***
Мидорима не чувствует, что готов к такому, он не любит, когда вещи выходят из-под контроля. Вокруг него происходят странности. Будто всё собирается стать неправильным, мир собирается потерять здравый рассудок, а дальше, если его не остановить, — то и смысл. Такое ощущение возникает у Шинтаро во время прогулки с Ацуши чуть ли не за руку в снежный вечер под фейерверками. Традиционные кимоно, фестиваль, и всё вроде бы прекрасно. Вот только Мидорима, который, казалось бы, понимает почти всё, теряется. Мир рассыпается на мелкие частички, танцующие в беспорядочном танце. Он, тот, кто давал советы Акаши и Ацуши, теперь сам нуждается в чьей-то твёрдой руке помощи. Такое чувство уже было раньше, но никогда — настолько сильно. Мириады звёзд танцуют перед глазами, а в груди часто бьётся непослушное сердце, никак не подконтрольное сознанию Мидоримы. Он догадывается о причине, но не хочет озвучивать её даже мысленно. Можно сослаться на нехватку кислорода в несколько разреженном воздухе, но Мидорима знает, что не стоит. Лучше просто помолчать. В этом месте всё вокруг так похоже на сказку. А Ацуши в белом кимоно с фиолетовым волнистым ободом и ветками густо цветущей сакуры, из-за которых виден дракон с бело-розовой чешуей кажется необычайно красивым. Конечно, красивым. Мидорима видит его вблизи отчётливо и ясно сквозь редкие пролетающие снежинки. Фиолетовые волосы бережно собранны в пучок, веки прикрыты, уголки губ на бледном фарфоровом лице немного опущены вниз, а стройное, чуть угловатое сильное тело облачено в так подходящее ему кимоно. С виду Ацуши достаточно холоден, а если с ним пообщаться — нетрудно понять, что простодушен и глуповат, если пообщаться больше — неожиданно выяснится, что в некоторых вещах необычайно проницателен, и… легко выходит из себя из-за сладостей и друзей. Мидорима же знает, насколько нежная и трепетная у Ацуши любовь. Такая прямолинейная и простодушная, как и он сам, и по этой причине она кажется Шинтаро ранимой. Шинтаро непроизвольно приоткрывает рот, рассматривая Ацуши и немного — вечерние пейзажи в приятных мягких огоньках, отражающихся от чистого снега. Ацуши замечает это и спустя пару шагов неожиданно останавливается, поворачиваясь к Шинтаро. Даже если мир сходит с ума в эту праздничную ночь, для этих двоих он не потеряет смысл — потому что именно сейчас каждый из них видит его в глазах напротив. Шинтаро сегодня даже для себя необычайно аккуратен и сдержанно изящен, а приоткрытые губы, из которых на холодном воздухе появляется пар, кажутся несвойственно его образу милыми. На Шинтаро чёрное кимоно с зелёным ровным ободом, широким дубом с сочной зелёной кроной в нижней части, молодым месяцем на левой груди и звёздами на правой. Под коричневым шарфом из выреза хорошо бы виднелись его ключицы с алебастровой кожей, на которые Ацуши любит смотреть. Он любит касаться кожи Шинтаро, поэтому берёт в свою ладонь руку своего спутника, изгибая бледную грациозную кисть. — Ты сегодня влюбляешь, — немного завороженно произносит Ацуши, поддавшись атмосфере вечера. Шинтаро настораживается, но не отстраняется. — Ты… — «тоже», — Шинтаро недоговаривает и сглатывает, чувствуя себя неловко под прямым и напористым взглядом Ацуши, который, кажется, смотрит сейчас в самое сердце. Когда дело доходит до комплиментов, язык Шинтаро становится тяжелым, будто каменным, что он даже не может им пошевелить. Беглые взгляды прохожих мешают, хотя даже когда они остаются наедине, Шинтаро ни разу не признавался в своих мыслях Ацуши — не хвалил открыто. Ацуши хочет снять с Шинтаро очки, но не делает этого, иначе Шинтаро точно отойдёт, ловко и решительно, и момент будет упущен. Когда Шинтаро лишается очков, он чувствует себя беззащитным, а ему не