Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Как же порой выбивают из колеи непредвиденные случаи и резкие изменения в планах. Особенно, если это происходит по вине родных и близких людей. Залезет кто-нибудь в неприятности по горло, а тебе волноваться и расхлебывать, и впредь стараться уберечь нерадивого родственничка от дальнейших приключений… Подобное случилось со славянским трио. Брагинский всего лишь помог людям на пожаре, а встревоженные сестры срочно приняли — «Экстренные меры по спасению братика от плохо влияющего на него беспутного немчуры!». Как сёстры России порешили вчера вечером, так они и поступили сегодня. Пришлось Ваньке собрать чемоданы и лететь на Джо Эд с младшей сестренкой, чтобы — «Руки там работой занять, чтобы голова о глупостях не думала!». Он не стал противиться, все равно хотел для начала там на ноги встать. Но было грустно, что Калининградушку взять с собой запретили, да и Гил не очень-то горел желанием ехать с ними. По прибытии брат с сестрой заскочили в свой новый дом, где на время их отсутствия поселился дедуля Мунчапер. Пожилой пришелец коротал полуденное время, сидя на пороге их дома и бренча на неком подобии местной балалайки. — Аха, сестренка, у нас гости! — Воскликнул Ванька и, выронив на радостях из рук свой и сестренкин чемоданы с пожитками, рванул навстречу названному родственнику. — Дедуля! Обнимашки! — — Вернулись, мои хорошие! Вернулись, наконец-то! — Дедуля и сам подорвался с места, обронив по пути музыкальный инструмент. — Ванечка! Наташенька! Где ж вы пропадали?! — Затрещал он, прижимаясь к внучку. — Почему вы так долго пропадали?! Где Оленька? Где затейник Гилушка? И где наш ангелочек Элиас? — — Увы, они с нами не приехали… Мы с Наташей тут одни. — Ответил Ваня, не ослабляя крепких приветственных обнимашек. Наташа же сама дотащила оба чемодана до обнимающихся родичей, не укорив братика даже взглядом. Все-таки и она истосковалась по новым родственникам, особенно по мамуле Мунчапер. — Да. Мы тут по делу. — Она поставила оба чемодана. — Вот, некоторые свои вещи привезли. Надо же начинать дом обустраивать и земли засаживать? Надо. Да, Ванечка? — — Агась. Только бы для начала увидеть матушку с батюшкой! — Ваня отпустил-таки деда Мунчапера и взял чемоданы в руки. — Сестренка, оставим в доме вещи и сгоняем до них? — — Эх, не выйдет, ребятушки. Нету их дома. С утреца уехали на агро-станцию за новыми саженцами и семенами, ну и инвентарь обновить. — Расстроил их дедуля, сам того не ведая. — Да вы не грустите. Вам тоже надо съездить туда. Мы ж подсуетились, чтоб вам выписали собственную пару тракторов и инвентарь. Сгоняем, заодно семян купим. — — Подсолнечных, да? — Вмиг забыл Ваня про грусть от отложенной встречи. — Я подсолнушки люблю! Аха! — — И картофель. — Вставила свое словечко Наталья. — А для Оли — капустки бы и свеколки. Без них борща не сваришь. — — Подсолнушки, да? И картофель… капустка… Это ваши родные растения? С вашей планеты? Тогда, увы, нам надо на другую агро-станцию. Трактора и инвентарь можно получить везде, а вот семена с других планет — только в основном центре. — — Вот как? — Одновременно вздохнули брат и сестра, понимая, что все-таки встречу придется отложить. Но долго печалиться они по этой причине не стали. Негоже драгоценное время на грусть тратить, когда в хозяйстве дел полно. Посему, отправились младшие детишки Киевской Руси со своим названным дедом с визитом на основную агро-станцию. Взяли полученные Мунчаперами необходимые бумаги, вызвали таксишку и поехали по делам. Окрестности агро-центра на первый взгляд ничем не отличались от множества остальных угодий этой планеты. Те же поля, но засеяны они были сплошь земными растениями. Поле пшеницы, полоска яблоневых насаждений, затем снова поле — кукурузы, и снова полоска деревьев — грушевых, затем поле подсолнухов. — Аха! Я такое же поле хочу! — Сидевший