ТА САМАЯ... 2 /Легенда об Аанге (Book 4. Air)

Завещание.

(из воспоминаний Аанга) — Это то самое… место из детства, которое так врезалось в память, сначала освещенное радостью бытия, потом ослепившее отчаяньем погибели, — произнёс Аанг, приложив ладонь к густой шерсти своего летающего бизона.       Южный Храм Воздуха встретил своего воспитанника холодными зимними ветрами. Впереди был долгий недельный перелет через океан, и Аппе необходимо было отдохнуть и набраться сил. Они приземлились на гладкой площадке в уединенном месте на одной из вершин, Аанг съехал со спины бизона и замер, прислонившись к его теплому боку. — Мы дома… — тихо добавил Аанг и его хранитель сочувственно заворчал в ответ. Его дом… Нет, не так. Нельзя называть руины, которые маги огня соизволили оставить от когда-то величественного Южного храма, своим домом. Теперь это лишь огромное кладбище. Если постараться, можно услышать, как среди шелеста деревьев стонут мертвецы, а их кости, раскиданные по всей территории, изредка звенят, когда очередной порыв воздуха сталкивает друг с другом останки людей, будто в бурном танце. Шаг, один, второй… Опять и опять. Одинокая светлая фигура в ночи. Он идет, оставляя мысли позади. Идет, позволяя ногам самим выбирать направление. Идет, потому что не знает, что сделать с пустотой внутри. Голова опущена, а взгляд серых глаз затуманен и отстранен. Возможно, поэтому он удивленно поднял голову, когда его лоб коснулся какой-то ткани. Рассеяно убрав ее в сторону рукой, маг заходит внутрь маленькой лачужки, позволяя темноте поглотить себя. Всё и так расплывается перед глазами. Не страшно. Темнота снаружи такая же, как внутри… Кажется, что путь ничто не преграждает, но проходит мгновение, и его нога задевает что-то хрупкое и звонкое. Однако Кочевник не обращает внимания. Он остаётся беспристрастным даже когда понимает, что не может сделать и шага без того, чтобы не задеть странное вещество. Аанг просто останавливается и позволяет своему сознанию вновь скользнуть в собственное тело и понять, где он находился все это время. На костях. Он стоял на костях. Оцепенение трещит с точно таким же звонким, пронзительным, отвратительным звуком, как кости под ногами мага Воздуха, и разлетается на куски. Он пытается убежать, но запутывается в собственных ногах, падает на землю — скелеты, скелеты, повсюду скелеты! Словно по команде на небе расступились тучи, и тусклые лучи лунного сияния осветили то, что осталось от Гиацо. Света недостаточно, чтобы увидеть все в подробностях, но с лихвой хватает для того, чтобы по ребрам побежали морозные мурашки. Глаза невольно увлажнились, а дыхание стало прерывистым. Нужно взять себя в руки, иначе чувства возьмут вверх. Монахи говорили ему, что чувства, эмоции — лишь мимолетные дуновения на лице и ничего, ничего не значат. Но сейчас их голоса, голоса тех, кто мертвы вот уже целый век, шепчут — шипят, будто змеи — совсем иные, ядовитые, жалящие слова. «Твоя вина… Твоя вина… Кровь на твоих руках, и от нее невозможно оттеретьс-с-ся. Твоя вина…» — Мне так жаль… — голос предательски дрожит, и соленая влага студит и без того ледяную щеку. Монах продолжает стоять на коленях, опираясь на кости, не в силах заставить себя пошевелиться. Его будто пригвоздили к месту, и даже устрашающее чувство останков, останков его наставника под ногами не может вывести его из этого оцепенения. Но… — Я виноват… — громкий хруст разрезает тишь, и Аанг вскидывает голову, будто избегая волны мурашек по своей шее. Ветер уносит звук. Его челюсти двигаются неохотно, но все же им каким-то образом удается выговорить слова. Пустые глазницы смотрят на него, не отрываясь. Аанг дрожит, и холод тут совсем не при чем. Он открывает рот, собираясь что-то сказать, но из горла вырвался только хрип. И в ответ он слышит скрип. Резкий, громкий. Он исходил от скелета, челюсти которого широко открывались и закрывались… Он раздается в темноте раскатами грома, и в нем звучит одно и то же, одно и то же: — Ты остался один! Ты остался один! Ты остался один! Хилые голые деревца зябко жались к маленькой часовне, вырубленной в скале. Эту часовню построил он сам и здесь захоронил останки всех монахов, найденные им в Храме. Порывы ветра, залетавшие сюда, играли деревянными колокольчиками, рождая печальную и нежную мелодию. В стороне, подальше от Храма, была еще одна часовня, где покоились погибшие здесь солдаты армии Народа Огня. Постепенно он нашел себе хорошее занятие: под его руками дерево превращалось во что-то нужное людям. Его жизнь кому-то могла показаться простой и незамысловатой: он вел почти аскетичную жизнь, у него не было ничего и никого, кроме его простой работы. Он молчал, дерево не требовало от него ответа. Оно лишь ждало его рук и не мешало вести внутренний диалог с самим собой. Его мысли были о людях, о том, как устроен мир, о вселенной и его предназначении. Но что-то внутри его спорило с самим собой, тревожило, бродило. Аватар трудился над упрямыми камнями и податливыми деревьями почти без отдыха и сна, и скорбь о погибших друзьях, переполнявшая сердце, постепенно вытекала из него. Он выточил из вишневых веток колокольчики для часовни, и когда, наконец, услышал их тихие смиренные голоса, понял, что не может просто бросить под открытым небом кости магов Огня. Еще какое-то время ушло на сооружение второй часовни. Аанг надеялся, что души воинов Огня обретут покой в этой одинокой обители. Он нашел место Одиночества. Надеясь, что оно принесет ответы. Он ждал их. Молил о них, взывал к небу. Но небо молчало. Временами на него накатывал ужас, он чувствовал себя беспомощным, растерянным, жалким. Именно здесь он встретил свое семнадцатилетние, в заброшенном тихом месте, где прошло его детство, где нашли последнее пристанище великие Воздушные Кочевники. За месяц до этого он покинул, наконец, Восточный Храм, когда гуру Паттик сообщил ему, что научил его всему, что было необходимо, чтобы дальше он сам смог выбирать свой путь. Все время, что он провел в Храме, он поддерживал огонь в каменной чаше в центре часовни. В его отсутствие некому было следить за пламенем, но сейчас он просто стоял, прижавшись к Аппе, вспоминая свое одинокое совершеннолетие. Только он и старик. Семнадцатилетние было еще более одиноким, теперь с ним даже не было старого гуру. Аватару Року понадобилось двенадцать долгих лет, чтобы освоить то, что Аанг освоил за короткий период. Он был готов к выполнению миссии. Но он не торопился возвращаться в мир. Все стало серым и не интересным без нее, его любимой Катары. Он потерял цель в жизни, стимул к действию… хотя впереди его ждало… Оказалось, что монахи усердно готовили его не к поединку с Озаем, которого могло бы и не быть, если бы он не сбежал. Впереди Аватара ждала более грандиозная битва, чем бой с Властелином Огня. Озай был лишь человеком с непомерными амбициями и жестокостью. Настоящий враг Аватара был намного опаснее, потому как НЕ БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ. Дух Хаоса и Тьмы бесновался в Дереве Памяти Мира Духов, ожидая своего шанса на свободу и месть за десять тысяч лет заточения. Он хотел взять реванш. И Аватар должен был снова встать на его пути. От этого боя зависело будущее Мира на следующие десять тысяч лет. Дух Хаоса — Ваату и Дух Гармонии — Раава были равны в своих силах, их противостояние было вечным, и они не могли уничтожить друг друга. Но побороть на какое-то время было возможным. Именно поиском этого решения он и был занят сейчас. С помощью духовных практик, продолжительных медитаций Аанг установил более тесную связь между прежними Аватарами. Теперь он мог призывать их не по очереди, а в геометрической прогрессии, что многократно усиливало эффект «аватарстейта». Он не помнил все тысячи своих прошлых жизней. Но он смог вспомнить себя первого. Первого Аватара… Он не мог вспомнить никаких подробностей, кроме смутного образа. Но одно было точно… Симбиоз Духа и Человека в лице Аватара, давал миру шанс на победу. По Иронии Судьбы именно Человек был тем, что делало Духа сильнее. Человек — созданный по образу и подобию Великого Творца Мира, заключал в себе силы и способности, о которых даже не догадывался, ведя простую мирскую жизнь и решая свои мелкие проблемки, погрязнув в рутине земной жизни. К моменту встречи с Ваату Аватар должен был быть зрелым опытным высокодуховным человеком, покорившим все стихии и познавшим истинную суть вещей, чтобы снова одолеть его. До великого противостояния двух Духов во время Гармонического Слияния и перераспределения Космической энергии, во время «парада планет», оставалось семьдесят лет. Аанг познал уже многое, но он все еще не знал, что скрыто в конце сияющего пути в межзвездном пространстве, за энергетической сферой в руках его космического отражения. Чтобы пройти этот путь до конца, он должен был забыть всё мирское, забыть о своей любви. «Я не вижу Любви в твоей Судьбе» — вспомнил он слова гадалки. Сердце его тогда чуть не оборвалось, ведь подслушав за дверью предсказанное Катаре, он был уверен, что ее будущий муж — это будет непременно он. Аанг так радовался и ликовал от одной мысли об этом. Но тетушка Ву разбила его надежды вдребезги. В его жизни не должно было быть Любви, его ждала грандиозная битва между Добром и Злом, Светом и Тьмой, от которой зависела судьба всего мира. Гадалка не видела исхода этой битвы. Какая-то ирония была в том, что в его жизни не должно было быть Любви, но она была… …Наступала весна, и на склонах гор появились первые анемоны. Маленькие деревца, посаженные им у входа в часовню магов воздуха, прижились и покачивали в прозрачном солнечном воздухе круглыми почками. В округе поселилось множество птиц, которых теперь не тревожили юные покорители воздуха, когда-то наполнявшие храм смехом и шумом. Аанг собрал цветы для алтаря, приготовил поминальное угощение, зажег свечи и благовония. Все эти простые действия были необходимы ему самому, чтобы найти гармонию и покой. Он знал что-то, что он делает — правильно, и от этого на сердце становилось легче. В конце концов, юноша замер рядом с алтарем в позе лотоса и погрузился в медитацию. Сперва откуда-то издалека донесся знакомый голос, окликавший его по имени, и он двинулся на этот голос, постепенно узнавая его. «Аанг… мальчик мой…» — звал Гиацо, и Аватар шел на звук сквозь непроглядный туман, пока не оказался во внутреннем дворике Храма. Здесь они предстали перед ним — Верховные маги, его учителя. — Здравствуй, Аанг, Дитя Неба, — мягко сказал Настоятель. — Мы ждали тебя. Юноша хотел ответить на приветствие, хотел что-то спросить, но голос замер у него в горле, стиснутый каким-то горьким комком. — Ты стал сильным и мудрым, мой мальчик. Ты вырос, — Гиацо гордо смотрел на своего бывшего ученика, и от его ласкового голоса ком в горле болезненно лопнул, и Аанг заплакал. Но это были слезы не горя, а облегчения. Он и не знал, как глубоко в его душе жило чувство вины перед учителями, и теперь оно таяло, смываемое этими слезами, оставляя после себя лишь спокойную грусть, как мокрый след на щеке. — Плачь, Аанг, ты имеешь на это право, — продолжал Гиацо, — Так же, как мы имеем право гордиться тобой. Ты сделал больше, чем мог, ты нашел единственно верный путь, и тебе не помешали ни наши ошибки, ни твоя юность. Аанг обессилено опустился на каменные плиты, вытирая слезы, которые все никак не хотели останавливаться. — Но этот путь только начинается, аватар Аанг, — продолжил Настоятель. — Победа в битве еще не означает победы в войне. И эта война не закончится, пока не вернется домой последний солдат. Тебе еще многое предстоит сделать. Дерево было срублено, но его корни живы глубоко под землей. Чтобы возродить дерево, ты должен найти его корни. Аватар, внимательно слушавший учителя, кивнул. — Ты последний из народа Воздуха, — снова заговорил Гиацо. — Только ты сможешь вернуть его в этот мир… Аанг не заметил, как дворик снова заволокло туманом, он вскочил, пытаясь прорваться сквозь эту завесу, вернуть призраков, с которыми разговаривал секунду назад, но руки его ловили пустоту, а голос любимого учителя и друга затихал вдали: — Тебе суждено… Даже здесь, в мире духов, Гиацо пытался сказать ему больше, чем было позволено. Голос его растаял. Аанг смиренно склонил голову и снова погрузился в медитацию, возвращаясь в реальный мир. — Гиацо, — шепнул он алтарю. — Ты ошибся, старый друг. Даже проведя больше года вдали от мира, даже переняв все, что смог передать мне гуру, я не стал мудрее. Я все тот же глупый мальчишка, который принимает решения сгоряча и не подумав… Я говорил себе, что смирился с тем, что нам не быть вместе с Катарой, но на деле просто задвинул мысли о ней подальше. Да, я позволил ей жить спокойно, не нарушая мирного уклада ее жизни своим существованием, но для того, чтобы ее отпустило мое сердце, требовалось гораздо больше. Сердце неустанно твердило вернуться к Катаре несмотря ни на что. «Верь своему сердцу и та, которою любишь, всегда будет рядом…» — вспомнил он слова гадалки-тетушки Ву. Она не увидела в его жизни любви, но сказала: «Ты сам властелин своей Судьбы, ты можешь изменить ее, как менял форму облаков в небе» — Теперь я решил, что должен сделать!

***

Навстречу Судьбе

— Это то самое… путешествие, что станет истинным перекрестком судьбы, — прошептал Аанг. С приходом весны, отдав дань памяти умершим в столетней войне, он помчался на юг. Он старался подготовить себя к тому, что после долгой разлуки чувства Катары могли измениться, твердил, что обязан увидеть ее, убедиться, что в ее жизни все благополучно, и они все равно останутся лучшими в мире друзьями, что бы ни произошло за это время. Но все его попытки успокоиться и мыслить хладнокровно ни к чему не приводили: едва наступала ночь, и Аанг закрывал глаза, он снова вспоминал ласковый голос Катары, теплые губы прикасались к его губам, затылок сжимали нежные пальцы, и горячая волна накрывала его от макушки до кончиков пальцев, вышибая все мудрые мысли из головы. Юноша подскакивал, мешая спать Аппе, принимался ходить кругами, чтобы отвлечься, снова зарывался в теплую шерсть зубра, силясь заснуть, но чем ближе была долгожданная встреча, тем хуже ему давалось душевное равновесие. Больше года назад Катара прислала ему письмо, что ее сосватали за другого. И он, бросив все свои обязанности, примчался к ней. Они не могли пожениться, но он не отходил от нее и на шаг. Появляясь везде в обществе Аватара, она приводила в отчаяние многочисленных воздыхателей, которые понимали, что против такого соперника у них нет ни единого шанса. Они с Катарой катались на пингвинах, летали под небосклоном на планере, выдумывали всякие невероятные развлечения и… целовались.… те месяцы были самыми счастливыми в его жизни, они дали ему силы пережить эту разлуку… Катара отвергла его, узнав, что это грозит катастрофой всему миру и ему самому. Такое было вполне вероятным, учитывая прошлый опыт Аватара. Он и сам не мог не заметить, как на него действовало ее присутствие рядом. Он безумно любил ее и терял голову, терял бдительность… Теперь Аанг с улыбкой вспомнил, какое возмущение вызвало в нем когда-то требование гуру Патика отпустить то, что держит его в этом мире, отпустить свою любовь. Тогда он просто не понимал, что наставник вел его по кратчайшему пути, прямо указывая на препятствия, мешавшие исполнению его предназначения, не имея времени ждать, чтобы Аватар сам научился распознавать эти преграды и устранять их. Увы, ему достался слишком строптивый и нерадивый ученик! И однажды он снова вернулся к давнему спору с самим собой. — Учитель, Вы говорите так, как учили меня монахи, — что я должен отделяться от мира, чтобы освободить свой дух. — Да. Завет духов гласит: чтобы достичь внутренней гармонии, понимать Вселенную и сопереживать всему живому, человек должен стать монахом или монахиней, порвать все элементы связи с миром и дать обет безбрачия. — Да, когда я разговаривал с Аватаром Янгчен, она сказала, что множество великих и мудрых магов воздуха отделялись от мира и достигали духовного просветления. Но Аватар не может так сделать, потому что обязан принадлежать миру. — Она права. Далеко не все, стремясь к гармонии и просвещению, готовы принять монашество. Духи говорят, что в этом случае ищущие путь должны вступить в брак и быть хорошими мужем или женой, отцом или матерью. Тогда они также пойдут по пути духовного роста, и на них снизойдёт великое благословение. Семья тоже может стать для человека источником огромного счастья или привести к страданиям. — Но как такое возможно? Я знаю, чего хочет мое сердце, и я понимаю, что имела в виду Янгчен, но я не хочу причинять страдания тем, кого люблю. — Чувство, которые многие называют любовью, — это больше наша потребность в других людях, нежели желание их благополучия. Когда один человек говорит другому: «Я люблю тебя», это часто означает: «Ты мне нужен». Эти иллюзии застят свет внутри нас. Если бы мы по-настоящему любили какого-то человека, мы бы неустанно стремились к его счастью, и это привело бы нас к просветлению. А вместо этого люди заботятся лишь о своём собственном благополучии. Эгоистичная потребность в другом человеке создает привязанности. Именно эта потребность, обусловленная эгоистичными желаниями, становится источником проблем и страдания в отношениях между людьми. Янгчен была права в том, что Аватар должен принадлежать миру. Но это не совсем то, что тебе кажется. Это значит, что твоя любовь, любые твои чувства не должны заслонять от тебя нужды мира. Я пытался объяснить тебе это, когда ты впервые прилетал ко мне, но тогда ты не был готов понять меня. Сейчас ты стал старше и понимаешь, что свобода и привязанность несовместимы. — Но Катара — тоже часть этого мира. И если я люблю ее, это вовсе не значит, что остальной мир я люблю меньше. Наоборот, мне кажется, что именно благодаря своей любви к ней я так хочу изменить этот мир, вернуть в него равновесие и гармонию. Вы сами учили меня, что любовь — это энергия, разлитая во Вселенной, значит, своей любовью я умножаю эту энергию! — Что ж, Аанг, ты уже доказал, что из двух крайностей не обязательно выбирать что-то одно, что можно пройти между ними и не оступиться. Ты мыслишь, как истинный Мастер магии Воздуха. Я верю, что со временем ты найдешь верное решение и свой путь, который, возможно, будет отличаться от всего, к чему привыкли люди и духи, обитающие в этом мире. Сейчас молодой Аватар заново переосмысливал все услышанное от гуру, и в этот раз он чувствовал, что действительно сумел найти решение, которое примирило его с самим собой. Сегодня Аанг лежал в седле Аппы, завернувшись в меховой плащ, подаренный когда-то Катарой, на груди его спрятался от холода сонный Момо. На этот раз мысли Аватара текли размеренно, а не скакали обезумевшими кузнечиками. Вселенная была многократно мудрее своего смертного воплощения, и вот теперь Аватар чувствовал, что действительно готов посмотреть в лицо своей любви и принять от нее с благодарностью все, что ему уготовано — счастье или боль. Аанг снова взглянул на берег, который был уже совсем близко, и выбрался из седла, подставив лицо ветру. На горизонте уже показались ледники, обозначающие границу Южного Племени Воды. Аангу ужасно хотелось преподнести Катаре сюрприз, поэтому Аппа вынужден был остаться среди ледяных торосов вдали от человеческого жилья: маг соорудил ему укрытие от ветра и, виновато почесав зубра за ухом, скрылся в ночном небе. Они добрались до Южного Племени Воды уже затемно. Найти дом, в котором он когда-то очнулся после столетнего сна в айсберге, оказалось делом непростым — крошечное селение, состоявшее всего из нескольких домов, превратилось в небольшой, но довольно густо населенный город, обнесенный стенами для защиты от диких животных. У Аанга не меньше часа ушло на то, чтобы разыскать дом вождя Хакоды и незаметно подобраться к окну. С высоты полета было видно, что восточный край неба понемногу начинает светлеть. Пробираясь в полумраке ночи, он шептал: «Я кое-что понял, Катара… Я понял, что мне может понадобиться вся жизнь, чтобы научиться тому, чему я еще должен научиться… чтобы стать достойным Аватаром… чтобы стать достойным тебя… Но я не хочу, чтобы эта жизнь прошла вдали от тебя. Я хочу быть твоим мужем, твоим защитником, твоим другом и твоим вечным учеником, потому что люблю тебя.» Аанг достал из одежды небольшую синюю шкатулочку и открыл ее. — Это то самое… ожерелье, что должно было быть обручальным, но так и не стало, — прошептал Аанг, любуясь на свое ювелирное изделие. На белом шелке, выстилавшем дно шкатулки, лежало невероятной красоты обручальное ожерелье по всем правилам Племени Воды: камень искрился и преломлял в своей глубине все краски рассветного неба. Аанг старался не касаться мягкой полоски рыбьей кожи редкой синей окраски, на которой висел полумесяц из белого золота, меж двух нежно-голубых дисков. Месяц казалось улыбался, попеременно подмигивая кругляшами-глазками. Аанг отреставрировал испорченный прежде подарок, используя резной кулон. Он не хотел повторять образ ожерелья Пакку и раньше, а теперь был уверен, что полумесяц в большей степени символизировал его отношения с Катарой. Он отполировал обломок обсидиана до размера пуговицы, а для второго о диска остановил свой выбор на лунном камне. Во многих странах мира считалось, что именно этот минерал способен уберечь человека от вредного влияния Луны. С давних времен лунный камень использовали для привлечения любви. Люди, страдающие от одиночества, должны были носить броши с этим минералом с левой стороны. Существовало поверье, что камень не только привлекает любовь, но и пробуждает это высокое чувство в своем владельце. Два диска напоминали Аангу о мире, где ему пришлось побывать, после гибели под Ба Синг Се. Восход второй луны Сейрю. И о своем втором рождении. Камень подходил как нельзя лучше. Воздушные Кочевники считали, что медитация с лунным камнем помогает раскрыть подсознание, а также скрытые способности и таланты. Камень считается приносящим счастье и высоко ценится в качестве подарка возлюбленным, так как он способствует пробуждению нежных чувств и дает возможность читать будущее. Камень любви и гармонии с окружающей средой, лунный камень у многих народов ценился дороже золота и считался священным. Особенной силой лунный камень наполняется во время полнолуния. Его свечение возбуждает в людях мечтательность, мягкость, нежность, снимает напряженность, устраняет гнев и излишнюю самоуверенность. Лунный камень с гравировкой в лучших традициях племени Воды, но орнамент на нем — волны — Племя Воды, а три круглых завитка на втором диске — символизировали принадлежность к Воздушным Кочевникам. — Это то самое… место? Это точно Волчья Бухта?! — Аанг сверился с картой. Городок, что был маленьким поселением, увеличился в разы с его крайнего прилета сюда.

***

Почему Аватару нельзя жениться?!

— Ты можешь гнать меня сколько угодно, я не уйду. Каким бы глупым мальчишкой я ни был, я готов быть твоим младшим братом, ручным зверьком, Момо, Аппой, хоть цирковым медведем! — отворил дверь в ледяной дом Катары Аанг. — Но я хочу провести эту свою жизнь рядом с тобой! Увидев спящую Катару, он лишился дара речи… и сердце камнем упало куда-то вниз живота, заставляя колени слабеть, мешая дышать… Аанг прижал ее к груди, как раненую птицу, и не мог ничего с собой поделать. Он ощущал ее тепло. После морозного воздуха, оно словно опаляло жаром его руки. Он вглядывался в ее лицо, пытаясь рассмотреть родные черты в темноте, забыв обо всем на свете, забыв, что он повелитель всех стихий и ему ничего не стоит разжечь пламя и осветить комнату. Она крепко спала, не просыпалась. Девушка практически никак не реагировала, лишь расслабленная слабая улыбка появилась на её лице. И надо было что-то сказать, разбудить ее, но голоса не было, поэтому он просто наклонился и прижался губами к ее лицу. Счастье оттого, что он может наконец-то держать ее в своих объятиях, может целовать ее губы, вдыхать запах кожи, было болезненным, почти невыносимым, никак не похожим на восторг, охвативший его, когда она впервые поцеловала его. Так ноют окоченевшие пальцы, когда держишь их у огня, так воздух взрывает легкие, когда последним усилием выталкиваешь себя на поверхность воды. Но Аанг чувствовал, что так и должно быть, потому что к нему возвращалась жизнь, настоящая, горячая, радостная. Этот поцелуй был как долгожданное полярное лето, несущее тепло и жизнь всему вокруг. Хотелось закрыть глаза и бесконечно длить это прикосновение, лететь куда-то в сверкающую высь сквозь теплые волны, окатывающие с головы до ног. Хотелось стать светом, раствориться в солнечных лучах, чтобы касаться ее кожи, согревать ее. …Он оторвался от губ и снова прижал Катару к груди, слыша, как стучит её сердце. Внутри Аанг ликовал. Внутри бушевала бесконечная энергия. Она спала и счастливо улыбалась во сне, так мило по-детски. Он осторожно убрал шелковые пряди волос с её лица, легонько дотрагиваясь до него кончиками пальцев. А потом, повинуясь охватившему порыву, мягко коснулся румяной щеки мага Воды губами. Нежно, осторожно, ласково, он целовал её и ощущал каждый волшебный миг, отсчитываемый бешеными ударами сердца. Свежий легкий аромат от прекрасных волос Катары, мягкость и тепло её нежной кожи и снова ощущение бабочек в животе — всё смешалось, и погрузило Аанга в неимоверную и немного неясную лёгкость… О духи, от этого невозможно отказаться… Никогда… Никогда он больше не расстанется с ней… Но сердце его сжалось, от внезапной мысли. «Она запретила мне прикасаться к ней. Я обещал… а сам ворвался среди ночи, целую спящую, не спросив. Ну и кто это творит? Младший брат, Момо или ручной медведь?» — Прости, — прошептал Аанг, опустил глаза и нахмурился. Он заботливо уложил ее на место, в постель, и сел рядом, прямо на пол, обхватив голову руками. — Знаю ты скоро проснешься, и я опять буду мямлить и нести всякую несусветную чушь, поминутно краснея. Если вообще смогу заговорить… Поэтому я скажу пока могу… Он вздохнул и продолжил: — Ты раньше всегда повторяла, что я для тебя просто милый мальчик, и я проклинал себя за то, что не вмерз в тот айсберг хотя бы парой лет позже. Ужасно было осознавать, что ты считаешь меня младшим братом… Хотя ты сама была всего лишь девчонкой… Я боролся сам с собой, запрещал себе любить тебя. Я осознавал все вероятные последствия, знал, что мы не можем быть вместе, что это опасно, что нельзя, но ничего не мог с собой поделать. Я мог бы обладать всей силой мира, но я выбрал тебя. А должен был исполнить свое предназначение. После того спектакля я на многое посмотрел иначе, он отрезвил меня. Я никогда не забуду, как ты отвергла мой поцелуй, там, на балконе театра. Я понял, что ты, возможно, действительно никогда не воспринимала меня, как мужчину. Это было бы наивно и глупо — верить в это. Но я верил, потому, что хотел верить. Я знаю, ты запуталась тогда. Вокруг тебя всегда вились парни постарше и посимпатичнее. Но ты выбрала меня. Когда война закончилась, все казалось таким очевидным, я думал, мы больше никогда не расстанемся, но… насколько я был глуп, расставшись с тобой… Конечно, это ты отвергла меня после того, что тебе рассказал гуру Паттик… Мне было больно, невыносимо больно терять тебя после всего того, что мы пережили, после того, что между нами было. Ты говорила мне ужасные вещи, обвиняла в эгоизме. Твое лицо было покрасневшим и распухшим, ты всё время плакала. Мне хотелось исчезнуть в сию же секунду, потеряться в темноте, взорваться на миллионы, миллиарды частей, лишь бы не видеть тебя такой. Ты скручивала мое тело своей магией крови и гнала меня прочь. Но тебе бы не удалось так легко избавиться от меня, если бы я сам тогда не хотел этого. Это я отпустил тебя! Пойми, я просто пытался принимать взрослые решения. Мне казалось, что будет справедливо, если ты получишь возможность выбирать не между мной и концом света, а между Великим Аватаром и целым миром… теперь я не хочу, чтобы ты выбирала… Он не заметил, как почти перешел на крик. Странно, что она от этого не проснулась. Слышала ли она его? Он взял ее руки в свои. — Я, Аанг, теперь уже Великий Аватар, последний маг Воздуха, хочу, чтобы ты Катара, маг Воды, Шифу Катара, стала моей женой, матерью моих детей. Она сжала его руку в своих ладонях. Но ни звука. — Я так мало знаю о своем народе! Кочевники не отличались любовью к памятникам. Монастыри всегда были единственным хранилищем наших традиций и истории. Но… ты видела наши храмы, там почти ничего не сохранилось… Поэтому я так надеюсь найти необходимые сведения в той библиотеке. На это, мне кажется, намекал и Настоятель, когда я видел его в Храме во время медитации. Я хочу вернуться в пустыню и попытаться откопать библиотеку! Ее необходимо вернуть людям. Думаю, в этот раз я смогу договориться с духом Ван Ши Тонгом! Ты поедешь со мной в пустыню? Никакой реакции не последовало. Он задал главный вопрос. — Ты родишь мне сына? Катара вздрогнула, открыла глаза и испуганно огляделась… Аанг замер… девушка снова закрыла глаза, пытаясь заснуть… он нащупал в темноте обручальное ожерелье…

