«Край кольца: Тонкая грань»

«Крас­ная звез­да» 22 и­юня 1942 го­да* «Мы возь­мём Пе­тер­бург, как мы взя­ли Па­риж», — пи­са­ла прош­лой осенью га­зе­та «Бер­ли­нер бер­зен­цай­тунг». Глу­пые сло­ва! Нем­цы ни­ког­да не бра­ли Па­ри­жа. Па­риж им сда­ли пре­да­те­ли. Нем­цы вош­ли в Па­риж, как вхо­дит при­ез­жий в гос­ти­ни­цу, — пе­ред ни­ми рас­пах­ну­лись все две­ри. А Ле­нин­град не гос­ти­ни­ца, Ле­нин­град — кре­пость, и нем­цы не вош­ли в Ле­нин­град. Осенью обер-лей­те­нан­ты об­суж­да­ли, где они раз­мес­тят­ся: в Зим­нем двор­це или в гос­ти­ни­це «Ас­то­рия». Их раз­мес­ти­ли в зем­ле. Нем­цы осо­бен­но не­на­ви­дят Ле­нин­град. Для них этот го­род — сим­вол рус­ской мо­щи. Ник­то ни­ког­да Ле­нин­гра­да не за­во­ёвы­вал. Из Пе­тер­бур­га рус­ские дик­то­ва­ли мир­ные ус­ло­вия по­беж­ден­но­му Бер­ли­ну. В Пе­тер­бург при­ез­жа­ли не­мец­кие кол­бас­ни­ки и не­мец­кие па­рик­ма­хе­ры, кор­ми­лись с рус­ско­го сто­ла. Но ког­да в во­сем­над­ца­том го­ду на Пет­рог­рад дви­ну­лись не­мец­кие ге­не­ра­лы, ра­бо­чие Пи­те­ра их встре­ти­ли хо­ро­шим пу­ле­мёт­ным ог­нем. В не­мец­ком во­ен­ном учеб­ни­ке ска­за­но: «Ле­нин­град не за­щи­щён ни­ка­ки­ми ес­тес­твен­ны­ми прег­ра­да­ми». Глуп­цы, они не зна­ли, что Ле­нин­град за­щи­щён са­мой вер­ной прег­ра­дой — лю­бовью Рос­сии. Нем­цы за­хо­те­ли отом­стить Ле­нин­гра­ду. Они ра­нят его изу­ми­тель­ные па­мят­ни­ки. Они уби­ва­ют его жен­щин и де­тей. Они ста­ра­ют­ся за­ду­шить не­ук­ро­ти­мый го­род. Но Ле­нин­град не один. С Ле­нин­гра­дом — Рос­сия.

***

За ра­ны Ле­нин­гра­да гит­ле­ров­цы от­ве­тят на Рей­не и на Оде­ре. Ещё раз по вра­гу, за­щит­ни­ки Ле­нин­гра­да! К вам на по­мощь идут сы­ны Рос­сии, ко­раб­ли ми­ра, са­мо­лё­ты сво­бо­ды. За Ле­нин­град мстят ан­глий­ские лет­чи­ки, на Ле­нин­град ра­бо­та­ют ра­бо­чие Ура­ла. За Ле­нин­град во­ю­ет Рос­сия. Ве­ка бу­дут нем­цы прок­ли­нать тот час, ког­да при­па­доч­ный еф­рей­тор при­вел их к бе­ре­гам Не­вы. Ве­ка бу­дут вспо­ми­нать на­ши вну­ки ва­ши под­ви­ги, за­щит­ни­ки Ле­нин­гра­да! Илья Эрен­бург** 1942 год». (тема Наташи - Darin Sysoev - Сердце Ангела) Ан­на вздох­ну­ла и опус­ти­ла на ко­ле­ни га­зе­ту. Спать хо­те­лось ужас­но, вто­рые сут­ки без сна сов­сем ли­ши­ли её сил, а ра­нен­ные всё при­бы­ва­ли и при­бы­ва­ли. Пос­ле мар­тов­ской Лю­бан­ской опе­ра­ции нем­цы мсти­ли осо­бен­но жес­то­ко. Обс­тре­лы на фрон­те те­перь бы­ли пос­то­ян­ные, круг­лые сут­ки. У за­щит­ни­ков го­ро­да не бы­ло и трёх ча­сов