нравится, когда кто-то видит его таким. Когда Ацуши снял с Шинтаро очки впервые, то почувствовал эту слабину, некую хрупкость. Ацуши тогда подумал, что хочет стать опорой для Мидоримы, что с радостью его защитит, если понадобится. Шинтаро же не был уверен, насколько может довериться, положиться на Ацуши, но он решил узнать это со временем. Теперь он понимает, что он сам волнуется об Ацуши без всяких на то причин, что готов стать для него поддержкой. Лицо Ацуши внезапно приближается к лицу Шинтаро. Шинтаро чуть хмурится. — Не целуй меня на улице, — тихо предупреждает он почти в губы, чуть отклоняясь назад. Ацуши перехватывает его за талию, приближая к себе. — Нас никто не увидит, — успокаивающе умиротворённо говорит Ацуши, прикрывая глаза. — Бака, — выдыхает Шинтаро прежде, чем влажные, чуть обветренные губы касаются его собственных в мягком проникновенном поцелуе. «Бака», — кажется, Ацуши делает его беззаботным. Шинтаро прикрывает глаза, и тогда кажется, что они здесь, и вправду, одни. Спустя какое-то время они направляются к центральной улице фестиваля, и Шинтаро безошибочно цепляется взглядом за знакомую неугомонно смеющуюся фигуру. Такао со своим спутником о чём-то оживлённо беседует, хотя больше смеётся под снисходительно одобряющую улыбку собеседника. Он выглядит бодрым и по-настоящему счастливым, по крайней мере, смеётся он легко и искренне. Такао не замечает их, оживлённо устремляясь вперёд и утаскивая за собой второго человека, силуэт которого крайне знаком Шинтаро. У Шинтаро будто остатки горы валятся с плеч. Он чувствует себя легко, как птица, возможно, потому что сегодня — сказка. Шинтаро вдыхает на полную грудь и с лёгкой улыбкой направляется вперёд, позволяя Ацуши сжимать свою ладонь в руке.***
Идти на фестиваль с Акаши было совершенно провальной идеей. Повсюду снуют счастливые парочки и не менее счастливые семьи, будто весь мир преобразился на этом празднике жизни, на котором Кагами чувствует себя лишним. Лишним, потому что пришёл сюда с Акаши. Человеком, которому ничего не надо делать, чтобы выглядеть устрашающим. — Серьёзно, Акаши, не делай такое серьёзное лицо, ты же детей распугаешь, — деловито произносит Кагами, делая вид крутого парня. — А? — рассеяно произносит Акаши. Он как раз засмотрелся на высоченную рождественскую ёлку посреди площади. — Не притворяйся, — «чёртов Акаши», — и сделай лицо попроще, — повторяет Тайга, готовясь к буре с его стороны. Буря не настигает Кагами, наоборот — абсолютное затишье. — Дяденька эльф! — слышится откуда-то снизу. Кагами опускает взгляд. Маленькая девочка схватилась за край алого кимоно Акаши и легонько тянет его на себя, при этом выкрикивая: — Эльф! Кагами хватается за голову. Что вообще происходит? Ладно ещё дети не боятся Акаши, но почему «эльф»? — Ты не прав, — Сейджуро поворачивает лицо к Кагами, и Тайга замирает. Края губ Сейджуро приподняты вверх, а глаза немного сощурены то ли от света многочисленных фонарей, то ли от того, что Сейджуро наслаждается прогулкой. Он впервые проводит время так. Если бы год назад ему кто-то сказал, что он пойдёт на фестиваль вдвоём с Тайгой, этот кто-то бы наверняка пострадал. Сейчас Сейджуро едва улыбается, но излучает такое умиротворение, что даже у Тайги отвисает челюсть с недавно купленным чупа-чупсом, и, кажется, что вместо привычной устрашающей ауры сегодня вокруг Акаши даже свет сияет ярче и становится немного теплее. — Эльф-чан, у тебя есть что-то для меня? — спрашивает девочка, улыбаясь широченной улыбкой с дыркой от выпавшего молочного зуба, и уже двумя ладошками держится за кимоно Акаши, от чего золотистый дракон на его спине немного сползает вниз, а такой же золотистый обод на кромке одежды волнуется и собирается складками. Акаши