Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Шли уже третьи сутки после инцидента с покушением бывшего воплощения Российской Федерации на президента Альянса. Ближе к полудню, ответственный за дело Брагинского — следователь Алекс Нильски, получил на руки толстую папку со всеми заключениями по его делу. И суть их сводилась к одному — Иван Брагинский, бывшее воплощение Российской Федерации, был признан частично невменяемым. Почему именно частично невменяемым? Ну всё-таки он был вполне адекватен вне своих приступов. Он мог вести вполне нормальную беседу, сам пугался своих приступов, переживал за окружающих… Да и как иначе объяснить его провалы в памяти на момент совершения покушения? Как и рейнджера Миру Нову, еще раз, для протокола, пересказавшую все прочтенное и увиденное ею недавно в голове Брагинского. Так что всем было ясно — Иван Брагинский не отдает отчета в своих действиях во время своего буйства. Разумеется, теперь Ивану предстояло долгое лечение в специализированном на буйных пациентов учреждении за пределами планеты Столицы. Ну это мы с вами, уважаемые читатели, знаем, что Ванька абсолютно нормальный и страдает безвинно, а психиатрам предстояло выявить причины приступов. Расспросить всех Ванькиных родных и близких, выяснить личность того, чье имя вызывало у больного приступы ненависти и проводить с ним необходимую терапию. Поэтому славянкам, в отличие от брата, пока не светило покинуть планету Столицу, хотя служители СМИ достали их вконец. Репортеры и журналисты даже чуть не кинулись к самому следователю Нильски, когда тот, приземлив свое авто подле дома мисс Черненко, вышел из него. Но все обошлось. Лавину назойливых типов одним своим появлением остановил бывший тихоня Мэтт. Уверенным шагом прошел к автомобилю, по-рейнджерски поприветствовал штабного коллегу и, глянув сердито в сторону непрошенных гостей… тут же сваливших подальше с глаз юноши… проводил следователя к дому. Там сэр Нильски, предварительно попросив девушек присесть на диванчик и отправив кроху Элиаса в соседнюю комнату поиграть с Кумадзиро, зачитал неутешительное заключение врачей и приговор о принудительном лечении Брагинского. Из глаз украинки тут же хлынули слезы. Белоруска оказалась более стойкой. Она сразу припахала чертыхающегося Гилберта, чтобы он заварил им чаек. «Ванька… чуяло мое сердце, что твоя «развеселая» история аукнется тебе однажды…» — Гил послушно учесал на кухню, ибо крыть матами, пусть и на родном языке, он хотел в одиночестве. Наташа приобняла всхлипывающую сестру. Хоть ей самой было охота волчицей выть, но она держалась. Кто-то же должен… Кому-то надо поддержать сестричку-плаксу и постараться ответить на все вопросы следователя, которому самому было неловко, но нужно было делать свою работу. — Простите что принёс вам в дом дурные вести. — Алекс отвел глаза. И вздохнув, вытянул листок, напоминающий анкеты, протянул младшей сестре: — Я вас сейчас буду спрашивать о том дне, вас двоих вместе. А это… ну если вспомните — напишите, у вас есть мой телефон, там он тоже написан — я приеду, заберу. Сэру Байльшмидту тоже дайте, он обещал повспоминать. Прошу, — и он протянул бумаги младшей сестре для ознакомления. — Благодарю вас… — Сухо кивнула Наталья, принимая бумаги. — Мы ответим. Дайте только немного времени. Моей старшей сестре нужно немного успокоиться.  — Да… Я сейчас… Ещё чуточку… — Сквозь всхлипы произнесла Оля, вытирая мокрые глаза вышитым платком. — Я уже почти… спокойна…  «Mon Dieu, несчастные мадемуазели, за что им это?!» — У Мэттью Уильямса защемило сердце от жалости. Не так давно он сам пережил подобное, когда его непутёвый братец чуть не угробил свою жизнь. Слишком свежи были воспоминания… переживания, страх неизвестности и конечно же самое ужасное — бессилие, так и норовящее утянуть в пучины отчаяния. Тогда он не смог помочь брату, пришлось лишь ждать и надеяться. Сейчас он ничем не мог помочь славянкам… Хотя, почему не мог? «Что за упадническое настроение?! Взять себя в руки, рейнджер! — Мэтт чуть сам себе не отвесил оплеуху. — Ты же уже все решил, так что не раскисать!» Мысленный приказ, отчего-то прозвучавший в его голове голосом обожаемого наставника, подействовал похлеще ведра ледяной воды. Всё-таки виновность России, как преступника, сознательно покусившегося на жизнь главы Альянса, была полностью опровергнута, а значит он мог попросить о снисхождении для него. Главное, лишь бы хватило храбрости и духа, выразить свою просьбу при встрече с самой мадам Президентом галактики. А пока можно хотя бы пойти в соседнюю комнату, помочь Кумадзиро отвлекать малютку Элиасса. — Конечно… я подожду сколько нужно… — ответил Алекс. И вновь уткнулся в бумаги, сколько было таких ситуаций, а так неловко он себя ещё не чувствовал. Хотелось обнять эту девушку, по человечески пожалеть, успокоить. Но сестра у неё строгая, вряд ли ему позволит. Алекс стиснул зубы и ещё ниже опустил голову. Потом резко встал, извинился и вышел на кухню. Сэр Байльшмидт сидел за кухонным столом и был не в явно хорошем расположении духа. Рядом с раковиной сверкала стекающими каплями воды вымытая посуда. Алекс взял стакан, открыл холодную воду, наполнил и, произнёс: — Вы мне, кстати… тоже должны. — Потом понял, что фраза звучит двусмысленно и прусс не слышал короткого разговора и пояснил: — Вы мне несколько дней назад обещали подумать, вспомнить если что-то ещё вспомните. Ну и вообще, примеры из жизни, когда кто-то ссорился с Иваном… А я. пойду успокою мисс Черненко. Бумагу… можете взять на столе. — И вдруг посмотрел на Гила прямо: — Вы ведь тоже… не умете успокаивать плачущих женщин? «Не умею? Да я к ним и не к плачущим подходить не умею…» — Гил вздохнул от бессилия. — Не умею. Догадались. Утешать их, это не на войне хари плющить или мечом махать. Это в сотни раз сложнее… — покосился в сторону двери. — Поскорее бы пришла смена для Францева сынули. Он молодец, но ему бы подмогу… Мира обещала сама прийти, с помощницей. Сказала — тут нужны дамы… — Не возражаете если я? — Алекс махнул полным стаканом. — А бумагу… давайте, я вам дам её сейчас, и вы посидите, подумаете. И будем вместе ждать даму, надеюсь с ней дело пойдет полегче. Идёт? — Да я уже записал все. Наверху лежит. Надо бы сходить, но… — он покосился на дверь в зал, — не охота тревожить девчонок.  — Ну, а я всё же попробую. — И Алекс прошёл в комнату в которой очень явственно ощущались отчаяние и грусть. Оно будто висело в воздухе как туман и гасило все весёлые мысли. — Мисс Черненко… Возьмите, — протянул Алекс стакан с водой Оле. — Вам нужно успокоиться. Со своей стороны, обещаю, что постараюсь о плохом вас не расспрашивать и буду очень корректным. А если что, то так мне и говорите. Договорились? Мисс Арловская? — и он взглянул на суровую Наталью. Обе девушки кивнули, одна вздохнула, а другая уже более… спокойно что ли. — Простите что так вышло… все эти слёзы… — Оля, отпив из стакана, чуть понурилась. — Да видимо на судьбе написано мне много плакать… — Ну-ну, не говорите так. Вылечится ваш брат, всё у вас и у него будет хорошо. Я уверен. — Что вылечится — это мы не сомневаемся. А вот ждать… беспокоиться… Ей это очень больно. Простите, Алекс, я не хочу вас выгонять, но нам нужно… — мисс Арловская, приобняв сестру, вдруг посмотрела на следователя своим пронзительным взглядом. — …побыть одним? Я вас понял. Тогда я, пожалуй, пойду на кухню, переговорю с сэром Байльшмидтом. Как всё пройдет, позовёте. — Алекс прошел к столу и собрал свои бумаги в папку. — Да, я тут слышал, что к вам должна прийти некая Мира из рейнджеров, надеюсь с её помощью, вы хотя бы пару раз улыбнётесь. У вас двоих, наверное, очень добрые улыбки. — И следователь вышел из-за стола, прошел было в кухню и остановился. — Извините, если что не так. Я понимаю, у вас не те обстоятельства чтобы радоваться. Но я хотел вас приободрить… — Алекс пожал плечами. — Наверное не получилось, извините. — Пабудуйце! (Постойте! — укр.) — вдруг остановил его голос Оли, и Алекс вдруг осознал что, не смотря на незнакомое слово, он понимает его смысл. — Вы нас не обидели, всё нормально. Это я… — и Оля вновь тяжело вздохнула. — Всё нормально, за воду спасибо, — кивнула Наташа. — Но нам и правда нужно побыть одним. — Конечно, — кивнул он понимающе. — Позовёте… или постучите. — И осторожно прикрыл дверь. — Ну как? — тут же встретил его голос Байльшмидта старшего. — Выгнали? — Скорее сам ушёл. — откликнулся Алекс. — слишком мисс Черненко переживает. Она и сама просила прощения что всё так. Да я же привык. Не хочется сейчас расспрашивать её в таком состоянии, а то наговорит чего-то не того, а я разбирайся. Одни всхлипы да плачи… Она очень расстроена, надо бы подождать. Надеюсь, что эта Мира прилетит быстро. — Обещали, что быстро, — кивнул Гилберт и, помолчав немного, добавил. — Так куда теперь… Ваньку? Далеко сошлют? — Далеко… — Вздохнул следователь. — На первое время, в другую звездную систему. Там у нас две тюрьмы Альянса. Одна, построже — СП-7… она вроде гигантской космической станции на орбите газового гиганта. Но вашего друга сошлют на вторую… Обитаемая планета с гористым ландшафтом. На ней множество раздельных корпусов, как тюремных, так и больничных, соединяющихся между собой закрытыми скоростными тоннелями, либо же через воздушный транспорт. Сэра Брагинского отправят в главный медицинский корпус, в сектор для… душевнобольных. Лечащий врач Брагинского сказал, что это необходимо для… — Алекс поморщился и потер лоб, вспоминая. — Он что-то там говорил про более подходящие условия для изучения недуга сэра Брагинского. Что-то там про лучшее оборудование, более квалифицированных врачей… Сказал, что это всего на месяц… максимум на два, если конечно у вашего друга будет наблюдаться положительная динамика. — Ясно… Нам дадут хоть прийти, попрощаться? Или врачи будут против? — Скорее… второе. Они сейчас против любых потрясений для больного. Даже меня к нему не пустили. И другого посетителя, рейнджера Лайтера, тоже. Никого решили не пускать, и вообще вывезти сэра Брагинского тайно, без указания времени отлёта. — Хреново! — Гил шарахнул по столу кулаком и тут же виновато притих. — Простите… Нервы… Теперь объясняй это девчонкам, особенно младшей… — Гилберт вздохнул и прикрыл глаза. Ему самому было не до разговоров. Так они и сидели, мечтая, чтобы поскорее явилось подкрепление. Видимо сама жизнь решила сжалиться над ними хоть в этот раз, раз высшим силам было начхать на несчастных, и ждать пришло недолго. Бывший рыцарь-тевтонец, словно почувствовав приближение дамской подмоги, подошел к окну и уставился в небесную синь. В высоте показалось два блеклых пятнышка, быстро, очень быстро приближающихся к дому, и вот уже две девушки-рейнджера приземлились во дворе дома. Конечно же это была Мира Нова, а с нею — Алисия Цукорчук, та самая юная девчушка, что уже охраняла бывших воплощений от служителей СМИ. — Mein Gott! Вы прибыли! — Гил от облегчения чуть в окно не сиганул, но вовремя сдержался и побежал поскорее открывать двери долгожданным девушкам. Все-таки не подобает Великим скакать через окна на глазах у важных персон. — Наши долгожданные спасительницы, проходите скорей, а то там сестры русского щас утонут в пучинах Олькиного отчаяния! Обе славянки приняли весть об тайном отлете братика на другую планету, с обречённым молчанием. Даже не заплакали, видимо уже выплакав все чуть ранее. Всё-таки произошедшее никак не изменишь, а жить дальше как-то надо. Быть сильными ради заболевшего братика, чтобы однажды снова зажить одной большой и счастливой семьёй.