на заднем сидении вместе с сестрой Ванька, аж к окну прильнул от восторга. — Подсолнушки~и~и~и! — — Будут тебе подсолнушки, братик. Все будет… — Улыбнулась белоруска, сама самозабвенно разглядывая окрестности. Мирная спокойная жизнь со своей дружной семьёй, среди плодородных ухоженных полей и садов — душа скромной труженицы не могла бы и мечтать о большем. Поездка закончилась на большой автомобильной стоянке, у огромного серебристого купола, этажей эдак в пять высотой, если не больше. А уж каким он был в ширину, догадаться не представлялось возможным. Настолько далеко тянулся его полуокруглый бок в обе стороны. — Это и есть агро-центр? — Выскочивший из такси Россия во все глаза уставился на купол. — А-а-а! Какой он большущий! А… — Заметив чуть в стороне купол поменьше, Ваня заинтересовался и им. — А там что? — — А там склад. Там держат трактора и инвентарь. — Дедуля Мунчапер засунул сдачу, полученную от таксиста, в карман, и обратился к славянам. — Идём в главное здание? Отметимся для начала и бумаги сдадим. Идём? — — А можно без меня? — Уже включило большого ребенка самое крупное государство своей эры. — Я хочу посмотреть трактора. Дюже интересно — какие они! Можно, а, сестренка? — — Можно, Ванечка, можно. Только осторожно. А то залезешь на самую верхотуру, а мне потом переживать. Понял? — Сестра строго погрозила пальчиком любознательному брату, ибо чуяло её сердце, что он и там найдёт приключений на пятую точку. — Спасибо! Аха! Я побежал! — Радостно хлопнув в ладоши, мальчишка в теле взрослого мужика унесся глазеть на трактора. Какой же мальчишка не будет в восторге от машин и обилия тяжёлой техники? Но на самом входе под купол его весёлая экскурсия оказалась под угрозой. Сидящий в КПП у входа охранник не захотел пропускать внутрь подозрительного субъекта. И ничегошеньки на него не действовало. Ни вежливые просьбы Ивана, ни грустные глазенки, ни доводы, что — «Скоро сюда придут моя сестренка с дедулей и мы все равно войдем за нашим трактором!». Да, даже коронное русское — «Кол-кол-кол…», не помогло. — У-у-у! Вредина какой… — Ванька уже хотел уйти «не солоно хлебавши», но на его счастье к нему подошёл какой-то мужичок. Пухленький такой, высокий — почти с Ивана ростом, он был одет в синий рабочий комбинезон с незатейливым гербом агро-станции на груди — проросшее зернышко на фоне планеты. Такой же герб красовался и на синей кепке, почти полностью прикрывавшей его темно-русые волосы. — День добрый, посетитель. Прошу прощения, но вы случайно не один из «Гостей из прошлого»? — Незнакомец пристально уставился на бывшее воплощение карими глазами. — Ага. Я — Россия. Иван Брагинский… — Буркнул русский, обиженно косясь в сторону КПП. — Прибыл вот на эту планету — на ПМЖ, трактора хотел посмотреть, а меня не пускают. — — Нужен пропуск или документ с разрешением на получение трактора. — Донесся беспристрастный голос из динамика на КПП. — Документы у сёстры и дедули. Я ж сказал. — Теперь Ваня от обиды ещё и губы надул и аура его не заставила себя ждать, нависнув над головой хозяина в виде маленькой тучки. — Ну тогда ждите их. А посторонних пускать — не положено. Ишь ты, какой особенный. Ходят тут всякие, работать мешают… — — Кол-кол-кол-кол-кол… — Раздалось тихое зловещее бормотание, а маленькая «тучка» над головой обиженного тысячелетнего дитяти стала стремительно разрастаться. Динамик на КПП пискнул и тут же замолк. И даже окошечко закрылось металлическим жалюзи. — Ну, зачем вы так, уважаемый Иван Брагинский? — Покачал головой незнакомец. — Это же — его работа. — — Знаю… Просто, обидно. Я ж так хочу посмотреть на местные трактора. — — Понимаю вас. Сам фанатею от тяжёлой техники, потому и работаю тут механиком. Меня, кстати, зовут — Бартли Вебер. — Мужчина протянул руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться… — Ванька, как и положено, пожал протянутую