«Легким движением руки танцплощадка превращается в ринг». Бытовое наблюдение
Начинаем оправдывать рейтинг R :D да простят меня читатели, но в этой главе не обойтись без одного матного слова. Увы и ах, но из песни слов не выкинешь. Точнее, из стиха. — Я умею работать руками и потому прекрасно справлюсь сам! — Ну да, печальный удел старого холостяка! Кристобаль Хозевич едва не задохнулся от возмущения и желания превратить эту малолетнюю нахалку во что-нибудь тихое и компактное, но быстро взял себя в руки. «Она не стоит твоих нервных клеток, Кристобаль», — напомнил он себе, со злостью глядя на девушку, стоящую перед ним. Маша торчала посреди его лаборатории, сжимая и разжимая кулаки, обуреваемая целым спектром эмоций. Подумать только — она всего два месяца работает в НИИ ЧАВО, а ее перепалки с завотделом Смысла Жизни уже стали притчей во языцех всего института! — Воистину никогда не найдешь женщины без готового ответа, разве что она окажется без языка, — тихонько прошептал Ойра-Ойра. Он зашел сюда буквально на минуту, уточнить кое-какие статистические данные у Славы Одихмантьева, лаборанта Хунты, и оказался в эпицентре разгорающегося скандала. — Мне кажется, еще одна такая выходка с её стороны, и Кристобаль Хозевич ей это обеспечит, — так же тихо отозвался Одихмантьев. Он и Роман вместе стояли метрах в десяти от Хунты и Маши, осмотрительно выглядывая из-за угла. — Ходячее стихийное бедствие, а не женщина! Её вообще нельзя выпускать за периметр вычислительного центра! Сегодня было ровно два месяца с того момента, как Маша стала полноправным работником НИИ ЧАВО. В тот день, когда она прибыла в Соловец, их со Стеллой встретил Саша Привалов, оказавшийся женихом ведьмочки. С улыбкой он пожал Воробышкиной руку и, подмигнув, произнес: «Я знал, что ты придешь». Он же и проводил девушку до НИИ. Так случилось, что они попали на то время, когда в институте было полно людей — всем разом было необходимо закончить опыты до наступления полнолуния. В кабинетах бурлила жизнь — раздавались какие-то щелчки, было слышно мерное гудение приборов, то тут, то там слышались голоса, а где-то вдалеке раздавался рев какого-то животного. Новый директор Маши, Янус Полуэктович Невструев, ласково ей улыбнулся и произнес странную фразу: «Мы вас давно ждали, Мария Владимировна». Тогда же она столкнулась нос к носу с Хунтой — того перекосило от злости при виде девушки, но он не удостоил её и словом — слишком спешил закончить какой-то из своих очередных невозможных экспериментов. Какое-то подобие перемирия установилось между ними месяц спустя, после того как Хунта снял её со шкафа в Витькиной лаборатории. Витька решил, что потрошеные окуни — это несолидно, дескать, эффективность его живой воды не так заметна, и потому перешел на потрошеных полевых мышей со всеми вытекающими. Как оказалось, Машин визг был слышен половине института, и Кристобаль Хозевич, случайно оказавшийся в тот момент рядом, не смог остаться равнодушным. Конечно, он тонко намекнул на её умственные способности и полную бездарность в магическом плане, но Корнееву жесткий выговор сделал, обязал его внимательно следить за результатами своих экспериментов и заставил прилюдно извиниться перед Машей за доставленные неудобства. Взаимную неприязнь этот случай поубавил, но не сильно. И вот теперь Маша стояла перед Кристобалем Хозевичем, бесстрашно глядя ему в глаза, и пыталась доказать, что она может лучше него собрать новый ретранслятор вместо занятых инженеров Техотдела. — А я говорю, что смогу это сделать лучше, чем вы или ваши лаборанты! — Маша продолжала гнуть свою линию и, строго говоря, была права. Кристобаль Хозевич отличался совершенно особыми отношениями с техникой, как и его лаборанты. Такие же особые отношения были у него и с Техотделом, описывая которые, инженеры применяют исключительно непарламентские выражения. — А я рекомендую вам заняться наконец решением той задачи, что была выдана вам Одихмантьевым еще неделю назад! — весьма желчным тоном отозвался Хунта, складывая руки на груди. — И займусь! — ничуть не смутилась Маша, стойко выдерживая взгляд черных глаз. — Завтра! Но сначала соберу новый прибор, пока вы его не спалили! — Завтра! — гневно фыркнул Кристобаль Хозевич, возводя очи к потолку. — «Всё завтра, снова завтра, снова завтра, день ото дня ползет в неспешном темпе, до слог последних времени и хроник»(1)! Я предпочитаю более полезную пищу, нежели ваши обещания, Мария Владимировна! В общем, ушла Маша из лаборатории Хунты ни с чем. По пути она встретила Стеллочку, с которой жила в одной комнате общежития и с которой успела сдружиться за прошедшее время. — Опять с Хунтой поругалась? — встревоженно поинтересовалась Стелла. — А ты как догадалась? — удивилась её прозорливости Воробышкина. — А ты как с ним поцапаешься, у тебя вид наполовину загруженный, наполовину злой, — усмехнулась Стеллочка и ободряюще похлопала Машу по плечу. — Ну его, пошли, поедим! Сегодня в столовой дают плов! Едва девушки заняли столик, к ним подсели Роман Ойра-Ойра и Витька Корнеев. Последний все еще чувствовал себя виноватым из-за инцидента с потрошеными мышками, поэтому разделил с Ойрой-Ойрой (который традиционно помогал осваиваться свежеприбывшим сотрудникам) неофициальное «шефство» над новенькой — давал советы, показывал различные магические приемы и прочее. Благодаря их совместным усилиям у Маши даже стало получаться что-то отдаленно напоминающее дубля. — Что, опять с Хунтой поругалась? — поинтересовался Витька, жуя стыренный у Эдика свежий огурец. — Ну, что-то около того, — усмехнулась Маша, ковыряясь в своем плове. — Наплюй, — прохрустел Витька. — Я с ним регулярно ругаюсь, и ничего. Правда, он так же регулярно превращает меня в сурка или тушканчика, но это уже детали… — Меня не превращает, — скривилась девушка. — Он всего лишь непрозрачно намекает на мой уровень умственного развития, на полное отсутствие магических способностей, лень и вслух задается вопросом о