***

Да, плохо, когда все идёт наперекосяк, не по твоим планам. Вон и знаменитый Базз Лайтер не ожидал, что его друга Ивана будут увозить с планеты Столицы в такой спешке, тайком, да ещё и не дадут попрощаться ни с кем из родных. Плюс, как будто этого мало, Лайтеру не дадут сопровождать Ивана в пути к месту лечения. Просто заявили в лоб, что он не подходит в качестве конвоира. Что чувства могут помешать нормально исполнить свой долг. Это он-то не может! Это ему-то помешают какие-то чувства?! Совсем господа штабные обнаглели — такое заявлять! Небулы на них нет! Но как бы Базз не хорохорился, как не возмущался, даже Небула не дал ему добро на эту миссию. — Но почему? — Не сдавался упрямец. — Вы же знаете, что я ответственно исполню это задание. Что мне не помешают какие-то там… чувства, чтоб их в кратеры. Долг — есть долг, и я его выполню. — Не положено, сам знаешь. — В очередной раз повторил Небула. В самом деле, что за упертый рейнджер, а? Да, ответственный и надёжный, но иногда… ох, святая Венера, упертый как мальчишка! Прям один в один с тем очкастым юнцом, которого взвалил на себя явно из-за сходств с ним. — Базз, я понимаю твое стремление поддержать друга, но пойми и ты, нельзя тебе конвоировать его. Не мне напоминать тебе о правилах, ты сам опытный рейнджер. И не спорить! Таковы правила! — Не выдержав, прикрикнул коммандер на несносного упрямца, но тут же поспешил подбодрить лучшего своего рейнджера. — Я все прекрасно понимаю, Базз, но… нельзя. И ты это знаешь. - мягко сказал коммандер и попытался утешить рейнджера: - Слушай, если тебе будет легче, можешь навестить его перед отлетом медицинского шаттла. Разрешаю. Но только тебе и под строгую секретность. Потом сможешь навестить его на месте. А пока лучше удели внимания своему ученику. Знаешь, что вчера журналисты приходили и к нему? Обступили со всех сторон, проходу не давали. — Не читал… — честно признался Базз, понурившись от накатившего чувства вины. — Вчера было не до этого. Там же сестры Ивана, сэр Гилберт и мальчик… Элиас… И все грустили… — Попытался оправдаться он, хотя и сам понимал, что это не причина забивать на ученика. Всего на вечер оставил парня, а вон что случилось! — А что Альфред? Как он отреагировал? Все в порядке? Он ведь не сказал им лишнего? — Вроде бы нет. Насколько я знаю, они его чем-то испугали, каким-то вопросом, что он о Мэттью вспомнил. Похвально, но ты бы пошел к нему, узнал поподробней? Заодно и парня успокоишь, расспросишь как он себя вел. А то вдруг он начал исправляться? — Надо бы… — Безропотно кивнул рейнджер. — Спасибо, сэр… Спасибо, что сказали. Непременно зайду к нему. Сразу, как провожу Ивана… Так, когда его… увезут? — Скоро. Врачи решили не затягивать с отправкой. Отлет будет буквально через пару часов. Подробную информацию я сейчас пришлю тебе на коммуникатор. — Спасибо, сэр. И… можно еще вопрос? — Базз дождался краткого кивка. — Ивана ведь будут сопровождать… понимающие люди? Знаю, конвоирам не положено проявлять излишнее внимание к конвоируемому, но все же… сэр… надеюсь, они не из тех, кто будет осуждать Ивана в пути. Он ведь… такой человек… чувствительный даже к колкому взгляду… Настрадался в свое время. — Ты знаешь наш принцип Базз. Пока вина человека не доказана, пусть даже это явное преступление, но пока вина не доказана — никто не смеет осуждать человека.  — Знаю, но все равно. Увы, и среди нас есть такие… такие… Своих подкалывают, что уж таким чужого осудить. — Я прослежу за этим. — кинул Небула. — Или кого сам может посоветуешь? Только не из своих, они все заняты. — Вас понял, сэр! Получив разрешение проводить друга и выбрать ему попутчиков, лучший рейнджер заметно приободрился. Он немедленно связался с парой своих сослуживцев по коммуникатору и, получив от них согласие на сопровождение Ивана, известил об этом Небулу, и поспешил встретиться с сослуживцами лично. — Только не осуждайте его. — Начал он инструктировать сослуживцев сразу после приветствия. — Ни словом, ни даже взглядом. Ему ведь туго. Он сам себя винит, чуть что в слезы… Он не себя жалеет, а сестер и близких. Не обвиняйте его заранее, очень вас прошу, ведь человек он хороший. Достаточно с него страданий. В той жизни настрадался, что и сейчас продолжает мучиться кошмарами о прошлом. Не осуждайте. Сможете ведь? — Сможем. — Кивнула ему симпатичная блондиночка, попутно перезаплетая светлые волосы в тугой хвост на затылке. — Вы ведь знаете, мы зареклись осуждать кого-то или попросту придираться. Бывший командир* отучил своим же негативным примером. Хоть за это единственное ему — спасибо, что показал — как это неприглядно смотрится со стороны. — И не говори, Клэр. Мы едва ноги унесли… — Покачал головой ее спутник. — Ладно, не будем о плохом… Нам ещё человека надо поддерживать в поездке. Не волнуйтесь, капитан Лайтер. Нам самим хочется утешить сэра Брагинского… Ивана. Мы постараемся. Обещаем. Доверить друга проверенным людям, понимающим и ответственным — уже что-то. Но все равно у Лайтера словно кошки на душе скребли. Так внутри все сжималось от тоски при виде бедняги Ивана. Каким же радостным был этот здоровенный детина, каким приветливым и дружелюбным… Сейчас он походил на ходячее привидение — абсолютный ноль эмоций и лишь тоска в больших, фиалкового цвета, глазах. Иван даже толком не отреагировал на Базза, лишь отрешенно покивал на все его слова и покорно прошел в медицинский шатл. Космический корабль стартовал прямиком в небо, унося бывшее воплощение России прочь от родных и друзей. Едва он исчез вдали, как все вокруг внезапно заволокло настоящей снежной бурей. И это посреди лета! Все немногочисленные медики заметались в панике и ринулись ко входу в помещение. Уж кому, а им пришлось несладко, в своих-то лёгких белых халатиках. Паре рейнджеров пришлось легче, просто пришлось закрыть шлемы скафандров, чтобы защититься от снега и ветра. И только на Лайтера не упало ни снежинки. Метель будто нарочно огибала его. Зато она отыгрывалась на остальных присутствующих, пока на взлетной площадке не остался один лишь Базз. — Странно… Как тогда… с Альфредом… — Только и мелькнуло в голове опешившего мужчины. Откуда мог взяться снег посреди лета?! Прямо как на той прогулке с Иваном и Альфредом, где его ученика завалило целой кучей снега. Всю площадку засыпало, аж по колено намело. Но снег был, это факт. Краем глаза Базз заметил чей-то силуэт, будто кто-то стоял совсем рядом. Но едва он повернул голову… видение исчезло. — Чертовщина какая-то… — Базз поежился от странного ощущения, будто на него пристально смотрит некто могучий, и поплелся прочь, едва переставляя ноги в глубоком сугробе. Хотелось поскорее свалить из этого места. Заскочить к Ваниным сестрёнкам, утешить их, приободрить, но… «Сначала к Альфреду! Хотя бы на чуть-чуть, а то снова обидится…» Лайтер волновался не зря. Бывшее воплощение США действительно уже начал беспокоиться, что препод не появлялся перед ним более суток. Хотя Альфред знал, что Лайтер не покидал планету Столицу. Что всех в его команде отправили на одиночные задания. Того красного пузана, не пойми как оказавшегося в команде Базза… не иначе своим подхалимажом туда пробился… спровадили к нему же на родину, охранять малолетнюю птичью шушеру. Ту синекожую… Миру, кажется, спасибо ей, что не сдала тогда… к Ванькиным сестрам подоткнули. А истеричного робота к пронырливому КНР… вот уж точно близнецы по духу. Только из-за этого китаец ещё его не разобрал для изучения и перепродажи копий. Точно, только из-за этого. Короче, кого куда пораскидали. А раз так, то чем таким Базз мог быть занят? Не у России же он тусовался?.. А если и так, то почему весь день посвящать этому буйному типу? Разве его покушения на президента было недостаточно? Одна мысль о подобной несправедливости заставляла гордыню янки клокотать в груди, как Йелоустоунские гейзеры на его бывших землях. Успокаивало одно — это могло быть заданием Базза. Но все равно — обидно, блин! Мог бы и заскочить на минутку! Ну и что, что он, Альфред, вчера был занят в компании жалеющих его курсантов? Он бы с радостью променял эту толпу мелких сошек на компанию уважаемого всеми — героя галактики и его личного наставника. А Базз не пришел! Обидно! Как же обидно! Ух, ну пусть только попробует не показаться и сегодня! Уж он-то, Альфред Ф. Джонс придумает — как привлечь внимание препода! Специально не сдаст очередной тест на знание устава! И пусть потеряет награду за этот пункт, но зато вернёт внимание препода! Проиграть сражение ради выигранной войны? Да будет так! Но сия великая жертва не пригодилась… сегодня. Лайтер все же прибыл хоть ненадолго, о чем Альфред узнал во время вечерних посиделок в зале отдыха. Да-да, ребята из академии все ещё обихаживали столь любящего и переживающего брата рейнджера Уильямса… Спасибо парочке умилительных рассказов об их совместном детстве и откровениям о его визите к Мэтту в больницу. Вмиг убедили даже старшекурсников-скептиков о его привязанности к братцу-канадцу и заставили глупышей идти у Штатов на поводу, включив выбранную им программу. Но что это всё о них, да о них? Ведь Базз пришел! Янки тут же свалил от толпы курсантов к дражайшему преподу, ожидавшему ученика в пустом сквере у здания общежития. Он сидел на лавочке, изучая вчерашний отчёт о подопечном и совсем не заметил подскочившего к нему Джонса, пока не… — Добрый вечер, капитан Лайтер, сэр! — Раздался знакомый голос. Его ученик стоял прямо перед ним. Навытяжку, козыряя, как положено при встрече со старшими по званию, но при этом лыбясь во все свои тридцать два отполированных голливудских зуба. И лишь взгляд голубых глаз выдавал затаившуюся в американской душе обиду. Пока маленькую, но все же… «Обиделся…» — Безошибочно определил Базз истинное настроение подопечного. Вон как выжидательно пялится, словно ждёт оправданий. Но прежде чем Базз сказал хоть слово, янки затараторил первым: — Рад видеть вас здесь, сэр. Давно вас не было… У меня все хорошо. С тестами порядок, и к дисциплине вопросов нет. А вы… «надолго?» — Так и не прозвучало последнее слово, но Лайтер уже сам догадался что хотел сказать его ученик. — Нет. Я ещё должен сделать кое-что и именно сегодня. Прости. Джонс отшатнулся назад и застыл, потупив взгляд. Вот значит, как, да? Забивают на него, да? Он, значит, старается тут, из кожи вон лезет, а на него забивают? Да он же вчера только ради этого бесчувственного дундука, препода этого недалёкого, сдержал язык за зубами, чтобы не расстроить! Ну, ладно, ладно… чтоб не рассердить… но все равно — ради него! А он! Ну ничего… Будут учителю и сданные тесты, и усердие… Все будет, но — как только на него перестанут забивать, а до тех пор — фиг Баззу, а не примерный ученик! — Альфред... Присядешь? — Отвлек его голос учителя. Джонс чуть вздрогнул от неожиданности и посмотрел на Базза. Тот жестом приглашал парня присесть рядом. — Меня вообще-то ребята ждут… — Буркнул янки обиженно, но всё-таки присел рядом. — Вы же, вроде как, торопитесь ещё куда-то. Или… не торопитесь? — Ну, немного времени у меня еще есть. Альфред? — Базз посмотрел на ученика. Тот сидел, нахохлившись от обиды, словно… забытый один надолго в логове детёныш очередной Озминой зверушки с Карна. Там поневоле надо сидеть тихо-тихо, дожидаясь родителя, если не хочешь угодить в чьи-то зубы или… когти. Базз поежился. Почему же в его сознании всплыли когтистые руки его злейшего врага? Будто лапы хищной птицы, пытающейся ухватить свою добычу… снова. Ну уж нет, не дождется он такого шанса! Уж он-то, Базз Лайтер, постарается! — Альфред, потерпи до завтра. Завтра у меня будет больше времени. Всю мою команду… их отправили на разные задания, так что я… буду не слишком занят. Так, патрули на планете и прочие несложные задания для одного… Кстати об этом! — Рейнджер аж встрепенулся от столь простой идеи. И как он раньше до этого не додумался?! — Альфред, не хочешь в завтрашний патруль вместе со мной? Тебе будет полезно. Альфред? — Он было повернулся, чтобы посмотреть на реакцию подопечного, но… Джонс вскочил с места и уставился на наставника в диком восторге от сего предложения: — Я за! Я хочу! Ба-а-азз! Возьми меня с собой! Я готов поработать! У Базза потеплело на душе. Даже сейчас, скорбя сердцем о судьбе бедняги Ивана и его сестер, он смог улыбнуться от души. Вон как парень счастлив! Чуть ли обниматься не лезет на радостях. А значит, не так уж он и обиделся, просто захотел внимания, как любой нормальный реб… человек. — Вот и славно, Альфред. Значит, завтра с утра я зайду за тобой, поработаем вместе. Давно пора, да? — Лайтер встал с места и похлопал подопечного по плечу. — Ладно, мне пора. Нужно доложиться начальству, что ты завтра будешь моим напарником. — Yes! Thanks you! — Ошалевший от радости парень все-таки обнял на миг своего наставника, но тут же встал ровно, козыряя старшему. — Разрешите идти, сэр? — Разрешаю. — Кивнул ему Базз. Ал крутанул на радостях двойное сальто назад и понёсся к общаге, оставив наставника удивлённо пялиться вслед. Серьезно, столь неофициальное поведение для академгородка. Хорошо, что тут не было других офицеров. Но с другой стороны, такая ловкость — похвальное качество, не каждый так сумеет. Парню пригодится такая прыть. Так успокаивал себя бравый герой галактики, не ведая, что у Альфреда есть намного большие преграды к становлению настоящим рейнджером, чем какое-то там неуставное поведение. И что Джонс уже и думать забыл о брате близнеце, тоже было неизвестно Лайтеру. Зато Мэттью беспокоился обо всех и сразу, особенно о славянской семье. Он едва высидел на месте до ухода на прием к президенту галактики, настолько сильно он боялся потерять настрой на озвучивание своей просьбы. Но он смог. Хотя и опешил сначала от искренних благодарностей лидера Альянса и ее посулов на щедрые награды.  — Что вы, мадам, что вы… мне ничего не нужно. Я просто рад, что смог предотвратить беду и не дал месье Брагинскому… как он говорил?.. взять грех на душу. Не нужно наград и благодарностей… Прошу вас… Я просто постарался поступить правильно… — Как мог отнекивался от нового подвига скромняга канадец. — Нет, вы всё же поступили как велит вам ваш долг. Вы ведь спасли меня!.. — Мадам Президент ласково посмотрела на парня. Так что вы должны принять вашу награду… — Если вы так настаиваете… — всё-таки сдался парень под натиском благодарного лидера Альянса. — Есть одна… очень важная для меня просьба…  — Что же? — заинтересовалась мадам Президент. — Говорите, может быть я смогу это сделать. Вы ведь мой спаситель, а для такого человека ничего не жалко. — Да… Спасибо… Та просьба… она не для меня лично, но мне это важно… И… мне очень неловко, но… — Уильямс замялся в нерешительности, но сдался под укоризненным взглядом такой важной персоны и решительно произнёс: — Сестер месье Брагинского осаждают толпы репортёров… Всем хочется узнать обо всем произошедшем, и это приносит мадемуазелям Арловской и Черненко много проблем. А им и так тяжело в отсутствие брата… Простите, если о многом прошу… но… если можно было бы… объявить официально о том… что… — от волнения коснулся очков, будто поправляя, потом потёр висок, напряжённо соображая, — что не имеете к семье месье Брагинского и к нему самому никаких претензий… Ведь он был не в себе. Это уже доказанный факт и… — Резко вздрогнул, ошарашившись собственной храбрости и наглости, и пристыженно опустил глаза: — Прошу прощения, мадам Президент… просто… месье Брагинский… Иван… и его сестры… не виноваты… никто из них… Прошу прощения… — Ничего страшного, сэр Уильямс. Ничего страшного. Вы ведь эту награду хотите? Я правильно вас поняла? И вы так же хотите, чтобы на сэра Брагинского не клеветали? У нас есть такой закон, да журналисты часто о нём забывают, пишут всякие гадости. А людям потом сложно восстановить репутацию. Человек он конечно необычный… Но не злой и вовсе не коварный, это я сразу поняла. Сложная судьба, тяжелое детство тоже наложило свои отпечатки, это даром не проходит… Постараемся что-нибудь сделать чтобы его не тревожили лишний раз, чтобы дали вылечиться. Я ведь вовсе не сержусь на него, сэр Уильямс. Как думаете ему будет достаточно письма или всё же записать короткое обращение к нему лично? А что бы его и его сестёр не тревожили — я могу объявить об этом отдельным приказом. Так будет лучше, Мэттью? — Да… — Буквально на автомате выдохнул Мэтт. Он-то думал, что просит слишком многого. И зря. Лидер Альянса оказалась очень рассудительной и понимающей. — Да. Конечно. — Более уверенней ответил Мэттью. — Это… было бы замечательно… и месье Брагинского успокоить, и защитить его родных и близких. Чрезмерно ретивые работники СМИ слишком досаждают им, и… остальным нашим тоже. Месье Бонфуа пожаловался мне, что вчера репортёры испортили ему свидание… он полчаса не мог отбиться от них. И господину Керкленду пришлось вчера не сладко. Он должен был дать интервью одному научному телеканалу, но… вместо вопросов о его непосредственной работе, его начали расспрашивать об месье Брагинском и его семье… Поэтому… не сочтите за дерзость или наглость… — молодой человек снова невольно коснулся очков. — Если можно, защитите этим приказом и остальных. — Ох, действительно, что же это они. Конечно дам, спасибо вам, сэр Уильямс что рассказали мне об этих безобразиях! Можно попросить ваших друзей назвать те издательства газет и телеканалов которые им досаждали? Пока что для протокола, но если ещё один хотя бы раз… — Мадам президент гневно хлопнула ладонью по столу. И тут же извинилась, отведя взгляд: — Простите, сэр Уильямс. Но если человек не хочет давать интервью, то работник СМИ не имеет права его принуждать и надоедать ему своим присутствием. А ваши друзья не из робких, и как же так случилось что их не услышали? Надо с этим кончать. В следующий раз точно полетят чьи-то головы, директора не вправе выбивать интервью из граждан Альянса таким образом! — Благодарю вас, мадам Президент! — Воскликнул Уильямс в порыве благодарности, но тут же смутился громкости своего голоса. — Благодарю вас. Это все, чего я мог бы пожелать. Спокойствие моим родным и близким. Благодарю… — Мэттью смущённо улыбнулся, но душа его пела. Какой же он молодчина! Смог выразить свое пожелание и помог этим своим сородичам. Особенно двум наичуднейшим, заботливым мадемуазелям и их миленькому мальчику. Но вскоре после ухода из кабинета президента Уильямс почувствовал сильную слабость. — Все в порядке. Я просто перенервничал. — Успокоил он заволновавшегося медвежонка. — Мне просто надо отдохнуть и… — Мэтт вдруг обернулся и посмотрел на группу высоких зданий неподалеку от сенаторского дворца. — Точно. Надо бы зайти к месье Франциску… Нехорошо вчера получилось, Кумадзиро, он был в беде, а мы… — На задании! — Перебил его мишка. — Мэтт, не старайся брать на себя слишком многое — сломаешься, как… как… как тот автопогрузчик на взлетной площадке. — Да, ты прав, но все-таки, надо зайти и извиниться… — И поесть! А то у меня сухпаек закончился! — Кума поправил маленький рюкзачок за спиной и строго посмотрел на напарника. — И поесть… — Покорно кивнул Мэттью. Франциск встретил бывшего подопечного с распростертыми объятиями. Обнял, погладил по голове и Мэтта и Куму и спешно препроводил их на кухню, отведать хотя бы припасенных на ужин холодных закусок и десертов. Кумадзиро накинулся на обед, словно оголодалый зверек. Мэттью же напротив, ел неспешно и словно нехотя. Видимо сказалось недавнее волнение. Да и бывший опекун засыпал его вопросами: — А что ты делал на службе? Я так понял, что ты дежурил у сестёр Жана. Спасал этих милых дев от этих crétins? Всё ли прошло хорошо? Мэтью хотел ответить и на этот вопрос, но ему вдруг послышался какой-то странный звук, парень прислушался, потом мотнул головой: — Да всё хорошо. Меня там девочки кормили, и… — Мэтт вдруг устало вздохнул: — Не хотелось бы об это говорить, рapa, но… вы правы… Это невыносимо!.. — И мальчик спрятал лицо в ладонях. Он вдруг понял, как сильно вымотался морально в эти дни. А ещё этот странный звук… как будто что-то пиликает на еле слышном уху уровне. Он еле слышным блямканьем и жужжанием где-то напоминал о себе. Надо было пойти и посмотреть, что и где там жужжит, но Мэтт был слишком истощен морально. Двигаться не хотелось вообще: вот бы оказаться в кровати, замотанным в одеяло, и чтобы Кума был рядом. И чтобы никто-никто не трогал… Мэтт тут же мысленно поправился: - «Кроме папА. Он обнимет, пожалеет, возьмёт на ручки…» Франциск, словно услышав его мысли, оставил вытирать и без того чистую тарелку и подошел поближе и, приобняв сидевшего Мэтта со спины, ласково поцеловал парня в макушку: — Не расстраивайся, мой мальчик. Ты защищал прекрасных девушек, и они были тебе за это благодарны, я уверен! А насчёт этих ужасных журналистов… поздравляю, Madame La Présidente, ведь выслушала твою просьбу? Ты ведь смог сказать о нашей беде? Вот за это — я тебя поздравляю, Матьё! — Да… — Мэтт слабо улыбнулся: — Они меня кормили, я ведь сидел у них целый день… — Бедняжка… а чем кормили? Надеюсь не салом? Или не холодцом? Не гречневой кашей на молоке? Я понимаю, что это очень вкусно для них, но… я до сих пор не понимаю это страшное блюдо Ивана — маринованная рыба в свекле — она же красится и выглядит… — И Франциск скорчил гримасу отвращения и брезгливости. — Прости, я до сих пор вспоминаю эту тухлую рыбу в манто*, это было так ужасно! Она же сколькая, противная и… пахучая! — Нет-нет, папА! Они принесли мне печеное тесто, кажется это было что-то творожное… Но это было вкусно, папА! А из напитков Великий Гилберт принес мне яблочный сок! — Творог? А-а, кажется это называется сы-ры-ники… если я ничего не путаю. Там кажется сам творог жарят на... Да что это жужжит? — возмутившись, Франциск, затряс головой и мизинцем начал ковыряться в ухе. — Это в прихожей, я слышу. Простите, вы так мило разговаривали, что я не решился вас перебивать. Тем более вы так мало бываете вместе… - откликнулся Кума. — Там мой рюкзак, — встрепенулся Мэтт, — но в нём ничего особенного нет. Разве что… — и подскочив, ринулся в прихожую. Пришел он буквально через минуту, задумчиво хмуря брови. — Не Альфред? Мэттью покачал головой и пробормотал, показывая экран телефона: — Не хотелось бы чтобы это было о поездке. Она вроде как будет долгой… И мне бы в таком случае позвонил бы коммандер… На экране было пара пропущенных от Оли и несколько интервалом в минуту — от Наташи. — Позвони, послушаем что хочет от тебя госпожа Арловская. Позвони, позвони, не укусит же она тебя. Ты ведь сам говорил о она к тебе нормально ещё с тех времён относится. Мэтт подождал пару секунд и решившись нажал на кнопку вызов. — О, ну нарэшце-то! А я табе названьваюць. Сястра пытаецца куды ты дзеўся. Ты прыйдзеш да нас, Матвейко? — Но ведь... Я у Француа, я к нему в гости пошёл... — на миг оторопев от требовательно-обеспокоенного тона Натали, попытался объяснить канадец. — А я вам нужен? Ведь я сегодня не дежурю, у меня выходной. Простите, Натали, если разочаровал вас с Ольгой. — Патрэбен, патрэбен. Ты нам заўсёды патрэбны. А ты ня хочаш да нас прыйсці ў госці? Сястра-а! Францыск прыйдзе, чула? Так, з Францішкам, хай ён таксама прыходзіць. Ці ты вельмі стаміўся, сонейка? (Нужен, нужен. Ты нам всегда нужен. А ты не хочешь к нам прийти в гости? Сестра-а! Франциск придет, слыхала? Да, с Франциском, пусть он тоже приходит. Или ты очень устал, солнышко?) — Стамиуйся? Я… не совсем вас понимаю, Наташа… — Ох ты боже, всё забываю, что ты по нашему не говоришь, прости и ты меня, — тут же поправилась белоруска. — Я говорю, что ты бы к нам в гости пришел с французом, не бойтесь, не съедим. Или ты устал, солнышко? — В гости? — Мэтью удивлённо посмотрел на Франциска: — Ну-у. я спрошу у него, можно? — Можно, можно. Если не хочешь приходить — ты так и скажи, мы поймём, — начала Наташа. — Просто понимаешь... Ты с нами столько был, а толком не поговорили — всё журналюки проклятые. Вот мы с Олей подумали, что неплохо бы тебя отблагодарить за это. Еды наготовили… Если не хочешь приходить — сиди дома, а мы тебе её пришлём, не волнуйся, не наши дикие блюда, пусть Франциск не морщится. Ну как? — Поедем, папА? — спросил Мэтью прижимая динамик мобильного рукой. — Я бы поехал, с ними хорошо… Но как вы? Хотите ли вы? Кума, а ты? — Поедем, я с Елисеем поиграю, — добродушно фыркнул белый медведь. — А только как же… — Закармливать не будем, обещаю! — выкрикнул телефон. Франциск лишь улыбнулся: — Поехали мой мальчик. Натали права, надо навестить семью Жана. Поговорить, обсудить. Ждите нас, дамы! Обещаю что возьму с собой все свои манеры и оставлю дома свою непристойность! Всё будет в меру! — Тогда, ждём! Оля! Вони приїдуть! — крикнула девушка сестре и отключилась. — Надо было сказать, что вы у нас только что из-за стола… Ну да ладно, я им позвоню и уточню этот момент. Кто ж знал, что они действительно тебя ждали? — Франциск ласково пригладил шелковистые локоны бывшей колонии и, не удержавшись, чмокнул мальчика в макушку. — Какой же ты умница, Матьё! Защитник наш, умный, ответственный, смелый. Даже недотрога Натали потеплела к тебе. Ну все, все, не буду смущать тебя, мальчик мой. Пойду, приоденусь… — Он снова провел рукой по волосам канадца и направился в комнату, мурлыкая под нос родную Марсельезу.

***

Базз подлетал к дому славянок с тяжелым сердцем. Идти к ним почему-то совсем расхотелось, но… надо было. Он же обещал! Как ни странно, на пороге его встретили не хозяюшки дома, а Феличиано Варгас. Он сидел на ступеньках, нисколечко не опасаясь возможной атаки репортёров, и что-то рисовал в своем альбоме для эскизов. Увидев начальника своего друга Бустера, он подскочил с места и радостно помахал пришедшему рукой: — Ве~е! Здра~авствуйте! Проходите, проходите! Только… — приложил палец к губам, — сильно не шумите. У прекрасных bellas эта… как ее?.. Успокоительная трудотерапия. — Чуть ли не по слогам произнес он последнее слово. Обе славяночки и их крошка Элиас сидели на кухне и действительно мастерили что-то из… разорванных тряпочек? Гилберт тоже был неподалеку, сидел напротив вместе с Мирой и вытачивал что-то из золотистых камешков. А откуда-то из глубин дома доносилось пение мамаши Мунчапер. Базз замедлил шаг: раз сеньориты сёстры заняты, да и все остальные тоже, то, может, не стоит им мешать? — Здравствуйте, сэр Варгас, — откликнулся Лайтер. — А почему вы на пороге? Вы меня ждали? Или вас девушки попросили… то есть я не совсем вовремя? — Ве~е! Что вы, сеньор! — немного испуганно удивился Феличиано. — Если хотите, проходите, они вас ждут, очень ждут, ве~е! Вот только… — тут итальянец поник и вздохнул: — Слишком о Росси-Иване беспокоятся… Оля волновалась, ве-е… Натали утешала… Вот они и сели чтобы руки успокоить. Базз мысленно ругнулся про себя, но что он мог? Новости конечно были не самые лучшие, но ведь Ивана отвезли на ту планету-тюрьму и, судя по последним известиям от сослуживцев, в дороге он вел себя смирно. Это все же было лучше, чем если бы сейчас все заголовки кричали о его побеге. «Не думай об этом! Ещё чего не хватало! Не будет этого!» — сразу же спохватившись, тряхнул головой рейнджер. Но Феличиано видимо истолковал его нерадостный кивок как-то не так и аж схватил Базза за руку: — Что с вами, сеньор? Вам плохо? Позвать на помощь? — Нет-нет. всё хорошо, — теперь уже Базз сумел удержать вертлявого макаронника: — Давайте-ка я всё же присяду. — И Базз со вздохом опустился на ступеньки и пояснил взволнованному пареньку: — Просто мыслей много. Событие сами видите какое. С Иваном всё хорошо, его отвезли куда надо, но... вы правы, я беспокоюсь за мисс Черненко. За Олю. Она опять расстроится, хотя. сама ситуация нерадостная, но хорошо что ее брата перевезли без происшествий и я там всё проверил, опросил персонал, поговорил с докторами, они в курсе что у них необычный пациент и готовы его начать обследовать уже более конкретно. Ведь это лучше чем просто запереть человека и забыть о нём, верно? — и Базз посмотрел на итальянца, желая узнать его мнение. — Да-да, си, сеньор, си! Вы правильно делаете, си! Просто… Ольга, она… плачет и волнуется больше чем я когда мне страшно и... я тоже боюсь за её здоровье. Натали её отвлекает постоянно, да и я сам всё пытаюсь. веселить её… Элиасс старается, браво, бамбино! Но… Я же вижу, ве-е… Вот сижу и думаю. Они там шьют, а я сижу и думаю… А тут вы пришли... — и парень вздохнув, покосился на рейнджера и взял в руки полукуколку у которой была видна только голова: в сам кусок ткани видимо запихнули ваты и перевязали ниткой. Покачал её на руках, и смотря невидящим взглядом, произнёс: — Я — хеталия… — Что? — удивился Базз. — Простите, я вас не понимаю. — О. — Феличано казалось бы и бровью не повел и продолжил сидеть всё в той же задумчиво-печальной позе и смотреть вдаль, но заговорил вновь: — Германия как-то накричал на меня… по-японски. Хэта Италиа! Это было во время военных действий и я не сразу его понял, он крикнул это так быстро что у него получилось «хеталиа». Но когда я понял… Хэта — это бесполезный… А Людвиг... он… — У него сдали нервы… — осенило Базза. И он дотронулся до плеча сжавшегося Феличиано, ему показалось что тот вот-вот зарыдает. — Не плачьте, сеньор, Варгас, он... — Йа-а… и не плаа-чу… — всхлипнул итальянец, продолжая тереть глаза: — Я не сержусь на своих друзей, даже на Японию! Даже на Людвига, он прав! Я — Хэталия! Я ничего не умею, я вечно пла-ачу, я… — Разве вы — бесполезный? Вы хотя бы что-то делаете! — с