присаживается рядом с девочкой на корточки, оказавшись своим лицом на уровне её лица. Девочка продолжает улыбаться, и её щёки румянятся то ли от мороза, то ли от лёгкого смущения, она смыкает руки в замок за своей спиной и ведёт себя так, как это обычно называют милым. Похоже, она хочет показать, что заслужила подарок. Кагами по-прежнему недоумевает, как можно было принять Акаши за эльфа. Если бы за одного из всадников Апокалипсиса, то он бы ещё согласился. Хотя стоит отдать ему должное, сегодня Акаши ведёт себя непривычно спокойно и мягко, или просто Кагами ещё не привык к нему такому. Тайга не может винить девочку за то, что она назвала одного из самых опасных известных ему людей эльфом, как и не хочет разрушать её светлые представления о мире. Тайга перекладывает леденец за другую щёку и продолжает наблюдать из любопытства, что будет дальше. — Эй, Кагами, у тебя же есть с собой ещё леденцы? — Акаши поворачивается к Тайге. Тот хмурится. Почему рядом с ним Сейджуро постоянно забывает свои хвалёные аристократические манеры? — Что за «Эй, Кагами»? — наигранно возмущается он, складывая руки на груди, садится на лавочку неподалёку и демонстративно поворачивает голову в бок. — Подожди минутку, — обращается Акаши к девочке, а уже в следующие пару секунд оказывается рядом с Тайгой и произносит так близко, что его дыхание достигает щеки и опаляет кожу Тайги в мороз своим свежим жаром: — Дай мне один, пожалуйста. Тайга перекатывает леденец на языке и решает оказать Акаши сопротивление забавы ради. Сейджуро с чуткостью опытного стратега улавливает его настроение и неожиданно обхватывает пальцами белую пластмассовую палочку, ловким движением вытягивая леденец изо рта. Этого достаточно, чтобы приковать к себе заинтересованно-удивлённый взгляд чуть расширенных глаз Тайги. Следующим движением Сейджуро кладёт леденец к себе в рот и прижимает палочку губами. — Я имел в виду не этот, — мягко говорит он, плавно придвигаясь к Тайге и чуть сжимая его бёдра между своих коленей. — Сейджуро, здесь дети, — предупреждающе и чуть напряжённо отвечает ему Тайга и чувствует, что картинка слегка плывёт перед глазами, подёргиваясь туманной дымкой. Несвоевременно. Тайга немного злится, ему хочется резко ответить на этот жест и продолжить, но он понимает, что не место и не время. — Поэтому просто дай мне леденец, Кагами, — Сейджуро не ждёт, он наклоняется к лицу Тайги и лёгким мазком шершавая палочка проходит над верхней губой. Дразнит. Тайга неожиданно хватает Сейджуро за волосы, несильно, но довольно грубо, и фиксирует его голову на уровне своей. Раньше бы Сейджуро за такое убил, теперь лишь стоит спокойно и позволяет, слегка улыбаясь. — Не думай, что можешь просто так шутить, — произносит Тайга, и в его голосе перекатываются нотки дикого утробного рычания. Незаметно ни для кого он проводит шершавым языком по мёрзлой щеке Сейджуро и немного успокаивается. Тот почти не шевелится, только прикрывает глаза за секунду до того, как распахнуть их широко и резко, и легонько дёргает уголком рта. — Кто сказал, что я шучу, — ровным голосом отвечает он. Тайга не видит его взгляда, но чувствует всем своим естеством. Сейчас взгляд Сейджуро решительный и серьёзный, не просто острый, а разрезающий напополам сталь. От этого у Тайги идут по спине мурашки, но не от страха, а от возбуждения. — Вот как, — Тайга захватывает из кармана горсть леденцов, не глядя, и опускает их в ладонь Сейджуро, вторая рука отпускает самого Сейджуро. Акаши улыбается своей улыбкой, которую без преувеличения можно назвать сейчас обворожительной. — Держи, — он протягивает девочке конфеты, присев и опёршись на одно колено. В глазах девочки блестит восторг, отражающийся в какой-то мере в глазах самого