Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Слава, богатство, большая сила и власть — желать все это хоть единожды, присуще любому человеку. Тем паче — гордецу, или несмышлёному юнцу, а тем более тому, кто имел это однажды. Бывшее воплощение США сочетало в себе все это. Горделивый юноша, обладавший слишком большими для своего возраста — силой и могуществом. Тот, чье мнение имело большой вес в их мире. Сверхдержава с развитой экономикой… Все это осталось далеко в прошлом. Ныне он был обычным человеком, и никак не мог с этим смириться. Оттого в последние дни его душа рвалась на части… в прямом смысле. Ночь над районом, где проживали Артур и Альфред, выдалась как всегда дождливой. Тяжёлые капли накрапывали по крышам домов, убаюкивая местных жителей монотонной мелодией. И лишь над крышей дома знаменитого археолога кружили хлопья снега. Причина тому — древний дух, воплощение зимы — Мороз. Он ожидал того, что должно было вот-вот начаться. Этой ночью в тихом спальном районе вот-вот должна была разразиться целая битва. Битва тихая, никому из простых людей не видимая… В подвале этого дома слабо поблескивал в темноте магический алтарь. На нем находилась всего пара предметов — кусочек янтаря и потёртая медная монетка. Внезапно свечение усилилось, но светился уже не алтарь. Старинная монетка переливалась всеми оттенками красного, словно став раскаленным угольком. Возможно, будь хозяин дома тут, он бы исправил проблему, предотвратил бы беду, но… Он был серьезно болен и ранен. И никто не мог предотвратить неравный бой между душой человека и его внутренним демоном. Альфред мирно посапывал в своей кровати, и лицезрел мирный сон. В нем, они с Баззом рыбачили на берегу красивого озера. Погода была прекрасная, ни облачка, но и не жарко. Над головой шелестели деревья, с них пели птицы, а озёрная гладь была чиста и прозрачна, как вдруг… Не пойми откуда подул сильный ветер. Небо заволокли тучи, птицы смолкли, с деревьев полетела листва, а гладь чистого озера обернулась болотом. Но Базз, казалось, не заметил всего этого. Поплавок его удочки ушел под воду. — Клюет! — Воскликнул Базз и схватился за удочку. И тут же странная сила на том конце лески поволокла его в болото. — Базз! Отпусти удочку! — В страхе завопил Джонс, но рейнджер держался крепко. Тогда Альфред попробовал схватить его самого, но руки почему-то прошли насквозь. В тот же миг поверхность водоема снова преобразилась. Болото почернело и забурлило нефтяной жижей. В центре его, как раз там, куда уходила леска удочки, вздулся огромный пузырь. Он всё рос и рос, пока наконец не лопнул. Раздался жуткий рев. Это на месте пузыря возникло чудище. Бесформенная, липкая, черная масса с одним единственным красным глазом по центру. Она открыла гигантскую пасть и, подцепив несчастного Лайтера длинным как хлыст языком, втянула его внутрь. — Ба-а-азз! — Весь дрожа от ужаса и гнева, Альфред ломанулся за своим учителем. Плевать, что могло случиться с ним, спасти Базза, вот чего он желал больше всего на свете. Монстр вновь открыл пасть, высунул язык и подцепил безрассудного храбреца, но Алу было всё равно. Пусть его затянет внутрь, плевать. Он найдет Базза, а вместе они точно смогут выбраться! Но черная плеть языка замахнулась и отбросила свою ношу назад на берег. Парень растянулся на земле, скрежеща зубами от ярости. Как это чудище посмело мешать ну, герою, спасти дорогого ему человека?! — Верни Базза, мразь! А то я… я… — Альф выхватил из костра горящую головню и подбежал к кромке нефтяной жижи. — Я подожгу тебя! — Ну зачем же так резко? Или ты не боишься спалить его вместе со мной? Впрочем, не для тебя ли все люди были лишь инструментами по достижению цели? — Чудище затряслось, словно содрогаясь в беззвучно хохоте, и внезапно превратилось в сгусток переплетённых между собой людей. — Вспомни их, всех тех, кто был принесен в жертву ради твоего, США, величия! Вспомни, как удобно было идти по чужим головам! Легко, как по широкой дороге! Не важно, кто под ногами — свои ли граждане, чужие — важна лишь цель! Ради себя ты смешал их с грязью! Разве с этим человеком ты не хотел поступить так же? Ты же назвал его другом, лишь чтобы занять его место! — Замолчи! — Взвизгнул Альфред, роняя головешку и мотая головой. — Да, я хотел занять место Базза! Но хотел раньше! Сейчас он — мой друг! И я никогда не хотел избавляться от него! Я хотел, чтобы он увидел мой триумф! Этого можно добиться, оставаясь друзьями! Верни его! Верни Базза! — Ты и впрямь стал жалок! Пожалел обычного человека, одного из множества таких же! Как ты низко пал! — Чудище снова беззвучно расхохоталось и стало менять форму. Несчастные мученики словно растворялись в нем, пока общая масса не стала походить на человеческую голову. Постепенно вырисовывался овал лица, скулы, лоб, нос. И тут до янки дошло — кого он видит перед собой! — Не может быть… — Пролепетал он срывающимся от страха голосом. — Я… Я… Не я! Не я!.. «Я хочу проснуться!» В панике Альф схватился за не потухшую головню и… Очнулся дома, в своей кровати. «Скорее, к Мэтту!» — Был первый порыв перепуганного сознания, и Альф рванул из спальни второго этажа на первый. Туда, где в зале, на диване, ночевал его близнец… Вот только Мэтт не спал. Сидел на диване, уставившись в одну точку. — Брат! — Альф не добежал до него всего лишь пару метров и резко замер. Он не узнавал своего дома. Диван, телевизор на стене, стены… все плыло и меняло форму и цвет прямо на глазах. И эти потёмки… Сложно было разглядеть что либо, кроме силуэта сидящего парня. Отчего-то он наводил на Джонса ужас. — Ты… не Мэтт! — Дошла до него страшная истина. — Кто ты? Где Мэтт? И… где я?.. Парень на диване обернулся, и Альфред чуть не завопил от шока — перед ним был он сам. Не зеркало, не притворившийся им Мэттью, а он сам, но какой-то жуткий. Чего стоили одни его глаза, не голубые — красные! — Ты в астрале, дурень! — Джонс на диване довольно осклабился при виде опешившего двойника… или подлинника? Не важно. Этот Джонс знал, что эта ночь расставит все точки над — i. Сегодня в теле останется один единственный, истинный Альфред Ф. Джонс! А Америка или человек, решать лишь им самим. — Чт… что за чуть?! Какой… астрал?.. Чушь какая-то! Бред! Я просто сплю! Да! Все еще сплю! — Альфред хотел было куснуть себя за руку или отвесить оплеуху, чтобы проснуться, но двойник опередил его. Вскочив с тут же исчезнувшего дивана, он в два прыжка оказался возле паникующего себя другого и отвесил тому подзатыльник. Альф чуть с ног не свалился от силы удара. Даже прослезился от боли, но, о ужас, не очнулся. Нахальный двойник по-прежнему был перед ним, растянув губы в жуткой улыбке-оскале: — Убедился, что это не сон? — К… как такое… возможно? — Пролепетал Альф, едва держась на дрожащих от страха ногах. — А ты еще не понял? — Притворно удивился США и так же притворно хлопнул себя по лбу. — АХ, точно! Ты же у нас — дурень, не умеющий читать ситуацию, и в целом — недалекий инфантил, не способный мыслить рационально. А еще — обжора и нытик. Зато я все понял сразу. Это же я из нас двоих — мозговой центр. Я тот, кто умеет использовать других в своих целях, кто умеет продумывать наперед сложные планы и схемы. Я — великая сверхдержава, а ты так… — он презрительно фыркнул, — нужен лишь, чтобы играть перед другими роль инфантильного подростка-переростка, который кроме комиксов и фастфуда не смыслит ни в чем. — Не… Неправда! — Попробовал перебить его дрожащий Альфред, но был перебит самим собой: — Когда герой говорит, массовка должна молчать! И говорить только с моего разрешения! И кроме того, в чем я не прав? В том, что я — мозг нашего пока еще общего тела? Тогда, может быть, если ты такой самостоятельный, независимый от меня и настоящий… Может, ты расскажешь мне — как управлять хотя бы каким-нибудь самолетом? Пусть даже винтовым. Я уж молчу об истребителях? А каковы технические характеристики различных боеголовок моего производства? Не помнишь? Как же так? Ну хотя бы оружие вспомни, калибры там, мощность. Или машины. Или не ты ли производил автомобили? Ну хоть боевые приемы «морских котиков» помнишь? Тоже нет? Как же так? — Двойник искренне наслаждался паникой и бессильными попытками Ала вспомнить хоть что-нибудь из перечисленного. — А знаешь — почему ты не можешь вспомнить? В те моменты нами управлял — я. И запомнил все — я. И даже сейчас, когда наше тело потеряло привязку к государству, я принимал тут все верные решения. Как та победа в первый день тех рейнджерских учений. Это была — моя победа. И Россию спровадил тоже я. Ради нас, между прочим. Но ты решил все испортить, пожалел какого-то обычного человека. — Базз не просто — обычный человек! — Молчать! — Джонс снова прописал другому себе оплеуху. Менее сильную, но не менее обидную. — Он — обычный человек. Один из сотен тысяч, как те, кого мы использовали раньше! — Не правда! — Ал отпрыгнул назад, чудом увернувшись от новой оплеухи. — Базз — особенный! Он учит меня! Он спасал мне жизнь! Он ценит меня и дорожит мной! — Ну, допустим, он учил не тебя, а меня. Ведь это я помню весь устав и все его особые приемы, в то время, как ты выцарапаешь из памяти пару-тройку пунктов и, может быть, жалкий урок стрельбы из наручного лазера, который я милостиво дал тебе запомнить. Жизнь он спасал тебе из-за твоих же глупостей. А то что он… ценит… тебя… дорожит… — двойник едва сдерживал смех, даже слезы выступили на глазах. — Ой, не могу! Кого ты хочешь обмануть? Ты же сам не веришь в эту чепуху! Ты же вон как до одури боишься, что как только правда вскроется, он вышвырнет тебя как пакет с мусором! Потому и затеял всю эту возню с проклятьями и прочим. За что тебе большое спасибо! Та монетка, подложенная сегодня вечером тобой на алтарь, старинный амулет на удачу. Она уже уберегла тебя однажды от тюрьмы, а теперь и мне дала отличный шанс выйти на свободу. Вот уж действительно удача! Но не для тебя. — Самоуверенный Джонс сжал кулаки и встал в боевую стойку. — Мне надоело быть на вторых ролях, прячась в подсознании, пока ты бездарно рушишь нашу жизнь. Я отвоюю себе свободу, не важно как, но отвоюю, даже если придется стереть тебя из подсознания полностью! Альфред глазом моргнуть не успел, когда второй он ринулся вперёд и звизданул по нему парой ударов — один по корпусу, второй по голове. — Ну как тебе приемчик твоего знаменитого Майка Тайсона? — Противник с наслаждением наблюдал за Альфом, который попятился назад, держась за ушибленную скулу. — Странно, почему ты не уклонился? Ты же такой умелый боксер! Как же ты тогда, в подворотне, отметелил того гладкоголового? Ах, точно! Дрался же не ты — я! Ну что, так и будешь стоять или отпор дашь, «герой»? Или твой драгоценный особенный человек тебя ничему не научил? Альф сжал зубы и попробовал атаковать, но… земля ушла у него из-под ног. Затем все завертелось и он мешком рухнул на землю. — Кентауреанская подсечка! Вводный курс академии рейнджеров! Один из уроков твоего драгоценного учителя. — Донёсся до него насмешливый голос: — Подсечь ноги противника своей ногой, а затем схватить его за руку или ногу и швырнуть через себя. Помнится, тебе очень понравился этот приемчик. Так почему же ты его не запомнил? А, ну точно! Я же из нас двоих отвечаю за боевые навыки! Ты же только приемчики из файтингов помнишь, вверх-вверх-A-B… что-то там ещё… Альф попробовал подняться, но перед глазами все плыло. Было тошно от собственного бессилия, стыдно и страшно. Неужели