жаром начал переубеждать его Лайтер. — Вот с Олей постоянно находитесь, веселите её, отвлекаете, другие бы посочувствовали и ушли, ну через день, через два. А вы. Вы случайно у них тут не живёте? Я вас всего один день не видел, серьёзно! И... лоскутки это ведь ваша идея? Благодаря вам сейчас Оля занята, только благодаря этим лоскуткам! И эта куколка… О, я надеюсь что мисс Оля увлечётся на какое-то время. И увлечётся так сильно что её эта боль отпустит. На какое-то короткое время отпустит. И Оля забудет о том что случилось. Ведь важно не лелелять свою беду, не рыдать и ничего не делать, а знать что она случилась, но найти в себе силы двигаться дальше и что-то делать для того чтобы она ушла. Без друзей и родных это сложно, — отвел глаза рейнджер. — Я сам понял эту истину лишь когда накрыло не меня, сам-то я как-то справился… Так что будем надеяться что ваши лоскуточки ей в этом помогут. Ну же, прекращайте плакать, сэр Варгас. А то мне придется идти для вас за стаканом воды и успокаивающим лекарством. И какой же вы — бесполезный? Вы уже столько сделали для них! И не только для Оли, мой друг Бустер уже не тоскует по выходным, он знает что у него есть друг с которым он может поболтать о чем угодно! — В-вы… и правда так считаете, ве~е? — Правда. Вот, вытрите слёзы и больше никогда не думайте об этом. Хэта... — Лайтер достал из нагрудного хранилища свой носовой платок и передал его сэру Варгасу. — Когда это было? Ваш друг просто перенервничал тогда и немудрено, а сейчас... всё ведь хорошо? Столько всего сделано по вашим эскизам, для сестёр, вашими руками… — Ве~е!.. — Ну так с какого кратера вам взбрела в голову эта мысль? Забудьте её уже! Идет? — и Базз улыбнулся уже приободрившемуся итальянцу, который с удивлением взирал на него. — Так точно, синьор Лайтер, ве~е! — Феличиано разулыбался и, вскочив, отдал Баззу честь. — Вообще-то ко мне обращаются командир, но вы не из моей команды. Венера с вами, пусть будет так. Раз Капитан для вас только один, — улыбнулся наконец Базз и тоже встал. — А кстати… Чего журналистов не видно? Неужели у Мэтью получилось попросить Мадам Президент о помиловании девушек? Чтобы не доставали? — Да, сеньор! Я сам не слышал, был занят. Ездил кое-куда за материалом. Девочки так обрадовались! Так обрадовались! И я тоже, потому что очень боялся встретить их вновь, этих стра-ашных!.. Но. мне не трудно вас называть капитаном, я могу! — видимо Феличиано всё-таки решил что обращение по чину надо прояснить до конца. — Да? Людвиг ревновать не станет? — Не~ет, он знает то он для меня единственный друг-Капитан, а вы… Ох!.. — Итальянец взглянул на рейнджера с испугом и замешательством, схватившись за щёки. — Согласен на друга-знакомого капитана, но с маленькой буквы, идёт? — Базз протянул руку Феличиано. — Ве~е! Базз совсем не ожидал что Феличиано ринется его обнимать, и едва устоял на ногах: — Ох, ну вы сильны в объятиях. сеньор Варгас. Теперь я понимаю что Бустер в вас нашел. — И спохватившись, успокоил парня: — Всё в порядке, вы всё-таки гражданский и вам можно. — Спаасибо, грацце, ве~е~е! — Не за что. Вот только... как сказать Оле об Иване? Не хочу её расстроить, а держать в неведении... - и Базз покачал головой, всем своим видом давая понять, что не хочет так поступать. Итальянец задумался: — Может быть... так же как и мне? Объяснить что это было неизбежно, но зато его наконец-то обследуют, быстрее скажут результаты. Ему там хорошо? Его кормят? Он там не один? — В основном — не один. Разве что я попросил вначале находиться с ним рейнджеров. Тех что его сопровождали. Они — хорошие ребята, поддерживали его словами, да и он от этого не унывал. — Вот так и скажите! — Обрадовался Феличиано. — Оле важно, что её брат не плачет. Что ему не плохо там, что его не игнорируют! И про врачей. Они ведь с ним вежливы? Больно делать не будут? — В пределах нормы. Уколы — всегда больновато, но это уж самый крайний случай вдруг опять взбунует и надо же как-то его успокаивать. Сила у него немеренная, он и стенку пробить может. Хорошо если только из палаты выйдет, а если на улицу? Благо на этой планете хотя бы воздух есть. А если б не было? — Понял… — чуть понурился Феличиано. — Надеюсь его специально злить не будут… — Я тоже, сэр Варгас. Я тоже. Да и все, кто с ним работает предупреждены и в истории болезни тоже это написано. А врачи соблюдают правила особенности содержания таких вот людей. Хорошо, — решился Базз. — Раз вы говорите, что мисс Оле лучше говорить с такой точки, то я попробую. Спасибо вам за совет. Пойдемте, сэр Варгас? — Меня можно звать Феличиано или Италией! — улыбнулся рейнджеру паренёк. — Можно даже без сэра и тем более без синьора! — Хорошо, сэр Варгас… Феличиано… Италия. — Базз тоже улыбнулся в ответ. Этот необычайный, дружелюбный словно ребенок парнишка смог приподнять ему настроение. Настолько, что рейнджер всё-таки решился зайти в дом к славянкам и рассказать об отправке Ивана на лечение. Но едва он зашёл в дом, как замер в изумлении. Ма Мунчапер вальсировала по прихожей с метелкой в руках. Но удивлял не танец, а наряд инопланетной донны — шикарнейшее платье, словно сошедшее с обложки журнала мод… для пышек. Лёгкая ткань черного цвета плотно облегала верх тела Джо Эдовки и струилась вниз от золотистого пояса, словно рассыпаясь искрами алых цветов на подоле. — Феличка, крошка! Ты просто чудо, мальчик мой! — Воскликнула Ма, сцапав на ручки итальяшку. — Какой мой Бусти умничка! Такого чудесного друга нашел! Такого лапочку! Так бы увезла к себе! Базз тактично оставил их в покое и поспешил на кухню. К его удивлению, девочки восприняли новость спокойно, без слез и причитаний со стороны старшей. Лишь младшая осведомилась о возможности поскорее навестить брата на месте и, получив обещание — помочь устроить встречу родственников как можно скорее, вручила в знак благодарности одну из куколок. — С…спасибо… — Только и выдохнул удивленный рейнджер, разглядывая маленькую тряпичную куколку в ярком платьице и с мешочком в обеих руках, но… почему-то без лица. — А это… Что-то из вашего?.. Родного? — Это — оберег такой. — Немногословно объяснила белоруска, будучи немного не в настроении для разговоров, и начала мастерить новую куколку. — Это — придорожница. Такие куколки служили оберегом человеку, отправляющемуся в дальний путь. Они оберегали его от неприятностей в дороге и помогали вернуться домой. — Пояснила Оля, отвлекшись от своего рукоделия. — Вот видите в ее руках мешочек. У вашей придорожницы он пока пустой. Если вы захочете взять ее с собой, надо наполнить мешочек чем-нибудь из вашего дома… к примеру — солью. Мы и Ване сделали одну такую… Жалко, что не смогли передать… — Она украдкой смахнула слезинку. — Может… хоть вы передадите, если встретитесь с ним пораньше нас? — Обязательно! — с улыбкой закивал Базз. — Значит я всё же что-то начинаю понимать в ваших. традициях, раз меня не поправили. Однако всё-таки они немного странные… Может потому что мы так за свою родину не особо и цепляемся. — Базз пожал плечами. — Рождаемся в одном месте, учимся в другом, потому что это удобней, работаем в третьем. расстояний огромных нет, вернее они не ощущаются. — Мы скорей защищаем те места где было и есть спокойно чтобы никто не захватил и не разгромил их. Не делим места на планете на отдельные участки — здесь нормально и можно жить, а здесь нет — здесь бандиты, война и всё плохо. Но я вас понимаю, у всех вас возможностей не было. Словно вы в одном большом доме жили, каждый в своих комнатках, а как выйти на улицу и перейти в другой дом — для вас было сложно. Человек так устроен, что путешествуя с место на место, он берет самое дорогое, так что я вас в какой-то мере понимаю. Интересная куколка, спасибо девушки, — улыбнулся Базз и приложив руку к груди чуть поклонился. — Я обязательно передам Ване его куколку. Это та, которая в белом платье, красным нижним краем? С красной лентой?  — Она самая. С землицей и подсолнечным семечком в мешочке. Семечко туда Елисейка… Элиас положил. — Оля сама положила куколку поближе к Лайтеру. Гил зыркнул на это действо с потаенной завистью и покосился на свои камушки. Его самолюбие задевало, что девчонки и Ваньке смогут передать свое творение и подарили кому-то еще свою «рванку-куколку», а его драгоценности — достойные очей самих обитателей сенаторского дворца! — остались не замеченными. Хотя… что взять с плебеев? Вон Мира оценила его старания. Лелеет в руках янтарные камушки. Любуется. Подарить что ли ей один? Самый яркий. На ее локоны похожий… А почему бы и нет? Китаеза не обеднеет. Пусть запишет в счет премии и вообще благодарит Великого, что он тратит на это свое драгоценное время. Надо только сделать камушку оправу покрасивее и вручить подарок… Вот тогда его труды оценят по достоинству. И не кто-то там, а — принцесса целой планеты! Наверняка обрадуется! Засмеется от счастья! А может даже… как тогда… в том старом доме… Бледные щеки тевтонца вмиг покрылись блеклым румянцем. Особенно «горела» правая, что приняла тогда на себя благодарность спасенной девы. — Подсолнухи… — понимающе кивнул рейнджер. — Не перепутаю, отдам обязательно. И всё-таки, почему они без лиц? Это тоже связано с каким-то запретом? — Ну, да. Куда ж в те дремучие времена без запретов. Да, Оля? — Насмешливо отозвалась Арловская. — Да. Сначала это запрещали поверья нашей матушки, потом завезенная князем Владимиром вера. По поверьям матушки считалось, что если на кукле будет изображено лицо, то она будет привлекать больше внимания злых духов. А безликая кукла признавалась неодушевленным предметом для нижних миров, но и еще недоступным для влияния на нее разносторонних темных сил. Еще считалось, что кукла имеет множество эмоций. Что она живет почти как человек, испытывая и горе, и радость. Еще и потому считалось бессмысленным изображать на кукле лицо. А уж когда нам пришлось сменить веру, пошло другое толкование обычая безликих кукол. Согласно канонам православной веры, все люди были созданы по образу и подобию Бога. Куклы, похожие на человека, так же как бы воплощали в себе Его образ. Но куклы — неодушевлённые предметы, следовательно, наделять их человеческими чертами лица было нельзя. А характер куклы и даже её настроение мастерицы передавали с помощью различных украшений, одежды и вышивки на ней. Вот… как-то так. — Интересно… — Базз ещё немного покрутил куколок в руках, разглядывая их со всех сторон, и спрятал обеих, вместе с кульком леденцов, в нагрудное хранилище скафандра. — Я передам. Не волнуйтесь. Базз посидел еще некоторое время в гостях. Послушал рассказы разговорившейся Оли о другом их славянском рукоделии, и пересказы народных сказок от Элиаса. Вскоре на посиделки подоспели и Франциск с Мэттью. А там пришло время накрывать стол… Рейнджер вернулся домой в намного более лучшем расположении духа, чем утром. В самом деле, Иван сейчас в надёжном месте, там его вылечат. Да и его сестры намного спокойней, чем раньше. Все же не сам их братик зверство учудил, и не в тюрьму, а на лечение был сослан. А это не так страшно. Главное, что совесть у Ивана была чиста и сам он — хороший человек! Так успокаивал себя уставший рейнджер, потихоньку уносясь в царство грез… Там он, вместе с Америкой и Россией отлично проводили время. Они, втроём, гуляли среди дикой природы, любовались горными пейзажами, чистейшими озерами и всякой живностью планеты Столицы. И оба бывших воплощения общались, как закадычные приятели. Ни единой подколки или худого слова! Какое счастье, когда оба твои друга ладят друг с другом, а не рвут тебя самого на части от ревности! Горная тропа привела обоих друзей к ущелью. О его глубине можно было только догадываться, ведь дна видно не было из-за густого тумана, клубившегося внизу сплошной пеленой. — И как мы пройдем на ту сторону? — Спросил Ваня, растерянно озираясь по сторонам. — Через мостик! — Радостно воскликнул Альф и понёсся куда-то прочь. — Подожди, друже! — Гаркнул Иван и рванул в догонку за американцем. Базз тоже побежал следом, но отчего -то не мог нагнать друзей. Ноги будто сами собой бежали на месте. Когда же он смог догнать их, то увидел страшное зрелище — верёвочный мост порвался и оба его друга полетели в пропасть. К счастью, оба друга смогли ухватиться за два разных обрывка канатов. — Ребята, держитесь, я сейчас! — Базз подбежал к краю ущелья и… замер от ужаса. Туман-то был как живой! Белесые завитки тянулись к ногам парней, словно щупальца, а он, Лайтер! Он застыл на месте и не может даже шелохнуться. — Лезьте наверх! Скорее! — Пытаемся! — Одновременно воскликнули парни. — Не выходит! Оно держит нас! — Я помогу! — Только сейчас Базз смог сорваться с места и ухватиться за канаты разными руками, чтобы помочь обоим друзьям. Но увы, такая помощь была бесполезной. Невозможно потянуть канат всего одной рукой. Пришлось выбирать, но… как?! Как выбрать, если прикипел душой к обоим?! — Тяни Федьку! Он младше! Напуган! А я защищусь сам! — Отрезвил Лайтера Ванькин голос. — Хорошо! — Базз отпустил канат Ивана и потянул наверх ревущего от страха парня. Он старался изо всех сил, лишь бы успеть вытащить из пропасти Альфреда и поспешить на посощь Ивану. Но едва Джонс выбрался на край ущелья, белесое нечто, в виде когтистой руки из тумана, ухватило Ивана как тряпичную куколку и утянуло вниз. В тот же миг над пропастью пронесся полный боли и ужаса крик Лайтера: — ИВААААН!!! — Альфред! Пусти! Я должен его спасти! — Базз кубарем свалился с кровати, борясь в полусне с собственным одеялом. Лишь удар об пол окончательно пробудил перепуганного мужчину. — Так это… был… сон?.. — Лайтер лихорадочно огляделся по сторонам и от облегчения чуть было снова не вырубился. — Сон… Сон! Повезло! А вдруг это не просто сон… — тут рейнджера передёрнуло от страха. Он резво вскочил на ноги, пронесся вихрем по лестнице на первый этаж, подскочил к видеофону и позвонил на работу. Диспетчер успокоил его, сказав, что медицинский шаттл с Иваном Брагинским недавно выходил на связь, и у них все было в норме. Более того, шаттл уже подлетал к звёздной системе планет-тюрем. А раз так… «Все в порядке! Все будет отлично!» — Успокоил себя рейнджер и стал спокойно собираться на работу. Все-таки его ученик ждет его на обещанный совместный патруль, и подводить его Базз не хотел, ибо кто знает, что этот шальной метеор учудит от обиды. Вдруг снова встретит какого-нибудь «Ворпа». Джонс заступил в патруль, буквально сияя от восторга и радости. Он летал за преподом, словно «хвостик», безукоризненно выполнял все поручения и жадно ловил каждое слово Лайтера. Словом, не ученик, а паинька. А Базз и рад был просвещать парня, взахлёб рассказывая свои лекции вперемешку с историями о собственных похождения, совсем не понимая, что попался на удочку хитрющего янки. Это же так просто для мастера притворства — выучить вдоль и поперек все слабости объекта своего внимания и просто дать ему, что тот желает, получив в ответ то, что желаешь сам. А именно… «Вот сейчас Базз увидит — какой я хороший рейнджер в его присутствии! — и будет брать меня с собой чаще. Или хотя бы для начала ставить меня в патрули, а не убирать улицы!» Но план Джонса провести денёк в виде «идеального ученика» отчего-то прервался самым неожиданным образом. Парень всего-то отвлекся на несложное заданьице — посмотреть, как один из рейнджеров выписывает штраф остановленному лихачу, а у препода отчего-то совсем испортилось настроение. Ни уже ставшей привычной за сегодня довольной улыбки, ни «молодчина, Альфред, так держать!»