Память крови

Невыносимо душно от чадящих свечей и смешавшихся в воздухе запахов терпко-сладкого меда, жареного мяса и сотни разгоряченных алкоголем тел. Слишком много народу и еще больше внимания: чужие лица, чужие взгляды — заинтересованные, презрительные, но ни одного безразличного. После нескольких дней бездействия сегодняшний пир в Йоррваскре — последняя капля в чаше моего терпения. Пировать — последнее, чего мне хотелось, и каждый бравый тост, каждый глоток казались нелепыми на фоне растущей угрозы. К середине вечера от вымученных улыбок сводило скулы, а тело задеревенело будто манекен без права дать сдачи нерадивым ученикам. Даже лютня не смогла исправить ситуацию, пальцы пытались бренчать на ней что-то, но из-под них выходили только могильно-печальные, либо и вовсе бессвязные трели. — Случилось то, чего я боялся, — Фаркас толкнул меня в плечо и сел рядом, пододвигая кружку. — Вилкас заразил тебя вечной угрюмостью. — Нет же, — я глотнула меду и в сотый раз изобразила веселье. — Он спас мне жизнь, как всегда. Заставил молчать о серьезности ситуации, принудил устроить пир вместо собрания, а затем бросил под изучающие взгляды новобранцев. — Уверен, ты тоже спасла его шкуру не раз. Но что с тобой? Ты за весь вечер едва ли сказала несколько фраз. Где Нисса, на которой я собирался жениться в Рифтене? Сверкающие глаза Фаркаса под легким прищуром, его удивительно спокойная поза позволили хоть немного расслабиться самой, а затем и вовсе заулыбаться, когда он припомнил выражение лица жреца, почти согласившегося поженить нас пьяных вдрызг посреди ночи. — Ну вот, теперь ты почти похожа на нее, — Фаркас хлопнул меня по спине, выбивая весь воздух. — Я все понимаю, вы прошли через многое, но и ты меня пойми, я жуть как хочу знать подробности, а из вас приходится доставать их клещами. Уверен, в Пределе было много славных битв, о которых можно сложить баллады. Ну же, расскажи хоть что-нибудь! Баллады? Ледянящий душу вой ворожей, улицы, залитые кровью и остатки полусгнивших тел, сшитых между собой — совсем не то, про что нужно слагать песни. Но что ответить Фаркасу, ждавшему нас два с лишним месяца? Как объяснить, что мы с его братом больше не те, кто покидал Скайрим без единой надежды на возвращение? Сломленные, истощенные, раздавленные, и знать об этом не должен никто. Фаркас особенно. — Что ж… Среди воспоминаний о зловонных коридорах и сердцах полных мерзкой жижи, среди запахов смерти и разложения трудно было отыскать хоть что-то, достойное рассказа. Такое лучше забыть, как и видения Намиры, стереть из памяти, словно и вовсе не существовало. — Могу рассказать о человеке, некогда бывшем преданным лордом, — лицо, исковерканное ненавистью, вдруг отчетливо всплыло перед глазами, — о Мортифейне, кому за верное служение даэдра даровали новое тело. Несколько новобранцев присели рядом. — Из человека он превратился в самую уродливую тварь, что мы встречали в Западном Пределе. Как несколько корусов, сотканных воедино, высотой почти c Йоррваскр, — в голове заклацали клешни. Народу вокруг нас прибавилось, смотрели с интересом или с недоверием. — И кто бы смог убить эту громадину? Неужели ты? Смешки и перешептывания, уголки губ, изогнутые в ухмылках. Ну да, глядя на меня, разве можно подумать, что я в состоянии завалить такое создание? Их неверие понять легко, простить еще легче. — Не я. Вилкас. Толпа одобрительно загудела, кто-то произнес тост в честь этого, стукнули кружки. Но кто-то из них отвернулся, что было вполне ожидаемо. Стараниями Фаркаса и Эйлы среди Соратников много новичков, но даже самые слабые из них не пойдут так просто за тощей девчонкой вроде меня. И никакие подвиги, которых они не видели воочию, не убедят их в обратном. Однако многие из них все же слушали внимательно, и пришлось продолжить свой рассказ, в самых ярких красках расписав им бой с Мортифейном. Когда я закончила, вокруг нас уже толпились едва ли не все Соратники: жадные до новых историй, и готовые в тот же миг уличить во лжи. — Мы хотим