руку. — Так вы работаете здесь, да? — — Да. Я бы мог провести вас на территорию склада и устроить вам небольшую экскурсию… — — Аха! Вот расчудесно! — Ванька на радостях громко хлопнул в ладоши и, подскочив к закрытаму жалюзи окошечку КПП, постучал туда. — Простите, что напугал. Дюже хотелось хоть одним глазком глянуть на ваши владения. Вы ведь пропустите меня с Бартлюшечкой, да? А это вам, в знак моего раскаяния… — Иван достал из кармана пузатую, бочкообразную версию себя. — Это матрёшка такая. Там внутри ещё несколько — Оля, Наташа, Гилушка и Яо… Китаюшка наш миниатюрный самый! Аха! — — Да, пропусти его. Под мою ответственность. — Вступился за Ваню новый знакомый, а то слишком тому хотелось попасть внутрь. — Готов даже расписку написать. Идёт? — Под окошечком тут же выдвинулся небольшой ящичек, в котором была какая-то бумага и ручка. Едва лишь расписка и матрёшка оказались там, входные ворота в куполе отворились и любопытный русский смог-таки войти внутрь. А в это же самое время, с другой стороны купола-склада, приземлился грузовой транспорт с новой партией инвентаря и тракторов… ну и с кое-чем ещё… Помимо самого груза там находились те, кому тут было быть не положено. Да им вообще на планетах Альянса находиться было не положено. Из грузового транспорта, напоминающего парящую земную фуру, но раза в четыре больше неё, вылез пришелец, похожий на длинноносого серого кабанчика в синем комбинезоне. Он явно был слишком взбудоражен. Едва удерживая в дрожащих руках папку каких-то бумаг, он подошёл к ожидавшему его неподалёку сородичу в таком же форменном комбинезончике. — Привет, Лэрл, как дела? — Работник склада махнул рукой сородичу-шоферу. — Что-то ты припозднился. Были проблемы в пути? И… — присмотревшись к подошедшему, пришелец и сам немного разволновался: — Лэрл, все в порядке? И где Гауд? — — Гауд?.. — Водитель, он же Лэрл, чуть не выронил папку с бумагами. — Прости. Держи… — Он всучил папку сородичу, стараясь унять предательскую дрожь в руках. — Гауд… Дружище. Он… Он… съел, дурачок, не очень качественную пищу. Ты ж его знаешь, Хад. Сначала оставит еду в бардачке на сутки или больше, а потом и сожрать может. Вот и доигрался. Сняли его посреди рейса. Забрали… в больницу. Так что я один. Оттого и волнуюсь. Давай, быстрей принимай груз и я отправлюсь к другу. — Хорошо, хорошо, не переживай… С накладной все в порядке? Да? Ну смотри… — Хад отправился к куполу, зажав папку под мышкой. Ну, а водитель вернулся в свой транспорт и, дождавшись, когда в куполе откроется люк, направил грузовой транспорт туда. Едва грузовик приземлился по ту сторону купола, люк тут же закрылся. Следующей частью процедуры должен был быть осмотр груза, и сверка по накладной. Но водитель, резко выскочив из кабины и подбежав к коллеге по складу, стал всячески уговаривать его отложить досмотр груза. — Я думал, ты торопишься к другу, а ты наоборот оттягиваешь приём груза… Лэрл, ты какой-то странный сегодня. — Ответил Хад на все ухищрения коллеги. — Не хочешь открывать кузов? Я сам открою… — Он достал из кармана какой-то пульт, набрал на нем номер грузового транспорта и код доступа, и задняя часть кузова грузового транспорта отъехала назад, словно сложенное жалюзи. Внутри находилось несколько совершенно новеньких… тракторов? «Это — не тот груз!» — Хад ещё раз глянул в накладную. Его смятение было понятно — из заявленного груза тут был только один трактор, стоявший с самого краю. Но вот дальше… Дальше стояли самые настоящие космические кораблики на одного-двух пилотов. — Лэрл, что это? Нам же должны были подвести трактора! Что за?.. Ай… — Внезапный удар сверху, и бедный работник склада упал на пол, как подкошенный. И в тот же миг изо всех щелей кузова повылезало множество птицеподобных антропоморфных гуманоидов, в черных одеяниях, чем-то смахивающих на наряды ниндзя. Они были коренастого телосложения и ниже среднего роста человека, а цвет их оперения варьировался от различных оттенков коричневого цвета — от самых светлых тонов до почти черного. Их птичьи клювы были полны острых зубов, а ноги и руки снабжены острыми когтями. Крылья же у них располагались на спине, скрытые пока за ненадобностью под неким подобием палантинов, свисающих со спины. — Вы… вы же не убили его? Он — жив? Он точно жив? — Взволнованный Лэрл попробовал подойти к приятелю, но несколько птах поменьше скрутили бесчувственного Хада по рукам и ногам и куда-то потащили. — Жив он. И будет жить, как твой напарник, если будешь делать — что тебе скажут. — Преградил Лэрлу путь самый крупный птах, с черно-угольным цветом оперения и двумя роскошными пучками перьев над глазами. Одетый в добротный доспех-скафандр из мелких темно-серых металлических пластин, словно облаченный в драконью шкуру, он разительно отличался от более мелких сородичей, наряженных в обычное тряпье. — Нам самим не нужны мёртвые заложники. Таких не используют для манипуляции и их нельзя обменять на ресурсы. Ведь так? — Птах-«дракон» грозно глянул на тащившую Хада мелочь. Те испуганно закивали в ответ и поскорее запихали заложника в кабину одного из своих корабликов, к другому заложнику. — Все гоняешь нашу молодь? — Насмешливо фыркнул вышедший из-за трактора ещё один крупный птах, с более светлым темно-серым оперением, но в «драконьем» доспехе и так же с пучками над глазами. — Да, этим бестолочам по сто раз надо повторять прописные истины. А ну, чего встали?! Живо собирайте тут все, что покажется ценным! И не шуметь! А то я лично вам перья повыщипаю! — Гаркнул первый «дракон» и ехидно усмехнулся, глядючи на перепуганных «птенчиков», вмиг занявшихся мародерством гаража. — А ты… — повернулся он к водителю грузовика, — стой смирно, пока не понадобишься. У нас насчёт этого местечка большие планы. Когда у вас тут обеденный перерыв? Скоро? Вот во время него и начнём настоящее веселье… — Лэрл ничего не ответил на подобное заявление. Бедолага был слишком напуган свалившейся на него бедой. Рабочий день, так хорошо начавшийся, превратился в кошмар наяву, когда Грифоны — эдакие космо-пираты и мародёры, напали на его грузовой транспорт, взяли в заложники его напарника и лучшего друга и теперь использовали беднягу Лэрла как свою пешку… А пока вороватые птицы обчищали одно из помещений склада, где-то тут же — под куполом, Россия наслаждался каждой секундой экскурсии, что устроил ему новый знакомый. Он едва успевал глазеть по сторонам, ведь тут было столько интересного! К примеру, по левую сторону от основного коридора ровным строем стояли всевозможные модификации парящих тракторов, комбайнов и прочая тяжёлая техника. А справа, ожидая своих новых хозяев, красовался причудливый садово-огородный инвентарь будущего. — Это — автоматические закапыватели плодовых деревьев. — Пояснил Бартли назначение заинтересовавшего Россию двойного полуобруча на гусеницах и с торчащей сбоку антенкой. — Подгоняешь установку к саженцу, устанавливаешь полуобруч у ствола, набираешь команду на пульте… он в комплекте идёт… Полуобруч закрывается и смыкается на стволе, а дальше установка делает все сама — и деревцо на нужное место отвозит, надо только рядом идти, и яму выкопает, установит туда деревцо и все закопает. И даже землю утрамбует вокруг саженца. И никаких усилий. Люди и прочие фермеры, не обладающие силой коренных жителей Джо Эд, очень любят приобретать эту установку. — — Вот как? Но мне это не понадобится. Я сам — своими руками огромные березы пересаживал… — Ванька махнул рукой в сторону бесполезной для него штуковины и переключился на более привычную вещь — лопату… Правда, лопату с непонятными дополнениями. — А почему у лезвия зубчатые края? А ещё кнопочки на черенке… Зачем? — — Так она тоже автоматизированная. Ставишь лопату, куда надо, нажимаешь синюю кнопку и лопата сама закапывается в землю. Для этого у неё и есть зубчатые края. А потом нажимаешь красную и лопата сама выкапывает ком земли или растение. — Бартли взял в руки лопату, нажал красную кнопку и лезвие лопаты будто раздвоилось с конца, образовав собой прямой угол. — Видишь? И никаких усилий или мозолей. — — Не, я так не играю. Где тут фитнес? Где — качание мышц? Слишком просто! — Покачал головой честный труженик. — Такие моим сестрам будут полезны, а мне и обычной хватит. Вот трактор можно и с наворотами. Это — другое дело! На нем, как в мою бытность, на плуге и телеге экономить нельзя! Кстати, какими нас облагодетельствуют? Мы можем сами выбрать или как? — — Разумеется, сами. Кстати, на этот счёт. Нам должны были доставить новейшие модели совмещенного трактора и комбайна с особой новой функцией высокого взлета. Такие могут подниматься над землёй на сто с лишним метров, имея возможность подлететь к вершине элеваторной башни и ссыпать собранный урожай прямо в неё. Интересует? — — Агась! Это ж прямо — домашний самолёт! Вот бы нам хоть один такой! — — Хорошо. Тогда я сейчас позвоню своему знакомому кладовщику… — Бартли поставил лопату назад на подставку, достал телефон и набрал приятеля кладовщика, но увы… — Странно… Рабочий телефон отключен. Может, попробовать Лэрла?.. Это водитель, с которым должны были прийти новые трактора. Хмм… И он не доступен. А его напарник?.. — Но и третий звонок не дал результата. Все трое были вне доступа. — Странно… Может, они ушли на обеденный перерыв пораньше? — Бартли набрал коллег еще по разу, но ответа не дождался. — А что, скоро обед? А вы успеете показать мне трактора до обеда? Не охота хорошего человека задерживать. — — Нет. Я как раз выхожу на работу в перерывы, чтобы проверить вернувшиеся из рейса фуры. Идём. Заодно проверим — что там с ними? — Желая выяснить — почему его коллеги вне доступа? — ну и чтобы всё-таки показать необычному новому знакомому новейшие модели тракторов, Бартли повел Ваньку к дальней части купола — месту разгрузки. Тем временем вороватые птахи быстренько обчистили первое помещение от всего, что им показалось ценным, и рассосались по таким же соседним гаражам. Они тащили все — инструменты, запчасти, энергокристаллы. Они даже проводкой и обшивкой гаражей не гнушались. Истинные мародёры. И самое страшное — мародёры совсем не заметные, пока не попадешься к ним в руки. Так несчастными пленниками птичьих версий ниндзя стали ещё двое свиноподобных работников склада, оперативно повязанных и размещенных рядом с другими заложниками в одном из космо-кораблей. А Россия с провожатым, сами того не зная, шли в оккупированное пиратами место. И все бы ничего, но у славянина вдруг сработала его особая способность — чуйка. — Постой, друже, что-то тут не так… — Немногословно буркнул Ванька и, без объяснений схватив приятеля за руку, утащил того в один из закоулков коридора. — Иван? Что-то не так? — — Все не так, товарищ Бартли. Все не так. Я… извиняюсь за выражение… жопой чую, что тут все не так и сейчас там что-то произойдёт… — Иван на чуточку высунулся из-за угла и тут же заныкался назад. — Так и есть. Там огромные воробьи шастают. — — Воробьи? — — Агась. Большущие такие птицы, с человека ростом и в одежке Япошиных ниндзя… Это похоже на чёрный комбинезон… Ух, у них ручищи — когтистые! Они потащили куда-то поросёнка в униформе… Бартли? Друже, чего ты побледнел? — — Большущие птицы? Это… Это… Это — грифоны, не иначе… — Бартли дрожащей рукой смахнул со лба холодный пот. — Иван… Это мерзкие типы. Воры и мародёры. Они тащат все, что им попадёт в руки — и технику и людей. Последних они продают Альянсу назад за огромные суммы. — — Вот как, да? Экие они — не хорошие птички, кол-кол-кол… — Ванька полез было за пазуху, но передумал. — «Не-а! Нельзя воевать самому! Бартли туточки, заложники… И Василий со своим воеводой снова будут дуться… