Сердце в алмазе

Снег падал серебряными искорками в лунном свете. Зима робко ступала белой поступью, и мир вокруг, словно боясь спугнуть, утопал в тишине. В этой тишине Запретный лес выглядел ещё более зловещим и мрачным. Чёрное озеро походило на бездонную пропасть. А величественный замок с потухшими окнами и полуразрушенными стенами был «живым» памятником войны. Хогвартс стал похож на огромный раскромсанный череп с пустыми глазницами. И во мраке ночи было ясно с первого взгляда - это не школа. Это склеп. Скопление скорби и плача. Место, ставшее погибелью для сотен. Место, запятнанное кровью. Оплот надежды, её же растоптавший. Замок, подаривший тысячам маленьких чародеев сказку. Замок, в котором те самые дети умирали, сражаясь, потому что кто-то захотел эту сказку отнять. Их смерти легли черной тенью, таящейся в тёмных уголках школы. Их предсмертные крики всё ещё проскальзывали в сквозняках. Их имена ещё долго будут причинять боль выжившим. И мало кто знает, но часть из них осталась серыми призраками наблюдать за жизнью, которой у них больше нет. В месте, которое они любили, а теперь ненавидят. В будущем, за которое они сражались, но в котором не смогут жить. Навсегда молодые и до скончания веков неживые. И Хогвартс тоже теперь неживой. Сказочное творение мастеров прошлого угасало. Оживить его могли только дети, их мечты, радость и безграничная вера в чудеса. То есть всё то, что утратили выжившие в войне. И Хогвартсу остаётся лишь ждать, когда последние солдаты закончат обучение и в школе снова будут только дети. Ведь какой бы чёрной и длинной не была ночь, за ней придёт рассвет. Солнечные лучи зальют окна золотыми бликами, осветят мрачные стены и растопят снег. В эти холодные ночи мрачным был не только сам замок, но и его обитатели. В особенности те, что не могли уснуть. Драко Малфой ворочался в постели уже несколько часов подряд. Ему приснился кошмар о войне, и теперь чувство беспокойства не давало ему провалиться в сон. Слизеринец разглядывал балдахин, в то время как мысли его скакали по закоулкам прошлого. Он думал о том, что происходило в его жизни раньше. Мог ли он, поступив иначе, изменить свою жизнь? Изменилась бы только его жизнь, или это повлияло бы на жизни других? Что нужно было сделать? Чего не нужно было делать? Стало бы лучше или хуже? И поступил бы он иначе, будь у него возможность что-то исправить? Воспоминания мелькали в его голове, как старые снимки, не вызывая каких-либо ярких эмоций. Он перевернулся на бок и привычно услышал биение своего сердца. Перед глазами встал образ артефакта с сердцем, а ладони обожгло фантомное ощущение тепла. Он вытянул правую руку и приложил её к лицу. Никакого жара, но он всё ещё ощущал тепло, идущее от ладоней. Думая об этом, он вспомнил, что так и не спросил отца об артефакте, и взвешивал, стоит ли ему написать об этом в письме или попросить о личной встрече? И нужно ли вообще напоминать об артефакте, который он разбил? Если бы это было что-то важное, Люциус скорее всего уже гневно отчитывал его и назначил наказание. А может, он забыл или считает, что это Нарцисса в порыве гнева уничтожила артефакт. Так или иначе, ему совершенно не спалось, поэтому рассвет застал его за написанием письма. Перечитав и запечатав письмо, так и не сомкнувший глаз Драко направился в совятню. Его мучили последствия бессонной ночи в виде мигрени и боли в спине. Холод лишь усугублял положение. Отправив отцу филина, он огляделся. Макушки гор заливал солнечный свет. Лес отливал тёмным пламенем, а озеро было похоже на чёрное зеркало. Панорама завораживала, а тишина придавала ей ощущение, будто время замерло. И этот застывший вид напомнил ему зловещий рассвет второго мая. Тогда тоже было тихо. Драко кинул взгляд на опушку Запретного леса. В его сознании тут же всплыло воспоминание. Полувеликан, окутанный цепями, нёс на руках мальчика, рядом шёл торжествующий Тёмный Лорд, а позади рой пожирателей. Слизеринец сбросил оцепенение и передёрнулся. Вновь оглядываясь, он заметил возвращавшегося филина. Юноша хмурился, разглядывая птицу, письмо было доставлено слишком быстро. Значит, его отец должен быть в Хогвартсе. Драко наколдовал темпус. «Только четверть седьмого. Что могло понадобиться отцу в такое время? Он не прислал ответной весточки, то есть, несмотря на то, что он