он не сможет дать отпор этому врагу? Неужели так и сгинет тут, между миром живых и мертвых? За что ему такая учесть? Он же… он всего лишь хотел спасти Базза, снять с него проклятье. Почему все обернулось так? Внезапно Ал почувствовал на себе сильную тяжесть. Это другой он бесцеремонно присел сверху. — А ты разочаровал меня! Ты так жалок, даже скучно с тобой играть. Пожалуй, я не стану тебя уничтожать. Оставлю тебя для всяких незначительных эпизодов своей жизни, типа общения с братцами или пустой трёп препода о высокой морали рейнджеров. А сам займусь нашей… — двойник осклабился, — моей мечтой — занять место лучшего героя галактики! Думаю, Баззу не обязательно будет выходить из больницы, я наверняка сам добьюсь всего, чего пожелаю! — Не смей! Не смей трогать Базза! — Альфред, уже почти смирившийся со своей участью, затрепыхался вновь. За что и получил сильнейший удар по затылку и притих. — Не смей мне указывать, а то передумаю и прибью тебя прямо здесь и сейчас! — Гневно прошипели над ним. — Это раньше ты был за главного. Призвал меня, чтоб переложить на меня все свои обязанности и грешки, а сам наслаждался жизнью. Но пришла пора поменяться. — Как… как я мог призвать тебя?.. — Сквозь всхлипы простонал обессиленный парень. — Легко. — Усмехнулся враг. — Помню, как сейчас. Ты был так подавлен разрывом с Англией, так не хотел брать на себя всю ответственность и нести тот тяжкий груз, что убедил себя, будто ты тут ни при чем. Будто виноваты лишь твои правители и народ, заставившие тебя, бедного и несчастного, творить, что им угодно. Тогда я и зародился. И пробуждался каждый раз, когда тебе было неприятно, страшно или стыдно принимать ответственность за твои же поступки. А дальше — больше. Ты стал перекладывать на меня не только плохие воспоминания и деяния, но и скучные обязанности государства. Все знания об экономике, военной отрасли, науке и тому подобном… ты скидывал на меня все, что считал ненужным для твоей привольной жизни. Я должен был нести роль слуги правителей и народа, пока ты наслаждаешься вечной юностью. Но было бы глупым думать, что так будет продолжаться вечно, разве нет? Ах, да! Ты же не умеешь думать! Разучился за все те годы, пока за тебя это делал я! Альф не ответил. Было горько осознавать, что в сравнении с двойником он — полное ничтожество. Тот же продолжал глумиться: — Чего притих? Так ненавидишь меня, что разговаривать не хочешь? Зря ты так. Всё-таки мы две стороны одной души. Практически — одно целое. Я вот смилостивился, решил тебя оставить, а не стереть, а ты ещё и недоволен. Мешал мне защищать нас обоих от разоблачения. Умолял этого ворчуна, Англию, помочь. Эх, хорошо, я быстренько нейтрализовал его! — Это… как?.. — Все же отозвался Альф. — Да так… — двойник отмахнулся, мол «какая мелочь!». — Всего лишь разлил немного воды на ступеньках в его подвал. Я же его знаю, носится по лестнице, не держась за перила. Ну и навернулся. А ангина его оказалась кстати. Думаю, он долго там промурыжится. Это мне на руку. Алтарь у него классный, многое наложить можно! Главное, чтоб Артурчик не выздоровел раньше времени… Точно! Добавлю на алтарь и Артуровых вещей. — Мэтт тебе не даст! — Ты про этого лузера? Он довольно легко нейтрализуется чашкой какао со снотворным. Думаешь, почему он так резко вырубился после ужина? Аха-ха! Я не ты, я — ловкач до интриг и подлостей. Завтра же сопру из музея кучу вещей чертового комми и его подхалима, чтоб они загнулись у того рогатого. И никакие старые ворчуны не помешают. — Это ты зря, мордофиля! — Прогремел внезапно гневный мужской голос. Наглый Джонс опомниться не успел, как полетел с поверженного двойника, подхваченный порывом ледяного ветра. — Кто посмел?! — Хотелось заорать квинтэссенции национальной гордыни, но снег залепил его крикливый рот. А потом и вовсе прилетело сосулькой по темечку. — Не дозволю всякому-разовсякому шпынь голове внука обижать! — Мороз хотел подойти поближе и добавить еще снежка, или вовсе заковать наглеца в глыбу, но… почувствовал, как что-то остановило его. Он глянул вниз и увидел второго «шпынь-голову», ревущего перед ним на коленях и держащегося за край его ледяной шубы. — Спасите… заберите… не хочу т…тут… б…быть!.. Я… я Базза спасти хочу!.. Отменить проклятья!.. Я исправлю… не буду… б…больше… т…так… — Ох ты, батюшки… Кто это тут у нас?.. — изумился Мороз, увидев это рыдающее чудо. — А кого ж я тогда по темечку стукнул? И по уши снегом завалю-заморожу ежели надо! У меня — не замёрзнет, внятно объяснил? — Мороз, насупившись, вперился взглядом в ощерившегося двойника, который вставая, морщился от боли и проплевываясь от снега, тоже сверлил старика взглядом и незаметно щупал затылок. Альф испуганно пискнул и спрятался за нежданного защитника. Ему было пофиг — кто этот тип? — как и то, что его руки заиндевели от холода и покрылись льдом. Лишь бы спасли, лишь бы защитили и помогли выбраться из этого страшного места. За это он был готов сделать что угодно! Смена его места дислокации очень не понравилась двойнику, как и вмешательство в его триумф какого-то приблудного духа. Что позволил себе этот дедок? Да он, США, за меньшее рвал противников! Одному только Японии так вставил за Перл Харбор ядерную ракету по самые Хиросиму-Нагасаки, что гордый азиат потом до самого конца с рук кушал и всем словам поддакивал! И дедка приструнит, как нефиг делать! — Слышь ты, козлина бородатая! Ты на кого руку поднял?! — Завопил Джонс и рванул вперед, занеся руку для удара. — Ща зубы выплюнешь, старпер, если они у тебя еще есть! Песком рассыплешься, хрень древняя!!! — Льдом, милый мальчик, льдом!.. — Мороз усмехнулся, этот божевольный недотыкомка ещё смеет огрызаться и грозить! Ну да он мужчина умный, на таких внимания не обращает, но присматривает. А если надо — наказывает. — Сам-то не пожалеешь, недогаздок малый? Заморожу, как воды отхлебнуть, заморожу! А ты только руками махать и горазд! — Пошел в жопу, старый маразматик! Я ставил на место целые нации! И тебя поставлю, кем бы ты ни был! После прибью этого хнычащего труса, а затем присвою себе наше общее тело и займусь остальными! И первым будет — чертов Россия! — С этими словами обезумевший США опустил кулак на голову пожилого противника… По крайней мере, так ему показалось. Но враг в лице сурового старца даже не дрогнул. — What a fu… — Джонс поперхнулся от изумления, когда увидел, что его кулак стал покрываться льдом. — Ты… ты кто такой?! Как ты посмел?! Как смог дать отпор МНЕ?! Мне — великой сверхдержаве! — А я предупреждал, — все такой же спокойный голос деда Мороза стал леденеть: — И ещё раз предупрежу, если ума нет и не было. Не трогай Ванюшу и его родных — худо будет! Это тебе мой совет на будущее. А ослушаешься, найду, к себе приволоку и отхлестаю розгами! Эй, чего ты? — не сводя глаз, Мороз попытался погладить парня по телу, тот малец заныкался за спину и кажется затих. А тут вдруг начал всхлипывать. Мороз помнил, что люди вокруг него мёрзнут и лихорадочно соображал как согреть парня. — «Или отправить бы куда, да ведь этот малахольный двойник за ним же и охотится. И серьезно». — И он повторил уже поласковее, практически не оборачиваясь: — Держись, красавец-молодец, не сомлей там раньше времени. Держись, слышишь? — Заберите меня отсюда… Я исправлюсь… Я обещаю, что исправлюсь… — простонали в ответ. — Заткни пасть, хлюпик! Жалкое недоразумение! И с этим идиотом я делил свое тело большую часть жизни, тьфу! — Бесновался его двойник. — Теперь пришла моя пора быть главным! Не смей мне мешать, дед! США никто ни указ, ни одна нация, ни одно государство, а тем более всякая мерзопакостная чертовщина! — А, вон оно как… — Мороз задумчиво погладил бороду, не сводя с горделивого двойника взгляда. — Так значит ты его дурная половина… Как тебя угораздило, малец, так расколоться? Никогда о таком не встречал, это что-то новое. Гордых, но перевоспитавшихся… хех, было дело, знаем, но чтобы так… А ты, Гордей, зря грозишься. Ничего ты ему не сделаешь. Под моей защитой парень. Пусть он с твоей помощью понаворотил чего давным-давно — так это дело прошлое. Если он искренне извинится — прощу, я хоть и Мороз, да сердце у меня тоже иногда тает. Эгей, не робей, молодец, сдюжим вместе супротив твоей гордыни! Не хочешь ли ещё ледяного ветерку? А на коньках покататься? — Мороз чуть колданул и часть пола вдруг заледенела тонкой пленкой льда. Джонс, он же национальная гордыня США, так и заскользил задом наперед ругаясь и костеря теперь уже их двоих. Но быстро споткнулся и ахнулся с высоты своего роста на пятую точку. — Да ладно, чего ты, весела же забава, чего ругаться? — рассмеялся Мороз и тут же нагнулся, пока злющее США орало что-то там об огненном возмездии. — Чего тебе, молодец? Слушаю! — Надо выбираться отсюда. Срочно надо… — Пролепетал зашуганный парень. — Там… в реальном мире… там алтарь есть! Тот алтарь проклинает всех, чья вещь на нем. Надо его разрушить, иначе это кошмар не закончится! Мне бы для этого найти бы свое тело… где-то тут… Ой! — Он в панике уставился на пытающегося убежать на четвереньках двойника. — Он уходит! За телом уходит! Больше некуда! — Побежали! — без лишних разговоров Мороз поднял на руки паренька и как будто в былые времена, когда он был помоложе, побежал по лестнице, — Куда, сюда? Ах, сюда! — И пометавшись, вошел в закрытую дверь где на кровати лежал сам Альфред. — Вот, фух! Садись, красавец! — Быстренько сняв парня с плеч, усадил его на его же тело: — А то я думаю че ты такой… слегка прозрачный что ли? Проснёшься — бегом в дом того колдуна, знаю где этот алтарь. Если твой Гордыня такой сильный — то либо он в тебя вселится, либо будет мешать мне. Для алтаря нужны человеческие руки, а ты обещал помочь. Давай, а я попытаюсь его отвлечь. Но не обессудь если поморо-о-ожу! — и славянский божок мигом покинул дом чтобы тут же очутиться в другом, неподалеку. Нужно было приготовиться на всякий случай если темная сторона парня возьмет вверх. Альф очнулся в холодном поту. Колотило его нещадно, но ничего не болело, хотя двойник отметелил его знатно. — Сон? — Была его первая мысль, но один лишь взгляд в окно, и парень понял — нифига это был не сон. Дом его брата заволокло снежным бураном. Среди лета! Один дом из всей улицы! Альф ринулся туда, не видя дороги от паники. Птицей слетел со второго этажа, пробежал мимо дивана с… братишкой Мэтти, а не тем жутким типом!.. и выскочив на улицу, рванул к заснеженному дому. Надо было срочно все исправить. Срочно! Прихожая Артурова дома… лестница в подвал… Ага! Вот и комната — двери нет, лишь обледенелые клочья! Спасибо, древний дух, за экономию времени! А вот и алтарь! Замахнуться, один удар и… Ударить Альф не успел. Его самого словно долбанули со всей дури по солнечному сплетению! Пискнув от боли, он повалился на пол, но бороться не перестал и пополз к алтарю, чтоб хотя бы перевернуть его. — Не бойся — донесся ледяной (действительно ледяной!) шепот до Альфредова уха, а пол подвала начал замерзать уже конкретно. — Разрушь этот алтарь, малец-молодец, а я пойду… бока кое-кому намну… И Мороз отыскав глазами того Гордея Гордеевича США, практически сразу же дал ему пинка, чтобы тот отлетел подальше от алтаря и поближе к входу и, схватив за грудки, выпнул его на лестницу, ведущую в коридор, кинув об ступеньки. Альф смог-таки достичь алтаря-столика, схватился за его единственную ножку и перевернул. Духовное давление тут же ослабло, но не исчезло до