***

Незадолго до этого….       Катара осторожно протянула тонкие ладони к живительному теплу очага. Сильная дрожь время от времени сотрясала её тело, которое никак не могло согреться, несмотря на несколько слоёв одежды.       Маг воды потерла окоченевшие руки и, преследуемая желанием согреться, оглянулась по тёмным углам шатра в поисках мехового покрывала: Катара пыталась перед этим уснуть, но сон упрямо не шёл к ней, несмотря на поздний час.       Девушка чувствовала себя подавленной, и сегодня было особенно тяжело на сердце. То ли лютое завывание северного ветра повинно, то ли непроглядная темнота, царящая в это время года почти круглосуточно, но день ото дня чувство одиночества всё больше усиливалось, и сегодня стало острым, как никогда: Катара ощущала себя единственным живым существом во всей вселенной, затерявшимся слабым огоньком жизни среди холодной ледяной пустыни Южного Полюса.       Сокка и отец ушли на ночную охоту, Пра-Пра теперь жила в отдельном шатре с Пакку и, скорее всего, уже уснула (обычно она ложилась пораньше). Кто же ещё…? «Ещё с тобой рядом мог быть Аанг.» На этой мысли Катара судорожно вздохнула и задышала глубже, чтобы успокоиться. Она боялась, что снова может расплакаться. Так происходило всякий раз, когда маг Воды вспоминала о нём после расставания.       Их с Аангом счастье казалось таким безмятежным и безграничным, пока к ней не явился гуру Паттик. Этот старик умолял Катару образумить Аватара и вернуть его миру. Он говорил, что мир после столетней войны нуждается в Аватаре как никогда. Люди ждут его помощи, а он все свое время посвящает Катаре, не в силах оторваться от нее. Но это она уже слышала от Аанга. И если честно, ей даже нравилось быть для него на первом месте.       Но Паттик не унимался. Он говорил о том, как опасна может быть его сила в неумелых руках. Что он бросил свое обучение из-за нее. Что не познал всего того, что должен знать каждый Аватар. Что он должен научиться лучше контролировать себя. Призывал вспомнить о том, как Аватар терял контроль и что пока все обошлось по чистой случайности. Хотя город, разрушенный в гневе Аангом, все еще лежит в руинах. Это лишь малая крупица того, что он мог натворить.       Паттик утверждал, что у Аватара своя миссия в этом мире. Аватар поклялся перед людьми и богами на заре времен, тысячи лет назад, что будет противостоять хаосу и беспорядку во всех своих ипостасях. Если он отказывается от своей миссии, дух покидает это тело, и начинает новую жизнь, чтобы продолжить миссию. Поэтому он не должен уклоняться от исполнения своих обязанностей. Так или иначе его постигнет кара.       Кроме того Аватару нельзя жениться! Он утверждал, что в истории уже были Аватары, предпочитавшие любовь и простое человеческое счастье служению миру. И это всегда заканчивалось трагедией, как для Аватара, так и для всего мира. Дескать, земные привязанности лишают Аватара его могущества, блокируют какие-то там его чакры, и космическая энергия не может проникать в него… В таких тонкостях Катара не разбиралась, но суть уяснила.       Сотни раз вспоминала, как он спорил со своим духовным наставником, отстаивая своё право на счастье. Почему она не поддержала его тогда? Она прокручивала в голове их разговоры, пытаясь вспомнить детали, на которые прежде не обращала внимания.       Аанг говорил: « Да. Я помню. Я поклялся защищать людей, охранять природу, наводить мир и порядок на земле, используя силу Духа света и Гармонии. Но я не помню, что когда-либо клялся в обете безбрачия! Разве приносил я подобную клятву хоть в одной из моих жизней?! Я спрашивал у Року, Киоши, Янгчен, Курука. Они все отрицали это. Никто не запрещал им жениться! Это был их выбор. Почему же так поступили со мной?! Монахи говорили мне, словно это непоколебимое правило. Наверное, было легче сказать наивному маленькому ребенку «Нельзя», чем объяснить причину. Но даже тогда я понимал, что это не правильно. Да, они принудили меня поклясться, что я останусь лишь другом Рай Лин, и она приняла монашество… Эта клятва вовсе не означала, что я не могу жениться на похожей девушке…»       Да, именно в тот момент Катара перестала внимательно слушать Аанга. Внутри все кипело. Она была лишь «похожей девушкой»?! Ревность с новой силой захлестнула ее. Он никогда не говорил, что они с Рай Лин похожи.       Подробности следующего разговора, она вспоминала с трудом.       «Это противоречит национальной идее Воздушных Кочевников — Свободы, Равенства, Братства и Любви — философии, которой они так рьяно учили меня. Скажи мне гуру, кто и когда выдумал, что Аватар не может жениться?» — размахивая руками возмущался Аанг.       Гуру спокойно отвечал на его гневный выпад: «Если ты искал ответ на этот вопрос, то возможно уже нашел его, но не осознал или не хочешь осознавать. Истина где-то рядом…» — Я не отрицаю, что Любовь не раз проходила красной нитью через жизнь Аватара и приносила много боли, разочарований. Я не отрицаю, что Аватару легче выполнять свои обязанности, когда ничего не удерживает, не отвлекает. И возможно, что Путь Отказа от земных привязанностей наикротчайший, проверенный, успешный. Но это вовсе не означает, что он единственный! Разве я не имею права выбирать Свой Путь?! — Попробуй найди его… — ответил Гуру с вызовом, но так, словно тот сморозил глупость. — Року был женат… и был счастлив. У него была дочь, у него остались потомки! — спорил Аанг. — Сколько лет он был счастлив? — как на уроке математики спрашивал ответ Учитель. — Около тридцати… — Он умер седовласым немощным старцем, многое ли он успел бы сделать, если бы не тот несчастный случай? — вопрос Гуру поставил ребром. — Но Року умер вовсе не из-за того, что был женат! Просто его предал лучший друг детства, воспользовавшись его милосердием, доверием и благородством. — Как он умер? — продолжал допрос-экзамен Гуру. — Вулкан поглотил его вместе с драконом. — отчитывался Аанг. — Кем он был по рождению? — Магом Огня… — А не смущает ли тебя, Аанг, то, что ты, не будучи Магом Огня по рождению, не обученный даже основам огненной магии, не входя в состояние Аватарстейта, 12-летний аватар-недоучка смог справиться с вулканом, а зрелый Аватар, покоривший все стихии, прирожденный Маг Огня, познавший всё, отточивший мастерство за долгие годы… — не смог!       Аанг промолчал. — А Киоши? Сколько лет прожила она? — воспользовавшись паузой, прищурившись продолжил Учитель, так словно извлекая козыри из рукава, и, видимо, приближая к поражению Ученика в этом диспуте. — Двести-и-и тридцать … — пробормотал Аанг, осознавая масштаб. — Она навела порядок и мир. Прожила двести тридцать лет! Ты видел её? Она молода и прекрасна! И полна сил! Кстати, она могла раздвигать материки! Ты представляешь её мощь? — согнулся старик заглядывая ему в глаза, словно пытаясь высмотреть там что-то. — И сравни её с женатым Року, седовласым стариком в семьдесят, не совладавшим с собственной стихией. Пример к Куруком будет думаю, тоже кстати. Он умер в тридцать.       Аанг лишь молча кивал. — Так не кажется ли тебе, что вот ответ на твой вопрос?! — заключил старик. — Истина рядом. Но… Всегда есть шанс. Всегда есть обходной путь. И я найду его!       Ученик гуру был на редкость упрям. Впрочем как и его Учитель. — С чего ты решил, что справишься? Аватар Року выбрал свой путь зрелым, мудрым мужчиной, постигшим все науки, покорив Аватарстейт. И он не смог удержать мир в равновесии. Почему ты, аватар-недоучка, сможешь? — вышел из себя Гуру и добил вопросом. — Ты помнишь Лио Сей?! Ей даже памятника нигде не поставили. Но ты-то помнишь, что и почему произошло? — Да. Но я никогда не отказывался от дальнейшего обучения. Просто нужно время. И жизнь сложилась так, что нашлись более важные вещи на данный момент. — невинно хлопая глазами, заявил Ученик. — Твои любовные похождения — «наиболее важные вещи»?! — вскинул брови Учитель. — Ты помнишь Курука? Его жизнь тоже закончилась трагедией, а семейное счастье не продлилось и часа. Кто же стал жертвой? — Но его женитьба ни при чем! Просто ему было плевать на всех людей с их проблемами. Он жил сам по себе, люди сами по себе… — развел Аанг руками. — Не тоже самое делаешь ты в данный момент? Кто станет жертвой в этот раз? — сложил руки на груди Гуру.       На заданный вопрос Аанг ответил просто, что он давно смирился с тем, что это неизбежно. Он предпочитает короткую, но счастливую жизнь с ней. С Катарой. Он пытался оградить мир. Он пытался оградить её. Он готов сам стать жертвой… Стать Жертвой!

***

      Он готов сам стать Жертвой!       Но почему он не спросил ее, устраивает ли ее такая цена за счастье? Почему он не рассказывал ей почти ничего из этого, хотя, судя по реакции, обо всем знал или давно догадывался? Может он пытался сказать ей, по-своему, мягко, вкрадчиво, дипломатично?       Так повелось с давних времен. Аватар не мог жить обычной жизнью. У него не могло быть семьи. Это жертва, которую всегда приносит Аватар. Если Аватар не приносит эту жертву, то жертвой он может стать сам…       Сотни раз она обвиняла себя во всём, сотни раз выкрикивала непроизнесённые слова в пустоту, сотни раз она бессильно опускала руки и безудержно плакала. Она ведь сама решила так — решила расстаться. Обрывая все его протесты, не слушая его полный боли голос, решительно взошла на корабль отца и оставила Аанга один на один с его предназначением быть «Аватаром». И… …и сама осталась в одиночестве со своим приобретённым долгом.       «Без жертв не бывает любви» — вспомнила она слова Юи, произнесенные ею перед смертью. — «У каждого в жизни есть свое предназначение. Главное понять в чем оно…» Юи пожертвовала своей жизнью и возможным счастьем (или невозможным) с Соккой ради своего народа, погибающего под пламенем воинов Огня.       Как оказалось, предназначение Катары хоть и скромнее, но не менее важно: она не должна быть помехой на пути Аватара.       Катара знала, что Аанг не сможет отказаться от неё в пользу мира, что она всегда будет для него на первом месте. Она так хотела этого прежде. Она получила то, что желала. Она отказалась от этого.       Могла ли она это изменить? Если бы она оставила всё, как было, не стал бы их союз лишением помощи для тех, кто отчаянно нуждается в ней. Для всех народов мира Аватар — символ равновесия, сосредоточие добра и справедливости. Они все надеются и верят в Аватара, как и она сама с самого детства.       И Катара решилась, решилась после долгих раздумий и мучительных колебаний. Аанг был просто неспособен на такой шаг, но она оказалась сильнее и сумела разорвать эту связь… или, всё же… не сумела: сердце всё кровоточило и проходившее время не приносило облегчения… такое же сердце она оставила там, на причале.       Прошло две недели, и Катара невольно начала всё чаще вглядываться в небо со стороны залива, именно оттуда он мог прилететь. Поймав себя на этом, словно на каком-то постыдном поступке, девушка тут же отворачивалась в противоположную сторону и старалась не замечать выступившие слёзы.       За месяц она осознала одну простую истину, которая ставила под сомнение выбранный ею путь. За год, она убедилась в том, что не могла жить без Аанга. Существовать — да. Но не жить! Не могла свободно дышать, есть, говорить. Ощущение стеснения в груди не покидало её ни на минуту, и ничто не приносило радости. А как приходилось ему?.. Катара не сомневалась, что Аанг страдает не меньше… и где-то в глубине души в ней жила сумасшедшая надежда, что он не выдержит и прилетит сюда, к ней, иначе… она сама отправится на его поиски.       Катара резко подняла голову вверх, пытаясь остановить вытекающие слёзы. — Это просто невозможно терпеть! — воскликнула она в пустоту.       Шмыгая носом и вытирая солёную влагу, она встала и подошла к небольшому столику, на котором скопились разные плошки и мешочки с едой и травами. У неё было немножко успокаивающей травы, которую Катара привезла с собой из Царства Земли, возможно, она поможет как-то заснуть, чтобы забыться на время, слишком бесконечно тянулся этот вечер. Найдя необходимое и повесив котелок над очагом, девушка принялась раздувать пламя. Затем вышла на улицу, чтобы набрать немного снега и растопить в котелке. По привычке она окинула взглядом серебрящуюся в темноте ледяную пустошь и вернулась обратно в шатёр, подавив разочарованный вздох.       Ожидание его прилёта становилось всё более и более навязчивой идеей.       Допив остатки успокаивающего отвара, Катара, даже не раздеваясь, забралась в свою постель. Уткнулась носом в сложенные ладони, закрыла глаза и позволила себе последовать за светлыми воспоминаниями из счастливого прошлого.