… ничего! Лишь тяжёлый взгляд изподлобья и фраза, брошенная одному из сослуживцев: — Сопроводите курсанта Джонса в общежитие академии… В голове остолбеневшего от сей несправедливости янки за долю секунды пронеслись события сегодняшнего дня. Каждое его действие перед патрулем и после… И ведь он нигде не допустил ошибки, делал все, что скажут, и вообще — был идеальным учеником! Так почему?! Что случилось?! Жгучая обида зажглась в груди, словно фейерверк, и тут же выстрелила в голову «фонтаном» паники и возмущения. — За что?! — В отчаянии окликнул он уже уходящего рейнджера. Лайтер резко остановился и, постояв с пару секунд молча, все же ответил парню: — Дело не в вас, Джонс. Меня срочно вызвали на базу. Неотложное задание. — Тогда… Т…тогда… — Альф сжал кулаки от бессилия. Опять, опять его оставляют одного! И это после всех его стараний! Несправедливо! И хоть Базз был не виноват в приказах, начальства, но отчего же так обидно. Теперь снова пахать ручками или безвылазно сидеть в общаге… — «Не честно!» В попытке исправить вселенскую несправедливость, бывшее воплощение США решилось-таки на отчаянный шаг. Он подскочил к преподу почти вплотную и, заикаясь от волнения, произнес: — Капитан Лайтер… сэр… Если я… ни в чем не провинился… сегодня и… и не из-за меня вы… Я… Позвольте мне тогда хотя бы ненадолго заскочить к Артуру! Сэру Керкленду… на работу. Он недавно звал меня поработать над важными находками… Если меня отпустят. Разрешите?.. Секунды раздумий препода показались парню вечностью. Он не верил, что до его просьбы снизойдут. На него, оказывается, вообще всем плевать. Пообещают и не выполнят ничего, хотя он так старался! «Базз, за что?!» — Хорошо. — Послышался почти над самым ухом тихий шепот учителя. В самом-то деле, за что он так сухо с парнем? Да, ему плохо и больно от страшного известия, но это же не повод бросать ни в чем неповинного подопечного в расстроенных чувствах. — Ты прав, Альфред. Ты — ни в чем не виноват… Служба… Приказ… — Шепнул он Альфу, и тут же обратился к сослуживцу нормальным голосом. — Сопроводите сэра Джонса в научный институт исследования людской истории до-космической эры, к сэру Керкленду. Пусть побудет… поработает там над находками до вечера. Под мою ответственность. — И снова обратился к Альфреду, так и сверлящему его жалобным взглядом. — Прости, Альфред. Такое случается… Служба… — Угу… — Альф вяло кивнул и даже попытался улыбнуться. Отправиться к Артуру — с патрулем в обществе Базза это не сравнить, но… уже что-то, вместо грязных работ или сидения в общаге. Да и Базз не виноват в их сорванном патруле. Вон как огорчился на приказ. Наверняка тот ворчливый, усатый старик с манией коммандерского величия приказал. Испортил Америке весь день и счастлив теперь. Ну, ничего, крикливый дедулька, дай только срок, США всем покажет. Прилюдно будут признавать свою неправоту! Эх, знал бы он, что на самом деле было причиной срочного приказа… Впрочем, у Артура на работе оказалось намного интереснее, чем в патруле. Никто не надзирает за тобой и не надо бояться за каждый свой поступок. Знай себе, копайся в своем родном тысячелетней давности, и поясняй ватаге молоденьких Артуровых стажёров что да как. А те смотрят на тебя с уважением и изумлением. Ловят жадно каждое слово и упрашивают рассказать о себе побольше. Красота! Так отчего же нет покоя юной, горделивой душе… Почему же хочется променять все внимание кучи народа на одобрение одного лишь строгого препода. Снова с ним в патруль, а эти подхалимы пущай… книжки листают! День близился к вечеру, а янки все продолжал изнывать от обиды на внезапный приказ, из-за которого сорвался их с Баззом патруль. И когда под конец рабочего дня в Институт Археологии заявился сам многоуважаемый сэр Керкленд, обида Альфреда не утихла. Хотелось выплеснуть наболевшее и приход старшего брата был как нельзя кстати. Артурчик прибыл в институт вымотанным и уставшим, но довольным донельзя. Он он в очередной раз сорвал громадный куш. Обнаружил кучу всевозможных исторических ценностей, причём без особого труда. Пока остальные его коллеги вслепую тыкались в разные места, посреди обнаруженного ими гигантского древнего склада тысячелетней давности, Артурчик со своей командой прямой наводкой прокопался к набитому забытой в нем всякой всячиной складскому помещению. Не без помощи своей подруги Анабель, конечно, разведавшей для дорогого друга Артурчика — где тут сокровища заныканы, всего-то за пару минут полета под землёй. Разумеется, честолюбивый англичанин решил не делиться находкой с коллегами, заявив, что он и его студенты сами разберутся со своей находкой. А вносить находки в каталог он вообще начнет прямо сегодня вечером, и до победного, даже если на это уйдет вся ночь. Остальные его коллегии один конкурент не смог примазаться к его триумфу. Так что спокойный отдых после полевых работ Артурчику не светил. Он даже не соизволил заскочить домой. И принял душ и переоделся в чистое прямо в студенческой раздевалке, а потом поспешил в зал к находкам. Там-то его и настигло прилипчивое бывшее детище. Обида на сорвавшийся совместный патруль хлынула из уст янки на англичанина словесным потоком, сбивая с толку и мешая нормально работать. — Альфред, я тут работать пытаюсь. Не отвлекай меня! — Попытался приструнить его Артур, да без толку. Его разобиженное на вселенскую несправедливость дитятко продолжало возмущаться на «тупые приказы и всяких выдумывающих их ворчливых усатых дедков». «Сделать вид, что я ухожу и вернуться позднее?» — Решился Артур на последний шаг и… решительно покинул зал. Пару секунд остолбеневший янки пялился на закрытую дверь, но потом ринулся следом за бывшим опекуном: — Ну, Арти! Ну послушай же меня! Арти-и-и-и-и!!! «Он меня сам в историю сведёт!» — Артур закатил глаза от безысходности, когда цепкие ручонки Джонса вцепились в его руку. — Ладно, выслушаю, но… — он строго посмотрел на непутевое зрелище, — в обмен на помощь. А чего ты хотел, взрослый мальчик? Я — человек занятой, сам видишь. А вас, остальных, не допросишься прийти, помочь по-хорошему. — Но я же пришел. — Альф обиженно нахохлился. — Я же не виноват, что меня никуда не пускают. Только сегодня Базз отпустил сюда… — И то из-за сорвавшегося патруля. — Перебил его ехидный британец. — Иначе мне можно было не ожидать тебя в гости, так? — Злюка… — Альф обиженно надулся и даже выпустил руку старшего брата. — Я сегодня, между прочим, неплохо поработал. Столько всего сделал, а ты!.. — Он замолк, забавно дуя щеки от обиды. Прямо хомяк с запасом зёрен в защечных мешках. А губки бантиком сложил, будто детсадовец какой. — Ладно, ладно, не злись. — Примирительно произнес Артур, не в силах скрывать улыбку. — Я рад, что ты хоть так наведался ко мне. Заполнять ничего не заставлю, просто помоги мне своей силой. Уноси тяжёлые экспонаты в хранилище. Робот покажет, где оно и что куда складывать. — Окей! Альф с удивительным для него рвением принялся за работу, и гора находок Керкленда стала стремительно редеть. Но уже через полчаса янки снова стал канючить: — Арти-и-и… Долго ещё? За мной скоро прибудут, чтобы забрать в общагу, а ты меня ещё не выслушал. Не честно! Мне ведь столько надо рассказать! Арти-и-и… Англичанин тяжко вздохнул, в который раз закатив глаза от безысходности. Что ж, он сам повесил себе на шею этого вот… обалдуя, так что придется нести крест дальше: — Ладно, уговорил. Послушаю я тебя, а заодно проверю, все ли ты правильно расставил в хранилище. Идём. — Oh yeah! Thanks! — Счастливый янки сграбастал очередную свою ношу и пошёл за Артуром, аж пританцовывая от нетерпения. Оказавшись в хранилище, Артур скрупулёзно осмотрел размещенный Альфредом на полочке последний образец древности, поправил его, чтоб стоял ровнее, и дал братцу добро: — Говори уж, а я пока все поправлю и перепроверю… Болтовня янки тут же хлынула новым потоком. Он спешил поделиться всем наболевшим лично, пока его не забрали назад те чёртовы зануды офицерского ранга. Керкленд же слушал в пол уха, периодически поправляя то сами экспонаты, то бирки на них. Он знал, что бывшей колонии жизненно необходимо хоть так выпустить пар, иначе его… «Порвет от эмоций, как перекачанный шарик… Какое же ты ещё дитё!» — Артур тихо прыснул в кулак. Джонс и впрямь походил на шарик, который надули, но вдруг отпустили, и воздух шумно выходит из не завязанного хвостика. Веселье кончилось нежданно. Джонс вдруг полностью перешёл на родной язык, всячески осуждая не только рейнджеров и их главнокомандующего, но и Базза за дружбу с Россией и самого русского, которого он — герой! — самоотверженно разоблачил перед всею галактикой, а его все равно жалеют и время ему уделяют. Хотя он — ТАКОЕ вытворил! — Разве это не тупость, Арти? Все увидели его истинную личность, а Базз все равно его жалеет. А ведь я так постарался! Подловил его перед награждением и подлил ему в питье твое зелье… — К…какое… зелье… — Выдохнул Артур, остолбенев от шока. — Ну, как какое, Арти. То самое зелье — истины. Ты ж сам сказал, что выпивший его не сможет соврать. Вот я и позаимствовал его, чтобы Россия на награждении говорил только правду. Но я не ожидал, что он кинется на президента… Ваще больной. Я и раньше знал, что у него с головой не в порядке, а теперь полностью уверен. — Нет, Америка, не у него с головой не в порядке… — Прохрипел Артур. Ужас сковал его тело, и стало тяжело дышать. Словно астматику после пробежки по пыльной дорожке. И ноги ослабели, как от долгого марафона. Зато руки налились силой. Вот бы ухватить ими шейку бывшей колонии! Чтоб тот тоже Прохрипел немного! Не-е-ет… лучше за волосья. Или за уши. А ещё лучше, заковать его… тупую, пустую головешку в дыбу, вместе с руками, и отходить по пятой точке хлыстом, да до самой красноты, чтоб кожа начала слазить! А потом этой же точкой на соль посадить! Придурок! Дебил! Идиот!.. Царь и боженька всех идиотов галактики!!! — Арти, ты чего? — Спросил Альфред с опаской, отступив на всякий случай на пару метров от бывшего опекуна. — Ты чего? Ты на стороне России? Он же просто сам себя сдал… зелье истины же… — Заткнись! Безмозглое отродье диких западных земель! — Рявкнул Артур погромче бывшего воспитанника и запустил в оного какой-то исторической штуковиной. Альф с горестным писком увернулся от снаряда и тут-то попался — оба его уха оказались в плену у загребущих рук британца. — Арти-и-и… пусти-и-и… Больно-о-о-о… — Ныл Джонс и не думая брыкаться. Сейчас он походил на некогда строптивого бычка, которого усмирили всего лишь взявшись за кольцо в носу. — Больно тебе? А мне каково, знать, что твой брат… тот, кого я растил… паскуда подлая! Лезет, куда не пускали и тащит все без разбора! — Артур крутанул уши Штатов, отчего тот тихо заскулил, моля о пощаде. Но англичанина было не пронять. — Терпи, охламон! И слушай внимательно — ты не зелье истины утащил! Оно стало бы зельем истины, если бы ты не приперся тогда ко мне домой и не отвлек бы меня от его изготовления. Из-за тебя оно сгорело к чертям и вместо зелья истины получилась забористая хрень, которая вызывает дикую агрессию. Я проверил его на подопытных — двух милейших морских свинках, так они… порвали друг дружку к чертям! Исполосовали друг дружку так, что кишки выпали и кровь хлестала ручьями! — Но я же не знал… — Альф всхлипнул. — Арти… там же было написано — зелье истины… с пометкой — исп… использованное… Я так подумал. Зачем ты его так подписал? — Не использованное, а — испорченное! И ты вообще не имел права залазить в мою потайную комнату и таскать мои магические зелья, с твоим-то скудным умишком! Ты хоть представляешь — что будет, если это вдруг всплывет? Если вдруг выяснится, что сама президент Альянса чуть не погибла по твоей вине. Что тогда ждет Альфреда Ф. Джонса? Да тебе вмиг припомнят все грешки! И то ограбление припомнят, и все хорошее… Вот тогда-то ты точно засядешь далеко и надолго! Хочешь?! — Не…не…не хочу… не надо меня с…садить… — Альф заплакал, но не от боли, а от страха. Что ему какие-то там уши, когда угроза попасть в кутузку вновь нависла над его свободолюбивой головой. — Арти… не рассказывай никому… «хнык» Я ведь не знал… Я не хотел убивать президента! Я просто хотел показать… Россию… какой он… Я же не знал… Голос янки утонул во всхлипах. Только сейчас он осознал, какое ужасное деяние он умудрился совершить. И как же хорошо, что он попридержал свой язычок перед журналистами. Это ж как он мог запалиться! Представить страшно! А еще страшнее, что его проступок всплывет на поверхность и… Нет! Страшно! Слишком страшно! Лучше не думать об этом! Просто надо засесть на дно, быть паинькой и лишний раз не открывать свой ротик… Прямо, как сейчас Артур его напутствует: — Чтоб ничего не говорил об этом. Даже в своих мыслях. Да даже не вспоминай. Не было этого. Ни-ког-да. Понял? Вот и умница… — он отпустил американские ушки и даже приобнял братца-шалопая. — Я тоже буду молчать. Придется… забыть о спиртном… все из-за тебя. Идиот. Ну, все, успокаивайся. А то сейчас придут за тобой рейнджеры, а ты — зареванный. Спросят — почему? Хочешь? Нет? Тогда не плачь. Ну, тихо, тихо… «Придурок!.. мой… несуразный… Пустоголовое недоразумение…» — Неслись в голове ругательства, но уже без злости, а с запоздалым сожалением на упущенное им же, Англией, время, когда еще можно было воспитать этого дурешку. Ведь ничего уже нельзя было поделать. Что совершилось, то уж совершилось. Ничего не исправишь. И из выбора — кого спасти? — Керкленд конечно же выбрал своего брата, а не чужого. И дело даже не в том, что он стал невольным сообщником Штатов. Он просто хотел защитить свое. Он был решительно настроен нести свой крест до конца. И для начала надо было замести следы. Срочно уничтожить остатки зелья истины. Да вообще все-все зелья уничтожить. И избавиться от ингредиентов. От всего, что может вызвать подозрения. Поэтому, сдав Джонса на поруки пришедшему за ним рейнджеру, Керкленд припустил домой, наплевав на все находки.