ти­ши­ны, пе­рес­трел­ки не смол­ка­ли не­де­ля­ми и в го­род по­тя­ну­лись раз­би­тые трёхтонки*** с ра­нен­ны­ми. С на­ча­лом лет­них ка­ни­кул Ан­на офи­ци­аль­но ра­бо­та­ла воль­но­на­ем­ной в гос­пи­та­ле. Те­перь они вмес­те с Со­ней и Саш­кой де­ли­ли даль­ний угол, от­го­ро­жен­ный от со­се­дей простынёй и ог­ром­ным, до­ре­во­лю­ци­он­ным шка­фом в боль­шой па­ла­те на пол­сот­ни че­ло­век. В их угол­ке сто­яла од­на-единс­твен­ная кро­вать, на ко­то­рой они спа­ли по оче­ре­ди. В пос­лед­ние дни там дре­мал толь­ко один Саш­ка, по­то­му что Со­ня не вы­хо­ди­ла из опе­ра­ци­он­ной, а Ан­на де­жу­ри­ла в па­ла­те. На прош­лой не­де­ле Со­ня по­лу­чи­ла вто­рое пись­мо от ма­те­ри, ко­то­рая ко­че­ва­ла где-то на Се­ве­ро-До­нец­кой до­ро­ге, пе­ре­во­зя ра­нен­ых в по­ка ещё бе­зо­пас­ные Ми­не­раль­ные во­ды*****. Но­вос­тей пись­мо поч­ти не со­дер­жа­ло, кро­ме глав­но­го — ма­ма жи­ва и бо­рет­ся. От Ан­дрея не бы­ло ни­ка­ких вес­тей, а вот о На­та­ше Ма­рия Алек­се­ев­на ак­ку­рат­но на­пи­са­ла, что встре­ча­ла зна­ко­мых и зна­ет, что На­та­ша те­перь где-то в Поль­ше. Она умол­ча­ла от до­че­ри, что уже пол­го­да не­вес­тка, весёлая кра­са­ви­ца На­та­ша, на­хо­дит­ся в Май­да­не­ке****. Не­мец­кий ла­герь Май­да­нек по пер­во­на­чаль­но­му за­мыс­лу дол­жен был стать «уни­вер­саль­ным» ла­ге­рем. Но пос­ле зах­ва­та в плен боль­шо­го чис­ла бой­цов Крас­ной Ар­мии, по­пав­ших в ок­ру­же­ние под Ки­евом, его бы­ло ре­ше­но пе­реп­ро­фи­ли­ро­вать в «рус­ский» ла­герь. Но к де­каб­рю 1941 го­да из-за го­ло­да, тя­же­лей­шей ра­бо­ты, а так­же из-за вспыш­ки эпи­де­мии ти­фа умер­ли поч­ти все уз­ни­ки, и ла­герь ут­ра­тил «на­ци­ональ­ную» ори­ен­та­цию, в не­го ста­ли сво­зить для унич­то­же­ния не толь­ко во­ен­ноп­лен­ных, но и ев­ре­ев, цы­ган, ук­ра­ин­цев и по­ля­ков. На­та­ша вы­жи­ла в том аду. Ещё до пос­туп­ле­ния в ла­герь от­би­ра­лись са­мые здо­ро­вые и ра­бо­тос­по­соб­ные жен­щи­ны, ко­то­рых от­прав­ля­ли в по­ши­воч­ные це­ха и для сор­ти­ров­ки лич­ных ве­щей, кон­фис­ко­ван­ных у вновь при­бы­ва­ющих арес­тан­тов. На­та­ша по­па­ла в дру­гую груп­пу, спе­ци­аль­но отоб­ран­ных мо­ло­дых и кра­си­вых де­ву­шек, ко­то­рых го­то­ви­ли для вы­пол­не­ния фун­кций прис­лу­ги и лич­ных ра­бынь эсэ­сов­цев. (тема Владимира - A. SCHNITTKE - Полет) 27 и­юня 1942г. Ле­нин­град­ский фронт, по­ло­са обо­ро­ны 18-й ар­мии груп­пы ар­мий «Се­вер». Рас­по­ло­же­ние шта­ба 11-й не­мец­кой ар­мии. Су­ета, ца­рив­шая, на пер­вый взгляд, в толь­ко что при­быв­шем на но­вое мес­то шта­бе 11-й не­мец­кой ар­мии, на са­мом де­ле бы­ла чётко от­ла­жен­ной ра­бо­той по опе­ра­тив­но­му развёртыванию всех штаб­ных служб и не­об­хо­ди­мых для их ра­бо­ты тех­ни­чес­ких средств. Мант­штейн, стоя у ок­на, наб­лю­дал, как свя­зис­ты ус­та­нав­ли­ва­ют и зак­реп­ля­ют боль­шую ан­тен­ну ос­нов­ной штаб­ной ра­ди­ос­тан­ции, од­нов­ре­мен­но про­тя­ги­вая си­ло­вые и те­ле­фон­ные ка­бе­ли. Дру­гая груп­па сол­дат уже раз­гру­жа­ла с подъ­ехав­ше­го гру­зо­ви­ка боль­шую мас­ки­ро­воч­ную сеть, ко­то­рую они тут же на­ча­ли раз­во­ра­чи­вать для скры­тия от воз­душ­но­го наб­лю­де­ния штаб­ных ма­шин и по­зи­ций сво­ей зе­нит­ной ар­тил­ле­рии. Раз­дал­ся нег­ром­кий стук в дверь. Фель­дмар­шал обер­нул­ся — на по­ро­ге по­ме­ще­ния сто­ял на­чаль­ник опе­ра­тив­но­го от­де­ла шта­ба ар­мии Воль­фганг фон Корф — Про­хо­ди­те, Корф. Нам есть что об­су­дить, — Ман­штейн пред­ло­жил ему прой­ти к сто­лу, сам за­няв мес­то ря­дом. Штур­мбан­фю­рер дос­тал из пор­тфе­ля све­жую кар­ту, рас­сте­лил её пе­ред ко­ман­ду­ющим ар­ми­ей и, взяв в ру­ку ка­ран­даш, на­чал док­лад. — По пла­ну пред­сто­ящей опе­ра­ции, 11-я ар­мия дол­жна за­нять се­вер­ную часть фрон­та, ко­то­рую сей­час обо­ро­ня­ет на­ша 18-я ар­мия. От­ве­дён­ный ар­мии учас­ток бу­дет сос­то­ять из по­ло­сы юж­нее Ле­нин­гра­да, где собс­твен­но дол­жно раз­вер­нуть­ся нас­туп­ле­ние. Корф про­чер­тил на кар­те ли­нию, про­хо­див­шую по бе­ре­гу Не­вы от Ла­дож­ско­го озе­ра до юго-вос­точ­ных под­сту­пов к Ле­нин­гра­ду, — И из по­ло­сы, ко­то­рая ох­ва­ты­ва­ет длин­ный учас­ток по юж­но­му бе­ре­гу Фин­ско­го за­ли­ва, ещё удер­жи­вав­ший­ся рус­ски­ми в рай­оне Ора­ни­ен­ба­ума, — пе­ре­ве­дя ос­трие ка­ран­да­ша на за­ня­тую ду­гу со­вет­ско­го плац­дар­ма к за­па­ду от Ле­нин­гра­да. — Та­ким об­ра­зом, у 18-й ар­мии ос­та­нет­ся лишь за­да­ча удер­жа­ния вос­точ­ной час­ти фрон­та, по Вол­хо­ву. — Ка­кие си­лы в ито­ге бу­дут под­чи­не­ны на­ше­му шта­бу? — сог­нув­шись над кар­той, спро­сил Ман­штейн. — Кро­ме вы­де­лен­ной нам мощ­ной ар­тил­ле­рии, вклю­чая дос­тав­лен­ную на­ми из Се­вас­то­по­ля, нам дол­жны быть под­чи­не­ны 12 ди­ви­зий, в том чис­ле ис­пан­ская «Го­лу­бая ди­ви­зия», од­на тан­ко­вая и од­на гор­нос­трел­ко­вая ди­ви­зии, а так­же бри­га­да СС. Из этих сил две ди­ви­зии за­ни­ма­ют обо­ро­ну на Нев­ском фрон­те и ещё две на Ора­ни­ен­ба­ум­ском. Та­ким об­ра­зом, для нас­туп­ле­ния у нас бу­дет по­ряд­ка де­вя­ти с по­ло­ви­ной ди­ви­зий. — Ка­ки­ми си­ла­ми в рай­оне Ле­нин­гра­да опе­ри­ру­ет про­тив­ник? — По дан­ным на­шей раз­вед­ки, рус­ские в рай­оне Ле­нин­гра­да име­ют 12 стрел­ко­вых ди­ви­зий, од­ну стрел­ко­вую бри­га­ду, од­ну бри­га­ду пог­ра­нич­ных вой­ск и од­ну-две тан­ко­вые бри­га­ды. Од­на­ко их ди­ви­зии и бри­га­ды име­ют мень­шую чис­лен­ность, чем на­ши, ху­же ос­на­ще­ны ар­тил­ле­ри­ей и по­нес­ли боль­шие по­те­ри в ве­сен­не-лет­них бо­ях. С уче­том то­го, что ос­нов­ные ре­зер­вы рус­ских сей­час идут в рай­он Ста­лин­гра­да и Кав­ка­за, ду­маю, им сей­час не­чем бу­дет уси­лить свои вой­ска на фрон­те груп­пы ар­мий «Се­вер», что дол­жно бла­гоп­ри­ятс­тво­вать пла­нам на­ше­го уда­ра. Он умол­чал о ещё семи стрел­ко­вых ди­ви­зи­ях, раз­бро­сан­ных на про­тя­же­нии всей ли­нии обо­ро­ны го­ро­да, и на­ме­рен­но за­ни­зил си­лы Крас­ной Ар­мии, прек­рас­но по­ни­мая, чем гро­зит нем­цам не­до­оце­ни­ва­ние про­тив­ни­ка. Штур­мбан­фю­рер ука­зал на ли­нию со­вет­ско-фин­ско­го фрон­та на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке. — Здесь у рус­ских не ме­нее пя­ти с по­ло­ви­ной ди­ви­зий. Нам край­не не­об­хо­ди­мо знать, что фин­ны ско­ва­ли их на этом учас­тке. И ког­да они нач­нут нас­туп­ле­ние на Ле­нин­град с се­ве­ра. — Мы от­прав­ля­ли по­доб­ный зап­рос в глав­ную фин­скую став­ку че­рез на­ше­го пред­ста­ви­те­ля, ге­не­ра­ла Эр­фур­та. К со­жа­ле­нию, фин­ское Глав­ное ко­ман­до­ва­ние от­кло­ни­ло на­ше пред­ло­же­ние, — вздох­нул пол­ков­ник, — Ге­не­рал Эр­фурт объ­яс­нил эту точ­ку зре­ния фин­нов тем, что Фин­лян­дия с 1918 г. всег­да при­дер­жи­ва­лась мне­ния, что её су­щес­тво­ва­ние ни­ког­да не дол­жно пред­став­лять уг­ро­зы Ле­нин­гра­ду. По этой при­чи­не учас­тие фин­нов в нас­туп­ле­нии на го­род пол­ностью ис­клю­че­но. Корф за­ду­мал­ся. От­сутс­твие под­дер­жки фин­нов, умень­ше­ние чис­ла ди­ви­зий ар­мии «Се­вер» для ока­за­ния по­мо­щи груп­пе ар­мий «Центр», силь­но ус­лож­ня­ло нем­цам за­да­чу штур­ма го­ро­да и де­ла­ло его прак­ти­чес­ки не­осу­щес­тви­мым пред­при­яти­ем. 8 и­юля 1942г. Ле­нин­град. Ему не­об­хо­ди­мо бы­ло пе­ре­дать по­лу­чен­ную ин­фор­ма­цию и пе­ре­дать сроч­но, но Шул­лер боль­ше для этой мис­сии не го­дил­ся, по со­вер­шен­но не­по­нят­ным при­чи­нам тот стал край­не нев­ни­ма­те­лен к служ­бе. За пос­лед­нее вре­мя он триж­ды пе­ре­пе­ча­ты­вал док­лад ко­ман­ду­юще­му, а в бу­ма­гах Ган­са Ба­ума де­лал та­кое бес­чис­лен­ное