***

      Внезапно девушка проснулась, широко открыв глаза.       Не совсем понимая, что случилось, она вглядывалась в темноту. Где-то в сознании ещё мелькали яркие обрывки сна, мешавшие понять: а что именно реально?       Ей снилось, что она целовалась — целовалась с Аангом, стоя на самом краешке высокой скалы, почти паря над глубокой пропастью. Овеваемые тёплым ветром, они сжимали друг друга в объятьях, словно боясь, что по отдельности они просто рассыплются. Это ощущение было так реально, что Катара все ещё чувствовала отголоски переполнявшего её счастья, и больше всего сейчас она хотела вернуться обратно в сон.       Закрыв глаза, она тут же испуганно снова их распахнула.       Катара ясно чувствовала на губах и на щеке холодные капли воды и никак не могла сообразить, откуда они, как вдруг до неё донеслось лёгкое шуршание справа от её постели.       Угасший очаг больше не освещал шатёр, а тьма была настолько непроглядной, что Маг Воды даже не видела кончика своего носа. Не зная, что делать и что её подстерегает в темноте, она тревожно застыла в ожидании. Это вполне мог быть волк, раньше бывали случаи, что голодное животное забиралось в жилища людей и даже похищало младенцев, хотя за всё время жизни Катары в городке, после воздвижения стены, больше не было ни одного такого случая. Не оставалось никаких сомнений, что в шатре был человек, голодный зверь не стал бы ждать, пока Катара проснётся, он бы сразу напал.       «Может это Сокка?» — мелькнула догадка. — «Как раз в его духе затеять такую дурацкую шутку, чтобы напугать меня!» Уверенность, что это Сокка, всё больше крепла, зажигая в ней злость. Желая как-то отомстить брату за неудачную шутку, Катара решила с ним сыграть такую же.       Девушка вся подобралась, приготовившись к внезапному нападению. «Жаль, что нет сосуда под руками, просто дать ему по голове, иначе боюсь не рассчитать силу и сделать ему слишком худо, не пришлось бы воскрешать», — зло подумала сильнейший в мире Маг Воды и Крови. После стольких лет войны, стольких битв, только глупый брат мог играться с такой опасной воительницей, какой ей пришлось стать. — «Ладно, без магии, надаю тумаков».       Резко откинув одеяло, она быстро извернулась и безошибочно прыгнула на затаившуюся рядом с её постелью фигуру.       Но столкновения не получилось, она была отброшена воздушной волной прямо в стену и обратно свалилась на свою постель. Такое мог сотворить только Маг Воздуха. Единственный. Поднявшись на локте, Катара недоверчиво обратилась в темноту: «Аанг?».       И тут же фигура бросилась к ней, неловко обнимая за плечи, чем окончательно повалила оторопевшую девушку на постель. — Катара, прости меня, что я так тебя… ну это… я не хотел… ты меня просто напугала… с тобой всё нормально? — хриплым шёпотом умоляюще бормотал Аанг, пытаясь разглядеть лицо девушки.       Но казалось, что Катара его не слышала, она просто наслаждалась ощущением безграничного счастья, которое из сна перешло в реальность. Она угадывала знакомые очертания силуэта в темноте. Несмело, словно боясь навредить, девушка поднесла руку к его лицу и, словно слепец, начала осязать такие родные для неё черты. Тёплые пальцы прошлись по лбу, очертили контуры бровей и далее пробежались по нежным округлостям щёк, оставив напоследок прохладные влажные губы. От этого прикосновения Аанг слегка вздрогнул. — Ты целовал меня? — прозвучал низкий голос Катары.       Юный монах не сразу нашёлся с ответом, наконец раздалось неуверенное: — Ну… да, мы целовались… когда-то, то есть давно… — Ты целовал меня сейчас? — терпеливо уточнила Катара, которой почему-то жизненно важно казалось узнать именно это. — Эээ… — Аанг явно боялся отвечать. — Ответь мне честно, ты сейчас целовал меня? — потребовала девушка, обхватив лицо Аанга двумя ладонями и приблизив вплотную к своему, так что кончики их носов столкнулись. Аватару просто некуда было деваться. — Прости… я не смог сдержаться… и я просто не могу без тебя, я… — договорить он не успел, так как слова заглушили тёплые губы Катары. Аанг ответил, ответил, давая выход всей любви и страсти, сжигавшим его во время разлуки.       Катаре было мало обладания его губами, ей хотелось ещё ближе прижать возлюбленного к своему телу, услышать ускоренный стук его сердца, меняющий темп от каждого её прикосновения. Оторвавшись на миг, она вцепилась в края его заледенелого плаща, пытаясь разобраться, как его снять. Аанг понял её намерение и сам принялся снимать плащ, с трудом расплетая замёрзшие завязки. Тем временем девушка в спешке снимала свою одежду, злясь, что решила уснуть одетой. Казалось, прошли нескончаемые часы, прежде чем они оказались практически обнажёнными. Катара схватила за руку дрожащего от холода Аанга и потянула в уютное тепло мехового одеяла.       Так они лежали, плотно прижимаясь друг к дружке и замирая от невероятного счастья. Влюблённые не чувствовали необходимости в каких-либо словах, они просто наслаждались касанием скользящих по телу рук, в котором выражалась вся радость внезапной встречи. Танец рук перешёл в завораживающий танец губ. Они никогда так не целовались, терзая друга в попытке насытиться и утолить жажду измученного одиночеством сердца.       Не давая друг другу передышки, они медленно погружались в океан новых ощущений, в неизведанную глубину чувств.       Древний инстинкт, заложенный создателями, подсказывал дорогу в желании достижения ещё большей близости. Забыв о какой-либо стыдливости, в сплетении полуобнажённых тел рождалось жизнеутверждающее движение, разносящее волны удовольствия по всему телу. Они уже знали, что могут приносить удовольствие друг другу, не вступая в интимную близость, сводя друг друга с ума лишь ласками.       Соединённые в единое целое, они утопали в водовороте своей страсти, забыв обо всём, что происходит вокруг. Только жаркое дыхание, только тихие стоны, только громкий стук сердец, звучащий в унисон. И вот, когда казалось, они навеки погрузились в таинственную глубину страсти, что-то взорвалось в каждом из них, достигло пика и вынесло на поверхность бурлящего океана, растекаясь мурашками по всему телу, даря живительное тепло каждой клеточке.       Постепенно дыхание замедлялось, а сердце успокаивалось в расслабленном теле. Они так и лежали, не разжимая объятий, ловя дыхание друг друга. Страсть подобно морскому отливу ушла и оставила их на голом берегу запоздалых сомнений. Катара почувствовала, как напряглось тело Аватара. — Что-то не так? — послышался её настороженный, слегка охрипший голос. Она почувствовала, как от её слов сердце Аанга забилось быстрее. — Что? — в голосе девушки появились нотки волнения. — Мы ведь немного поспешили, да? — начал неуверенно юный маг Воздуха. Почувствовав, как Катара вся подобралась от этих слов, он поспешил объяснить. — Просто я даже не успел сделать тебе предложение…       В ответ полился весёлый смех Катары. Ничего не понимающий Аватар растерянно взирал на возлюбленную, освещая ее лицо полыхающим на ладони пламенем. Но теперь она уже не боялась, что он может обжечь её. — Так ты выйдешь за меня замуж? — осторожно спросил Аанг, огонёк на ладони стал робким и зыбкие отблески на ледяных стенах погрузили всё в трепещущий полумрак. Но маг Воды всё никак не могла успокоиться и тут уже пришёл его черёд волноваться. — Катара, да или нет? — волнение достигало предела и пламя на его руке потухло.       Наконец девушка смогла успокоиться, с трудом переведя дыхание, она взяла руку Аанга и поднесла к своим губам. С нежностью целуя её, она ответила голосом, полным любви: — Конечно, дурачок, как ты можешь в этом сомневаться! Меня лишь волнует, как я смогу делить тебя со всем миром?! — Для тебя самый лакомый кусочек, — лукаво усмехнулся Аватар, а потом нежно шепнул на ушко. — Ты ведь знаешь. Когда-то, стоя на перекрестке своей судьбы, я уже сделал свой выбор… Я выбрал тебя…       Эти слова ласкали слух, но теребили душу Катаре. Да, она лишала мир опоры. Нет, она должна как-то помочь ему выполнить миссию Аватара до конца. Пусть не будет у них уютного любовного гнездышка, отлаженного семейного быта, они будут скитаться по всему миру, она будет ждать, терпеть, помогать. Они всё исправят вместе. Да…       Она даже не догадывалась, насколько глобальной была его миссия по-настоящему. Она знала лишь о его обязанности поддержания мира, закона и порядка на земле. Катара обняла Аанга и нежно поцеловала… правда, для этого ей пришлось встать на цыпочки и сильно потянуться вверх… «О, духи, как же быстро он растет и взрослеет!»       Когда-то ей приходилось наклоняться, чтобы его поцеловать, он был таким щупленьким, чем-то даже похожим на девчонку, мальчиком. А теперь в темноте она на ощупь осязала его сильное мускулистое тело… Он стал настоящим мужчиной. А ведь ему … семнадцать… — Аанг?! Ведь у Воздушных Кочевников… — начала она теребить свои волосы, как всегда при волнении. — Тебе до совершеннолетия еще больше полгода…! Как же…?       Он сел и обхватил голову руками. — Да, я действительно собирался ждать, но сегодня понял, что не смогу больше! Я не могу бесцельно потерять даже эти полгода из жизни.       Он вздохнул. — Но по Закону… Аватар в первую очередь должен соблюдать Закон… Аватар Року нарушил многовековые традиции, и подверг этим мир опасности. Потом началась столетняя Война! Року было почти тридцать, когда он решил жениться.… А я вообще в семнадцать… Почему же такая несправедливость — для такой ответственной службы Аватара годен, а для женитьбы нет??? Чтоб как-то утешить его, Катара сказала: «А по законам моего Племени Воды — ты уже давно достиг брачного возраста… У нас брак разрешен с шестнадцати лет. А ты ведь тоже маг Воды!» — А ещё Воздуха, Земли и Огня… — договорил он и усмехнулся, разжигая потухший очаг. — Вообще-то, я родился сто семнадцать лет назад, поэтому мне уже давно-о-о пора… Катара, ты согласна выйти замуж за такого древнего старика?       Пламя осветило его высокую статную мускулистую фигуру, отразилось в его невероятных глазах на повзрослевшем, но по-прежнему миловидном лице. — Кто же откажется выйти замуж за самого Великого Аватара? — хихикнула она в ответ. — Даже пусть и такого ужасного старика! — Да, я старый развратник, соблазнил юную девятнадцатилетнюю девицу. Ой, а как Аватару мне вообще почти десять тысяч лет… А как Духу Света и Гармонии… Вечность?       Он был прерван её цоканьем. — Время и возраст — это лишь иллюзия! — Аанг увидел, как она закатила глаза на его браваду, криво усмехнулся и дернув бровью, шепнул, неизменно вызывая умиленную улыбку на её лице. — Главное, что я всегда любил и буду тебя любить… Отыщу тебя вновь и вновь, в любом воплощении, как находил всегда то, что было моим прежде. Помнишь, на Северном Полюсе у священного источника ты говорила, что всегда знала, что я вернусь… к тебе. — Да, конечно, без последней фразы, но при этом думала, что ты милый мальчик… — когда сказала это Катара, почувствовала его напряжение и поспешила продолжить фразу. — Это лишь иллюзия. Потому что ты сразу показался мне необыкновенным. А помнишь, на болоте Баньяна Хью говорил, что трусы — это иллюзия. Но, боюсь, ему понадобятся не только трусы, чтобы побывать на нашей свадьбе среди льдов Южного Полюса.       Смеясь, он притянул её ближе и заключил в свои могучие объятия.

***

Как во сне

— Это то самое… ожерелье, что должно было быть обручальным, но… не станет! — она сжала в руке темно-синюю полоску рыбьей кожи с серебристым полумесяцем и двумя гладкими камушками по краям. У них в племени новые порядки, главный из которых не быть похожими на Северное племя Воды. А все эти ожерелья, как отголоски домостроя теперь порицаются. Ее ожерелье на шее не в счет — оно лишь как память о погибшей матери, а не как признак принадлежности какому-то мужчине. — Надеюсь Аанг не обидится, он ведь так старался…       Катара врывается с мороза в дом, запыхавшаяся, разрумянившаяся, тонкая поземка, танцуя с меховыми хвостиками ее парки, успевает махнуть белым подолом в тепло и — рассыпается невидимыми капельками. На ресницах и волосах, выбившихся из-под капюшона, мгновенно повисает роса от растаявшего инея, и она нетерпеливо стирает влагу с лица. — Аанг! — Катара проходит дальше в дом, оглядываясь с улыбкой предвкушения, которая тоже через мгновение начинает тревожно таять от тишины, встречающей ее повсюду. — Аанг?..       Она наконец находит его сидящим в медитации на полу, останавливается неподалеку и замирает, словно забыв, зачем пришла. Дыхание ее, еще миг назад неровное и взволнованное, теперь затаилось в груди, боясь нарушить покой сосредоточенности. Катара тихо опускается на колени перед юношей, внимательно вглядываясь в его черты.       В тот период времени, что они провели вместе, путешествуя в поисках учителей магии, Аанг менялся, взрослея на ее глазах так стремительно, что она порой не успевала понять, откуда у него берутся все новые черточки: новые тени на лице, резче обозначающие скулы, или на руках, обрисовывая меняющийся мышечный рельеф, новые, непривычные реакции и свойства характера, ранее не проявлявшиеся.       Сейчас, ей снова трудно привыкнуть к его новому облику, и она пользуется моментом, пока он не видит ее, а дух его витает в каких-то неведомых ей далях. Взгляд ее жадно охватывает все целиком: многослойное монашеское одеяние, которое уже не кажется мешковатым на раздавшихся вширь плечах, узкие сильные кисти рук, сжатые в кулаки перед грудью, голубые змеи татуировок — о, она знает эти легендарные стрелы наизусть, изучив все доступные взгляду места, еще когда он лежал раненый в трюме корабля после падения Ба Синг Се!       С татуировки на голове ее взгляд соскальзывает на его лицо — осторожно и даже боязливо. За те сутки, что Аанг провел в Племени Воды, у нее было не так много возможностей изучить его лицо глазами. Чаще она делала это пальцами и губами — прикосновение давало ей незаменимое чувство реальности происходящего, осязаемости, присутствия, которых ей так не хватало в долгой разлуке. И теперь она восполняет недостатки восприятия на ощупь.       Все те же темные брови с таким знакомым и таким захватывающим изгибом, от которого сейчас стынут кончики пальцев. Катара чувствует, как предательский румянец крадется по ее шее к щекам, все выше. Раньше его лицо не вызывало у нее таких приступов сердцебиения, а теперь от одного взгляда на его брови внутри поднимается буря. «О мой прелестный Маг Воздуха!» — молча улыбается она собственным мыслям. — «Таким я видела тебя во сне, там, на корабле…»       Детская округлость ушла с его щек, оставив мягкие тени возле скул, к которым добавилась синева над верхней губой и на подбородке — теперь ему приходилось брить не только голову, но и лицо. На щеках — тени от ресниц, длинных, девичьих, возле глаз — тонкие, смеющиеся лучики: на загорелой коже морщинки от прищуривания залегли белыми росчерками. Детская припухлость вокруг губ. Уже мужских. Твердых.       «Высокий… красивый» — она вспомнила свое предсказание у гадалки тетушки Ву. Да, именно таким … она тогда мечтала видеть мужа. Аанг не подходил тогда под это описание… Никак… Совсем… Но он всегда нравился ей… нравилось в нем все, нравилось обнимать его, целовать… но… Как же хорошо, что она дождалась его!       Катара вздрагивает от неожиданной холодной волны, ударившей снизу, словно летающий бизон резко ушел вниз, и тело сорвалось в свободное падение. Взор ее, будто увязшая в меду оса, медленно отрывается от его губ… …чтобы тут же наткнуться на его взгляд. Точно так же оса наткнулась на иглу энтомолога. Насквозь. Катара забыла сделать вдох. О, эти мужчины с улыбками детей и беззвездной ночью в глазах! Аватар наблюдал за ней, не двигаясь, ловя растерянность и беспомощность в синих глазах. — Катара. — наконец сказал он.       От звука его голоса маг Воды словно опомнилась, резко вдохнула и, закусив губу, опустила глаза. — Я почувствовал… твой дух… рядом. — на самом деле, момент, заставивший его выйти из медитации, был гораздо более захватывающим и поразил даже самого Аанга. Катара, увлеченная созерцанием, не заметила, как тоже погрузилась в медитацию, и сейчас с удивлением смотрела на свои руки, которые слушались ее, но как-то нехотя. Аанг, находясь за пределами реальности, видел, как ее дух сперва приблизился к нему и вдруг сделал шаг навстречу, коснулась губами его губ, и они слились воедино. Ощущения, пронзившие при этом Аанга, и вывели его из медитации. Катара, похоже, не понимала, что произошло, и была смущена тем, что он поймал ее на подглядывании. Не желая смутить ее своим рассказом еще больше, Аанг протянул к ней руку. — Как прошел разговор? Катара только теперь вспомнила, зачем искала жениха. Тот еще утром, встретившись с Хакодой, попросил у него благословения на брак с Катарой. Вождь Южного Племени Воды с радостью согласился его дать, но позже к ним подошел Сокка и попросил Катару снова зайти к отцу. — Ах да! Ничего особенного, ерунда. По обычаю ты должен просить благословения не только у моего отца, но и у старейшин племени: я — маг воды, и от моего выбора зависит продолжение и преемственность традиции. — Катара легкомысленно пожала плечами. — Никто много лет уже не вспоминал об этом, потому что несколько десятилетий в Племени не было ни одного мага воды. Уверена, они с радостью дадут свое согласие: ты ведь тоже маг Воды!       Брови Аанга дрогнули и изогнулись — движение поразило Катару своей узнаваемостью: юноша, похоже, был чем-то обеспокоен или даже напуган. — Катара…       Тысячи бабочек-мыслей — одна глупее другой — брызнули врассыпную в голове Катары. Что он собирался сказать? Она медленно выдохнула, пытаясь подготовить себя к чему-то, что, как она боялась, может снова разбить ей сердце. — Говори. — Я… я всего лишь Воздушный Кочевник. Мой дом разрушен до основания, и у меня до сих пор не было возможности заняться его восстановлением. И… боюсь, что не будет. Все, что я могу предложить тебе, это постоянные перемены, множество новых впечатлений и людей, и тяжелый труд. — Но ты уже однажды предложил мне все это. Это было, — Катара задумчиво посмотрела в потолок. — пять лет назад, если мне не изменяет память. И я согласилась, почти не раздумывая.       Аанг улыбнулся этим воспоминаниям, но продолжил: — Сейчас все иначе. Тогда у нас был конечный пункт — Северное Племя Воды. Сейчас… сейчас даже я не знаю, где и как закончится наше путешествие. А ты привыкла к другой жизни. И я боюсь, что они не отпустят тебя… Девушка взяла Аватара за руки и крепко сжала. — Пусть попробуют. Разве кто-нибудь когда-нибудь мог остановить нас? — Тебя — ничто и никогда, — откликнулся Аанг с гордой улыбкой. — Но, возможно, ты захочешь отложить свадьбу, чтобы я хотя бы частично восстановил Южный Храм, где мы могли бы поселиться. Или построил дом в любом другом месте, какое ты выберешь. — Я не хочу больше ждать, Аанг, — запальчиво ответила Катара. — Ты сам сказал, что у тебя может не появиться возможности восстановить храм в ближайшее время. И я не хочу провести еще несколько лет или всю свою жизнь, с надеждой глядя в небо. Я не отпущу тебя! Аватар едва не задохнулся от ее слов. Значит, их души действительно были близки, раз расставание пугает ее так же сильно, как и его. — И в конце концов, — добавила Катара и посмотрела на Аанга так, что его бросило в жар. — Мне не так уж много нужно, как тебе кажется. Всего одна вещь. — Какая? — юноша потянул невесту к себе, но она вдруг оглянулась по сторонам и скользнула в кухню. Вернулась она с увесистой чугунной сковородой, ловко покачивая ее в руке. — Эээ… что это? — Бабушкина сковорода, — как ни в чем не бывало, Катара осматривала видавший виды предмет кухонной утвари. — Она привезла ее сюда из Царства Земли, еще когда путешествовала с Северного Полюса на Южный. Я так привыкла к ней за последние годы, что, боюсь, просто не смогу без нее жить.