том, зачем меня вообще сюда взяли. — Ну, всё могло быть хуже, — пожал плечами Роман. — Он вообще женщин недолюбливает. Но, стоит заметить, старается им не вредить — воспитание, все дела. — Сегодня, кстати, что-то новенькое было, — задумалась Маша, почесав нос вилкой. — Какие-то стихи цитировать начал. А раньше все больше «la brujo»(2) обзывал. — А он всегда, как нервничает или злится, начинает по-испански разговаривать либо стихи цитировать, — пояснил Роман. — Месяца этак три назад Выбегалло его сильно взбесил. Вроде как тот у Хунты пару образцов спер из лаборатории, но не суть… Так Кристобаль Хозевич в его адрес какой-то стишок испанский процитировал. Моих знаний хватило лишь на то, чтобы понять, что стих не очень цензурный. После этого у Выбегалло за минуту выросли огромные ветвистые рога, которыми он сломал пару паркетин в коридоре. — Ты намекаешь на то, что… — протянула Маша. — Да, тебя культурно обматерили, — заржал Витька. — Радуйся, что плесенью после этого стишка не покрылась! Ладно, пойдем мы, нас Камноедов зачем-то вызывал. Маша поперхнулась и, прищурившись, посмотрела вслед удаляющимся ребятам. И почему она сразу не догадалась процитировать ему что-нибудь в ответ?! Девушка встала, сжала в кулаке вилку и решительно направилась к выходу. О, ей определенно есть что сказать! Не английская классика, конечно, по-простому всё будет, по-русски, но тоже неплохо. А главное — внятно. — Маша, не надо, оно того не стоит, — севшим голосом произнесла Стеллочка. — После драки кулаками не машут! — Машут, — на мгновение остановилась Маша. — Я машу! Кристобаль Хозевич находился в лаборатории в полном одиночестве. Он стоял рядом с кучей рассыпанных деталей и узлов, по-латыни поминая Техотдел и того человека, который создал столь несовершенный агрегат. В один момент его внимание отвлекло невнятное пыхтение со стороны двери. Обернувшись, он увидел перед собой слегка растрепанную Машу. — Вам нужно что-то еще, Мария Владимировна? — холодно осведомился он. Воробышкина странно улыбнулась, одернула платье и неожиданно громким для её роста голосом начала декламировать: Вы любите розы? а я на них срал! стране нужны паровозы, нам нужен металл! товарищ! не охай, не ахай! не дёргай узду! коль выполнил план, посылай всех в пизду не выполнил — сам иди на хуй (3) После чего, не дожидаясь обещанного Витькой превращения в тушканчика, Маша со всех ног припустила от ошарашенного Кристобаля Хозевича.***
Маша устало вздохнула и пнула выступающий камень в полу. Уже час она тоскливо брела по институту в бесплодных поисках убежища. В вычислительный центр идти не вариант — туда взбешенный Хунта направится в первую очередь. Идти в Отдел Линейного Счастья не позволяла совесть — не хотелось подставлять Эдика Амперяна, с которым у девушки установились вполне приятельские отношения. Маша знала, что добрый Эдик не откажет ей в помощи, но все же ей хотелось на этот раз справиться самой. Пойти к Роману? Тоже не вариант — у него еще с прошлого раза, когда она пряталась в лаборатории Отдела Недоступных Проблем, копчик от шерсти не избавился. — Черт, что же делать-то? Вот кто меня за язык тянул? — с досадой буркнула Маша, приваливаясь спиной к стенке. Можно, конечно, попробовать сунуться к Витьке, но после происшествия с потрошеными мышками Воробышкина не могла даже смотреть в сторону его лабораторий. А что, если?.. Да нет, бред. Маша подергала себя за косу и задумалась. И все-таки? Что если попробовать? Ей уже месяц не дает покоя жуткий хохот из одного коридора недалеко от вычислительного центра. Саша упоминал, что где-то в той стороне находится Техотдел. Даже если так, то что в таком случае могло издавать столь жуткие звуки? Это существо живое или не очень? «Решено, — Воробышкина решительно отряхнулась и быстрым шагом направилась в сторону отвратительного смеха. — Не думаю, что это смеющееся нечто может быть опаснее разъяренного Кристобаля Хозевича. А раз так, то чего бояться? Да и в Техотдел к собратьям инженерам давно хотелось заглянуть…» Дойдя до места назначения, Маша в нерешительности остановилась перед тяжелой освинцованной дверью. Может, все-таки не стоит туда соваться? Тем более что пока она шла к Техотделу, инфернальный ржач прозвучал четыре раза, и теперь Воробышкина с полной уверенностью могла сказать, что раздавался он именно отсюда. «Нет уж, вперед, Маша, ты должна пережить этот день, и, по возможности, не стать частью животного мира по воле одного задиристого мага!» — подумала она, собрав волю в кулак, и решительно потянула дверь на себя. Едва Маша вошла, как ей в глаза ударил неестественно яркий свет. Оглядевшись, она поняла, что не видела ничего похожего во всем институте. Перед девушкой предстало огромное помещение, заставленное столами, которые были завалены разнообразным техническим хламом, и стены, завешанные такими же захламленными полками. Везде вперемешку лежали старинные книги, монтировки, гвозди, дрели, винты, полуразобранные редукторы, мотки проводов, мятые и рваные чертежи, пустые бутылки, фрагменты из различных механизмов и блоков питания. Кое-где попадались совсем уж занимательные вещи — например, металлическая рука с перемычкой, соединяющей плечо и предплечье, покрытая золотым напылением. Там, где она должна была прикрепляться к гипотетическому плечу, торчали обрывки разноцветных проводов. Рядом стояла модель бочкообразного робота с фрагментами каких-то чертежей, сделанных явно не по ГОСТу и испещренных странными символами, напоминающими китайские иероглифы. Недалеко от модели на подставке стояла нелепая конструкция, напоминающая смесь пистолета и иностранного фена для сушки волос — Маша однажды видела такой в парикмахерской. На рукояти у этого пистолета-фена был золотой значок, схематично изображающий ракету на наконечнике стрелы. Разглядывание прервал тот самый дикий смех, и из неприметной двери в углу вышел круглолицый парень с огромной челюстью. Он улыбался, и даже издалека Маша смогла разглядеть