здесь, встречаться со мной он не намерен... Интересные дела, однако». Помявшись на балкончике с минуту, он решил попробовать разыскать отца и направился в подземелья. Ведь если Люциус прибыл не к нему, скорее всего он портит настроение крёстному. Драко поспешил в подземелья, до комнат своего декана так и не дошёл - столкнулся на лестнице с запыхавшимся Мальчиком-Который-Победил. Поттер был весь какой-то растрёпанный. Одежда в беспорядке, лицо озарено счастливой улыбкой, рубашка не застёгнута, волосы как всегда взлохмачены. - Извини, Малфой, - бросил Поттер, поднимаясь наверх. В то время, как Малфой в который раз оцепенел. Пока он играл в детектива, он и не подозревал, как соскучился по такому Поттеру. Лохматому и радостному. Тёплому. Живому. Гриффёр уже был на три ступеньки выше, когда Драко почувствовал запах до боли знакомого парфюма. Не очень популярного из-за чётких горьких ноток и очень дорогого. Таким любил пользоваться его отец. - Ты спишь с моим отцом? – слова слетели с губ Драко, раньше, чем он их осознал. Гриффиндорец остановился и медленно развернулся. Он уже перестал улыбаться, из его глаз ушла радость. - Не думаю, что я тот, кто должен говорить с тобой об этом. Не уверен даже, стоит ли тебе об этом знать, - его голос был спокойным и тихим. Он опустил взгляд, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и добавил скорее для себя. – Проходит. Малфой нахмурился и хотел спросить ещё о чем-то, когда Поттер его прервал. - Мне нужно в душ, так что я побежал. По поводу твоего вопроса. Лучше забудь об этом. Поттер резво развернулся, и побежал вверх по лестнице, перескакивая ступеньки. Малфой так и не застал своего отца в замке. И так и не получил ответа на письмо, ни через день, ни через неделю. Гриффиндорец вернулся в состояние «покойника». И никакие подначки на него не действовали. Драко бесился. Отец исчез, и мало того, что не отвечал на письма, но они стали возвращаться нераспечатанными. «Куда запропастился этот старый черт? И как у него получилось вызвать у этого абсолютно бесчувственного парня улыбку? Как?!» То мимолётное видение прежнего Гарри Поттера словно пробудило младшего Малфоя ото сна. Он стал часто вспоминать, как герой краснел до кончиков ушей из-за настырных поклонниц. Потом как краснел уже от стыда, когда его отчитывал профессор зельеваренья. Как сердито поджимал губы и сжимал кулаки, когда его факультет лишали баллов за надуманные причины и за них же наказывали. Он ни за что бы не признался ни живому, ни мёртвому, но он очень скучал по Гарри Поттеру. Раздражённому, импульсивному, справедливому и не редко лукавому. Скучал по его искренним улыбкам, полным ненависти взглядам, даже по его пылким и нескладным речам. В общем, по всему тому, что делало Гарри Поттера – Гарри Поттером. И чем больше слизеринец перебирал свои воспоминания в поисках способа вывести героя из равновесия, тем сильнее скучал. Оглядываясь назад, он осознал, что Гарри Поттер хоть и не был ему другом, но был кем-то почти родным, занимавшим огромную часть его жизни. Кем-то, на кого он равнялся или же стремился отталкиваться как от дурного примера. Кем-то, кому можно было бесконечно перемывать косточки. Кем-то... Тогда как нынешний Гарри Поттер - кто-то совершенно чужой. Малфой по-прежнему следил за ним, в то время как объект наблюдения по-прежнему не подавал признаков жизни. И как Малфой ни старался разглядеть хотя бы тень былых эмоций и чувств на его лице или в его движениях и взглядах, - у него не выходило. Блондин даже устроил пару не очень травматичных «несчастных случаев» друзьям героя. И ничего... Слизеринец недоумевал, что же он видел в то утро на лестнице: мираж? Временное прояснение? И как добиться такого эффекта? Драко снова уперся в мысли об отце. «Поттер точно встречался с отцом и, учитывая его внешний вид и запах... Нужно добраться до отца, может, крёстного натравить? Поттер отказался отвечать. Правда, он не хотел говорить об отце, может, расскажет о себе?» Задумавшись, Малфой не заметил человека, идущего навстречу, и налетел на него. По счастливой случайности, а может по закону подлости, но этим самым человеком оказался Поттер, и Драко, всё ещё витая в своих мыслях, задал вертящийся в его голове вопрос. - Что с тобой происходит? Малфой и так был растерян, потому что не собирался