Иглу.

      Подготовка к свадьбе шла полным ходом, и участие в ней, казалось, принимало все племя. Катара с радостным удивлением смотрела в лица соплеменников, светящиеся изнутри, как воздушные фонарики в Стране Огня, недоумевая, неужели все это — ради нее. Или ради Аватара? Что такого было в предстоящем празднике, ради которого строилось на окраине новое иглу? Почему лица женщин сияли затаенными понимающими улыбками? Почему сборища мужчин чаще, чем всегда, сопровождались шутками и смехом? Катаре казалось, что она вдруг попала на какой-то большой фестиваль, на котором почему-то у всех было дело. Кроме нее. Она пыталась браться то за одно, то за другое: шить скатерти, мастерить украшения, строить иглу… Но ей не давали. Кстати об иглу. — Аанг, меня немного тревожит размах, с которым племя выдает меня замуж… — пожаловалась она как-то во время прогулки на Аппе. — Я видела наши свадьбы, но я не помню, чтобы для свадебного торжества строился отдельный дом. — и она указала вниз на почти завершенную ледяную полусферу, вокруг которой сновали люди. — Вероятно, это привилегия невесты Аватара, — засмеялся Аанг. — Я тоже до сих пор удивляюсь, прилетая в разные поселения, что для меня всегда готовы кров и пища. Раньше я пытался возражать, что они не должны этого делать, но потом генерал Айро объяснил мне, что стоит позволять людям проявлять свою благодарность «Великому мосту между Мирами» в доступной и понятной им форме. Может быть, мы просто будем наслаждаться моментом, когда не надо никуда спешить и ничего делать? Аватар притянул девушку к себе и нежно поцеловал ее озабоченно сведенные брови. «Что ж…» — решила Катара. — «Ничегонеделание — это далеко не худший способ подготовки к свадьбе…» Однако ей тут же пришло в голову, что, если бы у нее было полезное занятие, переносить ожидание было бы несколько проще. Особенно находясь в непосредственной близости от будущего мужа, пальцы которого сейчас так нежно сжимали ее затылок, что в животе взрывались шаровые молнии. Вернувшись на землю, Катара направилась прямо к бабушке. — Пра-Пра, я не понимаю, зачем столько суеты? Новое иглу! Неужели мы не можем отпраздновать в Доме Совета, как отмечаем все наши праздники? Канна отложила в сторону ткань, которую вышивала и посмотрела на Катару, как той показалось, немного насмешливо. — Это иглу — не для праздника. Оно — для молодоженов. — Но, бабушка! — опешила Катара. — Аанг и сам может построить иглу для нас, да хоть целый дворец, он же маг Воды, Аватар! И, кроме того, ты прекрасно знаешь, что мы не сможем жить на Южном Полюсе. У Аанга есть обязанности, и мы… — Никто не говорит, что вы будете там жить, — перебила ее Канна. — Это для вашей первой ночи. Катара остолбенела. Открыла и закрыла рот. Лицо ее стало пурпурным. Потом побледнело. Потом она снова открыла рот. И снова закрыла. Наконец, она развернулась и задумчиво вышла из дома бабушки. По мере того, как она приближалась к дому отца, в котором жила, озадаченность на ее лице постепенно сменилась легкомысленной мечтательной улыбкой. Она поняла, чем займется в оставшиеся два дня. Конечно, она сможет обставить их спальню (!!!), украсить ее по своему вкусу, создать неповторимую атмосферу, которая будет сопровождать их в такой важный момент. Поминутно краснея, она открывала сундуки, разыскивая свечи, сосуды для воды, размышляла, какого цвета должны быть простыни, и стоит ли застилась постель шкурами, которые так не любил Аанг. В дом ввалился Сокка. Пожалуй, он был единственным, чье лицо в последние дни не только не светилось радостью, но выглядело даже мрачно. Воин Племени Воды протопал прямиком на кухню, ловко отрезал себе несколько ломтей мяса и плюхнулся на скамью, с явным наслаждением работая челюстями. Через какое-то время, утолив свой волчий аппетит, он с подозрением воззрился на Катару, которая, вопреки своим привычкам, ни слова не сказала ему о том, что следует раздеваться и мыть руки, прежде чем садиться за стол. Сокка даже подготовил контраргумент о том, что он не сидит и не собирался садиться за стол, а значит, и раздеваться и руки мыть ему не требуется. А все потому что… — Катара… Чем это ты занята? Сестра, казалось, только теперь заметила его присутствие, но вместо того, чтобы исполнить запланированное Соккой па-де-де на тему поведения за столом, покраснела и промямлила в ответ: — Так… ничего особенного… Молодой человек не на шутку озадачился: с одной стороны, видеть сестру, которая-всегда-права, в таком замешательстве было забавно, с другой, она явно что-то скрывала, и это наводило его на тревожные воспоминания о похищенном много лет назад свитке магии воды и последствиях, которые это действие повлекло за собой… Или о том, как Тоф и Катара решили сыграть по-крупному в одном из городков Страны Огня и чуть не погибли сами и не погубили их с Аангом… Или о сравнительно недавнем тайном поединке Катары с одним из учеников мастера Пакку, в ходе которого оба не заметили, как лед, на котором они стояли, сломался, и отколовшуюся льдину понесло в море. В общем, ничего хорошего необычное поведение Катары окружающим не сулило. — Тааак, — грозно протянул старший брат. — Все, как очумевшие муравьи, носятся, готовясь к ее свадьбе, даже я вынужден строить ей… — что именно он строит, Сокка, кажется, выговорить не решился. — …а она!.. Когда я женился на Суюки, ничего такого не было! В другой ситуации Катара с удовольствием бы поиздевалась над его красноречием, но в этот раз она была благодарна, что брат не сказал вслух, что он строит спальню для первой брачной ночи своей младшей сестры. — Сокка, я тоже удивлена тем, что происходит, но ведь Аанг — Аватар… наверное, есть какие-то обычаи… — Да знаю я, что он Аватар, Пра-Пра и старейшины мне уже все уши прожужжали! Что такого в том, что двести лет Аватар не справлял свадьбу?! И что такого особенного в его возрасте? — А что с его возрастом? — подозрительно спросила Катара. — Видите ли, ничего не известно о женитьбе такого молодого Аватара! Я-то с ними полностью согласен — можно было бы еще ума-разума поднабраться и ему, и тебе, но отдельное иглу — это перебор… — Сокка, ты здесь? — дверь открылась, и в дом зашла Суюки. — Пойдем, тебя ищет Хакода. Привет, Катара! Как настроение? Катара радостно улыбнулась в ответ, предвкушая, как задаст подруге насущные вопросы о спальне. — Отлично! Ты очень вовремя. Сокка, тяжело вздохнув, вышел наружу, а его жена стала стягивать через голову жаркую парку. Наконец, она закончила и села на один из сундуков, возле которых стояла Катара. — Ого, ты, я смотрю, времени не теряешь? Уже собираешься в дорогу? А зачем все эти свечи? — В дорогу? Нет! Мы еще побудем здесь некоторое время после свадьбы. Свечи для другого. — Для чего же? Катара снова, вероятно, уже в сотый раз за день покраснела. — Пра-Пра сказала мне, что-то иглу — для нашей первой ночи… И я хотела бы украсить его. Что ты скажешь? Суюки улыбнулась в ответ, но выражение лица у нее при этом было довольно странным. — Украсить? Зачем? — как-то невпопад спросила она. — Чтобы было красиво! Ну свечи, их отражения в ледяных стенах, мягкие простыни… Я хочу, чтобы Аангу понравилось…       Невестка смотрела на Катару и в глазах ее… стояли слезы. Маг воды смутилась от такого проявления чувств и отвела глаза, но вдруг услышала странный звук. Снова повернувшись к подруге, она увидела, что та вся трясется, зажав рот рукой, и по щекам ее действительно бегут слезы. Целительница уже решила, что необходима ее помощь, но Суюки остановила ее жестом, пытаясь подавить странные судороги, и тут до Катары дошло, что воительница просто смеется, да так, что никак не может остановиться. — Не вижу ничего смешного. — маг Воды обиженно сложила руки на груди. Наконец, Суюки успокоилась и смогла заговорить. — Катара, не обижайся, но ты думаешь, Аанг сможет заметить все эти украшения? Катара подумала. — Ну возможно, не сразу… Утром. Воин Киоши выразительно закатила глаза. — Хорошо, что именно ты планируешь сделать?

***

      Аанг с удивлением наблюдал за необычными перемещениями возле «свадебного иглу». До торжества оставалось меньше суток, а те, кто должен был обставлять новый дом для праздника вместо того, чтобы вносить туда мебель и другие вещи, выносили оттуда предметы интерьера. Аватар не выдержал и направился внутрь, никто его не остановил. Во-первых, он обнаружил, что изнутри «свадебное иглу» было куда меньше, чем можно было предположить по внешним размерам: не было никакой возможности разместить здесь всех, кто придет на свадьбу. Во-вторых, маленьким изнутри и большим снаружи оно было из-за толстенных ледяных стен, которых в других домах не делали, во всяком случае, так казалось неискушенному в этом Аангу. В-третьих, посреди сравнительно небольшой комнаты стояла огромная деревянная кровать с намертво вмороженными в лед ножками. Возле нее что-то деловито складывала в сверток Пра-Пра. — Канна, что это за место? Та обернулась, кивнула Аангу и продолжила свое занятие; как успел заметить Аватар, она собирала свечи. — Посмотри внимательнее, — насмешливо ответила она. — Ничего не напоминает? Аанг снова осмотрелся. Очень внимательно. — Напоминает. Спальню. А еще подземный бункер Властелина Огня. Какая связь? И почему отсюда все выносят? — Первая догадка правильнее второй, — снова усмехнулась Канна. — Это и есть спальня. Для молодоженов. Лицо Аватара приняло крайне заинтересованное выражение. — Неужели? Это что, такой обычай в Южном Племени — строить для молодых отдельную… хм, помещение? — Нет. Но ведь вам оно понадобится, не так ли? — Пра-Пра посмотрела прямо в лицо Аангу, и тот почувствовал, что у него запылали не только щеки, но и уши. — Эмм… да. Скорее всего… Наверняка… то есть, конечно… Но я все равно не понимаю, почему здесь стоит только кровать, и почему вы сейчас убираете все эти свечи. — А что, они могут вам понадобиться? — похоже, Канна решила окончательно извести будущего зятя, отвечая вопросами на его вопросы. Нервы бывшего монастырского послушника и так были напряжены из-за предстоящего назавтра события, а сейчас они практически зазвенели. — Да что такого в этой свадьбе, что к ней требуется такая тщательная и странная подготовка, скажет мне кто-нибудь или нет? — обратился он куда-то в потолок. Канна некоторое время молчала, все так же насмешливо глядя на него, словно ожидая, что ответ все же поступит, потом сказала: — Дело не в свадьбе, дело в тебе, Аватар Аанг. Спроси самого себя, что это может быть. — Что-то не так во мне самом? В ответ на это Канна с усталым вздохом закатила глаза.