Акаши. — Спасибо, супер-эльф-чан! — девочка порывается обнять Акаши, но не делает этого потому, что руки заняты сладостями. — Так почему он эльф? — спрашивает подошедший к ним Тайга. — Это же очевидно, — девочка делает такое лицо, будто объясняет простые вещи какому-то тупице. — Он помощник Санты. И ты тоже, — она тыкает пальцем на Кагами, а потом, чуть поколебавшись, добавляет: — Но он лучше, — и смеётся. «Может, дело в красных волосах?» — думает Тайга, пока из бестолковых размышлений его не вырывает чей-то голос: — Вот ты где! Мы тебя уже обыскались, Кокоро, — темноволосая стройная женщина берёт девочку на руки и делает строгое лицо, за ней сразу же появляется высокий сильный мужчина в тёмном хаори. — Не убегай так больше, — говорит она девочке, а потом, повернувшись к Акаши и Кагами, произносит: — Спасибо, что присмотрели за ней, — и вежливо улыбается. — Всё в порядке, — отвечает Акаши сдержанно, а его губы мягко изгибаются в полуулыбке. Семья откланивается, и Тайга снова остаётся с Сейджуро. — Хочешь данго? — прямо и невозмутимо спокойно спрашивает Сейджуро, заставляя Тайгу на пару секунд изумиться, как он так быстро и непринуждённо способен поменять тему. Даже в бестактности не упрекнёшь, а порой бы и стоило. — Давай, — вместо этого соглашается Тайга слегка беззаботно. Сейджуро бесстыжий, но не Тайге об этом судить.***
Акаши с Тайгой заходят за угол магазинчика данго в поисках безлюдности и тишины. Неожиданно для себя они натыкаются там на Рёту и Дайки, желающих уединиться. Дайки целует Рёту глубоко, будто хочет добраться до чего-то тайного, сокровенного внутри него и вытащить наружу только для себя одного. Дайки эгоист, Тайга немного ухмыляется — он это прекрасно знает. Рёта не сопротивляется, откидывается и подаётся навстречу, позволяет Дайки нагло и бесцеремонно мять смуглыми крепкими ручищами свой упругий атлетический зад, едва слышно переводя дыхание. Он импульсивно оттягивает синие пряди волос, пропуская их между тонкими пальцами и неприлично улыбается, выпуская пар через приоткрытый рот. Тактично было бы уйти и не мешать им, но Тайгу как будто к месту пригвоздило — он впервые видит, как это у них происходит, и немного млеет, поглядывая то на них, то на Акаши, который поедает данго, смотря прямо перед собой с напускным безразличием. Это длится не больше пяти секунд. Кисэ замечает их первым и отрывается от Аомине, вылезая из его объятий, весело и невозмутимо спрашивает: — Ребята?! Не ожидал вас тут увидеть. Вот уж кто поистине бесстыжий. Аомине, похоже, встреча с друзьями радует гораздо меньше, чем Рёту, хотя при виде Тайги он немного приободряется: — Что вы здесь делаете? — грубовато спрашивает он, а на его лице зарождается хитрая заговорщическая улыбка. Тайга такую не любит. Сейчас что-то начнётся. — Этот вопрос лучше задайте себе, — спокойно парирует Акаши, метким движением выбрасывая палочку из-под данго в урну. Тайга выглядит немного кислым, и Аомине догадывается о возможной причине, используя её как мишень для дартса: — Не расстраивайся, что у нас с Кисэ есть, а у вас с Акаши — нет. Могу рассказать как и что, если хочешь, или совет дать на будущее… Тайге хочется его стукнуть. Кто просил его, идиота, вообще рот открывать? Чутьё Аомине не подводит, а язык без костей — в этом-то и проблема. — Ах ты! — злится Тайга и краснеет чуть больше, чем должно на свежем воздухе, попутно сжимая руки в кулаки. — Не утруждайся, — гордо добавляет он, почти совладав с собой. Но попытка Тайги вернуть спокойствие сходит на нет, потому что Дайки не собирается замолкать. — Хотя, зная Акаши, ждать придётся долго. — Тайга, — внезапно резко произносит Акаши, глядя прямо перед собой. — Мы сможем обойтись и без их советов. Ты же прекрасно понимаешь, что