ко­ли­чес­тво оши­бок, что ста­но­ви­лось аб­со­лют­но по­нят­но, что Шул­лер ду­ма­ет о чем угод­но, толь­ко не о ра­бо­те. Кро­ме то­го, он пять раз без ви­ди­мой на­доб­нос­ти ухо­дил в по­се­лок. Кор­фа это нас­то­ра­жи­ва­ло, и он всё боль­ше бес­по­ко­ил­ся о сво­ей связ­ной, По­ли­на на­хо­ди­лась в слиш­ком уязвимом по­ло­же­нии. Но те­перь и По­ли­на не го­ди­лась. Фин­ские до­ку­мен­ты из кан­це­ля­рии и кар­ты с рас­по­ло­же­ни­ем не­мец­ких ди­ви­зий на­до бы­ло пе­ре­дать лич­но в ру­ки Се­до­му, тот су­ме­ет их пе­реп­ра­вить в Мос­кву. Имен­но по­это­му, рис­куя выз­вать не­нуж­ные по­доз­ре­ния не­мец­ко­го ко­ман­до­ва­ния, Вла­ди­мир Корф сно­ва ока­зал­ся в Ле­нин­гра­де. Он опять не уз­нал го­род, ле­то пре­об­ра­зи­ло его, уку­тав в зе­лень пар­ков. На ули­цах дре­без­жа­ли весёлые трам­вай­ные звон­ки, на ули­цах хо­ди­ли лю­ди. Ле­нин­град, ка­за­лось, жи­вет сво­ей обыч­ной, пов­сед­нев­ной жизнью, как сот­ни дру­гих го­ро­дов, где не гро­хо­чут ка­но­на­ды, где нет ноч­ных налётов и нет это­го пос­то­ян­но­го, не­от­ступ­но­го го­ло­да. Но да­же сей­час, несмотря на при­бав­ки, ко­то­рые за пос­лед­ние ме­ся­цы де­ла­лись уже нес­коль­ко раз, ле­нин­град­цы чувс­тво­ва­ли на сво­их ули­цах, в сво­их до­мах еже­ми­нут­ное, страш­ное при­сутс­твие кос­тля­вой, го­лод­ной смер­ти. Де­ти, ко­то­рых встре­чал Вла­ди­мир на за­ли­тых сол­нцем пло­ща­дях, бы­ли ис­то­ще­ны до пос­лед­ней сте­пе­ни, и не бе­га­ли, как это до́л­жно де­лать в их воз­рас­те, а мед­лен­но шли, как ста­рич­ки, опи­ра­ясь на пал­ки. Под­рос­тки, что по­силь­ней, по­мо­га­ли на гряд­ках, тут же, что раз­ра­бо­та­ли во дво­рах. Ез­ди­ли ма­ши­ны, встре­ча­лись де­жур­ные пат­ру­ли. Его па­ру раз ос­та­но­ви­ли и, про­ве­рив до­ку­мен­ты, по­со­ве­то­ва­ли ко­рот­кую до­ро­гу. (тема Анны - Darin Sysoev - Свет) 7 и­юля 1942 г. Ле­нин­град Ночью у Са­ши под­ня­лась тем­пе­ра­ту­ра, и Ан­на, пе­рег­ля­нув­шись с Со­ней, от­пра­ви­лась за Иль­ей Пет­ро­ви­чем. Док­тор, пос­лу­шав хрип­лое, тя­жё­лое ды­ха­ние маль­чи­ка, вы­нес при­го­вор: — Круп. — Это опас­но? — Ан­на не мог­ла по­ве­рить, что имен­но те­перь, ког­да нас­ту­пи­ло ле­то, и ког­да го­лод по­нем­но­гу ос­лаб­лял свои му­чи­тель­ные тис­ки, маль­чик за­бо­лел. — Опас­но, — сог­ла­сил­ся док­тор, — Но при дол­жном ухо­де ре­бёнок мо­жет поп­ра­вить­ся. Его на­до изо­ли­ро­вать, не­об­хо­ди­мы теп­ло и уход, — Штерн грус­тно по­ка­чал го­ло­вой, — Но в на­шем слу­чае от­дель­ных па­лат нет… — Я