услышать о твоих битвах! — Да, Предвестник, расскажи-ка, как ты сражалась с даэдра, — подхватили остальные. — Это были кровавые бойни, а не битвы, — чувствуя, что привлекла ненужное внимание, я попыталась встать из-за стола, но тяжелая рука Вилкаса удержала меня на месте. — В пылу сражений сложно вести отчет подвигам, так позвольте я поведаю вам о Предвестнике так же, как и она обо мне. Рассказчиком он оказался прекрасным: без особого труда приковал все внимание к истории о маленьком отряде эльфов, среди которых оказался, и толпах даэдровых тварей, что преграждали им путь. — В башне, где была Предвестник, врагов было еще больше. Казалось, всего миг, и ее сметут полчища Ведьмарей, но вдруг, — его голос стал напряженным, что заставило меня вздрогнуть, — я услышал рев пламени. Вмиг почернели камни, языки огня вырвались из бойниц, уничтожая все живое внутри. Вилкас затих, выдерживая паузу, и в этот момент самым важным для меня стало не выдать никаких эмоций. Ведь я не помнила ничего после боя с Мортифейном, вплоть до редких вспышек в пещере. — Когда все закончилось, я ожидал увидеть обгоревшее тело Предвестника, но представьте мое удивление, когда она оказалась жива, ведь эта ужасающая магия была вызвана именно её силами. Возгласы одобрения, облегчения, изумленные выкрики наполнили зал. Казалось, закричи я во все горло, что это вранье, никто бы не услышал. Никогда у меня не было столько магических сил на подобную магию, но не может же Вилкас так открыто лгать? Или может? — Предвестник владеет магией? Но разве это не противоречит правилам Соратников? — вопросы посыпались снова, но он успокоил их. — Это правда, что раньше мы не приветствовали владение магией, так будет и впредь, но только во время учебных поединков. В нынешнее время Соратникам нужны не только бравые воины, нам нужны лекари, алхимики, кузнецы и даже маги. Если в вашем сердце пылает огонь доблести, то кем бы вы ни были, вам будут рады в Соратниках. Зал сначала замер, а потом неожиданно загудел, штормовой волной передавая эту новость, эхом повторяя ее во всех уголках Йоррваскра. И, как мне показалось, она была воспринята с большим воодушевлением. — За доблесть и славу! За Соратников! Мед снова потек рекой, а рокот голосов стал невыносим. Только что Вилкас сделал невозможное: одной фразой изменил вековые правила Соратников, и, судя по виду Фаркаса и Эйлы, это не было сиюминутным решением. Принимая дружеские хлопки по спине, и все еще натужно улыбаясь, я старалась выглядеть естественно, будто так и было задумано. И только через полчаса непрекращающихся тостов, мне удалось незаметно выскользнуть из зала. Спустившись вниз и преодолев коридор, я влетела в кабинет Кодлака. Нет, теперь уже мой кабинет. Вилкас ворвался за мной почти сразу, даже не дав отдышаться, и одарил одним из тех взглядов, которые мне так не нравились. — Вернись в зал, Предвестник! Праздник в честь тебя, невежливо уходить посреди пира. — Или что? Заставишь меня? Хватит с меня, Вилкас! Что мы вообще делаем? Празднуем, в то время как вампиры продолжают атаковать города? Впервые мне хотелось его ударить: влепить пощечину за то, что не дал действовать, за то, что заставил присутствовать на этом бессмысленном празднике в мою честь. Чтобы следы от пальцев алели на небритой щеке, чтобы он перестал смотреть на меня так, как смотрит сейчас. — И что же ты предлагаешь? Собрать совет незамедлительно, огорошить их новостью о новой миссии, к которой Соратники едва ли имеют отношение? Или, может, выйдешь среди ночи к вампирам и сдашься? — Тогда хотя бы прекратятся похищения. — Это только твои догадки, пока что ничем не подкрепленные, и я не позволю Соратникам потерять их лидера из-за них. Нет, Нисса, так войны не ведутся. Ты представлялась мне куда более осторожной, или Намира лишила тебя способности рассуждать здраво? Поднятая для удара рука сжалась в кулак и так и застыла на полдороги. Прикусить язык, побороть гнев, засунуть свою жажду действий куда подальше — ведь он прав, даэдра подери, каждое