конца. Альф чувствовал это. Что-то в нем, бессмертная часть личности, сжималась от страха перед конкурентом на это тело. Ну точно, алтарь продолжал светиться тусклым призрачным свечением. И вещи, не отлетевшие от него далеко, явно оставались под его воздействием. «Надо раздолбать эту чёртову штуку!» — Альфред не без труда поднялся на дрожащие ноги, ухватил столик за ножку и со всей силы саданул об пол. Крышка с грохотом отлетела в сторону. Но и этого перепуганному парню казалось мало. Каким-то чутьем он понимал, что нужно нарушить единый орнамент алтаря. Стереть, а ещё лучше — разорвать на куски. — Что уже не такой резвый и наглый? — Мороз подошел к отползаемому государству «Гордею Гордеевичу США», как он про себя его назвал, и вновь поднял его, но уже за воротник куртки, словно за загривок. То лишь рыкнул и принялся махать руками, но куда там — только лишь махал ими в воздухе как беспомощный котенок. — Ну что скапыжный еропка, не по Сенька шапка шита? Уже не можешь меня одолеть? Пошли, разобраться с тобой надо. Э, нет, никуда я тебя не отпущу, стой! — Каким-то образом парень вырвался из цепких рук Мороза, то ли выскользнул мех летной куртки из пальцев Мороза, то ли что, но гордое США вновь ринулось в подвал. Но Мороз был расторопней уже перехватил его покрепче и понес вновь наверх на улицу. Злое до чертиков США костерило древнего духа самыми последними ругательными словами, как вдруг… взвыл не своим голосом. Темная личность чувствовала, что ее влияние на этот мир слабеет, а проход в мир живых и его тело исчезает. Это Альфред-человек успел садануть крышкой столика-алтаря об стену так, что по той пошла трещина. Еще удар, еще и еще… пока его национальная гордыня корчилась от бессильной ярости в руках у Мороза. Снова последовал поток отборнейшей брани, средь которых цензурными были несколько слов: — Получи назад все, чем ты пичкал меня для твоего спокойствия! Странная волна духовной энергии устремилась в подвал и настигла Альфреда в тот же миг, когда он расколотил алтарь на двое. — Что ты там колдуешь, смутьян бестелесый? — разозлился Мороз практически выталкивая парня на улицу. А чтобы не сбежал — вокруг государства стал намораживаться лед со снегом и хоть и это существо было бестелесным — вырваться из такого плена оно явно не могло, слишком ослабло. — Не знаю что ты там наколдовываешь. Не к добру же! Но за такое — закую я тебя в кокон, будешь сидеть там вечно. ах ты оказия, не подходит… Мороз откинул ненужную вещь по типу шкатулки, которую умудрился прихватить с низенького столика для ключей что стоял в гостинной, когда тащил этого охальника за шиворот прочь из дома. Заточить он этого безобразника хотел уже давно — надо было как-то остановить эту сущность. И хорошо хоть она сама вылезла, иначе бы человеку вместе с ней было бы очень плохо жить дальше. Но вот во что? Шкатулка легко открывалась и никакого замка или защелки не было. — «Не подходит… Что же делать… оставлять его одного опасно, вырвется сбежит… А он может… а искать другой ему дом на веки вечные — времени нет. А то может… вроде он слабнет, далеко не отползет. Что это?» И Мороз глянул по ноги: сам того не замечая, он пнул какой-то полукруглый предмет. Подняв предмет, он удивленно вскинул брови — это была нижняя половинка… деревянной резной матрёшки, Ивановой куколки с секретом. Открывались такие игрушки либо с некоторой силой, либо совсем легко. — Найти бы верхнюю… она должна быть недалеко… Ага, вот она! Практически у смятых кустов, которые от такого жестокого соседства с грозным богом холода совсем поникли и лепестки у многих аж почернели и пожухли. — Ох, надеюсь это воплощение не будет в обиде… — виновато пробормотал старик и тут же махнул рукой: — Ну да ладно, потом. Ага, закрывается замечательно! Открывается. — с трудо-ом! А ну, иди сюда, Гордей Гордеевич, сейчас я тебя в такой хороший домик упрячу! Веки вечные помнить будешь! Сначала — заклинание крепости, чтобы не гнило и не слабло! Потом щит, чтобы ты её не разрушил! И колдовать там же не мог! Готово! — Мороз наскоро пробормотал пару заклинаний, чувствуя, как иссякают и его силы. — «Хватило бы запечатать, тогда можно и на покой… Хотя бы полежу маленько, отдохну… Хороший китаец, вежливый… Спасибо что насытил…» Альфред молнией пронесся по лестнице наверх… Алтарь он раскокал на мелкие кусочки, потому и оставаться в том страшном месте не было смысла, тем более в одиночестве. Навалилось осознание, что ни фига он не сильный, ловкий, смелый и исключительный, а просто человек, которому всего лишь повезло родиться с огромной силой. «Где он?! Где?!» — Он отчаянно хотел увидеть своего внезапного защитника. Быть неподалеку, вдруг тот страшный двойник, или еще кто-нибудь захотят навредить ему. А он один не справится! Выскочив на улицу, янки в бессилии рухнул на колени. Каким же он оказался жалким! Пришлось молить о помощи первого встречного. Навалилось жуткое осознание, что он же всех побеждал только с огромным превосходством, или хитростью и подлостью. Жалкий позер и пакостник. О, что за позор! Какое он вообще имел право думать, что кто-то вроде него может быть героем! Да что там быть, даже мечтать стать героем он не имел права! Если бы не тот странный помощник, его бы уже не было! — Спасибо… спасибо… спасибо тебе! Кто бы ты ни был — спасибо! — Простонал Альф в темноту ночи, срывающимся от рыданий голосом. Не обращая внимания на зло ухмыляющегося двойника, генерал Мороз уже собирался разорвать ледяной плен и упрятать уже эту злую сущность в плен деревянный, но стоял и собирался с духом уж слишком трудно вдруг стало что-то делать мышцы как будто закаменели и замёрзли. «Неужели не сдюжу? Нет, надо постараться иначе все это будет бесполезно. Малец то сам даже не сумеет… задатки даже слабее, чем у того немца… — с грустной усмешкой подумал божок. — Уж я ему задавал! Жаль от воспоминаний не насытиться…» Но тут за спиной затопали шаги и послышались сбивчивые рыдания. Как ни странно — от них Морозу стало гораздо легче. Оборачиваться он не рискнул, просто встряхнулся и с усмешкой посмотрел на пленника. Однако тот тоже довольно щерился и Мороз понял — он смотрит на то, как плачет человек. — Ну нет, не доставлю я тебе такого удовольствия! Раздался ледяной звон, это славянский божок разрушил ледяную шапку, сковывающую злую гордыню бывшего государства. И не прикасаясь к нему руками поднял над землёй. — Не хочется на твою рожу смотреть, — пробормотал он и повернувшись вместе с пленником лицом к Альфреду окликнул отчаявшегося паренька: — Эй, малец-молодец! Здесь я! Хватит слезы лить понапрасну! Смотри чего покажу! Внезапный оклик перепугал Альфреда ни на шутку. Он хотел уже завопить, умоляя того странного деда вернуться и помочь вновь, но увидел подмерзшие кусты роз и кружащуюся вокруг чего-то невидимого вьюгу, и до него дошло — тут защитник! Но и враг был неподалеку! Бедный парень ощущал на себе его полный презрения взгляд. — Убери…т…те его! Прогоните! Сделайте что-нибудь! — Взмолился он, глядя на вьюжку взглядом, полным надежды и веры в то, что если этот странный защитник захочет — избавится от врага раз и навсегда! — Уберу-уберу, не волнуйся. — Мороз чуть проявившись, кивнул по-доброму и пояснил: — Слышишь меня хоть, малец-молодец? Ага, ну и ладушки. Наверное, тебе не видно, но вражину твою держу на расстоянии вытянутой руки. Вон он висит, ухмыляется. Ничего, недолго ему осталось. А ты смотри что есть у меня — знакомая игрушка? — он показал Альфреду в руке две половинки и кинул их прямо перед государством, под ноги, которое, почуяв неладное, начало дергаться. — А ты сиди смирно! А то хуже будет! Смотри-ка, заерзал, всполошился, чванливый хвастун! Кончилось твоё время, ерохвост, всё! А ты, Альфред, не плачь, не лей слезы. Всё будет у тебя хорошо, обещаю. С моей стороны постараюсь и тебе помочь, снять заклятие этой сволочи, но сначала — надо его запечатать. Да-да, в эти деревянные половинки! Возьму-ка я его ледяной рукой за горло, заклинание прочту и втисну в них, а эти половинки сами защёлкнутся! И никто их не откроет, даю слово! Эй молодец, смотришь? — И Мороз действительно отрастив себе третью ледяную руку, схватил двойника и начал буквально втискивать ту сущность в половинки. — А, смотри-ка, молодец! Злая твоя половина вырывается, кричит, плохо ему! Сам уже почти как туман, черный и неуловимый, а рука моя держит крепко — не вырвется, не бойся! А половинки его самого всасывают — ну будто пылесос дым табачный! Держись, малец, потрясет немного, ну да ничего, такое колдовство бывает! Если бы этот смутьян окаянный не орал мне в уши, ничего бы не тряслось! — последние слова Морозко почти что прокричал — насколько всё переменилось в один миг. Двойник и правда начал вырываться и заходиться поминальным криком, как только его схватила третья ледяная рука — да куда там! Поднялась вьюга, всё заволокло снегом, а двойник сам начал таять, будто черная дымка, стараясь сохранять форму человека, но тщетно: его будто засасывало в эту игрушку. Половинки матрешки тоже дрожали и жадно впитывали тьму, в их сердцевинках мелькал голубой огонек, притягивающий всё дурное. Альф словно загипнотизированный следил за сим действом. Даже перестал плакать и всхлипывать. Да что уж там, даже не дрожал, хотя, казалось бы, должен был с ума сходить от страха — чертовщина же творится! Призраки! Но он пережил уже слишком многое за эту ночь, где уж тут найти силы бояться дальше. Особенно теперь, когда все должно вот-вот закончиться победой его защитника. Половинки матрёшки захлопнулись с глухим хлопком и… Парень снова разревелся. На этот раз от облегчения, что кошмар закончился. Да только на душе отчего-то было так паршиво. В воспоминаниях всплыли моменты, когда он доставал Россию… Ивана, и этот же самый тип, что защищал его сегодня, в тех воспоминаниях наоборот засыпал его снегом. Как в последний раз, на той совместной прогулке с Баззом и Иваном. Но если дед русского и этот защитник — одно и то же… «Почему он помог мне?» — Альф снова, на этот раз опасливо, глянул на древнего духа. Морозко медленно вздохнул и вновь обратил внимание на парня. Пока он колдовал, то Альфред практически перестал плакать и даже начал смотреть завороженно, будто все это видел. — «Надо будет потом спросить его, может действительно он что-то да видит?» — призадумался старик. И шагнул к парню с улыбкой, стараясь не испугать его. — Это ты меня сейчас благодарил? Да не бойся ты так, я только спросить хочу, зла тебе не желаю, ты и так натерпелся поди… Ты мне силы подарил, чтобы я смог твоего двойника запечатать? Альф громко шмыгнул носом, и опаска сменилась недоверием, а затем и робкой радостью. — Спасибо… — Только и выдавил он, прежде чем разревется снова. К Морозу тут же хлынула та самая энергия, что ранее помогла запечатать противника. Энергия благодарности. Она так и струилась от спасённого парнишки, наполняя древнего духа, словно свежая вода иссушенную засухой землю. — Ох, ну что с тобой делать… — слегка улыбнулся Мороз и покачал головой, у парня явно истерика. — «Он явно из тех что после какого неприятного события — плачут вместо того чтобы радоваться окончанию». Погоди, милок, тебе бы домой надо… я б проводил и поддержал, да холодно от меня. Погоди, может у англичанина шуба не на рыбьем меху найдется, тогда я ее возьму и тебя укутаю. — И Мороз вновь кинулся в дом — искать одежду потеплее. Сейчас он мог себе позволить взять хоть какие-то вещи. — Да что ж он нигде