за­бе­ру его, — быс­тро ска­за­ла Ан­на, — Са­ша дол­жен жить, по­ни­ма­ете? Я обе­ща­ла его ма­те­ри. — Вам на­до от­дель­ное по­ме­ще­ние, ле­карс­тва, ка­кие най­ду, я вам дам, но глав­ное, — нег­ром­ко ска­зал врач, — Ан­на, его нуж­но как мож­но ча­ще по­ить и кор­мить. Это при­ос­та­но­вит обез­во­жи­ва­ние ор­га­низ­ма. — Ку­да ты соб­ра­лась, Аня? — спро­си­ла Со­ня ли­хо­ра­доч­но со­би­ра­ющу­юся под­ру­гу. — Я знаю, ку­да мне на­до ид­ти, — от­ве­ти­ла та, уку­ты­вая в оде­яло ре­бен­ка. — По­дож­ди­те до ут­ра, я ска­жу Гри­го­рию, что­бы отвёз вас на на­шей ма­ши­не, — ос­та­но­вил её док­тор. Это бы­ла обыч­ная про­фес­сор­ская квар­ти­ра с тя­жёлы­ми бар­хат­ны­ми гар­ди­на­ми зе­лё­но­го цве­та и круп­ной зо­ло­тис­той бах­ро­мой. Боль­шие книж­ные шка­фы и тон­кий фар­фор всё ещё сто­яли на сво­их мес­тах, так ни­кем и не пот­ре­во­жен­ные. За про­шед­ший год сю­да ник­то не вхо­дил и не на­ру­шал ти­хих вос­по­ми­на­ний и снов, что по­се­ли­лись здесь пос­ле кон­чи­ны хо­зя­ина. Ан­на не при­хо­ди­ла. Здесь ей бы­ло не­че­го де­лать без то­го, кто ушел от­сю­да, ка­за­лось, нав­сег­да. Те­перь же, рас­пах­нув дверь и про­пус­кая впе­ред ста­рень­ко­го Гри­го­рия, ко­то­рый нес Са­шу на ру­ках от са­мой ма­ши­ны, Ан­на ос­та­но­ви­лась на по­ро­ге. — Так ку­да ложить-то? — спро­сил са­ни­тар, рас­те­ряв­шись в раз­вет­вле­ни­ях ко­ри­до­ра. — Сю­да, — поз­ва­ла его де­вуш­ка, рас­па­хи­вая дверь в ком­на­ту Вла­ди­ми­ра. Здесь всё ещё ле­жа­ла пыль, что пом­ни­ла его, кни­га, что ос­та­вил на пол­ке, ча­сы, что по­за­был за­вес­ти. Стул так же был прид­ви­нут к сто­лу, как буд­то хо­зя­ин вы­шел на пол­ча­са и дол­жен ско­ро сю­да вер­нуть­ся. Ан­на про­ве­ла паль­ца­ми по краю пись­мен­но­го сто­ла, за ко­то­рым они столь­ко раз си­де­ли вмес­те, ре­шая ариф­ме­ти­ку, что сей­час ей по­ка­за­лось поч­ти свя­то­татс­твом, что она пос­ме­ла на­ру­шить по­кой этой ком­на­ты. Гри­го­рий дав­но уже ушел, Са­ша, тя­же­ло ды­ша, бес­по­кой­но спал на кро­ва­ти, ку­да его по­ло­жил муж­чи­на. А Ан­на не мог­ла спра­вить­ся с бе­зу­дер­жны­ми сле­за­ми, что ка­па­ли и ка­па­ли ей на ру­ки. «Я вер­нусь. Слы­шишь? Я обя­за­тель­но вер­нусь», — ска­зал он тог­да, и она по­ве­ри­ла. Она бес­печ­но по­ве­ри­ла и от­пус­ти­ла его… единс­твен­но­го, лю­би­мо­го. — Гос­по­ди, как мне жить те­перь? — спол­зая по сте­не вниз, бес­по­мощ­но спра­ши­ва­ла она мо­ло­дую, кра­си­вую жен­щи­ну, что смот­ре­ла на неё с пор­тре­та. А. Ярославна (Дея) 2016 год.