***

Чуть раньше перепалки в хранилище… Гилберт, работавший над своим проектом — копией Янтарной комнаты, потянувшись, встал и сделал пару махательных движений — да, отвык он сидеть за столом. Особенно когда в ЕС Ваньку отстранили — уже не поугораешь на заседаниях над америкосом и с братом не поговоришь о чем-нибудь кроме этих бумаг… Вот и торчал Великий у Ивана разлеживая на диване и буквально плюя в потолок от безделья. Нет, конечно были какие-то деловые встречи, общение с мэром и губернатором города, но всё равно… Гил внимательно осмотрел сделанную миниатюрную панель «Янтарной комнаты № 3» как он про себя её назвал — попутно сверяясь с чертежом — он вызвался хотя бы по памяти сделать ту саму копию которая была вывезена из русского города Пушкино и бесследно исчезла из Кёнигсберга когда немцы поняли что пахнет жареным. Гилберт уже толком не помнил что там было, его самого там не было. Но потом опечаленный Иван, мельком сказал ему о пожаре и… Гилберт казалось не поверил этому. Он думал что чертов Брагинский шутит специально, чтобы позлить Великого, а комната цела, но увы… Даже когда Альфред хвастался что якобы какие-то панели попали к нему и когда Иван, не смотря на их вражду, попросил хотя бы подтвердить это — чертов америкос только задирал нос и твердил о своём превосходстве над русским. Великий досадливо вздохнул — ему было обидно что и после в двухтысячных они никак не могли найти никаких следов той самой первой комнаты. И хотя сам Иван уже давно попытался отреставрировать её, и сделал вторую версию довольно неплохо — Гилу до сих пор казалось что какая-то часть всё же пропала, исчезла бесследно. Он всё ещё утешал себя что та самая комната не сгорела в огне во время штурма в подвалах Кёнигсбергского замка как и предполагалось. Кто знает, может эти панели до сих пор лежат в каком-то из тайных немецких бункеров, коих было понастроено во время Великой мировой. Может даже не в доме его младшего брата, а в Африке, кто знает как долго ехал этот чертов поезд на котором уводили бережно упакованные янтарные панели. Говорили ещё о лайнере «Вильгельм Гуслофф» или пароходе Карлсруэ который в начале 2010 в Балтийском море пшек нашёл буквально случайно, когда нырял «типа покупаться»; так же писали что остатки Янтарной найдены либо под самим Калининградом или в южных его окрестностях: бункер на Розенштрассе, подвалы Штайндамской кирхи, бывший гараж гестапо на улице Космической, подвалы пивоварни «Понарт», имение гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха, подвалы замка Лохштэдт и прочие старые и древние места… но разве Гил не перерыл там всё сам?! Замаскированный недалеко от польского поселения Мамерки туннель близ Калининграда времён Второй Мировой, Литовский вал в всё в том же Кёнисберге — оh, mein Gott, Гилберт буквально прощупал сам замок не дважды и не трижды, облазил сверху до низу вдоль и поперёк, но увы — их как говорит Ванька «словно корова языком слизнула». И до девяностых он как старая ищейка всё высматривал да вынюхивал про свою, СВОЮ родную комнату, пока. пока у него самого чуть было не опустились руки. В какой-то момент Гил понял что время идет, закопанное сокровище всё больше заносится песком времени, а может быть её тяжесть всё сильнее тянет в какое-нибудь болото… Великому конечно не верилось что всё вот так и кончится и он никогда больше не найдет своё золото-медовое солнце, свои камни, но увы. Откричал, отплакал своё, надо было признать эту… ошибку, это поражение… и жить… вернее существовать дальше на попечении у брата. Хорошо Ваня был занят своими делами, он строил Союз и не требовал от Гила беспрекословности, как от тех троих боязливых прибалтов. Скорее почтительности, явиться когда требуется, и не влезать в разговоры с ехидными замечаниями. Позже когда Великий сам явился к разбитому и больному Ивану чтобы помочь не умереть и пережить развал, ему самому вовсе было не до комнаты. Занялась такая круговерть из политических и жизненных перипетий — выжить бы с тем кого спасаешь, не до своего сердечного сокровища. Но всё же как бывшее воплощение в круговерти политических перемен Гилберт собирал все те слухи, ниточки, новости, что могли бы привести его к комнате. «Ага. собирал, собирал, а тетрадки остались аж там… М-да… надо пойти проверить хотя бы свой тайник с дневниками, а то кто знает сколько Артур будет восстанавливать буквально по кусочкам нашу человеческую историю. И теперешней жизни ему не хватит. Но сначала — я посмотрю как он всё-таки отнесётся ко мне как к работнику. Вдруг у него до сих пор остались капиталистические замашки? Работать без продыху, делать тяп-ляп, а деньги не платить?» С этими мыслями Гилберт посмотрел на часы и охнул — надо было всё-таки закругляться. Нехило он так-то потрудился сегодня, хотя просто зашел развеяться перед отлетом на Джо Эд. Одна панель-стена по чертежам и по памяти была уже готова, пусть хотя и в миниатюре, пусть не из янтаря вообще, а из какой-то затвердевающей массы. Путь и золота тут не было ни грамма, а лишь заменители, но сам археолог пообещал Великому сегодня утром, что — «Если те, кто курируют мои проекты, посмотрят на твою янтарную комнату и увидят как она выглядит, то будет тебе та самая, может быть в натуральную величину. Да и тебе может быть позволят делать что-то из своего наследия, будешь моим полноправным ассистентом». Великий едва сдержался чтобы не обнять Артура, но всё же начал прыгать как обычный пацан которому пообещали крутую игрушку на день рождения. Плевать ему на всякие регалии, он хотел чтобы его золото-медовое чудо вновь увидело свет! Только бы залежи янтаря ещё не исчерпали себя! Хотя, судя по тому как удивились люди на пресс-конференции — возможно, что так это и произошло. Но не может же быть чтобы только на нашей планете был этот камень! В конце-концов — у них же технологии! Ведь делали же в конце двадцатого века искусственный янтарь, хоть Гил и плевался от этого ядом, значит смогут сделать и настоящий! Хоть и генетически смоделированный! Откуда-то послышалось плаксиво-возмущенное нытье янки: — А ещё этот зануда остановил у ворот и говорит «ты типа идешь к тем журналистам?» Я вначале не понял за что меня становили, а этот всё о своём: «будьте честны, вы ведь не сорвёте, я в вас уверен!» Oh, gosh! как же меня этот тип достал! Всё нудит и нудит! прямо как Базз! Он тоже меня сегодня не взял с собой, убежал куда-то! Так нечестно-о, Арти-и-и! Ну что ты смеёшься, мне же обидно! — Ты сам решил с ним общаться, я тебя не заставлял. Ты ведь говорил что хочешь стать таким же как он, героем, — мягко напомнили из-за ящиков голосом Керкленда. Гил понял, что пока он раздумывал, его руки взяли поделку, а ноги сам донесли до склада. Так… бочком к те ящикам, ох, сколько понаставили, значит всё-таки есть работа, может даже что-то в этих залежах есть и его родное… ага, вот он его место. Теперь — тихо поставить и тихо свалить — сейчас Гилберт вовсе не желал язвить над младшеньким Артура, но и видеть того — то ещё удовольствие. Другое дело — Миру. С этой фройляйн он был рад встретиться при любых обстоятельствах. Даже сегодня. Она вдруг прибежала к нему посреди его обеденного перерыва, явно чем-то расстроенная. Запинаясь и извиняясь после каждого слова, похлеще Канады когда-то, вернула ему переданную сестрами Ивана куколку-дорожницу. «Не сможем передать… Прости… Срочное задание… Прости…» — Пролепетала виновато, отводя в сторону сапфировые очи, и сбежала на эту свою службу… — Но это нече-естно! Почему у него есть дела кроме меня самого! — Раздавалось из-за исторического хламья раздражающее нытье очкастого малолетки. — Он всё-таки рейнджер, может быть поэтому? — I don't mean that! (Я не об этом!) — топнули за ящиками. — Why doesn't Buzz take me on missions with him! I know, — засопел янки, — he has a difficult job! But he promised to come to me after it! And he's disappearing somewhere! Surely Buzz must have been visiting this Russia again! Why him and not me? Why-y?! (Почему Базз не берет меня с собой на задания! Я понимаю, … — у него трудная работа! Но он обещал приходить ко мне после неё! А сам где-то пропадает! Наверняка снова был у этого России! Почему он, а не я? Почему-у?!) Послышался тяжкий вздох и похлопывания по чьей-то спине — это Артуру пришлось утешать своего возмущённого дитятку. «Сколько веков прошло, а ничего не меняется, ксе…» — подумал Великий, неслышно ставя свою поделку — на столе он старался ничего не оставлять, всё-таки у Артура был один кабинет и лишь один свободный стол, за которым можно было работать ещё одному человеку — прочие же столы предназначались для находок, были двое больше и ужасно мешали. Но поделать ничего было нельзя и Артур отвел место для щепетильного немца на складе где его поделку точно не тронут и не заденут. Так что Великий мог быть уверен, что с ней ничего не случится. Великий уже было собрался уходить, но всё никак не решался — вдруг Альфред его заметит. Тем более что стало как-то тихо. «Орать будет, вот я Артуру удружу. Не, я лучше пережду этот слезоразлив здесь. Или, когда это дитятко вновь начнёт возмущаться что Базз его не любит и не ценит — тогда я точно свалю. Ох, Арти, крепись, но я тебе здесь не помощник. Это твоё дитя — ты и воспитывай». Но услышанное следом заставило его насторожить ушки и замереть — такого Гилберт ну никак не ожидал услышать! — Все увидели его истинную личность, а Базз все равно его жалеет. А ведь я так постарался! Подловил его перед награждением и подлил ему в питье твое зелье… То самое зелье — истины. Ты ж сам сказал, что выпивший его не сможет соврать. Вот я и позаимствовал его, чтобы Россия на награждении… Альфред ещё что-то говорил, но Гилберт словно забыл дышать — его словно молнией поразило — так вот что было с Иваном! Зелье! Магическое! «Так вот кто ему подсунул… стоп, а как этот недоучка ему подлил зелье? Понятно, что в термос, но как? Черт, не важно как, важно то, что Великий сейчас выйдет и собственноручно их всех потащит… Чё-о-орт!» — Гилберт чуть было не стал стукаться головой от собственной злости об те же ящики, но быстро упокоился, нервная возня могла его выдать. А зная Артура, он своего дитятю начнёт выгораживать, говоря, что это не Альф вовсе. «Ну ещё бы! — с едкой досадой усмехнулся Великий — Как на Ваню все бочки валить — так тут он мастер-профессионал! Не хуже этого шкета! А как маленького бедненького Америку спасать — так защитит своей жизнью! Ну почему я оставил свой мобильник на столе? Такая сенсация была бы! Всех бы сразу за руку и в кутузку! Может… — вдруг мелькнула здравая мысль у немца: — пойти тихой сапой в дом? Вдруг этот волшебник проговорится? Точно! Он же первым делом побежит заметать следы своего неумёхи! И тут я его… Ушли? Или ещё нет? — Гилберт осторожно прислушался к тишине и о-очень аккуратненько попытался посмотреть действительно ли эти двое ушли. — Только бы Артур меня не заметил. Толь бы он не понял раньше времени что я был тут…» В хранилище было пусто, как… «В башке английского дитятки!» — Байльшмидт-старший тихо-тихо прокрался к дверям, выглянул из-за нее осторожно и, заметив в одном конце коридора идущих прочь англоговорящих братцев, подождал, пока те скроются за поворотом, и рванул прочь. «Телефон! Забрать телефон и за этим гадом! Записать все и к Мире!» — Вертелось в голове, перебивая стук сердца в ушах, словно рвущегося прочь из переполненной праведным гневом груди. А вот и кабинет. Телефон в руках! И куколка тоже… Ай, нет времени возвращаться и класть ее на место! В погоню, за чертовым британцем! Вот стоянка машин… Такси с Артуром уже улетело прочь, а значит можно было дуть за ним.