в морозных краях не был что ли? — сердился дух, перебирая одежду Туманного Альбиона. Как на глаза ему попалась та самая шубейка, в которой Артур приехал в Вечный Ледник, да из-за спешки и любопытства ее не одел, когда пошел в пещеры. — О, то что надо! Явно не шуба русская, но я думаю сойдёт. Чай я парню заварю… Или что там они пьют для сугреву… — и прихватив одежду, шарф на горло и пару свитеров — один потоньше, другой потолще, он вышел на улицу, взглядом поискал Альфреда — тот практически не сдвинулся с места — и протянул ему чуть подмерзшие вещи. — Одевайся, бедовая твоя голова. Одевайся и пойдем к твоему дому. Я провожу. — И пояснил чтобы совсем до парня дошло: — Проводить тебя хочу до твоего дома, убедиться, что нормально дошел. Но возле меня стоять невозможно, холодно очень. А я не хочу, чтобы ты замерз на моих руках. Одевайся потеплее. Альф кивнул и принялся покорно натягивать вещи. Оба свитера явно были не по размеру, коротковаты и жали в районе пузика, а шубейка и вовсе не сходилась. Но все равно, хоть какое-то утепление для дрожащего от пережитого парня. — И… если что… не серчай на меня… что снегом тебя завалил в парке, — неловко начал Мороз, пока парень одевался. — Видимо, в тебе этот балагур разыгрался, да и ты по старой памяти Ивану продолжал досаждать… Не люблю я, когда его и его сестёр обижают. Все кажется мне, что их или обижать будут, задразнят шибко или бить будут, ведь сам понимаешь, детство у них было не сахарное… Постарайся с ним не ругаться, ну… хотя бы до драки и я мигом забуду каким ты был. Договорились? Злую твою половину мы одолели, тебе спасибо что помог… Думаю, теперь не будет у тебя о внучке моем, Иване, мыслей плохих без причины, — и Мороз нисколько не стыдясь, поклонился от всей души парню. Ну а тот в который раз за ночь разревелся. Слишком неправдоподобным казался ему столь хороший конец ужасного кошмара. Как тут здраво мыслить и не давать волю чувствам? Особенно, если в голове всплывает то, от чего волосы становятся дыбом. Прогнать бы их прочь… получалось же это раньше! Ах, да, тот страшный тип же теперь заперт в матрёшке… Так, стоп! Если он — там, почему дурные воспоминания — здесь?! Опять проносятся вихрем в голове! Альф помотал головой — не помогло. Тогда он со всех ног бросился к дому. Пронесся с дикими воплями по Артурову двору, запнулся обо что-то и растянулся на земле, но тут же вскочил и снова побежал прочь. А нечто, попавшееся у него на пути, стало отползать отсюда куда подальше. Насмотрелось уже на чертовщину. Знал бы он, что увидит здесь — лучше б на пытки подписался, а не на доставку соли куда попало! Славянский божок сокрушенно вздохнул, проследил взглядом за Альфредом, чтобы тот убежал в свой дом и спросил у того недоразумения, за которого запнулся парень: — Ну а ты что здесь делаешь? Подглядываешь? Или мимо проходил? Жучок и так был перепуган донельзя, а после обнаружения вовсе стал походить на Латвию, даже камеру из лапок выронил. Но ни слова не проронил. — Хм… — Мороз шагнул поближе и подобрал предмет, выпавший из рук жукообразного существа. — Следишь, — не спрашивая, а утверждая, ответил он за него. — Пойдем со мной, это не далеко. — Сунул камеру за пазуху (всё равно сама замерзнет и отключится) и, подхватив жука на руки, быстрым шагом пошел в дом, приговаривая: — Холодно! Терпи, гость тайный, незваный, терпи! Живым доедешь, на самом Морозе катаешься! А вот далее сдам я тебя, куда надо! Войдя в дом, Мороз сразу запер дверь просто проведя ладонью по тому месту где должен был быть замок — обычных засовов он не нашел, а ключи искать — это надо тревожить хозяина. — «Может он уснул поди, такое нервное потрясение. Ничего, пусть спит, ему сейчас полезно. Проснется, всё забудет. Но как же этот мелкий тать… Разбудить что ли младшего? Он вроде робкий, но вдруг не испугается, если попросить?» Жука он посадил прямо перед диваном сдвинув столик и буркнув: — Двинешься — догоню и заморожу! Сам-то видел, чего могу, смотрел же? — и на еле видимые кивки, продрогшего жука, довольно кивнул: — Ну значит и сиди тут, как примерзший! И принялся выстуживать-вымораживать снотворное из младшего брата. — «Прости, человече, плохой сон может присниться, но мне нужно чтобы ты проснулся…» Мэтту снился дивный сон, в котором он участвовал в хоккейном матче. В его команде было несколько сослуживцев, а судил матч сам главнокомандующий. И команда канадца выигрывала, потому что тихоня Мэтти блистал, как никто иной — все голы были от его клюшки! Но внезапно на льду появился Альфред. Без коньков, без экипировки, он пробежал по льду пару шагов и внезапно провалился! Надо льдом остались лишь голова и поднятые к верху руки. — Брат, держись! — Мэтт ринулся на помощь. Он и остальных рейнджеров хотел попросить о помощи, но все куда-то делись, как и трибуны и сама хоккейная коробка. Хорошо, хоть клюшка осталась! — Ал, хватайся! — Мэттью протянул клюшку брату, но тот ушел под лед полностью. — Брат! — Мэттью без промедления нырнул следом и… Проснулся в холодном поту. — А, это вы?.. — Мэтт во все глаза уставился на странного гостя, хлопнул себя по лбу, быстренько нацепил очки и замер от удивления. Генерал Мороз. Иногда Франциска посещали кошмары с его участием и тогда Мэтту приходилось успокаивать первого опекуна, выслушивая рассказы об ужасном ледяном демоне в образе немолодого мужчины. И когда он впервые увидел этого типа, сразу догадался — кто промелькнул в той вьюге на просторах канадского Заполярья. Тогда память Уильямса навеки запечатлела образ и имя этого необычного духа. — Вы… Генерал Мороз? Тот, кого месье Брагинский называет дедушкой? — Мэттью даже в сидячем положении сумел вежливо поклониться. — Чем обязан вашему визиту? И… — его спокойствие дало трещину. — А что с братом? — С ним, слава богам и мне, всё уже хорошо, — усмехнулся Морозко. — Долго рассказывать, сначала нужно заняться вот этим существом. — И Мороз указал на столик с жучком. — Мы с Альфредом хотели уйти после всего того что случилось, да он вдруг разрыдался и убежал. То ли меня опять испужася, то ли нахлынуло у него… Хотел я его догнать и успокоить, ведь всё же прошло, всё хорошо, правда! Да вот об этого воришку споткнулся. А может и не воришку, шпиёна. — И Мороз вытащил уже изрядно обледеневшую камеру, которую выронил жук. — Твое ли, насекомое? Молчит. Он и тогда смолчал, когда я спросил, что он здесь делает. Эта штука чтобы снимать что вокруг происходит. И то, что запечатлено, потом хранится в коробочке и эти картинки можно посмотреть в те-ле-визоре, так? — вспомнил дух мудреное слово. — Зачем ему это? Ночь на дворе, нормальные люди спят ночью, а не следят. Тем более — не видно ж ничего. Не нравится это мне. Чего молчишь, жучонок? Зачем снимал, кому передать хотел? Мэтт только сейчас заметил дрожащего словно лист на ветру жука. Тот и рад был ответить, но видимо дар речи потерял от испуга. Такую чертовщину лицезреть и попасть к существу не из плоти, а изо льда и холода… Попробуй остаться в своем уме после такого! — Молчит… — Вздохнул Мэтт, мигом поняв проблему. — Этот жук — прислужник императора Зла, Зурга, главного врага галактического Альянса. Если кто-то из них ошивается рядом, то ничего хорошего объекту их слежки не светит, ведь это значит, что объектом их слежки заинтересовался тот злодей. И видео он снимал по приказу Зурга. Мне рассказывал мой глубокоуважаемый коммандер, что у этого злодея целая видеотека разных записей есть, чтоб глумиться над этим. — Ух… — вздохнул Морозко. — Прислужник, значит? — И покосился на жука. — У Зурга, значит? Мэтью, а… — и задумался, что-то обдумывая: — Ты… А скажи, их сразу в поруб сажают? Убежать оттуда нельзя? — И на кивок канадца вздохнул: — Жаль… весточку б передать… Нет, жучонок, камеру не дам, не дело это. Пусть твой Зург в новостях посмотрит. Или ему передадут. Побесится твой хозяин, озлится, но ведь… не в камере у злого хозяина будешь сидеть, а у рейнджеров. Или как, Мэттью? Хотел я чтобы его в полон бравые воины забрали, но ведь у его хозяина Иван находится. И Гилберт, немчик его. Передать бы им весточку… Как поступим? — Нуу… — Мэтт задумался. — Насколько я знаю этого злодея по рассказам коммандера Небулы, он очень не любит не получать желаемое. И в то же время ему плевать на судьбу и жизни слуг, особенно таких как жуки. Даже мозговики стоят больше, все ж — бывшие ученые… — Мэтт поежился. — Так что думаю, надо позволить жуку отослать его видео хозяину, а самого его «заморозить»… — Мэтт осекся, увидев, что жук затрясся от страха, и спешно пояснил. — Инсценировать, как он в спешке передает видео, даже прямую трансляцию начал, чтоб отчитаться. Потом камеру надо отбросить в сторону, чтобы запечатлела, как вы, уважаемый Мороз, замораживаете жука насмерть… Ну, не лично вы, а магическая метель… Только надо, наверное, будет отредактировать часть видео, если вы были перед камерой воплоти. Думаю, я справлюсь быстро. При нынешних-то технологиях. Ноут тут имеется, со всеми необходимыми программами. Я знаю, как брат любит «пилить контент» с собой любимым. — Предлагаешь снять меня? А картинку — подкорректировать? Ну хорошо. Только давай я всё же к Альфреду сбегаю, а ты, оденься потеплее. Замерзнешь. Уже ведь мерзнешь. И да, приготовь сейчас чего горячего, согреться. Думаю, твой брат уже уснул, но вдруг нет. Надо ведь договорить. А то он так спешно убежал, вдруг он ревет до сих пор в комнате. Если надо будет — я позову. Да ты и сам услышишь поди. Идет? — Идёт… — Мэттью вздохнул. Хоть и хотелось ему побыть с братом, но надо было доделать задуманное. Возможно вы спросите — «А почему он не доложился своему наставнику? Он же послушный!». Но в том-то и дело, ночь же. Разве только вызвать патруль, чтоб забрали шпиона, куда следует. Кстати, надо же его арестовать. Хорошо, что наручники у канадца были с собой. На всякий случай, как начальник заповедал — «Имей при себе хотя бы одну штуку, ведь рейнджер всегда должен быть готов задержать нарушителя!». «Ваша правда, коммандер!» — Мэттью достал наручники из кармана кадетского костюма, приковал жучка к стулу, быстренько утеплился, приготовил растворимого кофейку себе, плюс кружку про запас — брату или Морозу, ну и бедному пленнику, а то бедолага весь дрожит. Только после этого Мэтт засел за редактированием видео, «затирая» Мороза, чтоб было больше похоже на привидение, чем на человека. Обернувшись в какой-то миг от дуновения холодного ветра, Мэтт заметил, что третья кружка кофе исчезла. «Видимо месье Мороз забрал…» — Мэтт скользнул взглядом по пленнику. Тот потихоньку потягивал кофе, полностью смирившись со своей участью. Тогда и канадец одним махом допил свой кофе и продолжил работу. Все равно уже было не до сна. Особенно от переживания о братьях, ибо лазутчики Зурга, как и древние духи, так просто к обычным людям не приходят. Молодчина, Мороз, что не вывалил всю правду-матку на впечатлительного человека, иначе тот ни смонтировать видео, ни доснять недостающие кадры не смог бы. А так, закончив все дела с видео, в том числе и его отправку к злодею, и сдав жука сослуживцам, Мэттью смог немного прикорнуть. Ну а Мороз полетел к ещё одному воплощению по важным делам. Оставленный им заснеженный английский дом переливался в лучах восходящего солнца яркими бликами, заставляя немногочисленных прохожих цепенеть от изумления. Мороз же спешил по очень важному делу. Надо было заручиться помощью проверенного источника «питания», дабы задуманный им план