прежде чем вернуть свой взгляд на журнал. — В общем, выбери розовые пионы и, может, мы добавим немного тюльпанов, чтобы разбавить букет, — он сказал. Вик и правда испытывал мое терпение. — Ох, дай мне взглянуть, пока ты не испортил все. Я привстал, морщась от боли в голове. Чувствовал себя таким потерянным с того самого момента, как это случилось. Я ощущал боль внизу живота. Скоро мне придется что-нибудь поесть. Сейчас я забыл о своей проблеме и взял журнал в руки. Конечно, это был буклет о похоронах, открытый прямо на страничке с цветами. Думать о том, какие похороны я хотел бы устроить для Эштона, — последняя вещь, которой я хотел заниматься. Чем быстрее это сделаю, тем быстрее пойду спать. Я просмотрел пару вариантов, думая над тем, что бы понравилось Эшу. Я вспомнил спальню наверху и как тщательно он выбирал для нее цвет краски. — Желтый, — я спокойно сказал, — ему нравится желтый. — Хорошо, немного желтых и, может, совсем чуть-чуть белых, чтобы сбалансировать цвета? — Вик предложил. Я кивнул и отдал ему журнал обратно. — Какие именно цветы? — он спросил. Я пожал плечами. — Я думал о лилиях, — он сделал предположение. Я снова кивнул и облокотился на спинку дивана. Мне хотелось знать, почему Вик был так мил со мной. Раньше он никогда так себя не вел. Я не был глупым и понимал, что он жалеет меня, но до чертиков раздражало то, каким двуличным он был. — Что насчет музыки? В бюро есть обычная музыка для похорон, но я хотел узнать, есть ли у тебя какие-то другие пожелания? Я отрицательно покачал головой. Почему бы я выбирал песню, которая напоминала мне об Эштоне? Этот день и так будет достаточно болезненным, я не собирался все ухудшать. — Ладно, тогда остановимся на стандарте, это подойдет. И, эм… Поминки. Я думал, может, мы сможем провести их тут? — парень спросил. Я отрицательно качнул головой:  — Дом еще не… Я остановился на полуслове, прикрывая глаза. Глубоко вздохнул и выдохнул. Дом не был готов ни к какому мероприятию. И никогда не будет готов. — С домом все в порядке, Келлин. Я думаю, как с умом распорядиться средствами, которые имеем. Мы не можем позволить себе снять что-либо, поэтому дом — лучшее решение. Я живу на лодке, и там мы тоже не сможем устроить их. Дом вполне подходит, — Вик сказал. Он не понимал. Я не хотел видеть здесь людей. Эштон так заботился о том, чтобы дом был закончен перед тем, как его хоть кто-либо увидит. Ему бы не понравилось, если бы я впустил людей в наш незаконченный дом. — Что насчет Райана и Кэсс? — я спросил. — Я спрошу их, — он кивнул. — Да, я уверен, они согласятся. — Замечательно. Это все? Он отвернулся от меня, замолкая на какое-то время. Я совсем не думал о Вике в последние дни. Я не имел понятия, как он справлялся, но он все еще сидел тут, рядом со мной на диване, общаясь, будто ничего не произошло. Он был в порядке, и я не мог понять, как такое вообще возможно. — Тут есть еще кое-что, — Вик сказал. — Давай быстрее, и я вернусь обратно ко сну, — я пробормотал. Он вздохнул и посмотрел на меня:  — Им нужно знать, будет это кремация или погребение. Как ты думаешь, чего бы хотел Эштон? Я не шелохнулся. Вопрос не заставил меня чувствовать совсем ничего. Все же так происходило с того самого дня в больнице. Я подумал над вопросом. Чего бы хотел Эштон? У меня было лишь два варианта, и я пытался понять, чего бы на самом деле хотел Эш, но в голове было пусто. — Я… я не знаю, — нетвердо сказал. — Я… я должен знать. Я не знаю. Я понятия не имею. Я… — Хэй, хэй, все в порядке, — ответил Вик. — Нет, все не в порядке! — я крикнул на него. — Как я должен выбрать? — Ты не обязан выбирать что-то, хорошо? Давай я займусь