крупные, идеально ровные белые зубы. — О, привет, — гоготнув, поздоровался парень, и дружелюбно помахал Воробышкиной рукой. — Ты кто? — Меня Маша зовут, Маша Воробышкина, я математик-программист из ВЦ, — заискивающе улыбнулась девушка и тоже помахала ему рукой. У парня дернулся глаз. — Из ВЦ? — севшим голосом переспросил он. — Неужели опять этот оленевод испанский "Алдан" спалил? Маша растерянно моргнула. До неё не сразу дошло, что фраза «оленевод испанский» была сказана в адрес Кристобаля Хозевича. — Нет-нет, что ты! — замахала руками она. — С машиной все в порядке. Но, так или иначе, я здесь именно из-за Хунты. Мы несколько… повздорили, и теперь мне надо где-нибудь перекантоваться часок-другой. — О, так это самое милое дело! — к парню снова вернулось хорошее настроение. Он улыбнулся такой широкой улыбкой, что Маше показалось, будто у него вот-вот треснут щеки, обнажил все свои зубы и снова расхохотался. — Будем знакомы. Я Коля Булочкин. Так уж и быть, спасем тебя от неандертальца. Ведь, как говорится, инженер инженеру друг, товарищ, брат и повод посмеяться!***
Через несколько минут Маша сидела в подсобке и пила чай, слушая радостную болтовню Коли. Недалеко от них за столом сидел, скрючившись, крупный парень, чем-то напоминающий Витьку. В данный момент он без особого успеха перебирал какой-то прибор. — Знакомься, это Генка Дубинин, наш главный спец по ЭВМ. Ненавидит Хунту, как студенты — сессию. Генка скривил по-младенчески полные губы, пригладил свои кудрявые волосы, выбивающиеся из небольшого хвостика на затылке, и пожал Маше руку. — Он мудак, — коротко пояснил парень. — Я уже три месяца бьюсь над одним вычислительным блоком, который этот ученый дятел благополучно спалил. Он пытался найти способ свести свои расчеты с реальностью, не прибегая к изобретению двадцати новых измерений. Тяжко вздохнув, он отставил паяльник и присоединился к чаепитию. — Слушайте, а что это за странные оторванные руки у вас лежат и чертежи на непонятном языке? — спросила Маша, жуя плюшку, любезно предложенную Колей. — А, в предбаннике-то? — спросил он, потягивая чай. — Да это Саваоф Баалович притащил откуда-то, я даже не знаю откуда. — Я лично даже не уверен, что эти вещицы имеют земное происхождение, — заметил Гена, протянув руку за бутербродом. — В смысле? — искренне удивилась Маша. — Неужели ты всерьез думаешь, что мы одни такие умники во Вселенной? — Гена выразительно посмотрел на неё поверх своей чашки. Потребовать пояснения к этому странному высказыванию Маше помешало появление совсем уж оригинального персонажа. Входная дверь со скрипом отворилась, и в подсобку ввалился пахнущий озоном космонавт. Это был человек в ярко-рыжем шуршащем скафандре и сферическом шлеме. Лица его не было видно — вместо прозрачного стекла на манер линз противогазов в шлеме стояло стекло абсолютно черное, отражающее окружающие предметы и удивленную Машину физиономию. Над стеклом была прилеплена мятая бумажка с корявой надписью чернилами «Шлем типа „Сфера“ инв.ном. 45691 АН СССР НИИ ЧАВО». От шлема шла причудливо изогнутая гофрированная труба, тянущаяся к рюкзаку, прикрепленному к скафандру армидовыми ремнями. Из сопел, расположенных на рюкзаке, с равными интервалами вылетали клубы пара, а сам скафандр кое-где был в пятнах копоти и непонятной слизи. — Гагарин, — икнула Воробышкина. С шипением шлем отсоединился от скафандра, и перед Машей предстал полный парень с прилипшими от пота ко лбу волосами. Он поправил очки, прокашлялся и самым дружелюбным тоном произнес: — Строго говоря, отчасти вы правы. Друзья действительно иногда меня так называют. Вот только я выхожу не в открытый космос, а в камеру к нашим демонам Входа и Выхода. — Знакомься, Маша, это Мишка Булгаков, наш спец по демонам Максвелла, — со смехом сказал Коля. Девушка пожала руку Миши, закованную в перчатку из драконьей кожи. — Какими судьбами у нас появился столь очаровательный компаньон? — усмехнувшись, спросил Миша. — Она от нашего недобитого церковника прячется, — пояснил Коля, разворачивая конфету. — Он отказался от её помощи в сборке нового ретранслятора. — А, ну, в таком разрезе пусть сам развлекается как хочет, — пожал плечами Миша. — Достал уже всех своими выходками. Пусть никто из наших к нему не суется до конца недели! — Да и так уж все, кто мог, от него разбежались, — ответил ему Гена. — Я так смотрю, вы тут чаевничаете, — Миша сбросил перчатки и радостно потер руки. — Вы же не будете против, если я… Закончить ему не дали. Дверь вновь распахнулась настежь, и в неё влетела занимательная парочка — бюстдатая девица со спадывающими очками и двумя огромными светлыми шишками из скрученных волос на голове и тощий кудрявый юноша с оленьими очами. — Достал ты меня, Трифсик, хуже Хунты на "Алдане"! — заорала девушка, швыряя в парнишку увесистое зубчатое колесо. — Даша, вот что это вообще такое?! Я всего лишь предложил тебе сходить к Демину, у которого ты попросишь разрешения на создание кафедры! — вещал парень, ловко уворачиваясь от колеса. — Как здесь любят Кристобаля Хозевича, я смотрю, — пробормотала Маша, тихонько отодвигаясь от бешеной парочки подальше. — Очень, — весомо подтвердил Миша. — Знакомься — это Моисей Трифсик, химик и по совместительству специалист по редкоземельным металлам. Лелеет мечту создать в институте Кафедру Фармакологии. На кой черт нужна эта кафедра, Мойша объяснить не в состоянии, и посему его динамят вот уже третий год. Очкастая — Дашка Рокоссовскя, ученица Одина, он её из НИИ КАВО переманил. Будь осторожна, она умеет плеваться ядом. — Но не в одной же комбинации! — взбешенная Даша голосила как пароходная сирена, не забывая швыряться в Моисея всем, что под руку попадется. — Зато какой убойный эффект ты произведешь своим появлением! — тот гнул свою линию, спрятавшись от артобстрела за каким-то ржавым сейфом. — Да и подумаешь — комбинация! У нас в шубах боярских ходят, а тут какая-то комбинация! — Мося, лучше б ты замолчал, пока Дашка