Ночь перед великим днем. (Из воспоминаний Сокки)

      Что за великий день? Сокка уже не очень-то помнил.       Огромное количество алкоголя, которое он уже употребил, так затуманило его разум, что он не мог вспомнить, по какому поводу он вообще пил. Ну не то, чтобы ему требовался повод.       Он огляделся — очертания окружающих предметов и людей расплылись в одно большое развеселое пятно. Значит… они пили не потому, что произошло что-то плохое.       В центре разноцветного пятна находилось смутно знакомое желто-оранжевое пятно. Сокка скосил глаза, пытаясь различить фигуру. Прошло слишком много секунд, прежде чем он осознал, что это кто-то, кого он знал уже где-то чуть больше пяти лет.       Оранжевым пятном был Аанг.       А разноцветным пятном, окружавшим его, были их друзья. Все они выкрикивали разные поздравления и дружески толкали Аватара в плечо.       «А, точно.» — подумал Сокка, наконец припомнив, что он делал этой ночью в Доме Совета. Завтра Аанг должен был жениться. Так что это была традиционная холостяцкая вечеринка.       Сокка усмехнулся, чувствуя себя чрезвычайно умным из-за того, что сумел вычислить причину своего присутствия здесь.       Где-то в городе в это время все их знакомые девушки вот так же собрались вокруг Катары, чтобы преподнести ей всякие особые подарки, которые женщины дарят своим подругам-невестам на девичьих вечеринках.       Но здесь, на мальчишнике у Аанга единственным подарком и развлечением было неограниченное количество крепких спиртных напитков, выставленное в знак уважения к статусу Аватара. Аанг поручил ему, Сокке, организовать эту вечеринку, напридумывать всякого, ну и он постарался…       Хотя это был его праздник, Аанг был единственным трезвым из присутствовавших. В самом начале вечера Сокка настаивал, чтобы он выпил хотя бы немного текилы, но тот сказал что Катара, вряд ли обрадуется, если в день свадьбы он будет с похмелья.       Сокка хихикнул.       Аанг был Аватаром, единственным человеком на планете, сумевшим покорить все четыре стихии и магию энергетического элемента, весь мир лежал у его ног, но в то же время он был таким подкаблучником… хотя конечно не таким как Зуко у Мэй. Но все же. Сестрица постаралась на славу. День за днем он наблюдал, как она подчиняет себе мальчишку.       Вообще Аанг и Катара была странная пара. Их отношения он охарактеризовал бы как «заботливая строгая мамочка» и «нежный преданный сынок». — Так точно! — усмехнулся он. — Правда эта «мамочка» при каждом удобном случае почему-то пыталась облапать и потискать своего «сыночка» и целовала его по поводу и без.       Аанга понять можно, иметь отношения со зрелой девушкой куда увлекательнее, чем с теми малолетками бегавшими за ним толпами. Но что Катара находила в этом худосочном коротышке, кроме его аватарства?       Правда сейчас он уже, кажется, даже его самого перерос. Но это сейчас, а тогда? Тоф права, что из всех парней Аанг больше всех был похож на девчонку. «Однако…» — подумало затуманенное алкоголем сознание Сокки. — «Он порой еще и ведет себя как девчонка. Потому что, всегда был и будет слишком мягким, нежным и чувствительным для парня.»       Сокка понимал, почему Аватара часто принимали за девушку, особенно когда тот надевал этот слишком многослойный аватарский наряд, скрывавший мужественность его фигуры, и когда накидывал капюшон, скрывавший его явно неженственную лысую голову. Яркий странный балахон с кучей каких-то подвязок, обилие материи колыхающейся от любого движения или малейшего ветерка, бусы-четки, медальоны с красными кисточками — все это не для мужчины. И не только наряд смущал. Даже сейчас, когда он резко махнул в рост и обзавелся горой упругих мышц, в его движениях по-прежнему сквозили изящество и легкость. Интересно, это присуще всем магам Воздуха или только ему?       Объехал весь свет, но не встречал таких.       Все же Сокка не мог не восхищаться им. Аанг был настолько силен перед лицом опасности, настолько готовым защитить своих друзей, и противостоять им в то же самое время. Безо всяких сомнений, он был могуществен. Всякий раз, когда он раньше был рядом с мальчиком, то не мог не чувствовать себя более слабым и ему приходилось доказывать, что он тоже был сильным. И еще был окутывающий его ореол загадки, тайны.       Но главное, Аанг был отличным другом и весельчаком. И потому Сокке по-дружески было жаль Аватара. Ну, куда он рвется, зачем женится, да еще на его своенравной сестрице? Тогда бы уж лучше бы остался с той Онджи из Народа Огня, с которой он танцевал на том тайном вечере танцев, они неплохо смотрелись вместе. Он с удовольствием вспомнил, как тогда ревновала Катара. И вообще Аанг был слишком молод для настоящей любви. С другой стороны, он был необычайно зрел для своего возраста и слишком мудр…       Аанг, наконец, сумел ускользнуть из толпы доброжелателей и восхищенных фанатов и присел за стол рядом с Соккой. Он всегда был любителем вечеринок, но эта разгульная попойка без намеков на другие развлечения его явно не радовала. Сейчас он бы с удовольствием покинул эти нетрезвые лица и лучше бы провел это время с любимой. Но по традициям Южного Племени Воды, он сегодня не должен видеть невесту. Что за дурацкий обычай?       Вообще раньше он не замечал насколько культура, быт и традиции племени Воды отличалась от привычных ему. Наверное, потому что он не сводил глаз с Катары. Но сегодня проведя день здесь без нее, он на все взглянул иначе. Несмотря на то, что чахлая деревушка разрослась до приличного городка, народ здесь все равно казался каким-то «диким». Странные верования и обычаи, условности. Царящий повсюду домострой. Удивительно, что именно в этом племени среди повсеместного угнетения женщин, Катара выросла такой своенравной, независимой и даже немного агрессивной девушкой. Способной подчинять себе старшего брата, перечить отцу, бросить вызов самому сильному учителю боевой магии Пакку, вызвать его на поединок, имея лишь элементарные навыки. Хотя, наверное, она унаследовала характер своей бабушки Канны, из принципа сбежавшей от жениха на другой конец света. В Северном племени Воды ситуация была еще хуже, там женщинам запрещалось даже обучаться магии. Поэтому Катара была единственной девушкой-магом на обоих полюсах.       Климат здесь был, мягко говоря, не очень теплым, особенно это ощущали его лысая голова и уши. Хотя он привык жить на продуваемых всеми ветрами горах. Вегетарианцу и пацифисту — ему нелегко приходилось тут, он чувствовал себя неуютно среди такого количества шкур убитых животных и любителей мяса.       Кухня племени Воды — вообще отдельный разговор, Аанга просто выворачивало от местных традиционных блюд типа «морские кумкваты» и тому подобное.       Он уже несколько дней практически ничего не ел, и если бы не монашеская привычка поститься…       О, он даже уже мечтал о бананово-луковом пюре которым его потчевал гуру, а мысли о фруктовых пирогах с воздушно-кремовой начинкой Гиацо он гнал нещадно.       Но сегодня у него действительно был праздник — он отыскал в своих походных запасах притороченных к седлу Аппы маленький мешочек со смешной рожицей — там были лесные орехи — его любимое лакомство. Сейчас он с превеликим удовольствием поглощал их. — Кто ты рыжая белка? — пьяно хихикнул Сокка. Юный Аватар с сочувствием оглядел огромное количество пустых бутылок, покрывавшее каждый дюйм столешницы. — Не говори, что это все — твои. — тихо сказал он. Сокка равнодушно окинул взглядом бутылки перед собой. Некоторые из них оставил не он. Но многие все же принадлежали ему. Большинство. — Сколько ты уже выпил? Знаешь, твоя сестра обидится на меня, если я позволю тебе напиться. — Перестань вести себя как девчонка, — проворчал Сокка. Он попытался подсчитать количество выпитого алкоголя на пальцах. Прошло несколько секунд, и он забыл, какое число следует после восьми. В конце концов, он сдался. — Я не помню. — Не помнишь?.. — с недоверием переспросил Аанг. — Тааак… я думаю, с тебя хватит. — Да ну, Аанг, — сказал Сокка. — То, что ты ведешь себя, как девчонка еще не дает тебе права изображать из себя мою маму.       Сокка взял следующую бутылку. Аанг молча наблюдал, не вскакивая и не пытаясь возразить Сокке, как он сделал бы сам, если бы кто-то поставил под сомнение его мужественность. По мере того, как алкогольное пойло перетекло в глотку Сокки, а затем — сразу ему в голову, его посетила одна мысль. Возможно, были вполне определенные причины, почему Аанг вел себя, как девушка, кроме простой странности. — О! Аанг, можно спросить?.. — Конечно, Сокка. В чем дело? — Аангу следовало бы дважды подумать, прежде чем отвечать на пьяные расспросы. — Этот цикл Аватара, эта фигня с реинкарнацией… Это ведь чистая случайность, в чьем теле возрождается твой дух, так? — Да, — ответил Аанг. — Любой ребенок, рожденный в течение недели после смерти предыдущего Аватара в нации, стоящей следующей в цикле, может быть Аватаром. — И Аватару раньше приходилось быть женщиной, так?       Аанг кивнул. — Моей прошлой инкарнацией в Королевстве Земли была Киоши. И Аватаром — магом Воздуха до меня была женщина по имени Янгчен. — Так… — пьяненько хихикнул Сокка. — А не значит ли это, что ты — «оно»? — Что? — Значит, ты «оно»! Я знал это! Ни один истинный парень не будет вести себя, как девчонка! А ты заметил, что Аватар всегда рождается либо на редкость мягкотелым нерешительным мужчиной либо мужеподобной отважной женщиной?!       У Аанга отвисла челюсть. — Так… я хочу спросить… А ты бывал замужем в тех жизнях, когда Аватар был женщиной?       Аанг не знал, что ответить на это. Единственными Аватарами, к чьей помощи ему приходилось прибегать, когда ему требовался совет, были последние четыре, и насколько ему было известно, Киоши и Янгчен никогда не были замужем. Об остальных своих предыдущих жизнях у него имелись лишь очень поверхностные воспоминания. Он покопался в этих чужих воспоминаниях, но пока не нашел ответ на вопрос Сокки. — Прости. Пока не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, мне нужно время, чтобы вспомнить. — Ну, ты же наверняка любил раньше мужчин, когда был женщиной, разве нет? — спросил Сокка. — Сокка, все это гораздо сложнее! — начал Аанг. — Я не помню всего, что случалось с Аватаром за тысячи лет. Поэтому я не исключаю… Даже если в прошлых жизнях Аватары-женщины любили мужчин, это ничего не меняет. Каждая жизнь Аватара начинается с чистого листа, каждая жизнь каждой личности отличается от предыдущих. Новая жизнь дает новый шанс любить. А любовь всегда одна — мужская она или женская.       Однако казалось, что мудрые слова Аанга попали в глухие (или пьяные) уши. — Ну и… каково это — любить мужчин?…. с твоей точки зрения, ну ответь мне как женщина? Или ты предпочитал женщин, даже когда не был мужчиной? — спросил Сокка. — Сокка, прекрати нести эту чушь! — А вот еще вопросик… Помнишь ту чокнутую сову в библиотеке? Так вот мне попались там весьма любопытные свитки… В одном из них говорилось о Подвиге Первого Аватара. Так вот он совершил подвиг, заключив свою противоположность в Дереве Памяти Мира Духов на десять тысяч лет… Так вот тот дух-противополжность был Духом Хаоса и Тьмы, мужская сущность… Так? … Значит, ты… — Дух Гармонии и Света! — злясь, перебил его Аанг, уже не ощущая ни гармонии, ни света. — Женская сущность! — хохоча не унимался Сокка. — Вообще-то первым Аватаром был мужчина! И вообще духи бесполы, а я человек! — сделал последнюю попытку Аанг. — Но ведь ты не можешь отрицать, что ты еще и Дух? Так ты Женская сущность или ты бесполый?       Аанг застонал и уронил голову на стол. — Ауч. Что, так плохо? Я знал, что ты «Оно»…       Аватар закрыл глаза, пытаясь сдержаться. Он погрузился в вспоминания о своем народе, наставнике Гиацо. «Аанг, не волнуйся. Монахи скажут тебе, что делать. Я буду ждать тебя прямо здесь…» — проговорил Гиацо своим мягким, певучим голосом. — Даже несмотря на то, что я самый молодой монах, которого когда-либо инициировали? — Аанг, твоя молодость — не препятствие, и ты никогда не должен смотреть на нее так. Ты готов. И я очень, очень горжусь тем, как далеко ты продвинулся, — Гиацо легонько сжал его плечо, — В десять лет ты уже начал превосходить своих учителей. Двенадцать, и уже Мастер! Никто не покорял 35 уровней магии в таком возрасте. Ты первый в истории такой. Кроме того, ты всегда выбираешь свой особенный путь. Тебе оставалось покорить тридцать шестой уровень, как это делают обычно добиваясь титула Мастера. Но ты изобрел Воздушный Скутер… новую технику. Это более сложный и трудоемкий путь, но ты прошел его. Никогда не ищи простых путей, мой мальчик…       Аанг ответил мимолетной улыбкой, затем повернулся и осторожно отодвинул занавес, ведущий в святилище. Просторные окна вдоль стен впускали свет в священное место и позволяли ветрам разгуливать по храму. Комната была маленькая — кровать, несколько стульев, ванна и стол с иглами и чернилами. Аанг узнал старшего монаха, уже стоявшего внутри и с почтением поклонился. — Встань, Аанг, дитя Неба. Это был монах Кахра, мастер-татуировщик. Он смотрел поверх своей впечатляющей бороды на удивительно юного посвященного перед ним. Необычно — освоить все ступени магии Воздуха так быстро, но опять же это и самый необычный ребенок. — Что привело тебя в наш храм, Воздушный Кочевник? Ритуальный вопрос. Они знали, почему он здесь. На самом деле, они готовились к его приходу целый день. Аанг знал ответ. — Я здесь, чтобы почтить небо и ветер, чтобы получить их благословение. Они поддерживают меня и дали мне жизнь, и я хочу вернуть долг, поставив их печать на мою плоть. — Твоя просьба принята, Аанг, дитя Неба. Встань и ступай. Аанг неловко переступил. Он знал, что должен сказать и знал молитвы, но был не совсем уверен, что должен делать. Мгновенье тишины — и два других монаха подтолкнули его к ванне. Да, правильно, еще одно очищение духа в ледяной воде. Кахра шагнул к Аангу и положил руку на дрожащую лысую голову посвященного. — Дух Неба, прими этот дар, что мы преподнесем тебе сегодня. Благослови этого монаха вечным ветром, безопасным убежищем от шторма, добротой и силой. Оммм…. Аанг понял сигнал. — Тенгри, Дух Неба, у меня ничего нет, и нет молока или меда, чтобы возложить на твой алтарь. Я стою перед тобой с моим единственным подношением: самим собой. Он был абсолютно нагим, его мужская плоть была огромна и указывала в небо. Монахи напоили его каким-то отваром перед церемонией.       Рука старшего монаха двигалась вверх и вниз, как швейная игла, и Аанг глубоко дышал, думая о том замечательном моменте, когда все будет закончено, и он станет полноценным магом Воздуха. Именно здесь начинались или заканчивались его татуровки. Три завитка символизировали круговорот и бесконечность жизни, галактический символ мира. Если бы не отвар, он бы упал в обморок от боли. Но его спасительное действие было кратковременным. С каждой секундой чувствительность к боли возвращалась. Каждый укол был больнее предыдущего. Чтобы отвлечься, Аанг вслушивался в пение помощника монаха. Прекрасный звук, низкий и стонущий, как зов бизонов или скрип старого дерева. Песнопения были на древнем языке, Аанг знал на нем несколько молитв, но не больше. Тем не менее, они успокаивали его, несмотря на то, что уколы стали еще более болезненными и жесткими на задней стороне бедер. И он зашептал. — Духи Неба, вы видите весь мир, всю боль, страх, лишения. Слишком многие из нас забыли об истинности бытия и живут на земле, не способные даже поднять голову. Дай моей душе легкость, дай благодать, чтобы она могла нести мир и по-прежнему летать.       Удивительно, боль как будто тускнела, пока Аанг читал, и он вспомнил Молитву Благодарности в признательность, затем, для пущего эффекта, Молитву Урожая, Молитву Перехода, Молитву Любви, Молитву Насаждения, Молитву Солнцестояния и Молитву Бизона. Забавно, но он никогда не думал до этого времени, что знает столько молитв. Странно — то ли духи ответили на его моления, то ли просто подействовала возможность сконцентрировать на чем-то другом, но древние слова действительно помогли. Сосредоточившись на тексте, Аанг наблюдал из окна за каждой звездой, что появлялась в небе, и вскоре татуировка была закончена…» — Сокка, — вернулся он в реальный мир. — Иногда требуется гораздо больше мужественности, чтобы сдержать свой порыв, чем ответить на обиду. Мне было неприятно слышать подобное от тебя — не просто Друга, а Брата. Но я ценю твою способность оригинально мыслить. Я знаю, что ты это не всерьёз. А, если бы и так, прощение — часть моей веры и моей культуры. Это то, к чему я стремлюсь в любом случае… И еще… гораздо больше уважения к себе в том, чтобы прислушиваться к мнению Любимой, чем в том чтобы упиваться до такого состояния. Знаешь такие стихи?

