If it hurts/Если будет больно

Порой, я действительно удивляюсь тому, насколько развита моя интуиция. В моменты, когда я оказываюсь права на счет того или иного предчувствия, хочется подняться в кабинет Трелони и, прямо в лицо этой женщины, крикнуть: "Выкуси!". Естественно, данные действия вряд ли бы можно было как-то связать с образом "правильной" Грейнджер. Мерлин, даже сама возникшая мысль о подобном заставляет меня задуматься о том, здорова ли я душевно и, при мне ли мои рассудительность и спокойствие. Хотя, о чем это я. Здравомыслие покинуло меня в тот момент, когда чувства к самому безалаберному ученику школы взяли верх надо мной, глубоко забираясь в самые укромные уголки души и, пуская там ветвистые корни. И именно эти чувства являются сейчас причиной, по которой моя злость становится сильнее. Негативность крепнет настолько, что, кажется, я сейчас начну либо рычать, либо и вовсе, разрыдаюсь. Все же, несмотря на ярость и недовольство происходящим, что кипят внутри, я понимаю, что мне стоит держать себя в руках. Усмехаюсь уголком губ, понимая, что все эти безумные мысли, на самом деле, обычная рефлекторная самозащита. Пусть всего лишь мысленная. Ведь, по правде, все, чего мне хочется - это выть, словно раненный, одинокий волк. Интересное сравнение, не так ли? Хоть и правдивое. Я ранена, душевно ранена и ужасно одинока. Нет, у меня есть двое лучших друзей, есть Джинни, которая для меня тоже очень важна, но, это все не то. Несмотря на то, что эти люди есть в моей жизни, я прекрасно понимаю, что мне не достает кое-чего, важнее, полноценне, чем дружба. Мне не хватает любви, заботы и внимания. Да, я люблю. Люблю так сильно, что готова каждый раз тонуть в своих эмоциях, чувствах, которые накрывают меня, поглощая, словно океанские волны топят безжизненное тело, желая утянуть его в самые глубины. Неизведанные, темные глубины соленых вод, куда солнечным лучам нету доступа. Иронично и то, что этими самыми солеными водами являются мои слезы, в которых я тону каждый день, начиная с первого сентября. С того памятного ужина, во время которого Дамблдор объявил о Турнире Трех Волшебников. С того самого ужина, когда двери Большого Зала открылись впуская этих драккловых шармбатонских полувейл и их мадам великаншу. Тогда-то, с их появлением, я собственно и поняла, что у меня нету и никогда не будет шанса стать заметной для самого важного человека в моей жизни - Джорджа Уизли. Ведь он никогда не будет смотреть на меня с такой же заинтиресованностью и желанием, скользящими в небесно-голубых глазах. Он никогда не будет глядеть мне вслед, восхищаясь грациозностью походки и шлейфом тонкого аромата парфюма. Никогда. Это словно вердикт. Настоящий, правдивый и вечный вердикт, касательно меня и моих чувств. А уж после недавней их с братом выходки с зельем старения, он и вовсе растерял ко мне интерес. Мерлин, кому я лгу? Интереса-то с его стороны и не было вовсе. Он просто знал о моем существовании, не более. А теперь... Теперь, он совсем забыл обо мне. И, только иногда, когда Фред кидал обидное "накаркала" в мою сторону (ведь я не поддержала их, а всего лишь насмехнулась, мол вся эта затея - провальна, желая казаться такой самоуверенной, сильной, как те француженки, дементор их дери), Джордж окидывал меня равнодушным взглядом, затем резко разворачиваясь и уходя прочь, утаскивая и брата. И, именно это равнодушие, эта холодность задевали как нельзя сильнее. Хотя, я уже даже свыклась с этим незаменимым, отвратительно ранящим, тянущим, ноющим чувством в душе. Мне казалось, словно в самое солнечное сплетение мне вогнали стальной крюк, что впиваясь глубже, задевал легкие. И этот крюк тянулся невидимыми руками каждый раз, когда рыжие, идентичные макушки проскальзывали в поле зрения. Но хуже всего было тогда, когда на глаза мне попадался Джордж, шедший в компании очердной хогвартской поклонницы или же, откровенно флиртующий с француженками. Удивительно, но эти французские леди, из мужской части Хогвартса подпускали только этих двоих рыжеволосых оболтусов к себе, порой позволяя еще и Малфою увиваться за ними следом. Зря я конечно удивляюсь, ведь знаю, насколько обаятельными могут быть близнецы. В особенности Джордж, который наглядно отличается лучшей воспитанностью и сдержанным поведением, в то время как резковатый Фред - полная противоположность. Из размышлений о тленности моей судьбы меня выдергивает охрипший голос директора, озвучивающий имя четвертого участника Турнира. Погодите-ка, четвертого? Но... - Гарри Поттер. И, мое сердце пропускает удар, замирая затем, словно подражая поведению окаменевших людей в этом зале. Не может этого быть. Ведь Гарри еще не достиг положенного возраста... Тогда как же? Вот оно, то самое сбывшееся предчувствие чего-то дурного. Именно с этим предчувствием я ехала в поезде первого сентября, и, если на время моих душевных переживаний оно притупилось, то буквально полчаса назад, когда я села на скамью рядом с Гарри, перед началом всего действа, эти тревожные ощущения ожили, заставляя ерзать на месте каждую минуту. Кажется, юноша, сидящий рядом, так же ошеломлен, как и я, и не до конца понимает происходящее. Так что, мне не остается ничего, кроме как тормошить его, заставляя направиться вслед за предудыщими тремя участниками. Как только друг встает, на негнущихся ногах отправлясь, под сотнями завистливых, тяжелых взглядов учеников, хладность которых заставляет меня съежиться, к Дамблдору, который рукой указывает ему, куда направляться, я тяжело вздыхаю, уже точно зная, что парнишке придется нелегко и, видимо, мне стоит отложить свои страдания и привычку самобичевания на какое-то время. Я должна быть сильной, ведь сейчас мне стоит позаботиться о своем самом лучшем, настоящем друге, которому придется очень тяжело в этом году, просто потому, что человечество запрограмированно на необоснованную ненависть, по первому попавшемуся поводу. И, такой действительно нужной эмоции, как сострадание, к огромному сожалению, в этих программах нету...