тебе пейсы не повыдергивала, — спокойно заметил Миша, аккуратно оттесняя Дашу в сторону. — И вообще, такие вопросы не Демин решает, а Янус. И идти туда в неглиже не вариант — возраст не тот, вдруг ему плохо с сердцем станет, а мы виноваты будем. — Ну а если все-таки попытаться? — вякнул из-за укрытия Моисей. — Я тебе сейчас попытаюсь, — вкрадчиво пообещала Даша, сощурила глаза, буркнула что-то неразборчивое себе под нос, хлопнула в ладоши — и через мгновение вместо Моисея за сейфом лежало небольшое березовое полено. — Нет, я все понимаю, но все же — оно тебе так сильно надо было? — спросил Генка, протягивая Даше кружку с чаем. — Да, мне стало легче, — выдохнула она, тяжело опускаясь на стул. — Расколдую я его, вы только не кладите к печке близко. А то ведь могу и не удержаться… Что обсуждаете? — Разговариваем о самовосстанавливающихся композитных материалах и применениях новейших интегральных схем в электронно-вычислительных машинах, — ответил Коля. — Второе — может быть, первое — в обозримом будущем маловероятно, — хмыкнула Даша, потягивая чай. — Хотя было бы любопытно — самовосстанавливающийся "Алдан", неплохо звучит, а? — И не гонять в ВЦ каждые три дня на починку, — мечтательно вздохнул Гена. — Знакомься, кстати, — это Маша, практикантка Привалова, прячется от товарища Хунты. — А с чего вдруг этот испанский сапог за тобой гоняется? Он же вроде девушками не интересуется, — хихикнула Даша, взмахнув в воздухе бутербродом. — Долгая история, — поморщилась Маша. Ей не хотелось в очередной раз рассказывать о проблемах с магией, начальством в общем и с Хунтой в частности. Тем более не хотелось упоминать о проблемах в такой хорошей компании. Они разговаривали обо всем сразу, перескакивая с темы на тему. Коля травил шутки, Генка ехидно комментировал умение завотделом Смысла Жизни работать с тонкой техникой, Миша рассказывал забавные истории, связанные с настройкой джинов, Даша в красках расписала о том, как Моисей активно уламывал её пойти на соблазнение Кербера Псоевича в корыстных целях. В конце концов, они вернулись к своей первоначальной теме — как можно усовершенствовать "Алдан"? — А представьте, если бы мы прикрепили к нему ма-а-аленькие реактивные двигатели! И в случае поломки мы могли бы просто — раз — и переместить его спокойно к нам, не мучаясь в тесном вычислительном, — мечтал Коля, подперев руками свою массивную челюсть. — Во-первых, где ты такого размера и мощности двигатели возьмешь, а во-вторых, где ты такой металл найдешь, чтобы он все это выдержал? — спросил его Миша. — Ну, металл, предположим, и мы с Мойшей сварить сможем, но двигатели-то? Заклинания уменьшения в этом случае не помогут! — Кстати о нашем общем семитском друге, — поднял палец вверх Генка. — Даш, расколдуй его, отомстила и будет! Даша скривилась так, будто у неё во рту заболели все зубы разом. Но, сдавшись под суровыми взглядами товарищей, щелкнула пальцами, и в тот же миг из-за сейфа задницей вперед вылез Моисей. Обведя взглядом грустных оленьих глаз всех присутствующих, он сказал: — Таки я все прекрасно слышал и все помню, но не могу понять, причем тут мои интересы? Зачем нужен какой-то металл? Фи! То ли дело сменить в "Алдане" провода на плазму! И этим, кстати, могла бы заняться Кафедра Фармакологии! При упоминании Кафедры Фармакологии у Даши дернулся глаз, а рука непроизвольно сжалась на кружке. От шишки на лбу Мойшу спасло внезапное появление запыхавшегося Витьки, с треском ввалившегося и в без того тесную подсобку. Он мрачным взглядом обвел всех присутствующих, выровнял дыхание и, стерев пот со лба, заорал: — Хорош жрать, бездельники, там Хунта опять "Алдан" разворотил! Сашенция на грани истерики, ему несколько расчетов надо закончить до четверга! Марш чинить машину! — Испанскую его маму, — выдохнул Генка и схватился руками за голову. Инженеры, горестно вдохнув, встали и потащились к выходу, попутно награждая Кристобаля Хозевича разнообразнейшими эпитетами, сравнениями и прозвищами. Самым цензурным из них было «гнойный чирей на седалище Техотдела». Только одна Даша с невозмутимым видом продолжала вкушать чай с черничным вареньем. — А ты чего не идешь? — удивилась Маша. — А это не мое ведомство, — усмехнулась Даша, помахивая ложкой. — У нас все имеют какую-то основную специализацию. Генка чисто по ЭВМ, конкретно — по железу работает. Коля — талантливый конструктор-механик, может запросто сделать так, что у тебя утюг хоккей показывать начнет. Миша — не только один из лучших специалистов по ремонту и обслуживанию джиннов и демонов Максвелла, но и гениальный металлург. Слышала про наши сосуды для транспортировки и хранения джиннов? Тогда еще иностранцы приезжали их смотреть. Так вот, металл для них сварил именно он. И металл для цистерны Змея Горыныча тоже он сделал. И корпус для "Алдана" он сварганил. Мойша туда же, но он больше по редким металлам специализируется. Например, Зеркало Тантала для Отдела Недоступных Проблем — его работа. Я же работаю над межпространственными перемещениями засветовой скорости без использования трансгрессионной магии. — Над чем? — переспросила Маша, от удивления выронив колбасу с бутерброда. — Над перемещением в космосе со скоростями больше световых, — пояснила Даше. — Думаем, над чем перспективнее работать — над гипердвигателем или варп-двигателем. Сейчас, понятно, эти технологии не найдут применения, но в обозримом будущем они будут остро необходимы людям. Маша потрясенно молчала. Она все еще не могла привыкнуть к тому, насколько талантливые люди работают в этом институте. По сравнению с ними, вызывающими восхищение, она чувствовала себя как минимум очень жалко. — Но это все не имеет значения! Ты мне лучше расскажи, с чего вдруг наш геморрой в сутане за тобой носится с нездоровым энтузиазмом, — Даша нетерпеливо поерзала на стуле, хитро улыбаясь. — Мы раздражаем друг друга, — Маша равнодушно пожала плечами. — Ничего личного, просто взаимное хамство. Он первый начал, между