говорить этого вслух, и озадачился ещё больше, когда ему ответили. *** - Я ничего не чувствую, – Гарри зажмурился на секунду и сжал переносицу, снимая очки. – Я думаю, это что-то вроде поствоенного синдрома. Ты подсознательно заглушил свои чувства и эмоции, чтобы легче пережить потери, – он посмотрел на меня, близоруко щурясь, прежде чем снова надеть очки и ответить. - Гермиона тоже так считала. Но вы оба не правы. – Он отвернулся к окну, а у меня появилось неприятное предчувствие. – Летом меня раздирали разные чувства. Мало того, я слишком часто оставался в одиночестве. Это сводило меня с ума. Я пытался отвлечься на что-нибудь, в итоге набрёл на один интересный ритуал. Он назывался «Поиск достойного». Простенький такой: чертишь круг, оплетаешь его рунной вязью, внутри создаешь треугольник из элементов огня, воды и земли. Далее коротенькое заклинание и пара капель крови. Действие обряда направленно на поиск второй половинки. То есть «Достойного», того, кто заслуживает хранить твоё сердце. Он или она находят артефакт, сердце в алмазе овальной формы, затем их начинает неумолимо тянуть к тебе. Вы встречаетесь, влюбляетесь и живете долго и счастливо. В оригинале сказано несколько иначе, но суть ты, думаю, уловил. Так вот, помимо прочего, ритуал приглушает эмоции и чувства. Я был импульсивным и спонтанным, ты знаешь. Поэтому недолго думая воспользовался короткой дорожкой к счастливому концу. Через пару минут после церемонии я почувствовал, как во мне что-то лопнуло. Я думал, это последствия обряда, и лишь недавно понял, что это не так. Мой «достойный» разбил сердце, поэтому я ничего не чувствую. С каждым его словом внутри меня что-то ломалось и рушилось вниз. Я почти перестал дышать к моменту, как он закончил свой монолог. Мне как наяву почудилось, что я держу в руках тот самый артефакт. Сердце в алмазе, которое я нашел в спальне отца. Сердце, которое я отшвырнул к стене и разбил вдребезги. Горячее, пульсирующее... Моё нутро сковало льдом. Я не мог вдохнуть. Губы слиплись, язык прилип к нёбу. Я судорожно сглотнул и тихо спросил: - А как... -Никак, – перебил меня Гарри. – Исправить ничего нельзя. Понимаешь ли, ритуал рассчитан на поиск и соединение, никак не на невротиков, расшвыривающих сердца, – а потом он улыбнулся этой своей новой безразличной улыбкой. – Я бы сказал, что мне жаль, но это будет ложью, потому как я не чувствую сожалений. Говорят, что ни делается, то к лучшему. Мне и так хорошо. - Почему ты рассказал мне? - Гермиона сказала, ты следишь за мной. Не пойми меня неправильно. Мне доставляет удовольствие интимная связь с мужчинами, и я совершенно не против твоей кандидатуры. Но ты захочешь ответных чувств, а я не смогу тебе их дать. Ты будешь страдать, пытаться что-то исправить, устраивать сцены, а это, – он сделал неопределенный жест рукой. - Утомительно. Меня словно ударили под дых. Щёки и уши жгло от стыда. Из лёгких выбило весь воздух. И внутри всё режет. Было больно и унизительно. Я сжал губы и уже хотел ударить его, когда вспомнил о сердце. Это ведь я, я его отнял. Разбил по сиюминутной прихоти. Это помогло мне собраться. - С чего ты взял? – получилось довольно сдавленно. - О, а ты не...- его тон был слегка удивленным. - Прости, я думал, ты следишь за мной потому, что я тебе нравлюсь. Я не посмел поднять головы. Его слова отдавались эхом в моей голове, но я всё ещё не мог переварить предыдущую новость, и все его пояснения улетели в трубу. Вдруг я отчетливо понял простую истину. Его чувства не просто заблокированы, их нет и никогда не будет даже отголосков. Он же пустая оболочка, запрограммированная жить. Он почти мёртв. Мёртв. Это слово породило во мне иррациональное желание смеяться. Я не мог его перебороть, и из моего горла стало вырываться хихиканье. Волан-де-Морт так долго пытался его убить, а всего-то надо было отправить за ним меня. Притягивающий неприятности Поттер и невезучий Недопожиратель. Ставлю галлеон, мы взяли бы премию за самую глупую смерть на свете. Например, споткнулись и полетели вдвоём с лестницы. Или словили рикошетом собственные непростительные. Я присел на корточки и начал хохотать до слёз. Я так сильно смеялся, что у меня разболелся живот. Лицо было мокрым, глаза застилала влага, а голова гудела. Я хотел озвучить какую-то мысль, но сознание покинуло меня.