увенчался успехом. Поэтому Наталью он встретил не один. Явившись в оговоренное место, девушка к своему удивлению увидела там чрезвычайно взбудораженного китайца с планшетом наперевес и перепуганного француза. Последний даже верхнюю одежду нацепил — на такой-то жаре! — Дедуля вас приволок? — Догадалась Наталья. — Он самый. — Кивнул Яо, что-то печатая в планшете. — Не отвлекайте меня, ару, а то меня так внезапно сдернули с дел, что я указания толком не раздал. Приходится тут все доделывать. Ару! — Натали! Mon Sheri! — Франциск картинно приложил ко лбу руку и горестно всхлипнул. — Я помню, что в той жизни совершил много нехороших поступков в отношении вашей с месье Иваном семьи. Но то в былой жизни! Прошу вас пообещать мне, что ваш старший родственник не припомнит мне моих прежних грехов за время нашей с вами поездки! — Деда? — Наталья глянула в сторону, откуда подуло ветерком, не удостоив ответом французского нытика. Но Мороз облетел француза вокруг, он всё ж таки хотел посмотреть на того, кто раньше обижал его внука. Вроде всё такой же француз, кажущийся красивым, но очень испуганный. «Практически не изменился с тех лет…» — усмехнулся Мороз и, показавшись, всё так же пристально осмотрев француза, ответил: — Здравствуйте, Ван Яо, мое вам почтение… Здравствуй и ты внучка, Наташа! — Морозко улыбнулся и, приобняв девушку, шепнул: — Сама-то как? Картошка растет? — Хорошо все, дедушка. И картошка растет, и крошка Элиас, и птенцы наши хулиганистые. Только… — Как Наташа не крепилась, но пустила-таки скупую слезу. — С Ванечкой было бы лучше… — Знаю, милая… Уже знаю… — Морозко рискнул подержать девушку в объятиях больше чем положено, но всё же приободрил её как мог: — Ничего, не унывай, придумаем что-нибудь, внученька… — и отпустив, её продолжил: — Мне силы нужны, а Оля говорит, что придумала что-то. Про Джо Эдовцев расспрашивала одного человека. — И тут дедушка якобы только что обратил внимание на Франциска, кутающегося в шубу: — И тебе здравствуй, шаромыжник! Злиться на тебя не злюсь, кто старое помянет… ну дальше сам знаешь. Но ты-то как здесь оказался? Чего пришел? Искренне не понимаю, ты же меня боишься. — Я обещал приехать к мадемуазелям на ферму, не зная — кто будет нашим попутчиком. — Пробубнели плаксиво из-за высокого мехового воротника, откуда были видны только макушка и лоб с глазами. — И отменить поездку я не имею морального права. Я уже взял отгул на работе, и купил саженцы винограда и гортензий! — Он отступил на пару шагов к огромной матерчатой сумке. — Растения не виноваты, что у нас с вами и вашими внуками было недопонимание с подачи моего властителя. И я не понимаю, как мы поедем вместе, в одном транспорте, без угрозы моим подаркам для ваших же внучек. — Эх, дети, вечно вы драматизируете, ару! — Яо снисходительно фыркнул и заявил горделиво. — Я уже заказал для нас скоростной микроавтобус с отдельным багажным отделением. Так что долетим быстро и с комфортом, ару. Там даже вакуумная перегородка опускается, чтобы вы, — обратился к Морозу, — не подморозили никого из нас, но в то же время были рядом. И да, я весьма польщён вашим ко мне доверием. Буду рад подпитывать вас своей верой в сверхъестественное на протяжении поездки. Полагаю, мой младший сородич тоже постарается. — А, даже так? — внезапно дошло до Мороза — Ну хорошо, я постараюсь вести себя тише… А ты… вы, Франциск, меня не бойтесь. Раз у вас цветы, я к вам не подойду. Цветы они красивы, даже Ваня это говорил. Жаль, они вянут быстро… и чернеют… — что-то вспомнив (*), Мороз всё-таки отошел от молодого человека и чуть поклонился: — Не держите на меня зла. И я на вас уже не держу. Я так понял, раз вы помогаете внучкам садить цветы — это достойно того, чтобы я забыл ваши прежние ошибки. Иван будет очень этому рад и ваш труд он обязательно оценит, как сумеет. Спасибо что не бросили их в это нелегкое для них время. Франциск перестал втягивать голову в воротник и даже слегка улыбнулся, но сумку с саженцами всё-таки закрывать собой не перестал. Впрочем, долго страдать ему не пришлось. Заказанный китайцем транспорт подали быстро, и коли все дела тут были сделаны, отправился квартет на Джо Эд. А то там скоро должен был начаться праздник для сирот. Вообще-то изначально планировался утренник с экскурсией, для воспитанников детского дома, под кураторством Люсии Пестуновой. Туда отправляли детей, переживших психологические травмы. Вот и планировалось порадовать сироток, чтобы развеялись. Однако внезапно объявившийся меценат решил закатить праздник с размахом на несколько таких приютов. Ещё и шумиху в СМИ поднял, чтоб те освещали праздник, дабы другие учились — как надо радовать обделенных! Ну и чтобы все увидели в прямом эфире настоящие чудеса от тайного почетного гостя. Наверняка вы догадались, что Яо и был меценатом. А что, неплохая рекламная компания, завязанная на благотворительности. Ну надо же получить прибыль, как награду за свои труды! А почетным гостем стал Мороз. Сам прилетел на рассвете и потребовал взять его с собой на праздник. Ведь Джо Эдовцы такие легковерные, так много энергии дадут. Народу на празднике собралось видимо-невидимо! В основном то были дети всевозможных рас. А ещё тут было очень много коренных жителей. Любители всего маленького и милого, добродушные, они сами смахивали на огромных детей. Они просто не смогли устоять и явились, прихватив гостям их планеты подарки и вкусности. Детишки же вовсю наслаждались моментом. Кушали свежие фрукты, играли на недавно оборудованных игровых площадках. Причем часть площадок была фабричными, аляпистых расцветок, из металла и пластика, а другая часть была сооружена местными умельцами, из дерева. Так что места всем хватало. Впрочем, часть малышни была больше увлечена местным «контактным зоопарком», с которым опять же подсуетились местные жители. А ещё тут были аттракционы вроде тира, метания мячика в цель, лабиринт-паутина и даже пони с тележкой. Короче, веселье бурлило рекой. Наталья со своими спутниками поспели как раз после официального начала. — Сестрица! — Оля, ожидавшая прилёта младшенькой неподалеку от посадочной площадки, поспешила на встречу. — Приехала, наконец! А дедушка? — С нами был, но уже улетучился. Решил осмотреть сцену представления. — Наталья махнула в сторону нового объекта на территории — временный фонтан из полых деревянных труб, с подключенным к ним шлангами. — Решил, что она идеально подходит для ледяных чудес. — Согласна. Красивую вещь па соорудил. — Тут Оля заметила и остальных, тащащих свой скарб. — Яо! Всё-таки приехал! — Был сухпайком для дедули. Как и этот теплолюб. — Наташа по-доброму усмехнулась и окликнула Франциска. — Сторонись фонтана, если хочешь быть подальше от нашего деда. — Я пойду на свой участок! — Донеслось в ответ от спешно семенящего прочь француза. Всё-таки фобии так легко не проходят. — Людвиг с Кику и птенчики тебе в помощь! — Окликнула его Оля и пояснила сестре. — Не будет их здесь. Птенцы сами отказались, мол — «Мы не маленькие, зачем им на детский праздник!», Людвиг подрядился присмотреть за ними вместо Бустера. А Кику не любит людных мест, сама понимаешь. — Зато макаронник тут! — Наталья сразу заметила радостно скачущего вместе с детворой у шведского стола итальянца. — Вечное дитё… — вздохнула Оля. Дальнейший праздник шел своим чередом. Славянки и их гости веселились вовсю. Яо мельтешил подле важных персон, таких как Люсия Пестунова и ее окружение. Иногда он отвечал на вопросы журналистов, заканчивая каждый пафосными словами — «Дети, это — будущее, ару!». Делал себе имя, как главный спонсор праздника, хитрый китаеза. Ита был собой — веселился от души, пел песни — настоящий аниматор и заводила для толпы. Джо Эдовцы тоже веселились, подпевали итальянцу, угощали детей фруктами, катали их на себе. Даже рейнджеры, присланные сюда для охраны, не могли сдержать счастливых улыбок при виде царящего веселья. Сестры успевали и на месте Яо и на месте Иты бывать. Мелькали тут и там, пока не пришло время решающего выступления. Сначала, как главная устроительница праздника, выступала Люсия, с речью о необходимости защищать детей и детство. После должна была выступить Оля со сказкой для малышей. — Волнуешься? — Наташа взяла сестру за руку, подмечая про себя, как вспотели ее ладони. — Справлюсь! — Решительно кивнула та в ответ. — Ради деды — справлюсь! Справилась-таки. Когда настал ее момент, вышла на сцену сбоку от фонтана и начала историю. Давнюю историю о древнем духе зимы и холода, которого люди боялись до смерти. И как однажды нашелся тот, кто протянул ему руку. Маленький мальчик, невесть как взявшийся посреди зимнего леса. — Давай дружить! — Бесстрашно предложил тот маленький мальчик. — Ты знаешь — кто я? — Удивился тогда дух. — Не-а! — Помотал головой мальчик и упрямо повторил. — Давай дружить! «Как же это было давно…» — Мороз, следивший за историей с высоты, ностальгически улыбнулся. Тогда весь его мир перевернулся. Древний дух… вернее даже языческое божество, которого смертные боялись до ужаса. Да… Тогда он был совсем другим, да и имя у него было другое. Люди называли его — Карачун. В их умах он был столь грозен и неумолим, так они боялись его, что аж до начала космической эры имя его хранилось в славянских языках. У белорусов: «коронуй» — внезапная смерть в молодом возрасте; злой дух, сокращающий жизнь. Так же и по-русски это означало — смерть, погибель. Выражение «задать карачуна» означало — умереть, пришибить, убить или злодейски замучить кого-то. «Хватил его карачун» — говорили, когда человек внезапно умирал. «Окочуриться, накатить карачун», означало — остыть, как труп. Все его боялись, все страшились. Один тот мальчик не побоялся, другом просил стать. А когда дух зимы подал ему руку, потащил куда-то. И хоть холодно было, обледенела рука мальчика, он довел его до своего дома, где он увидел ещё троих необычных «людей» — молодую женщину и двух ее дочек. Женщина в коротком полушубке разгребала снег перед домом, девочка постарше в шубейке подлиннее, помогала, подметая за матерью остатки снега. Младшенькая же, укутанная по нос не только в шубку, но и в шерстяные платки, рылась в сугробе. — Матушка! — Воскликнул мальчик и помахал женщине свободной рукой. — Я друга привел! Женщина так и уронила свою лопату, как и старшая девочка метлу. Обе застыли на месте, не веря глазам. Их Ванечка притащил самого страшного из духов зимы. Сам морозный гость тоже пребывал в шоке. Одному лишь мальчику было весело, хотя он уже давно клацал зубами от холода. Да и самая мелкая девочка не боялась. Возникла внезапно из сугроба прямо перед ними, заявила бесстрашно: — Блатик, я тибя затитю! — Не надо, Натусь, это же — друг! — Длуг? Он сталоват для длуга! — Не унималась бесстрашная крошка и вдруг заявила. — Он — дедуска! … Да уж. Второе потрясение за день. А потом второе и третье, когда старшие матроны семейства тоже перестали его бояться. Старшая девочка вслед за младшими стала называть его дедушкой, и даже предложила придумать называть его по-другому, а то Карачун — дюже неподходящее имя для их любимого деды. Ну а женщина… — Защити моих детей… — попросила, когда дети побежали катать снеговика в подарок для нового дедушки. — Мне скоро исчезать… Защити их. Особенно Ванечку. Он же… такой доверчивый и ласковый. Не выдюжит без помощи в нашем жестоком мире. — Защищу! — Пообещал Корочун. Сдержал слово. Помогал новому внуку и его сестрам, как мог. Увы, от других воплощений