прочим! — Ну не знаю. Хотя между нами, девочками, — Даша перешла на шепот и заговорщицки подмигнула, — судя по всему, он чертовски горяч! Машу передернуло, и она едва не вылила чай себе на коленки. Да как эта наглая инженерка с дурацкой прической может делать ей подобные намеки? Чтобы она, да с этим… Хунтой?! От праведного гнева разозленной Воробышкиной хохочущую Дашу спасло появление Саваофа Бааловича Одина. Когда он вошел, Маше показалось, что в помещении стало гораздо светлее. — Даша, ты еще здесь? Мне казалось, что ты должна была испытывать фрагменты центральной энергосистемы нового образца, — улыбнулся он. — Ой, точно, совсем забыла! — Даша вскочила с места и как ошпаренная вылетела из комнаты. — Я, наверное, тоже пойду. Маша встала и уже было направилась к двери, попутно размышляя о том, где ей можно еще отсидеться, как вдруг услышала немного насмешливый голос: — Мария Владимировна, я в курсе причин, побудивших вас оказаться в моем отделе. Я думаю, вам стоит посидеть здесь еще немного. Окажете старику любезность побеседовать в спокойной обстановке? — Да-да, конечно, — девушка удивилась странной просьбе, но виду не подала и покорно пошла вслед за Одином. Его кабинет абсолютно не соответствовал представлениям Маши о Саваофе Бааловиче. Почему-то ей казалось, что рабочее место человека, бывшего некогда величайшим магом планеты, должно быть большим и величественным, но оказалось все совсем наоборот. Помещение оказалось едва ли больше той каморки, в которой Маша пила чай с инженерами Техотдела. Несмотря на размеры, тут было очень светло — этому способствовало большое окно, задрапированное легким тюлем. В центре комнаты стоял идеально чистый письменный стол, а стены казались одним большим стеллажом. На полках лежали книги, статуэтки неизвестных божков и странные хрупкие механизмы, о назначении которых Маша могла только догадываться. Саваоф Баалович сотворил стул и жестом пригласил Машу присесть. Сам же он устроился за письменным столом. — Знаете, Мария Владимировна, — он положил руки на стол и сцепил их в замок, — мне немного жаль, что не я первый вас нашел. Мне всегда нужны любопытные и храбрые люди. — Зачем? — удивилась Маша. Все это казалось ей чрезвычайно странным. — Не каждый решится зайти к нам на огонек, учитывая громкий смех Николая, — рассмеялся Один. — Ну, а если серьезно — вам нравится у нас? — Ну, в принципе, если не брать в расчет некоторых мелких неурядиц, то очень даже нравится, — почему-то перед внутренним взором Маши всплыли пронзительно-черные глаза одной такой «неурядицы». — Не спорю, у Кристобаля Хозевича сложный характер, — вдохнул Саваоф Баалович и заметно погрустнел. — Но, поверьте, у него есть веские причины на то, чтобы вести себя так, а не иначе. Я бы хотел, чтобы вы отнеслись к этому, по возможности, с пониманием и не принимали близко к сердцу. — Вам легко говорить, такому как вы он ничего не скажет, — буркнула Маша в ответ, скрещивая руки на груди. — Такому магу, вы хотели сказать? — усмехнулся Саваоф Баалович. — Поверьте, я уже давным-давно не являюсь магом. И, знаете, немного от этого потерял. Девушка скептически изогнула бровь. Она не верила, чтобы человек добровольно расстался с магией. Одновременно с этим ей было очень любопытно узнать, правда ли все то, что она слышала про Одина. — Уверен, Мария Владимировна, что вам наплели с три короба про то, каким магом я был. Не скрою, я действительно был всемогущ. Но сейчас я являюсь не более чем обычным человеком, занимающимся любимым делом и пытающимся осчастливить плодами своих трудов других. Как, впрочем, и другие сотрудники нашего института. — Помнится, был уже один человек, который пытался осчастливить других, — Маша усмехнулась, снова вспоминая Хунту. Невозможно, чтобы этот напыщенный индюк боролся за счастье всего мира. — Он еще по воде ходил, пятью хлебами толпу кормил… Помнится, у него это не очень получилось. — Увы, по воде я не хожу уже очень давно, — рассмеялся Саваоф Баалович. — Пожалуй, это единственное, по чему действительно можно скучать. — Можно вопрос? — Маша кинула на ученого вопросительный взгляд. — Я тут увидела у вас пару странных вещиц и спросила о них ребят. Они сказали, что не знают происхождение этих предметов и вообще не уверены, что оно земное… Может быть, вы мне расскажете о них? Сваоф Баалович встал из-за стола и медленно подошел к окну. За стеклом виднелась макушка молодой березки. Ветер ласково трепал её листья, отчего они блестели на манер стеклянных бус. — Знаете, — не торопясь начал он, вновь повернувшись к девушке, — это достаточно долгая история, но ведь у нас есть время, верно? При условии, что эта беседа останется только между нами. Не поймите меня неправильно, но… Есть такие сведения, услышать которые не готово подавляющее большинство людей. Даже в нашем институте об этом знают только корифеи и несколько инженеров, которым, в силу их работы, необходимо это знать. — Тогда, я думаю, смогу обойтись и без этих знаний, — поежилась Маша, не желавшая в случае чего общаться с Деминым на предмет хранения государственной тайны. — А мне кажется, вам это в будущем может пригодиться, — лукаво улыбнулся Саваоф Баалович. Не так давно он имел с У-Янусом долгий разговор на предмет поступления новых сотрудников. Отдельно Янус коснулся появления Маши, намекнув Одину, что ей следует знать чуточку больше, чем другим новичкам. — Ну, если вы так считаете, — Маша без особой уверенности кивнула ему. — Эти вещицы, а именно: механизированная рука, являющаяся фрагментом от автоматического устройства, именуемого роботом; часть чертежей и масштабированная модель другого робота, предназначенного для устранения неполадок на космических кораблях, и фазовый преобразователь энергии, по принципу действия аналогичный земному пистолету, ведут историю своего появления с середины шестнадцатого века. В те годы я работал над решением интегро-дифференциального уравнения Высшего Совершенства. Я мечтал о вселенском