***

Артур ворвался в дом и, подобно вихрю, пронесся в потайную комнатку. «Замести следы! Уничтожить все зелья!» — Вертелось в голове, как назойливая муха. Керкленд распахнул дверцу шкафа для зелий. Так и есть, одного зелья не хватало. Того единственного злосчастного пузырька с испорченным зельем истины. «Унес к себе, засранец!» — Артур едва сдержался, чтоб не снести одним ударом все зелья с полки. Но поддаваться панике — не выход. Да и кто знает, что может получиться, смешайся все зелья воедино. И вот как их утилизировать? Просто так их не выкинешь и не выльешь… разве что с большим количеством воды, чтоб концентрация была невысокой. Но это потом, когда он отыщет недостающий бутылек у Альфреда в доме. Англичанин очень надеялся, что Джонс не унес зелье с собой в общагу. Эх, жаль что в тот день он не оставил Анабель дома. Она бы отпугнула его братца-остолопа от комнатки с зельями… А кстати, где же Анабель? Ах, вот она! Вьется вокруг взволнованно. Так перепугана, что и слова вымолвить не может, лишь глаза таращит. — Анабель, помоги мне! Нужно найти вот такой пузырек, — Артур взял одну из склянок, — но в доме Альфреда. Этот идиот спёр его, когда мы с тобой были на раскопках, и влип в беду. — Хорошо, мистер Артур! — Призрак тут же упорхнул исполнять просьбу. А Артурчик приступил к утилизации зелий. Он набрал охапку самого безопасного магического варева и припустил на кузню. Там он врубил воду на полную и стал выливать из склянок их содержимое. Покончив с этой партией, он, не выключая воду, вернулся к шкафу с зельями, и с новой партией поспешил опять на кухню. Зелья лились в раковину рекой, а пустые бутылки находили место в новеньком измельчителе мусора, чтоб выпасть оттуда крохотными кубиками из спрессованного стекла. Как хорошо, что Джеймса не было дома! Меньше всего Керкленд хотел свидетелей под боком. Парень вряд ли сдал бы его. Артур волновался о нем самом. Такой умница, талантливый и старательный, не хотелось, чтобы он стал вдруг сообщником. «А вдруг он сейчас придет!» — Мелькнула страшная мысль. Руки словно сами выудили телефон из кармана и напечатали сообщение: — Джеймс, сегодня можешь не торопиться домой. Я задержался на работе. Отдыхай. Завтра будет много дел. Покончив с этим, Артур открыл только что пришедшее сообщение и… разразился бранью. Сообщение-то было не от Джеймса, как он подумал. «Чертов Америка! Идиот, дебил…» — Ругань неслась потоком, когда он поспешил за очередной партией зелий. Выходя с полными руками, он решил захлопнуть дверь пяткой. В шкафу остались самые опасные из зелий, и надо было дать утилизированному магическому вареву стечь подальше в канализацию, чтоб не допустить в трубопроводе тотального магического кабздеца. Да и унять мандраж в руках было бы не лишним, а то последнее сообщение… И вновь жидкость из захваченных с собой склянок полилась в раковину, а бутылочки полетели в измельчитель. Вот только не знал британский конспиратор, что в доме притаился шпион с телефончиком и снимал его «жалкие потуги» для спасения своего побратима. А Гилберт тоже был не промах. Во-первых, быстро убежав в кабинет и проследив за Артуром, удирающим на реактивной тяге он со спокойным видом, но с колотящимся сердцем отчитался перед помощником англичанина, Джеймсом, ведь нельзя себя выдать ни в коем случае! И во вторых — забрал свой телефон, ведь сейчас было необходимо развести Артура на разговор и записать его: ведь Гилберт надеялся что всё-таки Артур впопыхах и с досады сболтнёт о своём промахе и вуаля! Дело в шляпе, можно спокойно трясти англичанина, вызывать рейнджеров и может даже удастся припугнуть Керкленда сидеть смирно в обмен на то чтобы Альфреда не трогали: как бы Великого не бесил этот малолетний шкет, сам Гил не очень желал ему зла, ну что взять с парня который действительно не думая взял ему не предназначавшееся зелье. Только завистливый подросток, неумеющий в разговоры и переговоры так захочет отомстить своим «врагам». Поэтому дождавшись, когда Джеймс кивнёт в знак согласия что дескать одна панель почти доделана, и находится на складе и что он понял где именно та лежит и сам помощник отпускает Великого домой «потому как надо хозяйством заняться, мы там с птенчиками затеяли кое-что строить, Ване понравится!» Гилберт едва дождался своего такси и назвал совершенно другой адрес — дом англичанина где уж точно происходило преступление. «Как поступить… Позвать рейнджеров заранее нельзя, тогда я сам окажусь не хуже клоуна… Этот чертов островитянин скажет что заваривал компотик и он оказался неудачным и любой из наших подтвердит что у этого бывшего пирата жратва ни разу не удалась! Да что там жратва, он даже толком напитки готовить не умеет, только алкоголь ему и. Чёрт, не о том думаешь, Великий! — тряхнув головой, Гил лихорадочно пытался построить в своей белобрысой голове чёткий и умный план как раскрыть Артура и Альфреда. — Значит их надо звать либо в определённый момент, или уже после признания… Эх, жаль что я не договорился с ними заранее, жаль что я не такой уж и важный человек, моему слову рейнджеры может быть и поверили бы, но надо время чтобы зафиксировать мои слова и подозрения хотя бы устно, с последствии занеся их в протоколы, а у меня сейчас его абсолютно нет и так запросто они не пойдут за мной! Значит придется вызывать их после и предоставлять улики свершенного. Так, телефон я с собой взял, диктофон я включу, а уж воспоминания… Воспоминания из меня Мира вытянет, и полиграф я пройду с легкостью, надо только не злиться особо… Verdammt! (Чёрт возьми!) Он ещё пожалеет что не признался сразу! Я его за Ваньку — не пощажу, порву на части! Я понимаю — он не хотел подставлять дитятку пустоголового, но уж себя-то! Он просто обязан бы сам признаться в том, что варил это зелье, что оно имеет такие свойства что их химикам и не снились! Самое натуральное зелье убийства — с руками оторвут! Кто бы у них мог в магию — тут же бы наладил канал сбыта, рейнджеры бы упахались являться на жестокие убийства ни с того ни с сего! А всё почему? Потому что Артурчик — чудак на одну букву и Альфред тоже и туда же! Идиоты оба, психи! Один гордец, второй пуст на соображалку — это ж надо так безалаберно относиться к магии! Ну ничего, ксе-се! Я ему устрою веселую жизнь! Я им все устрою, не жалко! Пусть не обижается! Уж если он сам не захочет во всём сознаться, возьмут силой! А я в этом рейнджерам помогу!» Внезапный толчок и голос водителя известили прусса о прибытии в место назначения. По-быстрому расплатившись, Гилберт быстро, но осторожно подкрался к дому и заглянул в одно из окон, в котором горел свет. Увы, оно было зашторено занавесками. И хотя в узкую щелочку альбиносу удалось разглядеть мельтешение внутри, но этого явно было недостаточно для сбора доказательств. Пришлось красться к дверям, мысленно уповая на высшие силы, лишь бы оная оказалась не заперта. Вселенная оказалась благосклонна к католическим мольбам — дверь была не заперта. «Ave Maria!!!» — Гил тенью проскользнул внутрь и, схоронившись за первым попавшимся предметом мебели, прислушался к происходящему. Послышался топот, будто из-под пола. Он все приближался, и вот, англичанин проскочил по коридору к той самой комнате с зажженным светом. Гил тихо-тихо подкрался к дверному проему и осторожненько заглянул в комнату. «Ууу! Спасает своего хмыренка, хмырище пиратское! Редиска!» — Гилберт сжал кулаки. Как же хотелось надавать тумаков этому недомагу! Но, увы, надо было держаться. — «Ради Ваньки и справедливости!» Он выудил из кармана телефон и… призадумался. Просто снимать, вытянув руку из-за косяка, было глупостью. Этот британский проныра не зря был одним из лучших шпионов среди государств. Порой казалось, что у него вовсе есть глаза на затылке. Да и он просто мог захотеть выйти из кухни за новой партией зелий и застукать вторженца. Но заснять происходящее было просто необходимо. Дело чести! Епт! Гил обвел взглядом видимую ему в дверной проем часть кухни. Цепкий взгляд тут же приметил кухонный стол с белоснежной скатертью из плотной ткани, края которой свисали почти до пола. «Идеальнее места не придумаешь! Вот бы пробраться туда! Черт!» — Гилберт едва успел юркнуть за какой-то очередной предмет мебели, коей в британском доме всегда было чересчур много. Громоздкой, неудобной и слишком вычурной, для прагматичного немца. Англичанин пронесся мимо, не заприметив тщедушное тельце прусса за тумбой с кованными ножками. «Хоть где-то пригодилась моя компактность…» — Мелькнуло в белобрысой голове, едва топот затих где-то под полом. Место дислокации прусского партизана было оперативно сменено на «подстолье». И как раз вовремя. Английская «комета» снова затопала в глубинах дома и вот он уже ворвался на кухню, дабы уничтожить еще часть улик. «Теперь ты мой, пиратище! Ухвачу я тебя, черта морского, за жабры!» — Гил включил камеру на телефоне и начал снимать. Артур выливал бутылки и выкидывал пустую тару в измельчитель мусора, затем достал телефон, потыкался в нем и вдруг… громко ругнулся! «Заметил!» — Сердце екнуло в груди альбиноса. К счастью, недруга привлек не он, а что-то в телефоне. Зря что ли он так заругался на своего малого. Меж тем Артур снова учесал за очередной партией зелий, позволив пруссу ненадолго вылезти из-под стола и снять крупным планом раковину с хлещущей в нее водой. — Вот так в наше время всякие урки… преступники избавлялись от наркотиков и прочей дряни! — Пояснил он и опять заныкался под столом. И как раз вовремя. Артурчик, аки молодой козлик… какое точное сравнение… Ну, а что, в глазах прусса он сейчас и был козлом… В общем, залетел Артурчик с кучей зелий в руках и стал в который раз забивать раковину своим варевом… как вдруг начал натуральным образом сходить с ума. Заговорил сам с собой, как с девушкой, еще и имечко выдумал: — Беда, Анабель, беда! Альфред, идиот, спер то зелье и теперь надо все выкинуть, чтобы улик не было. Нашла? Ну умница моя! Умница, девочка! Сейчас все вылью и пойду, заберу его. А потом спалим ингредиенты в духовке… Идиот Америка! Все из-за него! «Совсем крыша поехала! От страха, наверное…» — Гилу даже стало немного жаль британца. Неровен час Керкленд сам отправится в лечебницу. Но с другой стороны… — «Поделом ему! Надо было нормально воспитывать малого, а не шнырять по миру!» А Артурчик все продолжал жаловаться невидимой собеседнице на Америку, и какие хорошие зелья и редкие ингредиенты приходится изводить из-за его тупой выходки: — Подлил России зелье это, проклятое, а мне теперь… Тупая, бесполезная вражда конченного идиота и инфантильного гиганта в шарфике! А я теперь мучайся!.. «Продолжай, пиратище. Великий вас внимательно слушает! Вот я потом отожгу, ксе-се-се!» — Байльшмидт аж глаза закатил от предвкушения — Великий раскрывает тайну внезапного нападения на самого президента Галактического Альянса! Вот это будет сенсация! Уж как его все зауважают! И сразу в рейнджеры! Жаль, конечно, будет Лайтера, когда он все узнает и лишится ученика, но… на войне, как на войне. Ванька прусскому сердцу был дороже. Да и толку от Великого будет в разы больше, чем от США. А как Ванькины сестры потом молиться будут на спасителя их братика!.. А сам-то русский как отреагирует!.. В голове так и зазвучал Ванькин голос — «Гилушка! Родимый! Самый величайший среди всех наивеликих! Ты — самый, самый, пресамый!..» «Да, русский! Я — самый, самый, пресамый!» — Перед глазами Байльшмидта возник его собственный, несравненный лик, окруженный сияющей аурой. Прям лик святого на какой-нибудь Ванькиной иконе. Но уж больно ярко этот лик сиял, прям как лампочка Ильича. Гил открыл глаза и моргнул. Перед его лицом сияя во все двести двадцать парила белая сфера и кажется даже тихо гудела. Гил оторопело отшатнулся: — Эй! Ты что? — и попытался отодвинуться от неё, но сфера всё так же ровно и тихо гудя угрожающе вновь надвинулась на него. — Ах так? — Гил не мешкая ни минуты вылетел из-под стола, едва не забыл про всё ещё записывающий телефон, быстро осмотрел кухню и схватив сковородку которая висела на стене около плиты и привычно замахал ею: — Только попробуй, колдун доморощенный! Я знаю, что сковородой по голове — это больно! Выходи или я сам тебя найду! — сфера попыталась обогнуть Великого слева и «дать пинка», чтобы выгнать непрошенного гостя, но Гил махнул перед ней своим необычным орудием и белый шар рассерженно отлетел назад. — Нахал! — Возмутилась до глубины души призрачная девочка. Заявился тут какой-то, оскорбляет ее спасителя, угрожает… ее саму ударить хотел. Хоть призракам физические угрозы не опасны, но она-то — испугалась. Не за себя, так за мистера Артура! И поделать ничего не могла — этот тип оказался наглым до неприличия! Не то что те таракашки не так давно. Со стороны входной двери послышался громкий топот. Видимо Артур уже вернулся из рейда по дому младшего брата. — Ты… как?! Откуда?! — Только и выдохнул он при виде кровожадного Байльшмидта со сковородой наперевес, а в голове взвился рой мыслей. — «Зачем он здесь?! Давно он здесь?! Что он успел увидеть?!» На часть вопросов тут же ответила верная Анабель: — Мистер Артур, он… он… — она со всхлипом подлетела к англичанину, — он прятался под столом. Сидел и вынюхивал… Был здесь до моего прилета!.. — Да?! — Внутри все сжалось от ужаса. Ведь если прусс был все это время под столом… — От верблюда! — резко начал Великий, он уже завелся. — Какого хрена ты тут сам делаешь? Значит, как Ваню подставить — это легко, и похрену что это твоё дитятко накосячило — имей совесть сказать что ты виноват, ну поступи как истинный джентльмен, подай нам всем пример на собственном благородстве! Так нет же! Хвост прижал, в нору забился и улики уничтожать? Это мы с радостью как вижу! Как был меркантильной и эгоистичной сволочью и мерзавцем, так и остался! Ну ничего, Великий всех вас на чистую воду выведет! Я всё-е записал! — он отложил сковородку на стол и выхватил телефон из кармана штанов и обвел экраном кухню: — Так что теперь все узнают какая же ты мразь, сэр Керкленд! С тобой никто после такого дела иметь не будет! И с твоим паршивцем — тоже! — Так… так… только не заводись… — Артур инстинктивно вытянул вперед руки, словно ограждаясь от разъяренного собеседника. То, что он влип по полной — было яснее некуда. Эх, жаль он так сильно забросил свою форму. Вот будь он таким, как в пиратской юности, запросто бы выхватил из рук противника телефон с компроматом. Это как минимум. Или вообще вырубил бы противника и опоил бы его зельем беспамятства, благо его он еще не успел утилизировать. А так, увы, пришлось начать переговоры. Хоть как-то оттянуть время, пока не подвернется удачный момент для боевого маневра. — Послушай… К чему нам это? В смысле, этот спор и… ругань. Я понимаю, ты зол за Брагинского, но… и ты пойми меня, как старший брат другого старшего брата. Америка, идиот… он же по незнанию это сотворил. Нет, он виноват, что… такой дурак беспросветный, но… ему сейчас никак нельзя попадать в историю. Он же на испытательном сроке. Его же сразу закроют! Понимаешь, Гилберт?! Я не могу этого допустить. Он же не выдержит в кутузке… — Что значит — не заводись? Мне похрену на твоего дитятку, хотя и ему бы всыпать по первое число не мешало бы! Но ты! Ты чё творишь?! Это по твоей вине Альфред