Почему бы друзьям не собраться? Закусь сделать и «чин-чинарем», Выпив, от души посмеяться, Поплясать, песни спеть за столом. Поначалу люди пьют, вино в радость, По уму дескать, но потом все сполна. Этикетки меняют на гадость. Ну, а гадость все та же одна. Не столько споила вас водка, Просто сами себя ей отдали. Она же хитра, как сиротка, Смотрит с полки, чтоб вы ее взяли. А потом посмеется над вами, Ведь веками живуча она. Скажет: «Жили они дураками, Что любили так нежно меня…» Ведь шалунья без рук и без лика, Что творит — не видит Бог наш Творец. И заходит ведь в дом она тихо… Смотришь… а семьи уже нет! Как уладить все — никто не подскажет. Череп каждому даден на то. Жизнь по-своему каждый уладит. Но нетрезвый, поверь ты — никто Пока руки деньгами владеют, Звон стекла привлекает друзей. И мерещится — любят, жалеют. И советы дают все мудрей. — Лишь мерещится! — понять должен Разум. Жить по-ладному это трезвым в тепле. И трудиться! Ну а, Водке отдаться разом — Как червяк закопаться в земле!

— О, Великий Гуру! Не грузи. И так хреново… Не свалить ли тебе к своей «мамочке», любимой Катарочке… — И действительно… — засмеялся Аватар и хлопком раскрыл свой планер.

***

Моя маленькая сладость (Из воспоминаний Аанга)

Вот причал… на краю городка. Где-то здесь должны были собраться девушки для свадебного гадания. Катара говорила что-то об этом. Ему здесь запрещено появляться. Но глайдер снижается повинуясь его воле. Ноги мягко коснулись сугроба. Он сильнее закутался в меховой плащ. Поёжился… не от холода… О, духи, этот мех принадлежал убитому животному… Но с другой стороны, это подарок Катары. Пару пасов руками и серебристый месяц прикрыли облака, притушив небесный свет и скрыв и его самого от лишних глаз. — Аанги?! — женский голос во тьме. — Тебе сюда нельзя! — Как ты увидела меня? — обратился он во тьму (сейсмическое зрение не работало, под ногами вековая мерзлота льда), голос казался знакомым и таким искаженным именем его окликали немногие. — Тай-Ли?! — Твою сияющую многослойную ауру невозможно не заметить и перепутать! — это была действительно Тай-Ли. Она прибыла с делегацией народа Огня, как личная охрана Лорда Огня. Но здесь была в качестве подружки Суюки, свояченицы невесты. Это ему и нужно. Он шепнул ей на ушко свой план. И она, легкомысленно хихикнув, пропала во тьме. Он оседлал ветер, скрутив из него воздушный скутер. Прыжок… и он помчался, поджав одну ногу под себя и удерживая свой вес лишь на кончиках пальцев другой ноги. Повинуясь его воле и взмахам рук из-под толщи снега поднимались ледяные стены. Лабиринт рос поднимаясь все выше и выше, становясь все запутанней. Это будет отличная игра. А играть — это то, что он любил всегда, даже в прошлых жизнях. Все… Придется немного подождать… Уселся на ледяной пьедестал в центре. Укутался в меховой плащ… Поёжился… теперь уже из-за холода… Ну и климат, здесь! А все-таки без меха здесь тяжелее выжить. Магам Воды. А он Маг Воздуха и его согреет дыхание. Он пытался сосредоточиться. Если маг Земли слышит и видит через землю, то маг Воды сможет видеть и слышать через воду, в данном случае лед. Интересное предположение. Стоит попробовать. Сосредоточение… Еще… Где же вы пружинистые ножки Катары ступаете по льду, похрустывая снежинками… Ах, эти ножки… Эти стройные длинные ножки… Ах эти, колени, что сжимал он не раз, раздвигая… Этот плавный изгиб бедер… Ш-ш-ш… Стоп!!! Он собирался вывести «сейсмическое зрение» на новый уровень. Возвыситься в мастерстве, а не пасть так низко… в своей похоти. — Аанг?! — женский голос во тьме. — Тебе нельзя видеть невесту! Этот голос он не мог спутать ни с каким другим. — А я и не вижу, тебя Катара!!! — повернулся он, демонстрируя пояс повязанный вокруг глаз и свою лукавую мальчишескую улыбку. — Как же ты узнал, что это я? — В центр лабиринта невозможно пройти… если соблюдать правила … и если ты не маг Воды, способный растопить эту стену… — он усмехнулся. — Возможно, тут и отыскались бы хорошие Маги Воды. Теперь ты не единственная на всем Южном Полюсе, потому что приехали северяне. Но почти все мужчины в Доме Совета, на моем мальчишнике и им не до игр. Они не в том состоянии. В отличии от женской половины населения. Среди которых ты одна — Маг. И к тому же, кто у нас тут играет не по правилам? Она засмеялась. — Если бы я знала, что главный приз — это ТЫ, то вообще прошла бы на прямик, не взирая на все стены. — Это ты мой главный приз! — он на ощупь отыскал ее и притянул ближе, заключив в объятия. Рука в руке. Спокойно, тихо. Одни. Замерло время. Мимолетное касанье щеки, так нежно, словно в первый раз. — Значит — это я играю, по-твоему не по правилам? — спросила она, он лишь хмыкнул в ответ, отыскивая наугад ее губы, но целуя в висок. — Но не ты ли первый нарушил правила… Ты меня и вправду не видишь? — Чарующий мрак вокруг, все словно в пелене забытой сказки. Так близко… Слышен каждый вздох, твое смущенное молчание и был бы виден неподражаемый блеск небесных твоих глаз, если бы не эта повязка застилающая мой взор. К чему мне правила. Мне они не нужны. Мне нужно… Твое тепло, такое родное, такое сильное и такое ласковое, как ты сама. Хочется умереть от счастья, вот так просто держа тебя за руку, перебирая твои пальцы, слушая тихий стук сердца…тук-тук-тук… Он уткнулся губами в ее нос. Она хихикнула. — Поцелуй вслепую… наверное необычно чувствовать … — Попробуй… хотя я не чувствую себя слепым… скорее… Чувствую себя пакостником. Тем мальчишкой, который незаметно таскал карамель с кухни, когда монахи и учителя изредка теряли меня из виду. Это хитро добытое лакомство было слаще любых конфет. Так и твои губы с тем же сладким вкусом запрета, с ароматом той детской шалости заставляют меня робеть, словно пойманного за руку воришку. Ну, разве я виноват, что уже не могу без тебя и дня? Да и что за глупые традиции у вас?! Как можно до свадьбы не видеть тебя целый день? Наконец он отыскал ее губы. Они слились в поцелуе. — Сегодня я чувствовал, как задыхаюсь. Вот и приходится буквально воровать тебя под темным покровом благосклонной ночи. Зачем мне видеть. Я знаю. Ночной ветерок треплет твои волосы, будто желая украсть у меня водопад твоих роскошных прядей. А мы сидим вместе под моим плащом, защищая друг друга от его порывов. Обнимаю тебя за плечи, стараясь укрыть от всего на свете, стараясь согреть тебя всей своей любовью. А ты прижимаешься ближе и ближе, касаешься щекой моего плеча, зажмуриваешь глаза. — Ты точно, не подглядываешь? — Прохладно, а о том, чтобы вернуться в дом, нет и речи. Нам просто хорошо. И я безмолвно молюсь, чтоб разбойник-ветер задул сильнее, и ты прижалась ближе, так мило сжимая пальчиками ткань на моей груди. Она лишь хмыкнула в ответ, прижимаясь ближе. — Небо звездное-звездное. Кажется, что если я немного потянусь, то смогу достать для тебя звездочку, хочешь? Не вижу, но знаю… Сейчас … Голубые глаза твои загорелись веселым огоньком, мгновенно затмив холодные золотистые точки на небе. Чувствовать, как от переполняющего меня счастья не хватает воздуха. Веселая ирония, правда? Она улыбнулась, кивая. — Уголки нежных губ хитро скользнули вверх. Конечно, ты ведь прекрасно знаешь, что перед тобой я бессилен… Еще ночь… Еще только эта длинная ночь, и ты станешь моей. Смущенно ведешь пальчиком по моему плечу, пряча голубые океаны глаз под пушистыми ресницами. Подумать только: одна ночь и больше никто никогда не сможет нас разлучить! Ведь не зря же так получилось, что я последний маг Воздуха, а ты последний маг Воды из Южного Племени. По-моему очевидно, что мы должны исправить эту несправедливость. Она покраснела и ударила его кулачком в плечо. Смеясь, он крепче прижал ее к себе и плотнее укутал меховым плащом. — Ты улыбаешься, а за это я готов отдать все на свете!

Шёпотом призрачных звёзд, Светом прохладной луны, Сладостью трепетных грёз Сказкой приходишь во сны. Поступью лёгкой ночной Светлая моя Фея-любовь, Даришь мне сладкий покой И исцеляешь всю боль. Страстной яркой звездой Прогонишь разлуки печаль, Мы в сновиденье с тобой Снимем запретов вуаль.

Послышался хруст снега под ногами, замелькали огоньки за ледяными стенами. — Но пока… ты должен оставить меня… до завтра… Он раскрыл планер и прошептал ей едва слышно на ушко: «До завтра… Моя маленькая сладость. Мой лакомый кусочек…»

Свадьба.

(из воспоминаний Катары)       Свадебная церемония отпечаталась в памяти Катары яркими и бессвязными вспышками: наряд, подаренный Канной, слезы в глазах Аанга, когда она вышла к алтарю, собственные слезы, бегущие прямо на счастливую улыбку, и поиск носового платка, их клятвы, принесенные друг другу и духам, и, наконец, короткая вспышка татуировок Аанга, словно подтверждающая, что их клятвы приняты. При этом Катара не могла не заметить выражения крайнего почтения и даже благоговения, возникшего на лице жреца, проводившего церемонию.       И поцелуй, скрепивший их клятвы. Впрочем, поцелуй запомнился ей, скорее, привкусом досады: осознание того, что отныне Аанг — ее муж, что она принадлежит ему полностью и безраздельно, подняло в ее душе такое волнение, что Катара почти ничего не почувствовала, когда губы ее встретились с губами Аанга. И присутствие при этом поцелуе всего племени ничуть не помогало ей справиться со смятением. Что происходило во время пира, Катара не могла потом вспомнить вообще, потому что чем ближе была ночь, тем более нервно сжимались ее пальцы на руках Аанга. Тем не менее, все заканчивается: осталась позади церемония, пир, поздравления, подарки и приношения, остался позади сам праздничный зал в Доме Совета, в котором еще продолжался праздник, и молодые вплотную приблизились к кульминации догорающего дня. Катара нервно фыркнула, стоя у входа в «свадебное иглу». — Что за странная все же затея! — губы Аанга коснулись ее дрожащей улыбки, и продолжать она не стала. Откинув тяжелый многослойный полог, они вошли в спальню, обстановка которой выглядела, мягко говоря, аскетично. Катаре все же удалось снова принести сюда свечи, которые успели несколько раз исчезнуть неизвестно куда, вызывая у мага воды ужасные подозрения в мелком воровстве соплеменников. Сейчас она выскользнула из объятий мужа и расставляла свою заначку на полу и других доступных поверхностях, которых было крайне немного, и некоторые она создавала самостоятельно прямо на ходу. — Зажги их? — она отошла в сторону и с замиранием сердца следила за тем, как созданный Аватаром язычок пламени трепетно прикоснулся к каждому фитилю, и комната озарилась теплым оранжевым свечением. Большая деревянная кровать была застелена пуховыми одеялами — это тоже было сделано по настоянию Катары: пух полярных птиц собирали на местах птичьих базаров, и соответственно у Аанга такие одеяла не вызывали отторжения. Молодой человек с удовольствием опустился на огромное мягкое ложе и поманил Катару, в нерешительности стоявшую поодаль. — Ты ведь не боишься? — он иронично изогнул бровь, и девушка почувствовала, как сердце пропустило удар. Но она отважно шагнула навстречу мужу. — Вот еще!.. А ты? — она скользнула похолодевшими пальцами по приоткрытым губам Аанга, и внутри нее что-то сладко замерло. Тот не ответил. Не отводя взгляда от ее лица, он стал развязывать богато вышитый пояс ее наряда. — Ты не смог выяснить, что заставило их построить это иглу? — спросила Катара, пытаясь отвлечь себя разговором от разгорающегося в животе нетерпения. — Нет. Канна говорила что-то очень туманное… — Что же? — Что это что-то внутри меня… Маг воды пристально посмотрела на мужа, словно пытаясь увидеть его насквозь. — Эээ… внутри тебя? — Или что-то в этом роде, я так и не понял. Катара только закатила глаза. — Ни слова в простоте. Неважно. Я даже рада, что нам не нужно делить сейчас дом с отцом или Соккой, или Пакку… Аанг засмеялся в ответ на ее выражение лица. Пояс, наконец, упал на пол. Не в силах больше сдерживать волнение, Катара судорожно втянула воздух. Аанг взял ее за талию, приподнял над полом и, будто фарфоровую куклу, положил на постель. — Здесь нам никто не помешает, — шепотом произнес он, расправляясь с застежками ее верхнего платья. Просто лежать, в ожидании и предвкушении глядя в потемневшие, как штормовое море, глаза любимого, было невыносимо: Катара почувствовала, как ее бьет озноб и перехватывает дыхание, и она потянулась к его губам — жадно, нетерпеливо, со всей силой долго сдерживаемого желания. В этот раз поцелуй был настоящим, проникающим, пронзающим ее насквозь. Руки ее сами нашли пояс Аанга и расстегнули его, скользнули под рубашку, чувствуя, как от ее прикосновений он покрылся гусиной кожей, едва притронулись к давнему ожогу, перешли на грудь, с наслаждением первооткрывателя исследуя плавные изгибы напряженных мышц…       Целовать Катару вот так, свободно, не украдкой и без стеснения, имея на это полное право, казалось каким-то запредельным счастьем. Тихие жадные звуки в ее горле сводили его с ума. Аанг стремительно терял контроль над собой. Полураздетая, Катара резким движением сдернула с него рубашку, припав губами к темному заострившемуся соску, и он едва не вскрикнул — с губ его сорвалось хриплое шипение, словно вода попала на раскаленные камни. Девушка вскинула на него озабоченный взгляд, и он только покачал головой, давая понять, что все в порядке. Голос его больше не слушался.       Не прерывая поцелуя, Катара прикоснулась ладонями к его животу, скользнула вниз, пытаясь подобраться к завязкам нижней одежды. Аанг застонал, вызывая внутри нее обжигающую приливную волну, от которой кружилась голова, и свечи вокруг сливались в качающийся хоровод. Муж справился, наконец, с ее одеждой, последний тонкий слой которой разлетелся в его руках на куски, но Катара была даже благодарна за это: было нестерпимо ждать этого первого соприкосновения обнаженной груди с его кожей. Руки ее еще немного поборолись с его поясом, и она капризно захныкала, поняв, что не справится сама. Сев на колени, Аанг закрыл глаза, пытаясь вернуться из каких-то космических глубин, в которые он падал последние несколько минут, ощущая под пальцами гладкую, упругую, горячую грудь любимой.       Замерев в томительной муке, Катара пожирала глазами золотистый силуэт на фоне свеч. Древние письмена на непонятных языках и таинственные символы переплетались в ажурные узоры в его татуировках на бледной коже…       Мгновения ожидания высекали у нее искры между лопатками, и тягучая раскаленная лава растекалась в животе. Не в силах больше сдерживаться, она закрыла глаза, откинула голову и тихо застонала. И тут же его губы нашли ее лицо, властно раскрыли ей рот, язык, щекоча, коснулся ее неба, и ее пронзило током, она почувствовала, что ни на ней самой, ни на теле, вплотную приникшем к ней, больше не осталось ни лоскутка одежды.       Сердце, бьющееся птицей в каждой клетке тела, кожа, вспыхивающая тончайшей материей от любого прикосновения, мышцы, живущие своей жизнью, трепещущие, дышащие, изнемогающие, губы, не встречающие запретов и преград, руки, танцующие кистью мастера по бумаге кожи, пальцы, язычками жадного пламени проникающие везде и всюду, выпуская в бесноватую от древней музыки ночь жадное пожарище. И торжествующий двухголосый возглас, пронзающий вышину до звезд, осыпающихся белоснежными хлопьями в вечные воды. …И кромешный ад, разверзшийся прямо в комнате: в пульсирующем белом свечении татуировок Аватара каждая свеча превратилась в целый столб пламени, мгновенно сжигая воск. Ледяные полки и подставки, которые создала Катара, испарились, даже не успев растаять, вихрь, пронесшийся по комнате, разбросал все, что не было закреплено, включая одежду и одеяла, попутно погасив пылающие лужицы, оставшиеся от свеч.…Кануло все как в сон. Как в обморок. Как в небытие. До окалины на обнаженных нервах, до льда, сковавшего легкие. Не-вы-но-си-мо. Ей не хватает воздуха, из гортани рвется что-то нечеловеческое. Словно кожа плавится, она чувствует, как будто распадается, превращаясь в капли, в пар, в пепел. — Пожалуйста… — шепчет она на грани слуха, — Пожа… Голос её томительно истаивает.