могуществе, оно было почти у меня в руках, но все равно не давалось. И вот в один из вечеров работая над древними текстами в поисках подсказок, я наткнулся на упоминание о древнем ордене джеʼдайи, существовавшем задолго до моего рождения. Члены этого ордена практиковали учение о том, что Вселенную пронизывает некая энергия, связующая воедино всех живых существ. — М-поле? — спросила Маша. — Да, — Один кивнул и снова сел за стол. — Там говорилось, что тот, кто становился Гранд-мастером этого ордена, постигал энергию, именуемую Силой, и становился по могуществу равным богам. Я ухватился за эту информацию и, наконец, вывел решение уравнения Высшего Совершенства. Счастью моему не было предела. Стремясь как можно скорее проверить свои догадки, я сделал расчеты и произвел акустическое воздействие — произнес необходимое заклинание. Я действительно на мгновение стал равен богам. Мне удалось поглотить эту Силу. Поспешность сыграла со мной злую шутку. Если бы я потрудился хоть немного подробнее изучить сведения об этом ордене, то нашел бы массу интересных вещей. Например, что Сила является не единственным видом энергии. Оказывается, есть еще и Судьба. Сила как взаимодействие, Судьба — как ход этого взаимодействия. Или о том, что первые члены ордена «явились на огненной колеснице, спустившейся с небес». Как бы то ни было, расчеты были произведены только для одного вида энергии, и это едва не стоило жизни всей нашей планете. В конце концов мне удалось замкнуть разрушительное действие этих энергий на себя, но какой ценой… То, что я тогда не погиб — это чудо. Обе энергии вырвались на волю, а я лишился практически всех своих магических сил. Вдобавок вся моя лаборатория и все результаты трудов оказались уничтожены, и на восстановление их я потратил более семидесяти лет. Я снова перепроверил свои вычисления, выяснил граничное условие применения данного уравнения, подробнее узнал об этом ордене и… перестал быть магом. Саваоф Баалович замолчал. Маша была потрясена услышанным, не в силах произнести даже уточняющих вопросов. — Так или иначе, но произошедшее послужило мне хорошим уроком, — продолжил Один после некоторых раздумий. — Это сейчас мы знаем о М-поле, Мю-поле и как с ними обращаться, а тогда от подобных ошибок никто не был застрахован. Я стал серьезнее интересоваться возможностью межпланетных перелетов и исследования космоса, в результате чего получил доказательства того, что мы не одиноки во Вселенной. К счастью или сожалению, но инопланетные цивилизации пока не идут с нами на контакт. У меня есть все основания полагать, что они просто не догадываются о нашем существовании — мы находимся слишком далеко от предполагаемых очагов цивилизации. Те вещи, о которых я упоминал выше, были получены путем экспериментов с созданием гипер- и варп-двигателей. Хотя, возможно, оно и к лучшему — наша планета получила редкую возможность развиваться своей дорогой, практически без влияния извне. — А как же тот орден? — Маша, наконец, переварила полученную информацию, и потому смогла задать вопрос. — Он же повлиял на нашу историю! — Влияние было минимальным, — ответил Саваоф Баалович. — Хранители ордена жили очень обособленно, не вмешиваясь в ход событий. Судя по косвенным доказательствам из тех крупиц сведений, что дошли до наших дней, я могу предположить, что они либо пытались спастись от враждебного преследования, либо же целенаправленно искали максимально удаленное место обитания от своих сородичей. Это происходило тысячи лет назад, всё возможно. — А что с ними стало потом? — Ну, исходя из того, что дошло до наших дней, можно сказать, что произошел какой-то крупный катаклизм, уничтоживший их Храм. Они не успели найти достаточно последователей и потому исчезли из нашей истории, оставшись лишь воспоминаниями в обрывках древних легенд. — Бедные, — грустно вздохнула Маша, проглотив комок в горле. Отчего-то ей стало безумно жаль погибших инопланетян, так никогда и не вернувшихся на родные планеты. — Знаете, Мария Владимировна, — Саваоф Баалович ободряюще улыбнулся и похлопал ее по плечу, — если на нашей планете погибла какая-то часть ордена, это ведь не значит, что он перестал существовать вовсе…***
Из кабинета Саваофа Бааловича Маша вышла в некоторой прострации. Еще бы — не каждый день на тебя обрушивают поток информации о внеземных цивилизациях, древних орденах и путешествиях в иные галактики. «Интересно, а какие они, эти пришельцы? — гадала Маша. — Может, у них глаза с вертикальным разрезом, а не горизонтальным? Или кожа зеленая? А может красная? Или уши острые! А может, их и вовсе нет?! Мамочки, как же интересно!» За всеми этими размышлениями она не заметила, как добрела до вычислительного центра. Зайдя в помещение, она увидела всех своих новых знакомых инженеров, в разнообразнейших позах лежащих под "Алданом" и в нем. — О, и снова здравствуйте, — улыбнулся ей Коля, выползший откуда-то из-под панели управления. Она с трудом его узнала — парень с ног до головы был измазан в черном тавоте, только глаза поблескивали знакомыми смешинками. — Тебе повезло — Хунта буквально только что ушел к себе. Он все это время пытался доказать, что навахой (4) можно так же ловко откручивать винты, как и отверткой. Генка его чудом не послал куда-нибудь далеко. — Этот геморрой в рясе спалил мне двадцать транзисторов!!! — горестный вопль несчастного Генки раздался где-то из того же места, откуда до этого вылез Коля. — Я его убью! — Здесь тебе нечего ловить как минимум дня два, — из-за блока ОЗУ вылез грустный Моисей. Он был чуточку чище Коли, и из-за уха у него торчала отвертка. — Таки этот наглый поц умудрился достать всех! И передай вашему несчастному программисту, что так кричать, как кричал он, нельзя. У него же будет болеть горло, он не сможет петь, и ему будет грустно! — И где же он отсиживается? — поинтересовалась Маша не без содрогания, думая, что же тут могло произойти в её отсутствие. — Его сейчас отпаивают валерьянкой в