и их народов, не веривших в него, он мало мог помочь. Таких как — Орда. Пришелец с дальнего Востока, Улус, долго мучил сына Киевской Руси. Впрочем, Мороз подпортил-таки захватчикам жизнь. Не зря же его называли ещё и духом скотьего падежа. Многих лошадок он подморозил орде, ой много. И перед решающей битвой с Улусом помог. Выведал для Ивана тактику врага, да где они засели, чтоб внуковы люди наподдали врагу. И самого Ваньку науськал морально и даже… подморозил его сердце, чтоб не жалко было убивать врага. Но Ваня же сам попросил! И врага победил! Были и ещё случаи, когда Мороз то косвенно, то напрямую, своей силой холода, портил жизнь врагам внуков. Особенно когда тот кучерявый картавец, Франциск, предал Ванину дружбу. А все так хорошо начиналось… И дружба Вани с воплощением Франции казалась взаправдашней, чуть ли не вечной. И внучек был так счастлив. Всегда рассказывал взахлёб, какой у него хороший друг, да сколь многому он научил, сколько показал и какие подарки привез! «Наивный. Как мать его говорила — доверчивый!» — Думал дух про себя и качал головой, когда внук бежал вприпрыжку домой, мечтая о новом свидании. Предчувствие не обмануло его. Предал тот красавчик внука. Войной пошел. А глупышка Ванька все причитал — «Деда, он не со зла! Не виноват! Ему приказали!». Это закончилось, когда французы взяли Москву… Первая настоящая столица Ваниных земель, даже когда статус столицы передали Петрограду, она оставалась его сердцем. И в тот миг, когда она запылала огнем… Ваня перестал защищать бывшего друга. Вот тогда дух разошелся не на шутку. Гнал прочь мерзкого предателя, разбившего сердце внуку. Гнал безжалостно, насмерть морозя его людей и лошадей. Ванечка же шел следом, чтобы самолично поставить точку в своей первой ошибочной дружбе и влюбленности. Надолго запомнил француз тот урок! До сей поры помнит! Силен был генерал Мороз, и страшен весьма в праведном гневе! А потом как-то поутихли его силы. Люди планеты все больше и больше забывали про магию и старинные верования, и все больше склонялись к науке. Давным-давно канули в прошлое славянские боги, лишь чуток упоминаний о них в сказках сохранились в памяти людей. Перуна и вовсе давным-давно променяли на христианство. Лишь Карачун… Генерал Мороз, остался из старой братии. Явно не без помощи внуков. Ведь в девятнадцатом веке Мороз стал для людей полностью фольклорным персонажем. Детям родители говорили, что подарки им приносит Иисус или же признавались, что подарки от них. Церковь не одобряла языческого Морозко, а дети после жутких историй боялись этого старика. А после революции тысяча девятьсот семнадцатого года, большевики решили искоренить христианское рождество. В тысяча девятьсот двадцать девятом году Рождество стало обычным рабочим днем. Да и Новый Год новая Ванькина власть невзлюбила. Советская пропаганда тогда подвергала все дореволюционные традиции осмеянию или «разоблачению», что Дед Мороз являлся пережитком языческого прошлого, языческим божеством, причём злым. Утверждалось, что он был «духом ёлки», которому древние славяне приносили жертвы и развешивали их на ветвях деревьев. Якобы именно в память об этом праздничная ёлка украшается фигуркой Деда Мороза. И лишь вера внуков не давала Морозу уйти вслед за Перуном, Велесом и остальными его «собратьями» в небытие. Но вот, в тысяча девятьсот тридцать пятом году, в руководстве Ивана приняли решение — устроить для детей праздничные новогодние елки, заменив всю религиозную атрибутику на советскую. Звезду Вифлеема заменили на красную советскую, традиционные ряженья — на карнавал. Главный зимний праздник страны перенесли на ночь с тридцать первого декабря на первое января. Рождество же стало тихим семейным праздником. Единственной проблемой была боязнь детей Деда Мороза. Да уж, постаралась Ванькина пропаганда, запугивая народ славянскими языческими богами, как демонами. Впору было снова брать имя — Корочун. Но и тут ждал духа холода сюрприз. Чтобы реабилитировать Деда Мороза, люди придумали его противостояние со злыми персонажами, такими, как Кощей, Леший, Баба-Яга и другие. А чтобы усилить эффект, дали ему в сопровождение лесных зверушек, которых Мороз не то что не морозил, а даже защищал! А один Ванькин гражданин даже придумал ему внучку — Снегурочку… зачем-то. Хотя зачем было придумывать, если у него уже давно были настоящие внучки, а не придуманные? — Это он Натусю так назвал! — Отшутился Ванька, когда Мороз впервые дочитал сказку о навязанной кем-то внучке, и потребовал от внука объяснений. — Я вместе с нею к нему ходил просить, чтоб он сказку о тебе написал! Мороз тогда махнул рукой. Подумаешь, приписали ему неправдоподобно веселую Наталью. Зато людская… детская вера снова начала бить ключом, придавая духу новых сил. И силы те были не в пример мощнее, чем силы от страха. Да уж, та странная иноземная вера, навязанная внуку Мороза одним из правителей… Владимиром, кажется?.. оказалась права — «Любовь — большее из всех чувств!». «Только бы все удалось и эти забавные красные пухляши приняли меня! Смогу снова внуков защищать!» «Деда!» — Послышался в голове голос младшенькой, прервавший давние воспоминания. Мороз закрутил головой и, отыскав Наталью поодаль от толпы, возле какого-то фургона, спикировал к ней. — Звала? — Да. Вот он… — Наташа кивнула на Яо, вылезшего из фургона в зимней одежде, — приготовил одежду для детей. Так что можешь сделать свой ледовый городок. — Было сложно, но я успел заготовить одежду к празднику по списку приглашенных детей. И даже немного дополнительной одежды взял — вдруг в последний момент ещё кого пригласили. — Мудро, уважаемый. Мудро! — Одобрительно покивал Мороз и вдруг заволновался. — Оля начала рассказывать сказку обо мне! Интересно, это самая первая сказка про меня — доброго но справедливого? Или другая, про праздничного меня, с внучкой помощницей впридачу? Натусе в ней ещё имя дали забавное! — Он подмигнул китайцу и взмыл в воздух. Ну а Наташа, в ответ на вопросительный взгляд азиата, фыркнула с наигранной кровожадностью: — Сама не пойму, почему я не прирезала того писаку? — А что, он плохо ее написал? — Неправдоподобно! Это ещё хуже! — Наташа прислушалась к голосу сестры и облегчённо вздохнула. Всё-таки Оля рассказывала самую первую сказку — «Мороз Иваныч». Про то, как в одном доме жили две девочки: Рукодельница да Ленивица, а при них нянюшка. И что Рукодельница была умная девочка, рано вставала, сама без нянюшки одевалась, а вставши с постели, за дело принималась, все-все по хозяйству переделывала. А Ленивица между тем в постельке лежала до обеда, а как наскучит, начинает канючить, чтоб одели ее, обули, накормили. А сама она ничего не делала, только сидела у окна, да ныла, что скучно ей. И случилась однажды с Рукодельницей беда. Пошла она к колодцу за водой, и упустила ведерко в колодец. Бедная Рукодельница пошла к нянюшке рассказывать про свою беду и несчастье, а нянюшка Прасковья отправила ее саму исправлять оплошность. Вот и пошла бедная Рукодельница опять к колодцу, ухватилась за верёвку и спустилась по ней к самому дну. А там, вместо студеной воды, чудеса дивные творились. То печка перед ней возникнет, а в печке пирожок румяный, просится к ней в руки, только достань из печи лопаткой. То сад возникнет на пути, а в саду дерево, с которого золотые яблочки сами просятся в руки — только стряси да собери их. Рукодельница, умница, и пирожок и яблочки с собой взяла, не поленилась. Как знала, что вскоре набредет на дом. А у дома старик сидел на ледяной лавочке, седой-седой, тряхнёт головой — от волос иней сыплется, духом дохнёт — валит густой пар. То был — Мороз Иванович. Девочка и накормила старика припасами. А тот ведерко ее нашел, да наказал девочке три дня за пропажу отработать. И для начала — приготовить ему постель, взбить хорошенько перину. Рукодельница послушалась… Пошли в дом. А дом-то у Мороза Ивановича целиком ледяной был. И на постели у Мороза Ивановича вместо перины лежал снег пушистый. Рукодельница послушно взбила снег, чтобы старику было мягче спать. А в награду старик ей новое диво показал. Под снежной периной зелёная травка пряталась. Рукодельнице стало жаль бедной травки. — «Вот ты говоришь», — сказала она, — что ты старик добрый, а зачем ты зелёную травку под снежной периной держишь, на свет Божий не выпускаешь? — Не выпускаю, потому что ещё не время; ещё трава в силу не вошла. Добрый мужичок её осенью посеял, она и взошла, и кабы вытянулась она, то зима бы её захватила и к лету травка бы не вызрела. Вот я, — продолжал Мороз Иванович, — и прикрыл молодую зелень моею снежною периной, да еще сам прилёг на неё, чтобы снег ветром не разнесло, а вот придёт весна, снежная перина растает, травка заколосится, а там, смотришь, выглянет и зерно, а зерно мужик соберёт да на мельницу отвезёт; мельник зерно смелет, и будет мука, а из муки ты, Рукодельница, хлеб испечёшь. Джо Эдианцы на этом моменте запереглядывались, зашушукались. У них-то на планете не было времен года со сменой лета-осени-зимы-весны. Только климатические пояса. Потому столь привычное для славянок дело им чудом показалось. — Интересно… — Задумчиво пробормотал один красный гигант, чеша за острым ушком. — А если я на своем засушливом участке посадил бы что-нибудь более хладостойкое и это покрылось бы снегом, оно бы пережило сезон суховеев? А то не растет ничего, кроме колючек… — Чшш! — Шикнул на него другой, у которого такой проблемы видимо не было. — Я слушаю. — Да я ж не ради себя… — Махнул рукой первый и как-то поник. А сказка все продолжалась… Мороз рассказал девочке, почему он живет в колодце летом, а зимой по улицам ходит, да в окошки стучится. Чтоб не забывали печей топить, да трубы вовремя закрывать. И чтобы люди не забывали, что у них есть горницы топленные, да шубки теплые, а есть на свете и нищие, которым зимою холодно, у которых нету шубки, да и дров купить не на что. Вот затем в окошко Мороз и стучался, чтобы люди нищим помогать не забывали. Поведал Мороз девочки ответы на вопросы, да спать пошел. А девочка та, Рукодельница, еще многое по дому переделала. Всё в доме прибрала, пошла на кухню, кушанье приготовила, платье у старика починила, бельё заштопала. А старик был всем очень доволен и благодарил Рукодельницу. Так прожила Рукодельница у Мороза Ивановича целых три дня. На третий день Мороз Иванович особенно похвалил трудолюбивую девочку и помимо ведерка награду дал — в ведёрко я всыпал целую горсть серебряных пятачков и бриллиантик на память, косыночку закалывать. Рукодельница поблагодарила, приколола бриллиантик, взяла ведёрко, пошла опять к колодцу, ухватилась за верёвку и вышла на свет божий. Когда Рукодельница пришла домой и рассказала всё, что с ней было, нянюшка очень удивилась, но девочку похвалила. А Ленивице сказала: — Вот видишь ты, Ленивица, что люди за рукоделье получают. Поди-ка к старичку да послужи ему, поработай: в комнате у него прибирай, на кухне готовь, платье чини да бельё штопай, так и ты горсть пятачков заработаешь, а оно будет кстати: у нас к празднику денег мало. Ленивице не хотелось работать, но до подарков она была падкая, потому тоже пошла к колодцу, схватилась за верёвку, да и бух прямо ко дну. Перед нею тоже чудеса вместо воды предстали. И печка с пирожком, и яблоня с яблочками. Да только ленивая девчонка не захотела утруждаться, так ни с чем с Морозу и пришла. Наказал ей старик то же, что и Рукодельнице — перину взбить, поесть приготовить, да