я не Кисэ, верно? — он смеряет Тайгу огненной-пепельным взглядом, прожигающим до костей, но не ранящим. Тайга сглатывает, не до конца понимая суть вопроса. — Что?! Акаши-ччи, это звучит как оскорбление! — возмущается Рёта, но не похоже, чтобы он действительно обиделся. Он знает, что в этом конкретном случае Акаши не хочет его уязвить, хотя так может и показаться. — Ну, — начинает Тайга немного неуверенно, а потом, набравшись смелости, выпаливает: — Я знаю, что ты не Кисэ, но до сих пор плохо знаю тебя. Чего ты хочешь? — он смотрит на Сейджуро выжидающе, ловя каждую реакцию на его лице, движение каждого мускула. Сейджуро чувствует этот прямой напор, чувствует желание и подтекст и оказывается неготовым ответить прямо сейчас. — И как ты хочешь? — задаёт следующий вопрос Тайга, не ослабляя нажима, будто преследует на охоте дикого, грозного зверя, уже войдя во вкус. На самом деле, ему кажется, что он безудержно скользит по льду вперёд, оттолкнувшись раз, он не может остановиться. Где-то рядом так же скользит Акаши, и они оба не знают, куда ведёт их происходящее. Это волнительно, Тайга ощущает также неловкое простое волнение Акаши, и от этой спонтанной синхронизации забивает дыхание. Сейджуро не привык, чтобы за ним охотились и, конечно же, не позволит загнать себя в угол. Он берёт короткий тайм-аут в пару секунд — на вдох и выдох. — Как нагло, — Сейджуро старается держать спокойный тон, но едва уловимое волнение проходится по его горлу, заставляя дёрнуть кадыком. — Мы потом это обсудим. Я обещаю, — отвечает он решительно и уверенно, и Тайга чувствует, что Сейджуро не позволит загнать себя в угол, он попытается взять инициативу в свои руки. Тайга доволен таким настроем. Это обещает быть горячей схваткой, остаётся только подождать. Ему очень интересно и немного не терпится узнать, как Сейджуро будет вести себя в постели. — Я уже жду рассказов о твоей первой брачной ночи! — Дайки по-дружески закидывает руку ему на плечо и смотрит немного с издёвкой. — Не делай из этого цирк, Ахомине! — Тайга скидывает его руку и чистосердечно показывает фак. — Да, у нас с Тайгой будет совместная ночь, которую, Аомине, ни к месту называть брачной. И я не думаю, что это тема для обсуждений. — Аомине замолкает, удивлённо глядя на Акаши, Тайга тоже смотрит на него удивлённо, с примесью короткого восторга. — Давайте куда-нибудь пройдёмся, здесь становится холодно, — невозмутимо предлагает Рёта, и все с удовольствием соглашаются после громогласной реплики Акаши, породившей затишье в разговоре. Тайге хочется подержать Сейджуро за руку, и он не может себе в этом отказать. Пальцы Сейджуро кажутся мягче, чем обычно, Сейджуро позволяет их переплести, хоть и с лёгким недовольством, выражаемом в хмыкании. Кисти почему-то кажутся тоньше на лёгком морозе, а кожа — невыносимо белой, будто она никогда не знала загара. Мышцы чуть выше — в предплечьях и чуть выпирающая на правой руке венка остаются прежними, так Тайга может на ощупь убедиться, что это Акаши. Тайге недостаточно на ощупь, сейчас категорически недостаточно. Он раздевает Сейджуро взглядом, и ему совсем не неловко, белая кожа с виду похожая на сливочное мороженое должна быть приятной на вкус. Ему уже хочется дотронуться там, где никто не касался, попробовать, пощупать, погладить. Ему хочется разложить Сейджуро на постели, распластать, подмять под себя и сорвать бесстыдный стон с холодных высокомерных губ. Сознание будоражат картинки, но он совершенно не представляет, как Сейджуро будет себя вести. Поглощённый этим, он не обращает внимания на то, как Рёта загадочно посмеивается, Дайки что-то пытается ему сказать, а Акаши почему-то крепко сдавливает его ладонь. Акаши на кое-что решается, ему весело и немного неловко.