лаборатории Отдела Универсальных Превращений, — ответил ей подошедший Миша. Он волок в вычислительный огромную катушку проводов. — Лучше бы тебе поторопиться, а то Хунта грозился вернуться и показать, как нужно правильно ремонтировать ЭВМ. Горестно вдохнув, Маша поблагодарила ребят и направилась в сторону Витькиных лабораторий. Делать нечего, так или иначе все равно придется идти и успокаивать Сашу. В лаборатории царила лениво-непринужденная атмосфера. Задремавший Привалов сидел в кресле с влажной тряпочкой на лбу — видимо, визит завотделом Смысла Жизни действительно не прошел для него даром. На диване лениво возлежал Роман Ойра-Ойра, задрав ноги к потолку. Витька же, оседлав стул на манер американских ковбоев, монотонно возился в ванне с водой для окуней. После памятного выговора Хунты он был вынужден снова перейти с мышей на рыбу. — Что за жарища, — простонал Витька, помочив волосы в ванне с водой. Потрошеный окунь бодро шлепнул его по лбу хвостом. — Сколько работаю — ни разу такой не было. Маша была с ним согласна. За исключением того, что она не то что во время работы, ни разу в жизни не видела такой жары. У инженеров было гораздо прохладнее — они сделали себе какую-то хитрую систему вентиляции, именуемую «кондиционером». — Сейчас бы пивка холодненького, — тихо из угла простонал Саша. — Размечтался, — скривился Витька, щелкая окуня по лоснящемуся боку. — Уже неделю ни черта не завозили, даже кваса. — А наколдовать? — спросила Маша. Магистры посмотрели на неё с сочувствием и покачали головой. На некоторое время снова воцарилась душная тишина, которая вскоре прервалась появлением Амперяна. Взъерошенный Эдик влетел в помещение, обдав всех присутствующих волной блаженного сквозняка. — Эдуард, что с вами? — спросил Роман, вяло ковыряясь спичкой в зубах. — Там… это… — Эдик никак не мог перевести дыхание и сообщить некую новость. — В киоск… пиво завезли! Едва прозвучали эти слова, всю лень и апатию как ветром сдуло. Магистры в мгновение ока оказались около стола, активно обсуждая сложившуюся ситуацию. — Хорошо, предположим, у нас даже получится что-нибудь урвать, — рассуждал Саша, отбросив со лба тряпку. — Но вот куда мы наливать пиво будем? — Маленькая посуда не пойдет — саранча всякая налетит, своей доли потребует, — скривился Витька. — Есть у меня одна идея, — загадочно улыбнулся Роман и, пошушукавшись с Эдиком, исчез в коридоре. Через четверть часа они вернулись, и каждый нес по сорокалитровой канистре из-под настойки папоротникового цвета на живой воде. Этим настоем в лаборатории Линейного Счастья промывали дистиллятор Детского Смеха. — Мало, — скептически отозвался Витька. — Эх, фиг с вами, золотые рыбки, на такое дело и посуды не жалко! С этими словами он откуда-то из-за дивана вытащил по десятилитровой канистре из-под сгущенного молока. — Для опытов берег, — пояснил Витька, любовно погладив гладкий бок канистры. — От сердца отрываю! — А можно с вами пойти? — ненавязчиво поинтересовалась Маша. — Мне просто прятаться от Хунты больше негде… — Почему нельзя-то? Можно, конечно! — ответил Витька, обнюхивая канистры на предмет чистоты. — Эх, Машка, помирилась бы ты с ним лучше, — покачал головой Роман. — Не доведет тебя до добра эта беготня. — Сама знаю, — буркнула в ответ Маша, берясь за одну из канистр. — Мне кажется, нужно поскорее идти, иначе нам ничего не достанется. — Предлагаю трансгрессировать! — вставил Эдик. — Но-но! — Витька покачал пальцем. — Такой толпой? А Машка как? Она не диван, да и ты не Кристобаль Хунта, не к ночи будь помянут, зараза. Предлагаю угнать грузовик! — Долго, — поморщился Роман. — Пешком тоже долго, так что трансгрессия — самый оптимальный вариант. Маша, ты когда-нибудь трансгрессировала? — Ни разу, — поежилась девушка. Она была не в восторге от предстоящего действия. — Значит, пойдешь со мной, — он взял её за руку и крепко сжал. — Ну что, стартуем?***
Пивной ларек находился на автовокзале, в другом конце города. Едва маги прибыли на место, как увидели огромную толпу, которая еле помещалась на небольшую площадь около заветного киоска. — Похоже, не мы одни жаждем охладиться, — присвистнул Саша. — А новости-то со скоростью света разлетаются, — покачал головой Роман. — Нам через такую толпу не пробиться. Все это время молчавший Витька что-то прикинул на пальцах, после чего повернулся к друзьям: — Если все сделаем грамотно, то шанс есть. Первым дошло до Эдика. Он широко распахнул глаза и замахал руками: — Мы не можем, нельзя так! Это крайне некрасиво! — Ты можешь предложить что-то другое? — Витька скрестил руки на груди. — Учти, в таком случае пива тебе не видать, как Мерлину — должности главы Отдела Предсказаний! — Так что же ты все-таки хочешь предложить? — спросил Саша. — А ну идите сюда, буду объяснять! Признав правоту Витьки, уже через пару минут они построились классическим боевым клином — «свиньей». В центре этого клина стоял Корнеев, как самый мощный из ребят. Справа от него стоял Роман, а слева — Саша. И если Ойра-Ойра был спокоен как танк, то Саша же, напротив, слегка подпрыгивал от нервного возбуждения и бормотал что-то вроде «только бы не по очкам, только бы не по очкам!». Рядом с Романом стояла Маша, на голову которой надели крышку одной из канистр, а рядом с Сашей поставили субтильного Эдика, до последнего сопротивлявшегося этой затее. — Ну что, соучастники, поехали? — спросил Витька. — Поехали, — обреченно махнул рукой Эдик, и ребята с ором врезались в толпу. Толпа, состоявшая исключительно из мужчин за тридцать, рабочего вида, пострадала не сильно — люди отскакивали от магов как резиновые мячики и плавно опускались на землю. «Точно без колдовства дело не обошлось», — подумала Маша, отмахиваясь от какого-то особо стойкого дядьки. Шокированная продавщица, упитанная дама с неопределенного возраста с бодрой «химией» на голове, не особенно сопротивлялась, наливая пиво сначала в две сорокалитровых канистры, а потом и десятилитровые. — А бочку дубовую