***

      Катара лежала, крепко обняв мужа руками и ногами, ожидая пока его стрелы перестанут вспыхивать и тело расслабится, пульсация прекратится. Утром можно будет на свежую голову оценить ущерб от принесенных ею несмотря ни на что свечей, и от вихря, унесшегося наружу, едва не сорвав полог с двери и впустившего волну ледяного воздуха внутрь. Правда сейчас, заключенная в невесомый кокон наслаждения и неги, она не чувствовала холода. Только теперь она начала понимать, зачем было нужно иглу, и что пыталась сказать Пра-Пра…       Аанг с трудом приподнялся на руках, нехотя перекатился на спину, задохнувшись от непривычно острых ощущений, и тут же притянул жену к себе, баюкая ее на груди. Взгляд его остановился на черных подпалинах повсюду на потолке. — Катара… — нерешительно позвал он через минуту, сломав голову над вопросом, что произошло тут за время, пока он был не в состоянии осознавать реальность. — Что это? Катара засмеялась тихо и удовлетворенно, и провела пальцем по напряженной линии его бровей. — Думаю, это то самое «что-то» внутри тебя, о котором говорила бабушка.

Первое утро

      Солнечный луч осторожно скользнул в, разбитое еще ночью мощным световым лучом, «окно» в самом куполе иглу и пополз по оплавленной стене, осветив черные подпалины повсюду, застывший размазанными лужицами воск от свечей, хлопьями опавший повсюду пух.       И первое, что встречает утром её взгляд, — его серые глаза, подстерегающие миг её пробуждения. Атласные брови радостно вздрагивают и вдруг озабоченно хмурятся, и будто случайно с его губ слетает: — У нас будет… сын?       Растерянно она: — Что?       Заглядывая в его глаза и натягивая повыше к горлу обгорелое одеяло или то что от него осталось: — Почему ты так решил?       Он прячет взгляд: — Я… был в тебе… помещал свою сущность… проникая через «мясные врата»… мое семя посажено… Я думал, что это происходит именно так. У нас будет… ребёнок?       Мягко, скользя пальцами по судорожно сжатой скуле: — Я не знаю… пока … — Почему? А когда? — негодование слышится в его голосе. — Не знаю… но учитывая, что ты «был во мне» и теперь ещё не раз будешь… — её щеки залил румянец. — … Ну, наверное, месяцев через девять-десять… — Что? Так долго?! — искренне удивился он, но увидев её реакцию, смутился. — Прости! Я пока не знаю таких подробностей, меня учили всему чему угодно, но только не этому… Раньше, всё про девушек мне рассказывал Сокка, пока не стал догадываться о нас с тобой… — Что ты, что ты… — замахала Катара руками. — Не вздумай спрашивать у него, он нас просто засмеет!!! — Уже… — грустно вздохнул Аанг, — …Сокка долго катался по земле от безудержного смеха, когда я предположил, что дети появляются от поцелуев … ну с языком… — залился он краской до самых ушей.       Она изо всех сил пыталась подавить приступ смеха, чтобы не обидеть своего юного супруга. — Ну, монахи, действительно, вряд ли научили бы тебя чему-то подобному… И ты так думал? И целовался со мной?! Ты хотел…       Он не ответил, но покраснел ещё больше и спрятал голову где-то в коленях. Тогда перед Вторжением… Он мог не вернуться. Отправляясь на встречу с Озаем, он обрекал на возможную погибель не только себя, и если не весь Мир, то возможность возрождения Кочевников Воздуха, точно. Тогда самой наибезумнейшей его идеей было признаться в своих чувствах и поцеловать Катару. Не так, как в Пещере Двух Влюбленных, едва коснувшись губами. А «по-настоящему»! Это он и выполнил, преодолевая самый ужасный барьер — свою застенчивость. Дети не рождаются от поцелуев! Знал бы он об этом раньше, возможно, осмелился бы и на большее… — Аватар, ты не перестаешь удивлять меня! — засмеялась она. — Ты — чудо! Ты удивительный… Нет скорее слишком странный и непредсказуемый! Я никогда не знаю, что ожидать от тебя в следующее мгновение! Правда. То ты изрекаешь такие мудрости, что я чувствую себя рядом с тобой маленькой глупой девочкой. То выдаёшь такие откровенные и наивные глупости, что это трудно списать даже на твою юность и неопытность! — Тоф вообще думала, что детей приносят уткостраусы… Я не стал её в этом разочаровывать.       Тут Катара вообще не могла удержаться от смеха и сгибаясь пополам, держалась за живот.       Подавив конвульсии, спросила: — А ты что, получается, разговаривал с Тоф на такую тему? — У нас с Тоф нет запретных тем… у неё необычный взгляд на всё… и ничего не скроешь… она же всегда знает когда, я говорю неправду… — ответил он, не поднимая головы, и с хитринкой добавил. — Если я касаюсь земли… — Ну, вы с Тоф ровесники, не считая ста лет. И от «уткостраусов» до «я был в тебе и проникал в мясные врата» — большой прогресс! Это что мой братец «просветил» тебя? — Нет, Зуко…       Катара потеряла дар речи и так и осталась сидеть с открытым ртом. Она навсегда заперла в «запретной комнатке» свои грёзы о Зуко, и о их когда-то не совсем «дружеском общении», все еще помня как её обжигало его пламя страсти.       Очнувшись и покраснев до корней волос, она спросила срывающимся голосом: — Ты, что говорил с Зуко о нас… обо мне??? — Конкретно о тебе нет. Разговор был абстрактный «о девушках». — «Мясные врата» значит?! — уперла она руки в бедра. — Ага, подобные ассоциации, особенно для меня, вегетарианца и моего очень буйного воображения, да ещё разговоры про задницу, немного остудили мой пыл на некоторое время. Хотя это даже к лучшему. Иначе моя любовь могла бы скатиться до уровня Кама … — он увидев непонимание в её глазах, пояснил. — Чувственная любовь — Кама, — влечение к телу другого человека, влюбленность в его красивую форму и желание получить от этого тела усладу. Это самая эгоистичная форма любви, быстро утрачиваемая и не дающая глубокого наслаждения. Если человек думает только о том, чтобы удовлетворить своё вожделенное желание, ни в грош не ставя своего партнера, — то это эгоизм чистой воды, очень сильное омраченное состояние духа, вызванное «ядом» страсти. Но если им движет бескорыстное желание дать счастье другому человеку, — то это совершенно противоположное состояние, не только не омрачающее наш дух, но, напротив, очищающее его. Моя любовь — Снеха, — означает влечение к духовному началу в человеке, его уму и обаянию; при этом может присутствовать и влечение к телу, но оно не является определяющим. Это — более стойкая, бескорыстная и глубокая форма любви. Совершенная любовь — Майтри, — безграничная божественная, распространяющаяся с равной силой на всех живых существ, непоколебимая и лишенная какого-либо эгоизма. До этого уровня мне не дойти. Я слишком опьянен тобою. Я могу отказаться от мяса и прочих соблазнов, но не могу отказать себе в удовольствии забраться тебе под подол. Мне настолько нравится это, что возможно, не смогу устоять и в будущем, в следующих жизнях. Ты совершенно свела меня с ума…       Катара покраснела ещё больше. Аанг же продолжал вгонять её в краску. — Знаешь, у моего народа было немного иное восприятие. Сейчас вспомнил строки: «Оно выгнуто, как черепаший панцирь, и имеет ротообразную дверь, сокрытую нежной плотью, — лотосовый вход, опьяняющий и пылающий жаром страсти. Взгляни на это улыбающееся нечто, блестящее от влаги в истоме. Это не цветок с тысячей или сотней лепестков; это холмик, истекающий сладостной любовной жидкостью. В ней тончайший экстракт соков от совместных игр белой и красной, в ней вкус самовозникшего мёда». Только сейчас я понимаю о чем было написано в той книге. Жаль, что я так и не прочитал её. Наверняка там было много интересного и поучительного. Хотел бы я вернуться в Великую Библиотеку и дочитать «Трактат о Страсти». Я бы не был таким наивным … — Хотела бы я обладать «зрением» Тоф, чтобы знать когда ты… говоришь неправду… Ты увел тему разговора в другую сторону, совершенно заболтав меня своими речами. — Думаю, ты не совсем понимаешь о чем говоришь… — спокойно ответил Аанг. — Тоф научила меня… Конечно, я не ощущаю проползающих вдали муравьев и подобные мелочи, но чувствую и замечаю многое, чего порой не хотел бы замечать… Заверяю, ничего хорошего… и слава духам, я так «вижу» только по своему желанию. Знаешь, и вряд ли это тебе потребуется… я не собираюсь врать своей жене.       С этими словами он сел на пол в позу лотоса, явно готовясь к медитации. — Что ты делаешь? — Хочу вспомнить… свой многовековой опыт… Не всегда же Аватар вел монашеский образ жизни… Вот Року, к примеру… не хочу быть наивным мальчишкой. — Нам не нужен чей-то опыт. Мне нужен ты, Аанг, таким какой есть. Уверяю тебя, ты знаешь достаточно, и у тебя все прекрасно получается. Сегодня в нашу первую брачную ночь ты был изумителен, ты вытворял такое… — повалила его прямо на пол. — Я обещал тебе говорить правду?! Я говорю… Я не помню, что было сегодня ночью! -??? — Точнее не помню всего… фрагментами… я потерял контроль над собой! Я отчетливо помню до того момента, когда ласкал твою грудь… потом все обрывками, вспышками… потом очнулся, когда уже всё…!!! Со мной бывает такое… иногда прошлые жизни подавляют мой разум и мою личность… короче это и был мой тысячелетний опыт.       Повисла пауза… — Что же твой тысячелетний опыт преподал мне ночью хороший урок. Теперь я преподам его тебе мой ученик Аанг из племени Воздуха… — загадочно протянула Катара. — Хорошо, сифу Катара! — улыбнулся он в ответ. — Только давай без вспышек, свечений и ураганов, а то люди ещё не опомнились от ночного бешеного вихря! — игриво наказала она ему. — Постараюсь! — засмеялся он. — Теперь я понимаю, почему женившись, Року поселился на одиноком островке посреди океана … — Не пугай меня так! Ведь этот остров разрушен мощнейшим извержением вулкана и не остыл до сих пор! — Да, это была страшнейшая катастрофа, прямо посреди ночи, едва успел с кровати вскочить и халат натянуть! Тряхануло! Полыхнуло ого-го… своими глазами видел!!! — Как это?! — Року показывал, он переместил нас назад во времени… в мире Духов многое возможно… — Интересно… а, что ещё он показывал? — Сифу Катара, давай не будем отвлекаться от уроков! Потом как-нибудь расскажу. А сейчас я хочу видеть тебя всю, без этого … Мне нужно привыкнуть видеть тебя полностью обнаженной … пока мы здесь, в этом бункере посреди вечных льдов. Мы ведь не хотим вихрей, землетрясений, цунами и прочего … — смеётся он, смущаясь и краснея.       …Он беззащитно отводит глаза, когда обгорелая ткань одеяла соскальзывает с её смуглой кожи, а когда снова поднимает взгляд, он густой и тягучий, почти чёрный под полуопущенными ресницами. И когда пальцы его застенчиво касаются её груди, тёмные соски трепещут в ожидании, потому что сердце грозит взломать ребра…       …Ему не хватает воздуха для дыхания, слышно, как выдох бьется в его гортани соколиным клёкотом, и она едва слышно вдыхает в его дрожащие губы, руша последние хрупкие преграды…       Их губы снова слились на мгновение перед тем, как они оторвались друг от друга, тяжело дыша.       Его живот кажется таким горячим, и он дрожит будто в лихорадке, и глаза сияют первыми, самыми яркими звездами. Он боится причинить ей боль неловким движением, и сам вздрагивает всем телом от любого прикосновения, пугая её. Но с каждым мигом робкого скольжения по краю и предвкушения внутри нарастает тугая скрученная жгутом боль, утолить которую может лишь слияние…        Им не нужны книги, чтобы узнать, как их предшественники делали это за сотни лет до их рождения. Их души взмывают в сладострастном танце, естественном для них, как дыхание. …Дрожь, током бьющая в ладони, тщетно пытающиеся укротить его напор, и растекшаяся истома горячим вином по рукам и ногам. Желание — слишком сильное, чтобы можно было остановить его и остановиться самой, дурманящее, опьяняющее. Его дыхание, срывающееся на всхлип, её ликующий возглас, отозвавшийся его стоном…