одежду починить. Пошла Ленивица в дом, но ничего не делала. «Стану я себя утомлять да пальцы знобить! Авось старик не заметит и на не взбитой перине уснёт». — Подумала ленивая девчонка. Мороз притворился, что не заметил, лёг в постель и заснул на жестком. А Ленивица на кухню пошла. Вот только готовить она не умела. Сгребла все продукты в охапку, какие нашла, толком не помыв, не почистив, так и положила в кастрюлю: и зелень, и мясо, и рыбу, и горчицу, и уксус, да ещё квасу подлила. Сварила такой ужас, что саму чуть не стошнило. Мороз Иванович же лишь поморщился и сам обед приготовил, напомнил Ленивице вещи починить, а потом опять отдыхать лег. Ленивица же вещей не починила. Только взяла в руки иголку, да с непривычки укололась. Так и остались вещи незашитыми. А старик опять будто бы ничего не заметил, ужинать Ленивицу позвал, да ещё спать её уложил. Так и прожила Ленивица у Мороза три дня, ничего не деламши. Думала хитрая: «Старик добрый, он мне и так задаром пятачков подарит». На третий же день затребовала она подарков. Мороз ее пожурил, но дал подарок, со словами: — Какова твоя работа, такова будет тебе и награда! Достались Ленивице — пребольшой серебряный слиток и пребольшой бриллиант. Ленивица так обрадовалась, что, не поблагодарив старика, домой побежала. Дома хвастаться стала, что без работы получила подарки лучше, чем трудолюбивая Рукодельница. Но не успела она нахвастаться, как слиток на пол стек. Он замороженной ртутью оказался. А вслед за ним и бриллиант расплылся лужей воды — то была простая льдышка. — А вы, детушки, думайте, гадайте: что здесь правда, что неправда; что сказано впрямь, что стороною; что шутки ради, что в наставленье, а что намёком. Да и то смекните, что не за всякий труд и добро награда бывает; а бывает награда ненароком, потому что труд и добро сами по себе хороши и ко всякому делу пригодны. Сами только чужого добра, да и труда без награды не оставляйте, а покамест от вас награда — ученье да послушанье. — Закончила сказку Оля. — Понравилось вам, детишки? — Да! — Завопили дети и Джо Эдовцы вместе с ними, и толпа детей и взрослых разразилась аплодисментами. — А дедушка Мороз вам… — Оля осеклась от волнения, — понравился? — Ага! Интересный! Защитник! Крутой! — Наперебой раздавались детские голоса, выкрикивая разные похвалы. — Я б хотел такого встретить тоже! — Крикнул кто-то постарше. — Жаль это просто сказка… — Жаль… — Вздохнул тот самый Джо Эдианец, жаловавшийся соседу на суховеи. — Был бы у нас тут кто-нибудь, умеющий снегом землю… Моя ж земля слишком пересохшая. Ей бы отдохнуть, но поливать ее каждый день, чтоб не пересыхала — дорого слишком. Еще и пустыня под боком образовалась. Это из-за нее все пересыхает — суховеи проклятые! — Так переедь, и все. — Пожал плечами сосед. — Переехать — легко. А мне землю жалко! И так, пустыни образовываться начали… Так и галдела толпа, пока детские выкрики не утихли. Ох и сложно было Оле задавать следующий вопрос. Боязно же было, вдруг все пойдет не по плану. Вдруг дети все-таки испугаются внезапного гостя, или не поверят в него, и дедушка от неверия исчезнет на месте… Но она пересилила себя. Спросила дрожащим от волнения голосом: — А хотели бы вы увидеть деда Мороза? Вот тут-то дети застопорились. Им бы и хотелось, да какие чудеса тут, когда все уже давно доказано многочисленными учеными? Но кто-то все-таки воскликнул: — Хотел бы! А то скучно без чудес! — Мне тоже! — Вторил ему еще кто-то. — И мне! И мне! И мне! — Вторили ему чуть осмелевшие голоса. — А как бы мне хотелось его встретить! — Воскликнул в сердцах горемычный хозяин засушливого участка. — Я б его на коленях попросил бы засыпать мой участок снегом перед новым суховеем. Глядишь — земля бы ожила! Не за себя же волнуюсь — за родную землю. Ее еще мой пра-пра-прадед возделывал. А лучше — всю пустыню засыпать… — Тогда чего же мы ждем?! — Раздался из толпы голос Натальи, и вот уже она вышла к сестре на сцену, на ходу застегивая шубку… синюю, с белой оторочкой… м-да, преследует ее что ли амплуа Снегурки? Не просто же так Яо приготовил ей такую одежку. — «А может это деда его надоумил? С него станется!» — Беззлобно фыркнула девушка и обратилась к толпе. — А ну-ка, дети, давайте дружно позовем дедушку Мороза, авось и тут произойдет чудо! Только громко зовите, словно он неподалеку и точно явится на ваш зов! Давайте вместе — дедушка Мороз! Приходи! Дедушка Мороз — приходи! Дети переглянулись, кто изумленно, кто недоверчиво, но некоторые стали выкрикивать странные слова. Сначала робко, затем смелее и громче. Вслед за детьми подключились и Джо Эдианцы. Им вдруг показалось, что они ничего не потеряют, если покричат с детьми. Веселиться же охота! Да и вдруг тот волшебник из сказки появится? Вроде и — «глупость какая», но мало ли… Возглас за возгласом, зов толпы становился все сильнее. Почти все дети уже не стеснялись странного обряда, а коренные жители и вовсе вопили во все глотки, искренне ожидая чего-то необыкновенного. — Слышу, слышу! — раздался зычный голос деда Мороза, который всё это время стоял неподалеку. Он уже почувствовал робкие, но многочисленные потоки деткой энергии, взрослые из рейнджеров больше молчали, видимо понимали, что всё-таки это сказки. И лишь Джо-Эдовцы тоже очень хотели увидеть необычного духа. Особенно тот, который сокрушался о своём участке. — Кто это меня зовет, Наташенька? — А, дети… — и Мороз пройдя на импровизированную сцену улыбнулся, детей он все же полюбил, все они ему напоминали Ваню. Поэтому лишний раз старался не морозить маленьких и егозливых. — Здравствуйте, давайте знакомиться! Я — Генерал Мороз Морозко, Дедушка, как меня называли люди. И пусть вас не пугает мой облик, я давно перестал быть тем злым духом, и людей стараюсь не морозить. А детей — тем более. Вы ведь что-то хотели, раз меня позвали? Ох не сразу Мороз дождался ответа. Все его зрители так и застыли, словно замороженные. Только удивлённые вздохи и писки слышались вокруг, да рейнджеры насторожились, а то мало ли… Почуяв, что дело запахло жареным, сестры поспешили спасать положение и с радостным — дедушка! — прильнули к старику. Правда старшая тут же отпрянула. Забыла от волнения шубку надеть. А где же она? Вот она! Китаец принес! Выскочил на сцену и протянул ещё одну сине-белую шубейку. Украинка тут же натянула ее и, обняв старика, пояснила зрителям: — Это и есть дедушка Мороз! Наш дедушка… — Настоящий?! — Послышался чей-то громкий возглас, и к сцене протиснулся местный житель, а заодно и рейнджер — Бустер. — Это правда ваш дедушка из первой истории? Тот самый, про которого ещё Иван рассказывал? Да? Дети при виде удивленного рейнджера тоже пооттаяли и стали проявлять любопытство: — А он взаправдашний? А то мог прятаться под сценой или за нею, а потом резко выйти! А если он правда Мороз… пусть снежок покажет! Хотим снежок! Лёд! Чудеса! Пусть полетает без реактивных крыльев и сапог! — Загалдели они наперебой. — Настоящий, — кивнул Морозко. К недоверию детей в этом плане он привык, а чудеса ему показать не в новинку, тем более энергии должно хватить. — Настоящий, морозить умею и летать тоже. А только жалко мне вас, замерзнете. Оденьте шубки и шапки, а то я могу и не рассчитать своей силы, такое тоже бывает. Не хочу, чтобы вы заболели. Оденьте, оденьте, а зиму я вам покажу! Только чур, снежки в лицо друг другу не кидать, не хулиганьте! — И Мороз с улыбкой добродушно погрозил пальцем. Детишки было обрадовались, но… тут же подрастерялись. — Где же мы теплую одежду возьмём? — Послышались вздохи тут и там. — Это не проблема, ару! — Пришел на выручку Ван Яо, устремляясь со сцены к фургону неподалеку. — Идёмте за мной, дети! У меня для каждого найдется одежка! Детвора тут же отхлынула вслед за ним. Возле сцены остались лишь изумлённые Джо Эдовцы, да сбитые с толку рейнджеры. Этот тип явно непросто так тут появился. Очень странный он! Потребовать бы от него объяснений и документов для проверки личности, но… Вдруг это часть спектакля, а устроители праздника не изумлены до немоты, а просто хорошо играют свои роли. Как те же сестры славянки, так и льнущие к нежданному актеру. А вот и Люсия Пестунова идёт к сцене! Сейчас все станет ясно, специально все играют в этом странном спектакле или кое-кто взял на себя слишком много полномочий. Вот только что-то главная устроительница праздника тоже застыла в изумлении. Пробормотала лишь: — Как странно… Будто мы где-то уже встречались… — и застыла, подобно остальным коллегам. — Возможно… — Мороз тоже понимал, что видит именно эту женщину в первый раз, а лицо её было очень знакомым. Он бы так и стоял, раздумывая сказать этой женщине тайну или же подождать, но понял, что она уже дрожит и тут же принял от подбежавшей девушки шубу для этой женщины: — Вы оденьтесь, холодно рядом со мной. Ничего не могу поделать, всё ж я повелитель морозов и… Оденьтесь, вот так. Спасибо, Оля, — кивнул он девушке. И вновь посмотрел на женщину. — Тайна у меня есть. Но судя по тому, что мои девочки вас знают — я могу лишь только её подтвердить. Однако дети сказки ждут. Поговорим после? — Пожалуй… — Люсия покосилась на толпу спешно одевающихся детишек, и сама взяла верхнюю одежду. — Так и быть, я поверю девочкам на слово, что вы — хороший. Они детей любят, рисковать бы ими не стали бы. Хотя… — укоряюще посмотрела на сестер, — удивили вы меня знатно. Такие сюрпризы на официальном мероприятии. А если бы я вас так хорошо не знала бы, и не вступилась бы? — Покачала головой, но тут же улыбнулась. — Ладно, позже объясните причину вашего необдуманного поступка. Сначала надо закончить праздник. — Обернувшись, она помахала ответственному за охрану офицеру, мол — все в порядке, это свой! Тот кивнул и что-то произнес в коммуникатор. Тогда и остальные рейнджеры расслабились и даже заулыбались. А часть детворы уже бежала назад, наперебой прося у нежданного гостя снежных чудес. — Прошу прощения, не сообразил, — виновато поклонился Мороз. — Я объясню, но если вкратце, я как и обычный бог питаюсь человеческой верой в себя же и раньше все было хорошо, меня знали и мне веры и уважения всегда хватало… вперемешку со страхом правда… На чудеса или на пакости — было дело, от прошлого не отказываюсь. Но по большей части на чудеса, это Иван в меня поверил, и я перестал пугать людей и вредить им. А сейчас… — и он повел рукой в сторону детей, — меня даже дети не знают, что ж говорить о взрослых. Конечно на доброго волшебника я не очень тяну, мороз он всех без разбора леденит, но я стараюсь себя сдерживать если надо. Да и бывшие дети вырастают и забывают, что я могу, думают, что это всего лишь погода такая… — Мороз грустно усмехнулся. — Поэтому слаб я в эти месяцы… А Оля решила мне помочь, она боится, что я совсем исчезну. Сейчас я простенькие фокусы смогу показать детям, но если никто в меня верить не будет… Придётся прощаться с моими внучками. Жаль Ваню не увижу… — Мороз вздохнул, совсем опечалившись. — Извините, если напугал. Это всего лишь попытка прожить подольше. Но люди раньше говорили — перед смертью не надышишься. Извините что так мрачно, я очень волнуюсь… Если преставление пойдет как-то не так — то я лучше улечу. Нет, не с планеты, а подальше отсюда. Но с вами мы еще поговорим независимо от того, что случится, обещаю. Я должен вам рассказать всё. Договорились? — Значит, жизнь свою спасаете? А вы, девочки, за родственника впряглись? — Задумчиво пробормотала Люсия, не сводя взгляда с