этим, — он спросил. Я кивнул и взглянул на свои колени. Прикрыл глаза и быстро вздохнул, затем так же быстро выдыхая. Я начинал что-то чувствовать, и мне хотелось вернуться обратно, туда, где я лежал на диване и спал день и ночь. Мне нравилось это чувство оцепенения. — Дальше я сам. Тебе больше не о чем беспокоиться, хорошо? — парень спросил. Я кивнул и услышал, как он поднялся. Я открыл свои глаза и посмотрел на него. Мне хотелось, чтобы он ушел с того самого момента, как появился на пороге моего дома, но все равно, когда он поднялся, в моем животе завязался узел. — Тебе нужно с чем-нибудь помочь, пока я еще здесь? — он спросил. Я подумал над его предложением. У меня была куча невыполненных вещей, с которыми он мог помочь, но с ними всеми я справился бы сам. У меня было кое-что, с чем мне все же нужна была помощь. — Можешь мне сделать одолжение? — я спросил. — Конечно, говори. — Ты можешь подняться в…. — я запнулся. Мою спальню? Нашу спальню? Это ведь больше не было нашей комнатой, не так ли?.. — Мне… мне нужна одежда, и я не могу зайти туда, — я сказал тихо. Он кивнул головой:  — Конечно. Парень покинул комнату и поднялся наверх. Я давно не был там. Я даже не мылся, насколько помню. Возможно, от меня ужасно пахло, но я не мог сказать наверняка. Может, позже схожу в душ. Сейчас я не хочу шевелиться. Вик спустился через пару минут со стопкой моих вещей не только на сегодня, но и на следующий день, и даже на тот, что будет после него. Он положил груду на диван рядом со мной, в то время пока я провожал его взглядом. — В любом случае я, эм, я зайду за тобой перед похоронами. Они в четверг. Тебе не нужно волноваться ни о чем. У меня все под контролем, — Вик сказал. Я просто кивнул. Он смотрел на меня какое-то время, и я должен был отвернуться от этого пронзительного взгляда. Я не выносил его. Было странно видеть это именно в глазах Вика. Он не должен относиться так хорошо ко мне. — Позвони мне, если понадобится что-нибудь, — он сказал. Я снова кивнул. Вик постоял на месте еще секунду, прежде чем покинуть дом. Я снова остался наедине с нескончаемой трелью птицы за окном, которая, кажется, не собиралась прекращать. Я осмотрел пустую комнату, в которой находился. Тут даже не было телевизора, чтобы хоть как-то отвлечься. Я больше не чувствовал себя таким уставшим, поменяв расположение на диване. Я глубоко вздохнул и только тогда заметил запах, который исходил от меня. Сморщил нос и взглянул на свою одежду. На мне все еще была пижама, с которой я не расставался с того самого дня в больнице. Я был отвратителен. Я снял свою рубашку и встал с места; прошел к стиральной машине, раздраженно вздыхая, увидев целую кучу грязных вещей рядом. Разве это убило бы Эштона, если бы он занимался стиркой вовремя? Эта мысль показалась мне такой неожиданной и нелепой, что заставила меня смеяться. Я стоял тут, рядом со стиральной машиной, смеясь со своих мыслей, хихикая, словно это была самая смешная вещь, которую я когда-либо слышал в жизни. Я сел на пол прямо рядом с грудой грязных вещей. Постепенно мой смех утих, и я просто остался сидеть на полу, чувствуя себя полным придурком. Мое настроение быстро переменилось, и я пару раз похлопал глазами в замешательстве. Это совсем не было смешно. Я чувствовал, будто сходил с ума. Я выбрал одну вещь из всех, что лежали здесь. Эта была рубашка Эштона; та, которую он носил на работу. В этой куче было так много его одежды. Он всегда откладывал стирку до самого последнего момента, и все равно мне всегда приходилось делать за него эту работу. Я быстро собрал все вещи и кинул их в стиральную машину, прежде чем включить ее и выйти из комнаты.