его слово, как гвоздь, вбитый в мои чрезмерные и довольно глупые амбиции. С каких пор я перестала детально продумывать действия? — Я могу понять, как раздражает бездействие. Но посмотри на себя! Кого ты сможешь защитить, будучи изнуренной? У нас нет ресурсов на эту войну. Нет людей, чтобы вести за собой, а для тех, что есть, мы пока ничего не значим. Нет плана, чтобы его воплощать. У нас даже нет достаточно информации, чтобы начать хоть что-то. Спрашиваешь, зачем мы здесь? Чтобы отдышаться, понять ситуацию, чтобы вдохновить людей. — Скармливая им сказки о моих подвигах, ты не вдохновишь их. Такую ложь я терпеть не готова. Ты видел, как они смотрят на меня? Что будешь делать, когда один из них решит проверить силу Предвестника? Примешь бой вместо меня? Заслонишь собой? — Этого не потребуется. Ты вполне способна сама постоять за себя. А твои силы во много раз превосходят мои. — Лжец! Разве не ты снял Сигильский камень, прекратив вторжение даэдра? Разве не ты разделался с лордом? — Я лжец? Так вот, что ты думаешь обо мне? Что я придумал красивую легенду? Все не так, — он сделал шаг вперед и перешел почти на шепот. — Да, я победил эту тварь, Мортифейна, и много подобных ему, я снял камень с пьедестала, но если бы не твоя магия, я не смог бы пробиться в башню. — Не знаю, что там было, но я не могла этого сделать, у меня нет столько сил. — Ошибаешься. Я до сих пор не могу забыть тела, выжженные до самых костей, запах горящей плоти и тебя… живую и невредимую посреди пепелища. Ты даже не представляешь, насколько мне было страшно в тот миг. Я боялся… потерять тебя. Не просто тонкую фигурку, чье сердце вдруг перестанет биться. Но твою человечность, напрочь стертую потоком силы. Отголоски страха в его глазах как ледяные иглы: протыкают кожу, уже не вытащишь просто так. Он не только боится за меня. Он боится меня. — Наконец-то у тебя хватило смелости в открытую назвать меня чудовищем. — Нет же! Я не это имел ввиду. — Разве? — я приблизилась вплотную. — Тогда почему вздрагиваешь, стоит только коснуться тебя? — Это совсем другое, Нисса, — он отпрянул, лишь подтверждая догадки. — Но чудовищем ты для меня никогда не станешь. — Человеком, видимо, тоже. — Довольно! — неожиданно жесткий голос будто хлестанул по живому. — Нам незачем спорить, особенно сейчас. Если ты еще хочешь найти способ победить вампиров, то возьмешь себя в руки и отправишься в зал. И начнешь вести себя наконец как Предвестник, а не как размазня.

***

— Детка, ты выглядишь хуже, чем выжатый сиродильский цитрус. Вот в этом я ни капли не сомневалась. Несколько дней у Соратников оказались едва ли чуть менее выматывающими, нежели видения даэдрического принца. Даже не хотелось спрашивать, почему Делвин не явился лично; если здесь Брин, значит, у старого лиса было достаточно причин остаться в Рифтене. Плотно затворив за собой дверь в маленькую комнату на втором этаже медоварни, подошла поближе. — А сам-то чего такой потрепанный? — даже в тусклом свете отчетливо проступали свежие шрамы на лице Бриньольфа. — Кто тебя так? Пальцами легко отодвинула край воротника: тугие повязки, начиная от самой шеи, похоже, не заканчивались на груди, что явно затрудняло его дыхание. — Отвечу, если только доблестный Предвестник пообещает отомстить за меня. — Если других пожеланий нет, то перейдем к обсуждению ваших проблем, — я подтянула еще одно кресло и села напротив. — Наших проблем, детка. Ведь ты, как-никак, еще часть гильдии. — «Заключи сделку с Ри’садом, — говорил ты, — и можешь быть свободна». Я выполнила свою часть договора, а ты все равно не желаешь меня отпускать? — Боюсь, без тебя не обойтись. Речь идет о предательстве в гильдии, о нарушенных обещаниях и кражах прямиком из казны. — Не стоит удивляться, если среди крыс вдруг заводится крыса. — Да, но вовсе не тогда, когда эта крыса — глава гильдии. — Мерсер — предатель? Почему-то это не кажется неожиданностью. — А то, что он едва не убил меня тебе тоже таковым не кажется? Я думал, что понимаю его. Верил ему. А он