Reign. Царство.

Отблески тысяч свечей играют в ее волосах, а она будто бы и не подозревает о том, как прекрасна: как волнительна ее мимолетная улыбка, как будоражит его ее случайный взгляд, и как украдкой подмечает он каждое ее движение, восхищаясь ее природной грацией. Юная Мария Стюарт — само совершенство, и Луи Конде перед нею ощущает себя беспомощным и неискушенным мальчишкой, словно все прожитые им годы кто-то бесследно стер твердою рукою, чтобы посмотреть, как будет изнывать наследный принц, не зная, как верно облечь свои чувства в слова, не умея подступиться к той, кто так внезапно озарил его жизнь и лишил его аппетита и сна. Франциск Валуа понятия не имел о том, каким сокровищем он владеет — для короля его супруга являлась чем-то обыденным, пусть и не набившим еще оскомину. Принц Конде хорошо знал этот взгляд, которым Франциск то и дело скользил по хорошеньким фрейлинам — это был тот самый взгляд, который рано или поздно становится присущ всем монархам, находящимся в вечном поиске женщины, которая развеет его скуку. Скучать рядом с Марией Стюарт — непостижимо! Конде раздирали ревность и даже ярость при мысли о том, что эта удивительная, хрупкая юная женщина может быть обделена любовью и обожанием, которых она несомненно заслуживала. Уж он-то бы никогда не посмел взглянуть на другую, уж он-то никогда бы не оторвал восхищенного взгляда от такой женщины, принадлежи она ему… Но Мария Стюарт принадлежала Франциску, дом Валуа снова и снова получал все самое лучшее, ничем такой чести не заслужив — в то самое мгновение, когда Луи впервые встретился взглядом с Марией, он впервые осознал, что солидарен со своим коварным и изворотливым братом. У выходцев из дома Валуа слабая хватка, но колоссальное везение. — Вы избегаете меня, ваше высочество? — кажется, он переступал черту, когда уже в третий раз за этот вечер искал общества Марии, но Луи не особенно заботили эти условности. Он компрометировал скорее себя, чем супругу короля: Мария снова и снова ускользала от него с вежливой улыбкой, и даже не пыталась скрыть того, что общество гостя из Наварры ей едва ли не в тягость. — Вы так проницательны, принц, — губы Марии Стюарт тронула каверзная улыбка, и Конде отчаянно захотелось услышать, как она смеется. Он готов был дать голову на отсечение, что звук ее смеха окажется сладкой музыкой, серебристым переливом колокольчиков, истинной усладой для слуха… Но юная королева, похоже, не готова была смеяться для чужака. Конде с удивлением отметил, что его это безмерно огорчает: прежде все женщины на его пути безоговорочно попадали под влияние его обаяния, прежде ему не нужно было прилагать усилий, чтобы добиться чьего-то расположения… Мария же отгородилась от него каким-то невидимым и непроницаемым барьером, ей были нипочем его долгие, проникновенные взгляды, его многозначительные фразы и адресованные лишь ей одной улыбки. — Мне больно слышать это, — признал Конде с присущей ему в нужные моменты откровенностью, но Мария Стюарт не дрогнула под его способным растопить лед взглядом, она лишь едва заметно пожала плечами: — Ах, Луи, вы драматизируете даже сильнее, чем мои чувствительные фрейлины. Не страдайте из-за моей неприветливости, разве ради меня вы здесь? — Изначально план был иным, но пути Господни неисповедимы, ваше высочество. Я у ваших ног, иного я и не желаю ныне. — Вы умеете красиво говорить, Конде, — признала Мария, несколько смутившись. Она даже отвела на мгновение взор: быть может, теплая магия взгляда принца Конде все же подействовала на нее? — Но вы все же должны соблюдать правила, а правила таковы, что я благочестива и верна своему супругу во всех смыслах. Франциск даровал мне возможность познать истинную любовь, так не заставляйте же его сомневаться во мне. — А вы, Мария? — Луи позднее корил себя за этот порыв, но рядом с Марией Стюарт его кровь кипела в жилах, рядом с нею сердце его билось сильнее и любая дерзость казалась оправданной, коль помогла бы ему затронуть струны души этой женщины и завладеть ее вниманием хотя бы ненадолго. — Вы не сомневаетесь в своем господине? — Поверьте, даже будь оно так, с вами бы я этими сомнениями делиться не стала, — взгляд юной королевы посуровел, она сдвинула брови, давая понять, что их беседа окончена, и принцу Конде не оставалось ничего, как с видом потерпевшего поражение глупца откланяться. Он продолжал наблюдать за нею из другого конца зала, где шумный бал был полон весельем и вином. Принц Конде в вине не нуждался — он был пьян от внезапно обрушившихся на него чувств к женщине, которая не могла ему принадлежать, но которая заняла все его мысли. Она придет к нему в объятия — так обещал себе Луи, глядя, как пляшут отблески пламени в волосах Марии Стюарт. Она шепнет ему слова любви, она подарит ему свою благосклонность и ласку, а что будет потом, о том он пока не думал. Но одно он знал точно — даже собственная жизнь не станет для него слишком высокой ценой за благосклонность этой женщины. Кажется, он сошел с ума от любви — но это было приятно чувство.