сделал ноги одной из твоих склянок! А ты сразу зассал, да? Сразу в кусты? Чё творишь, зачем своё варево выливаешь? Младший не виноват — это я и сам прекрасно тебя понял, — тут Гил словно бы смутившись примолк, думая озвучивать ли своё «я бы сам тоже за Людвига испугался», но решил что эти сентиментальности ни к чему: — Но если бы так случилось у меня — я бы на себя взял вину, понимаешь? А ты?! Какого хрена делаешь ты? — Да как ты… — начал было заводиться Артур. Ну ещё бы, предъявы от просравшего однажды все — свои жизнь и независимость. Но момент был неподходящий, и брит быстренько поприжал свой гонор. — Как ты не понимаешь — Альфред на испытательном сроке. И это он подлил то зелье. Даже не зная, что оно не то, и что все могло так выйти… он все равно рискует попасть за решетку. Я мог бы взять всю вину на себя, но — у меня на тот день железное алиби. Увы, это впервые, когда я жалею о таком. Можно бы наплести, что я нанял кого-то для отправления сэра Брагинского, но все равно не то. Они ж начнут копать и выяснят, что никаких наемников не было… — Тяжко вздохнул, переводя дух от долгой тирады. — Пойми меня, Гилберт, я боюсь, что мое признания ничерта не поможет моему идиоту и… Кроме того — Ивана же увезли лечиться, так? Значит, после выздоровления его сразу отпустят. А если так, ждать осталось не долго. Это зелье работает от силы дня три. Так что его наверняка уже отпустило и скоро его вернут к вам. Так зачем портить Альфреду жизнь. Нет, оставлять это безнаказанным я не прошу. Просто надо немного времени, пока все уляжется. Брагинского ведь наверняка скоро выпустят. Со дня на день. Честно. — Ой, смотрите на него, ксе! Боится он! — язвительно откликнулся Гилберт презрительно сощуриваясь. — Да все наши знают что ты колдуешь! И ты сам можешь объяснить этим тугодумам и неучам, да покажи пару своих простеньких заклятий — да тебя, ТЕБЯ схватят и запрут, а не Альфреда! А Альфреду. Да ему жалко что пальчиком погрозят, не он же это зелье сделал, а ты! Откуда ему знать какие там ингредиенты, это ж твоя работа, Злотеус Злей доморощенный! Дэвид Блейн чокнутый! А Ванька? Ты ТОЧНО знаешь что его отпустят? А даже если и так, сколько нам еще ждать? Вон его сестры от горя места не находят. Глаза круглосуточно на мокром месте. Элиас тоже плачет! И мне, Великому, тоже не улыбается ждать черти сколько, когда можно спокойно сдать настоящего виновника, и спокойно готовиться к поступлению в рейнджеры. Так что лучше вам, не дорогой мой археолог-недомаг, вместо того чтобы со мной цапаться — побежал бы к рейджерам с повинной. Прям щас! Запинаясь, и чтоб волосики назад. Говорят, они самосдавшихся жалеют. И более хорошие условия предоставляют. Вон Ванька не сопротивлялся в КПЗ и хотел выяснить что с ним произошло — так с него пылинки сдували! Может и ты пойдешь? Скажешь кто тут виноват и чтобы Ваню отпустили? А сам заместо него сядешь, а? А за твоим младшеньким мы с Людвигом последим, ты не волнуйся. Его не Лайтер учить будет, а Людвиг и твоё шило в заднице ещё не раз вспомнит доброго братика Артура! Бить не будем, мы же не звери, но вот строевую подготовку и тяготы военной жизни он на зубок выучит — Лайтер ой как обрадуется! Если у него не выходит каменный цветок, то мы с братом уж точно его выточим, у нас терпения точно хватит. Ну что пыришься, демон? Собирайся да пошли? К рейнджерам с повинной? Или я всем всё равно расскажу что тут у тебя происходит? — и Великий помахал перед Артуром своим телефоном, который до сих пор записывал происходящее. — А если не расскажешь? — чуть оглядевшись, колдун доморощенный напряженно кивнул сфере которая крутилась около него и даже слегка потухла и не гудела. Аннабель было двинулась на Гилберта, но тот отскочил ближе к плите и сердито крикнул не сводя глаз с англичанина и снимая на телефон; левая рука схватила что-то вроде поварешки, с ней Гил выглядел хоть и смешнее, но было видно что прусс очень серьёзен и просто так не дастся. — Э, без рук! Убери магию свою, а то шибану чем-нибудь, не оклемаешься! Вот так! — и с удовлетворением прикрикнул на отступающую Аннабель: — Убери совсем этот шар, а то я за себя не отвечаю! — Хорошо, хорошо. — Артур понял что отступать было некуда и сделал вид что убирает свою магию, — только сам-то на меня не кидайся, я тоже... нервный. Гил лишь скрипнул зубами — вот далась этому недомагу эта... он недоумённо повертел поварёшку перед глазами и тут же вновь посмотрел на взъерошенного англичанина — больной что ли? Поварешка в руках — не палочки для риса, да и он — не нинздя какой-нибудь. А сам прусс хоть и слышал от брата миф о том что ими можно ранить врага, но кажется Кику с легкостью развенчал эту байку. — Ладно. Но если я что-то замечу или почувствую что ты мне угрожаешь… — и Гил, презрительно фыркнув, чуть отшвырнул от себя этот бесполезный предмет кухонной утвари. — Вот и отлично. Тогда… ладно… Говоришь, рейнджеры благосклонны к сознательным нарушителям? Тогда ладно. Пойдем. Возьму всю вину на себя. Надеюсь, ты мне тут не наврал и Альфреду точно ничего не будет. Я ж ради него тут суетился. Ты ж, как старший брат, понимаешь меня… Хотя твой младший намного благоразумнее моего оболтуса. Он ведь таких проблем не доставлял… Жаль, мой хоть немного не такой… — Артур тяжко вздохнул, всем своим видом выражая искреннее раскаяние. Но в душе он был готов в любой миг рвануться вперед. Эх, зря Гилберт расслабился, слушая якобы искренние раскаяния оппонента. Ему ж самым натуральным образом заговаривали зубы, пока за спиной готовилась диверсия. Хранитель Джеймса Бука не мог остаться в стороне от происходящего. Кто-то угрожал отнять наставника у его любимого мальчика, у его создателя — а такого он допустить не мог. Что там магическому существу, незаметно зайти за спину прусса и огреть его разделочной доской по затылку? Раз плюнуть! Бравый рыцарь справедливости взвыл от внезапного удара. Сила маленького человечка, способного за ночь сделать в доме полную перестановку мебели, оказалась не хилой. Артур вмиг преобразился из кающегося грешника в кровожадного корсара и рванул вперед, намереваясь окончательно вырубить стонущего от боли недруга. «Обездвижить и стереть память!» — И вот уже Артур пытается вырубить Гилберта сам. Но оглушенный прусс оказался слишком стойким и британец сам пропустил парочку ударов по голове. «Анабель, вперед!» — Взвизгнул недомаг, пропустив болючий удар по уху. Белая сфера метнулась вперед… разряд молнии и прусс окончательно повалился на пол. Призрачная юная леди тут же забыла про врага и обеспокоенно завилась вокруг друга. «Мистер Артур, вы в порядке? В порядке?» — Затрещала она. — Да… — Артур потер больное ухо и… в который раз за сегодня смачно ругнулся. Прямо под ногами блестели осколки разбитого пузырька. Того самого, что он принес из дома Америки. Но убираться было некогда. Главная проблема вот она — валяется под ногами без сознания. Связать бы ему руки… А вот и кухонный передник. Сойдет ненадолго. А больше пары минут Артуру и не надо. — Последите за ним, я за зельем забвения! «Хорошо, что я его еще не вылил…» — Артур связал руки прусса за спиной и хотел усвистать за зельем в подвал, но… — Сдохни, мразь!!! — В Гилберта будто черт вселился. Фартук с треском расползся пополам и вот уже сам прусс надвигается на врага, схватив очередную первую попавшуюся под руку вещь. «Неужели…?» — Артур лишь успел заметить маленькую, но кровоточащую рану на левой ладони прусса, прежде чем почувствовать адскую боль в животе.

***

Не открывая глаз очнувшийся Гилберт вдруг почувствовал, как у него раскалывается голова, как почему-то хочется пить и как ужасно болит всё тело, будто он целый день вагоны разгружал. А ещё судя по твердости поверхности Гилберт именно лежит и именно на полу. «Шибанул чем-то по голове, сволочь», — отстранённо подумал немец и открыв глаза попытался подняться, но тут же чуть не рухнул вновь, едва удерживая себя на нетвердых руках. Обычный разгром в кухне, повсюду разбросана какая-то посуда… вон и доска разделочная валяется. И сам Артур который почему-то лежит и не двигается. Вопрос «почему же?» отпадал сразу — в боку у англичанина торчал обычный кухонный нож, которым режут всё от фруктов до овощей. «Допрыгался!» — Гила мгновенно прошиб пот, но он всё-таки подполз к археологу, чтобы убедиться хоть в чем-то. То что это сам Великий его так — Гилберт даже не сомневался. И конечно его сразу же накрыла паника, ведь теперь не отвертишься и то, что он больше всего не хотел и боялся — произошло, но всё же… Сматернувшись на немецком, Гил понял, что нож доставать не стоит, и так же с какой-то облегченной радостью отметил что кухонное орудие труда вогнано всё же не до рукояти. - «Значит жить будет. Черт, что я говорю!» — Пульс был или слишком слабый или не прощупывался совсем, и Гилберт вновь мысленно «схватился за голову»: — Как тебя проверить? и зеркала поблизости нет… А! Так сковородка же! Гилберт приподнявшись дотянулся до сковороды и осторожно поднес к лицу закалённый металл. пытаясь угадать-увидеть признаки хотя бы дыхания. К вящей радости металл слегка запотел, и Гилу на мгновение стало легче. — Oh mein Gott, хорошо что я его не убил… Дыхание есть… Так… А теперь надо встать… — И Гилберт оперся о столешницу и попытался встать сам, но замер от: — Сэр Байльшмидт! Что здесь происходит? «Дело дрянь… — мелькнуло в голове у прусса. — Парень меня точно заложит!» — Что с случилось с моим учителем? — Переспросил Джеймс Талер и, на попытку немца выпрямиться, звонко заявил: - Стойте не двигайтесь! Я вызываю рейнджеров! Голова хоть и гудела как колокол, но Гилберт уже почти пришел в себя и на бесстрашное заявление лишь усмехнулся: — Может не стоит? — Только попробуйте! — неправильно понял его парень. — Если вы кинетесь на меня вам же ещё срок добавят! А я смогу дать отпор — я бывший курсант Академии рейнджеров! Стойте смирно, вас всё равно поймают! — И парень лихорадочно закопошился в сумке стараясь не спускать с Великого глаз. — Алло! нападение на человека в его доме! Приезжайте скорее! Мой учитель ранен! И рядом преступник! Адрес… Гилберт дождался, когда парень отведет глаза и кинулся к двери, сбив парня с ног. Он не хотел ещё одного инцидента, да и самому Джеймсу ничего не хотел, но его холодную голову почему-то вдруг начала заволакивать ярость и несправедливая обида. Он не хотел убивать Артура! Почему его считают преступником? Опять! Чувствуя, что вот-вот и случится непоправимое, Гилберт собрал всю свою волю в кулак и побежал. Куда? Он и сам не знал, только бы подальше от дома археолога. "Пусть я лучше сбегу чем произойдет что-то…" — это были последние его здравые мысли. Потом лишь сам инстинкт подсказывал куда ему бежать, а где прятаться, Гил и сам толком не понимая, убегал всё дальше и дальше, путая след и затрудняя поиски рейнджерам. Перед глазами мелькали дома… какая-то остановка и… бесконечные звезды в окне пустого межпланетного автобуса, совершающего последний свой рейс за сегодня. Куда он летел, пруссу было неведомо. Лишь бы туда, где можно спрятаться, чтобы не навредить никому, если вдруг ярость захлестнет его с новой силой. Лишь бы дотерпеть. Лишь бы не сорваться на единственную живую душу рядом с ним — водителя. Хорошо, что он был за перегородкой, но… мало ли. «Mein Gott, помоги мне!» — Последнее, что мелькнуло в прусской голове, прежде чем он отключился от сковавшего его изнеможения. А вот ученику Керкленда было не до покоя. Рейнджеры подробно расспросили всхлипывающего Джеймса, написав необходимые протоколы. Парень был словно в тумане, и постоянно расспрашивал что же будет с его учителем. Прилетевшая вместе с рейнджерами скорая быстро погрузила пострадавшего, но всё ещё живого ученого и подключила к переносной системе жизнеобеспечения. Затем, дав необходимое успокоительное его помощнику, улетела с сэром Керклендом на борту, ведь надо же спасать знаменитого археолога. Рейнджеры ещё какое-то время остались с Джеймсом. Парень был очень сильно взволнован, и уже встал вопрос о том, что ему тоже надо в больницу, как вдруг Джеймс взял себя в руки и отказался от скорой психологической помощи. — Правда, не стоит… Всё это ужасно… Я не понимаю почему сэр Байльшмидт кинулся на сэра Артура, ведь сегодня вечером всё было хорошо… Они ладили! Я ведь сам это видел, понимаете! — Понимаем, сэр Талер. Но сами видите факты — вещь упрямая. Вы ведь сами сказали… — Может что улики скажут, — вмешался другой рейнджер постарше. — Нам пора, извините сэр. Нам надо в лабораторию… отдать улики как можно скорее. У вас есть какие-нибудь друзья? Может вы пойдете к соседям? Нет? Тогда всё же включите свет в том, другом доме и… я бы советовал всё же пойти к соседям, чтобы они знали, что вы дома один и если что, то пусть вызывают нас. — Вы думаете этот белоголовый всё же вернётся? — удивился младший. — Уверен. Практика показывает, что преступник всегда возвращается на место преступления. Это уже чуть ли не закон. Бывают конечно осечки, но будем надеться что этот сэр Байльшмидт всё же вернётся. — Может он побежал к брату? Это ведь тот самый из воплощений… — Может быть! — удивленно взглянул на напарника старший офицер. — Всем постам! Будьте внимательны, возможно объект направляется к адресу… Джеймс только вздохнул, он понимал, что рейнджерам надо ловить прусса, а врачам — необходимо вытащить нож из бока англичанина. И всё же его смущал тот факт, что эти двое воплощений, вроде бы уже подружившихся в этой жизни и не особо драчливых в прошлой жизни (ну подумаешь была пара стычек в море да на земле, так у других были чуть ли не драки!) так быстро изменилось настроение. Почему они поссорились? Джеймс вдруг понял — в какой опасности он был, когда увидел встающего Байльшмидта рядом с беспомощным сэром Артуром. — Почему он убежал? Он ведь мог на меня кинуться!.. и… так же убить… даже голыми руками… — Джеймс вспомнил жуткий вид Великого, эту перекошенную ухмылку, окровавленные руки… одежду, заляпанную кровью… — Почему? — Парень вздрогнул. Сидя при включённом свете и завернувшись с головой в одеяло, он не чувствовал себя защищённым, а тут еще у него не шла из головы эта мысль. Он ещё не знал, что всему причиной была та разбившаяся бутыль, осколки которой взяли с собой вездесущие рейнджеры. Жаль только, что зелья на них уже не было. Как и телефона с доказательствами. Все убрал с глаз подальше пронырливый Бука. Но, не вините его. Он просто хотел защитить своего мальчика от опасной жижи и вообще от всего, что может навредить будущему Джеймса Талера, да только… учителя его не уберег. Что теперь с ним? Как он? И как утешить призрачную девочку, которая все еще беззвучно рыдает на кухне? Внезапный сигнал телефона застал врасплох перенервничавшего Джеймса. Он так и скатилился на пол прямо в одеяле, но ответить на вызов успел: — Да, Джеймс Талер. Да… Правда?! Что там еще говорил собеседник — Джеймс не слышал. Главное, ему сказали, что нож из его учителя вытащили, он жив и скоро уже будет здоров. Так что можно было спать спокойно. Зато не спали бедняжки славянки. Не спал Людвиг и его друзья-соседи. Даже Яо не мог уснуть и смириться сразу с двумя страшными вестями — Экс-Пруссия обезумел вслед за своим государством и подался в бега… Прямо как пропавший из-под конвоя Иван Брагинский.