нежданного гостя, облепленного с двух сторон славянками. В памяти тут же всплыла страшная сцена. Она, боящаяся высоты чуть ли не до обморока, стоит за перилами моста, стараясь убедить рыдающую девчушку дать шанс если не вселенной, то хотя бы ей одной. Убедила. Спасла несчастного подростка от страшного поступка, а потом и вовсе удочерила. Тут же был немного другой случай, но на кону так же стояла чья-то жизнь. И не дать сей жизни шанса Люсия просто не смогла. Тем более, вон как девочки любят этого гостя. Дедушкой зовут. А он тоже молодец, честно все рассказал, не стал прикидываться и прибедняться. — Хорошо. Показывайте свои чудеса. Все равно дети уже все в зимней одежде, заждались ваших чудес. Только — аккуратно. — Дедушка, сделай им ледовый городок, как у нас на праздники бывало. — Посоветовала Оля. — Вон фонтан, специально для твоего волшебства его поставили. — А вы, правда, тот самый Мороз?! Правда-правда?! — Бустер выскочил на сцену и уставился на древнего духа во все глазищи. Ох и сложно было ему строить из себя серьезного и рассудительного рейнджера. Не выдержал парень. Всё-таки он был Джо Эдианцем, а они такие такие легковерные. — Мне Иван про вас рассказывал! Как вы его с сестрами защищали от врагов! А вы ведь взаправду покажете нам настоящие чудеса? Вау-у-у! — Обрадовался он кивку Мороза. Даже чуть не затанцевал от восторга, но… сослуживцы же смотрят! Самый главный среди них на сегодня даже окликнул его. Пришлось ему, прижав ушки, покинуть сцену. Но его вера в чудо и желание увидеть ледяное волшебство никуда не делись. Как и у его сородичей. И если Мороз чувствовал недоверие среди некоторых детей, даже среди самых маленьких, то Джо Эдианцы верили все, как один. Верили и искренне ждали чудес, доверчиво пялясь на ледяного старика. Даже руки в кулачки сжали от нетерпения. — О, это я как раз смогу! — обрадовался Дед Мороз и даже потер руки от удовольствия. — Да, я тот самый, сейчас убедитесь, юноша! Ну я пойду? Дети ждут. Да и вы садитесь. Сейчас всё сами увидите. — И Мороз разулыбался, даже не верилось, что только что этот старик хандрил и говорил о том, что исчезнет. Дальнейшее походило на настоящую зимнюю сказку среди лета. Струи воды из фонтана завертелись в воздухе совершенно немыслимыми зигзагами, застывая на лету. Все, даже рейнджеры и прочие взрослые скептики, ахнули, когда увидели итог танца ледяных струй. На пустыре за сценой появился настоящий ледяной городок, с ледяными фигурами земных зверушек, горками и катком. — Пожалуйста в ледяное царство дедушки Мороза! — Сам Морозко чуть поклонился завороженно застывшей малышне и протянул руку в сторону ледяного городка. — Проходите, гости дорогие! Да поторопитесь, пока не растаяло все. Ибо, слаб стал дедушка Мороз, не ведаю — надолго ли моего колдовства хватит. Ежели только вы поможете мне, поверите в мое волшебство. — Как в Санту? — Раздался чей-то детский голос. «Он и тут поспел!» — Мороз вздохнул от упоминания своего более популярного зимнего коллеги, но тут же приободрился. Детишки-то сразу сильнее верить стали. Даже шепотки поползли по толпе, мол — Санту никто не видел, но он есть, в него верят, а этот волшебник, Мороз, прямо перед нами чудо сотворил, он — тем более настоящий и не верить в него — глупо! Да и Джо Эдовцы помогли. Засовещались между собой, что — заморозить воду техника бы смогла, но не смогла бы сделать изо льда такую красотищу! Если только воду в формы залить. Но форм не было! Вода сама сложилась и в фигурки животных, и в горки. Каток залить — это просто, но вылепить в центре ледяное дерево — невозможно просто так! А голоса-то у Джо Эдовцев громкие, даже когда шепчут, слышно хорошо. «Уж если взрослые верят в этого волшебника, то и мы — тоже!» — Решили все дети и ринулись играть на новой площадке. Джо Эдовцам тоже хотелось поиграть, но, увы, слишком крупные и уже взрослые, они вынуждены были топтаться у ледяного городка, завистливо вздыхая. Мороз сразу подметил их настроение и, по-доброму усмехнувшись куче «Ванечек», подошёл к ним на пару слов: — Что же вы, друзья, не веселы? Что ж вы головы повесили? А то если тоже хотите так… — кивнул на играющихся детей, — могу вам подобное устроить после праздника. — Красные гиганты так и замерли, с надеждой уставившись на ледяного волшебника, а тот продолжил. — Помогли вы мне очень. Благодарствую, что поверили в меня. Чудо, оно как — существует только верой в него. А вера у вас сильная. Видать, чистые у вас сердца, открытые. Такие не у каждого ребенка бывают, не то что у взрослых. Посему, я вам жизнью обязан. И… — прислушался к ощущениям. Сил и правда у него стало, хоть отбавляй. Вера накрывала его, словно снегопадом в буран. Но откуда она? Ее было явно больше, чем могли дать все присутствующие вместе разом. Как будто сама планета напитывала его. Он не знал, что на этом мероприятии велась прямая трансляция. И почти все коренные Джо Эдовцы следили за столь необычным событием по телевизорам. И даже не видя происходящего воочию, только на экране, они поверили в чудо. Воистину, Мороз угадал основную черту характера представителей этой расы — детская открытость ко всему новому и интересному. А гиганты с детскими душами все ждали — «Что это он за — И — сказал? Может помимо горок для них ещё что-нибудь подарит? А может… останется насовсем? Раз они такие хорошие!». — «Останусь, останусь!» — Понял дух их немые мольбы. «Мне на родную планету пути нет, все больно умные стали, не верят в чудеса…» — Мысленно вздохнул Мороз и, помахав рукой, нарастил на пустыре ещё кусочек катка. — Для малышей! Там дорожки узкие — скользкие с нескользкими, чтоб крошек за руки катать! — Крикнул он Люсии и вновь обернулся к Джо Эдовцам. — Ну так что, хозяева этих земель, дозволите мне остаться в ваших угодьях? От себя — помогу, чем буду полезен, ибо тунеядцев не терплю и быть оным не собираюсь! Гиганты радостно запереглядывались. Они б приняли ледяного волшебника и просто так. Лишь бы на их планете было что-то чудесное и необыкновенное. А он им ещё и помогать обещался. — Извините!.. — перебил радостное оцепенение тот самый бедолага с пустыней у своего участка. — Извините… Вопрос есть. — И после кивка Мороза, продолжил. — Там в сказке про вас говорилось, что вы можете землю снегом укутать. Да? Хорошо! А то у меня беда! Пустыня образовалась прямо под боком моих земель. Я искал способы все исправить… Самый более-менее подходящий — рассадить по ней одно наше Джо Эдианское растение… Водохлебку. Оно такое… Вьющееся и быстрорастущее. Как ковром укрывает большие пространства. Питательных веществ из земли не потребляет совсем, лишь поливать надо. А когда погибает, ее сплошные лианы быстро сгнивают, насыщая землю перегноем. Одна проблема — оно водо и хладотребовательное. Растет на планете у самых полюсов. Любит безжизненные скалы… И на песке тоже растет. Я проверил на паре саженцев. Прорастает лишь при обильном поливе холодной водой или под снегом… — Вас понял, уважаемый. — Серьезно кивнул Мороз. — Семена-то того растения есть? Вот и славно! Сразу после праздника примусь за работу. — Погодите! — Прервал их строгий оклик рейнджера-офицера. — Предъявите документы. Кто вы? Какого гражданства? — Акстись, служивый, какие документы у древнего духа, который ещё вчерась помирать собирался? — Усмехнулся Мороз. — Я… вынужден доложить начальству! Существо со сверхестественными способностями… Нельзя такого не регистрировать. Не по инструкции. — Ну надо, так надо. — Мороз лишь вздохнул. — Понимаю, служба, правила… Вот примут меня ребятушки тут у себя, пущай регистрируют. Не боись, плохого деять не стану. Пустыню помогу излечить. Сами убедитесь опосля праздника. Убедились. Все убедились — древний дух, он же — Мороз, не соврал. Едва праздник закончился, он пообещал внучкам и Люсии пообщаться чуть позже, и полетел следом за парящим авто фермера к границе пустыни. Пара саженцев Джо Эдианской водохлебки уже росли на стыке безжизненного песка и пока ещё плодородной земли. Длинные полупрозрачные мясистые плети с листами — лопухами, по метру в диаметре, стелились по земле в сторону пустыни метров на двадцать. Над каждым хлестал фонтанчик ледяной воды. — Это и есть то растение? — Осведомился Мороз. — Угу… оно… — Хозяин угодий привычно прижал ушки от огорчения. — Плохо растет… Жарко им… Обычно они за три дня в четверо больше вырастают… Остальные семена лежат в сарае. Там полный мешок. Маловато… Но я не думал, что придется высаживать их разом… — А возможно ли собрать их прямо с родной земли? — Да. Возможно. Эти растения быстро растут, быстро и погибают, и семена дают быстро. Вот какое у них семя! — Протянул Морозу семечко, похожее на репейную шишку, но синюю и с более длинными шипами. — Вон как? — Мороз присмотрелся к росткам, к семечку. — Что ж… Поди-ка отдохни пока, а вечером оденься потеплее и приходи ждать тут. Думаю, к тому времени я уже возвернусь. С этими словами древний дух рассыпался снежной вьюгой и взмыл в небо. Велика планета Джо Эд. В несколько раз больше родной Морозу земли. Однако же он успел слетать до ближайшего полюса за семенами и обратно, по пути захватив кучу снега и просто влаги из воздуха. Сила его так и хлестала через край. Так чего же мелочиться, накрыть за ночь разом всю пустыню снежным одеялом и пусть чудо-растения крепнут под ним. А у пустыни его уже заждались. Тьма местных в теплой одежде, раз в сто или двести больше, чем их было на празднике, окружили пустыню кольцом и взирали на небо с надеждой. Помимо них так же столпилась куча работников СМИ. Понабежали, едва почуяв сенсацию. Впрочем, Морозу это было только на руку, ибо — больше свидетелей чуда = больше веры в него. — Готовы к чуду?! — Прогромыхал он на всю округу. — Готовы, дедушка Мороз! — Охотно отозвались внизу. — Ну, коли так, я начинаю! — Раздалось в ответ громогласно и… Чудо началось. Сначала с небес просыпался дождь из семян, а потом и глянули потоки снега. Вроде и ничего особенного не происходило. Просто внезапные осадки. Погода порой и не так шалит. Но вьюга со страшным завыванием окутывала безжизненные пески, не залетая за их границу. Строго по кромке снег разбрасывала — такое простой погоде не под силу. Один из ошалевших репортёров сунулся было за грань пустыни, но его тут же выпнули назад. И сам Мороз возник из ниоткуда, грозясь любопытному типу: — Акстись, охальник! Замёрзнешь ведь! А я грех на душу брать не хочу! — И снова усвистал в метель. Долго бушевала непогода над пустыней. Всю ночь вились там снежные тучи. Зеваки уж и разойтись успели по палаткам. Не уехал никто. И были вознаграждены за ожидание. Наутро, едва забрезжила заря, явилось им изумительное зрелище. Над бывшей пустыней возвышался великолепный и ослепительно белый сугроб. Он был огромен, даже по Джо Эдианским меркам. Чтоб достать до его вершины понадобилось бы встать друг на друга десятерым местным детинам, или даже пятнадцати. Сам кудесник вальяжно лежал прям по центру своих трудов, довольно щурясь на пролетающие авто репортёров. Ещё никогда за свое существование, он не получал столько веры в него. Даже в те времена. Да и вчерашний день был лёгким перекусом по сравнению с тем, что он впитывал в себя сейчас. Вера, благодарность и… любовь. Мороз сразу после знакомства с Иваном понял, что эти чувства дают ему намного больше сил, чем страх. И сейчас добрые чувства местных, да и не только их, переполняли самого Мороза и все пространство вокруг. Планета приняла своего нового хранителя.