проткнул меня мечом, оставив истекать кровью. Так вот откуда все эти раны и бинты! Я никогда хорошо не знала Мерсера, за несколько месяцев в гильдии мы разговаривали всего пару раз. И для главы он всегда казался слишком отстраненным, незаинтересованным. Но предположить, что однажды он поднимет оружие против Бриньольфа было сложно. — Попытка убийства — это слишком серьезно, чтобы оставлять без внимания. Ты должен рассказать остальным. — Это была не попытка. Он убежден, что я сдох в том кургане. Придумал правдоподобную сказку о том, как я напал, желая получить место главы. Если бы не Карлия, а затем Делвин, мне бы не удалось выбраться. И самое страшное, что так же он поступил и с прошлым предводителем. Сначала обворовывал казну, а затем вонзил в спину нож, стоило только уличить его в этом. — Как ты узнал об этом? — Карлия рассказала. Все считали ее убийцей, охотились за ней, в то время как она стала такой же жертвой Мерсера. — Теперь вас двое обманутых, а в гильдии же не сплошь слепцы. Векс, Тринн, Синрик, разве они не поверят, как поверил Делвин? — Они поверят, а что с остальными? У нас только словесные обвинения без доказательств. Ни договоров, ни точных сведений о золоте в казне гильдии. Думаю, после моей «безвременной кончины» Мерсер уже подчистил все книги. Любое громкое заявление приведет к бойне среди своих. Пусть даже у него не так много союзников, зато множество ведомых новичков благодаря тебе. И наемники. Нам нужна твоя помощь: вернись в Рифтен, найди способ вывести этого гада на чистую воду, не проливая лишнюю кровь. И встань на его место. — Что? Ты, должно быть шутишь, Брин. Стать главой гильдии? Почему не ты или Делвин? — Потому что ты их символ, а не мы. Они равняются на тебя и пойдут за тобой куда угодно. — Они пойдут за тем, кто всегда на их стороне. За тем, кто вытаскивал их из передряг, за тем, кто находил заказы даже в самые сложные времена. Как бы ты не бегал от ответственности, этой тебе не избежать. А у меня уже есть своя головная боль, Соратники. — Соратники, — потянул Бриньольф. — Так тебе все-таки нравятся героические роли? — Заткнись! Сейчас не лучшее время. — Не время для упреков с моей стороны или выбора с твоей? Нисса, сейчас самое время. Знаешь выражение «сидеть на двух стульях»? Ты могла сбежать, когда Делвин предлагал, но ты выполнила свою часть сделки, оставив лазейку на возвращение. Потому что и сама понимала, что стул Соратников не под твою задницу. — Даже если так, не тебе решать, где мне быть, — я встала, собираясь уходить. — В Маркарте у меня есть дом, поживи там, залечи раны, а я пока придумаю что-нибудь насчет Мерсера. Но на это уйдет время. Он резко встал, опрокидывая кресло, схватил за плечи, заглядывая в глаза. — Я едва не помер в кургане, прятался несколько недель по пещерам и башням, ждал тебя все это время, и все что ты мне предлагаешь — укрыться в твоем доме и призрачное обещание? — Дельный план — единственное, что я в силах дать. — Детка, сейчас нам нужен не только план, но и ты. — Но никто из вас не спрашивает, что нужно мне. — Так скажи, что тебе нужно. Деньги? С тобой гильдия будет процветать. Связи и влияние? Для Делвина это не проблема. Я мог бы дать тебе все остальное. Все, что захочешь. Да он понятия не имеет, сколь многого можно захотеть! Еще полгода назад я бы согласилась на его предложение без оглядки. Тогда гильдия могла дать мне место в мире и людей, близких по духу. Тогда она могла стать убежищем: от прошлого, от Харкона, от собственной крови. Но теперь кто из них защитит меня от даэдра? Кто предоставит армию обученных бойцов от полчищ ночных тварей или найдет оружие против полуторатысячелетнего вампира? Никакие деньги на это не способны. Бриньольф и подавно. — Прости, — я легко отодвинула его со своего пути. — Не могу. Не так просто перестать быть Предвестником. Не теперь. Но я обещаю что-нибудь придумать для вас. — Значит, снова бросаешь нас? Ради Соратников? — Нет, Брин, не ради них. Просто поняла, на каком стуле мне сейчас важнее сидеть.