не могли сразу приволочь? — бормотала она, слегка дрожащей рукой держа небольшой шланг. — А я ведь думал за Выбегалловский автоклав, — тихо сказал Роман Маше. — Да только там возни много будет с тем, чтобы отмыть… С чувством выполненного долга компания вытащила свои канистры и остановилась перевести дух. Первые мужики, что смогли прийти в себя после странного нашествия, направились было к ларьку, но были остановлены суровым жестом продавщицы и фразой: «Пива больше нет!» — Как нет? — изумились они. — А так нет! — работница сферы услуг прибывала в дурном настроении. — Вон, этим с канистрами последнее вылила! Наступила нехорошая тишина. Около восьмидесяти пар глаз в упор уставились на замерших магов. В воздухе висел невысказанный вопрос: «А не желают ли товарищи с канистрами поделиться с рабочим классом?» Первым въехал в ситуацию тот самый дядька, от которого отбивалась Маша. Он не торопясь встал, кряхтя, и внимательно посмотрел сначала на канистру, потом на Машу, а потом и на парней. Странный у него взгляд был — прикидывающий такой, оценивающий. — Спокойно, товарищи, — непроизвольно произнес Эдик, покрепче сжимая сосуд с пивом. — Не хватило сейчас — значит, хватит в другой раз… — Я те сейчас так хвачу! — дядька поиграл кулаками и сдвинул на затылок кепку-шестиклинку. — Народ, бей крыс ученых! — А как он догадался, что мы ученые? — попыталась уточнить Маша, но вместо ответа она получила лишь обиженный рев толпы и ускорительный пинок от Романа. Разъяренная толпа гнала ребят по улице, не разбирая дороги. Люди мешались друг другу, запинались и всячески стопорили движение, но и ребятам приходилось нелегко — канистры били по ногам, оттягивали руки и всячески затрудняли бег. Первым отступил поднаторевший в беготне с диваном Витька: — Трансгрессируем! — крикнул он и схватил обе сорокалитровых канистры. — На бегу?! — крикнул Саша, но Витька его уже не услышал, исчезнув с громким хлопком. — Эдик, забирай Сашку! Маша со мной! — проорал Роман задыхающемуся от бега Амперяну. Тот кивнул и, схватив за шкирку брыкающегося Привалова, так же исчез. Толпа если и была шокирована внезапным исчезновением парней, то виду не подала. В Соловце всякое странное происходило, и потому три человека, исчезнувшие с канистрами под мышками, особого удивления не вызвали. — Маша, держись крепче! — Роман побежал еще быстрее, потянув девушку за руку. Она уже порядком устала и потому с трудом передвигала ноги. Впереди замаячил тупик, и народ, увидев возможность прижать наглую молодежь, удвоил усилия. На миг Маша запнулась о крупный камень, валяющийся на дороге, и её рука выскользнула из руки Романа. В следующее мгновение, подняв глаза, она поняла, что бежит одна. По инерции продолжая бежать, девушка в панике думала, что же делать дальше. Впереди — тупик, позади — толпа разозленных рабочих. Мысли путались, лихорадочно сменяя одна другую. «Будут бить, больно, возможно даже ногами. И будут правы!» — мелькнуло в голове у Маши, когда она открыла в себе второе дыхание и побежала быстрее, навстречу стене. Возможно, если она влетит в кирпич, её будут бить не так сильно? Неожиданно из воздуха появилась рука. Обычная такая прозаическая рука, облаченная в рукав песочного пиджака и с торчащей манжетой рубашки в тон. Эта рука, недолго думая, схватила Машу за косу и, невзирая на вопли девушки, полные ужаса, потянула её вверх.***
— Мария Владимировна, а вы не задумывались над тем, что, согласно стихотворению, это я должен посылать вас на означенное место, а не вы меня? Девушка, пребывая в полном ступоре, не знала, что ей на это ответить. Буквально пару секунд назад она спасалась бегством от разъяренной толпы, а сейчас… Рядом с ней стоял Кристобаль Хунта. Его правая рука покоилась у девушки на талии, а левая держала Машу за косу. — Так что же вы думаете по этому поводу, Мария Владимировна? — ехидно осведомился Кристобаль, откровенно посмеивающийся над шоковым состоянием девушки. «Все-таки он действительно симпатичный для своих тысячи с лишним лет, — отрешенно подумала Маша, в упор разглядывая своего неожиданного спасителя. Её лицо находилось так близко от лица Кристобаля, что она могла с легкостью увидеть морщинки, тонкими лучиками бежавшие от уголков его глаз, каждую тень в его лице. — Какие длинные ресницы, мне бы такие. А глазищи… Черные как уголь. А руки какие горячие… Стоп! Какие к черту руки?!» Осознав всю неловкость ситуации, девушка в ужасе отшатнулась от него, едва не упав. — Стоять! Маша осознала, что упасть ей не дадут — Кристобаль Хозевич крепко прижимал её к себе. Настолько крепко, что она чувствовала каждый удар его сердца, эхом отдававшийся в её голове. — Простите, пожалуйста, — невнятно пробормотала она, не зная, куда деться от его насмешливого взгляда. — Мне приятно слышать слова раскаяния из ваших уст, — усмехнулся Кристобаль Хозевич, не выпуская девушку из рук. — Но не могли бы вы пояснить мне, каким образом оказались в столь сомнительной ситуации? Я догадывался, что Витторио Павлович вряд ли научит вас чему-то хорошему, но вот от Романа Петровича я такого не ожидал… — Я… спасибо вам, правда, — Маша чувствовала, как полыхают её щеки от странной смеси стыда, страха и смущения. От Хунты пахло дорогим одеколоном, сладковато-терпким вином и чем-то иным, невероятно приятным, что добавляло еще больше неловкости в сложившуюся ситуацию. — Конечно не повторится, — как-то слишком быстро отозвался Кристобаль Хозевич. Едва Маша открыла рот, чтобы спросить, что он имел в виду, как почувствовала, что уменьшается в размере. Кожу пронзила тянущаяся боль, сменившаяся зудом. Она пыталась закричать, но вместо человеческого голоса из её горла вырвался невразумительный писк. — Хотя бы потому, что следующие несколько часов вы проведете размышляя над своим поведением в очень уютной клетке, — с этими словами Кристобаль Хозевич аккуратно поднял её за вытянувшиеся уши и, придерживая за серебристо-серую гладкую шерстку, понес к себе в кабинет (5).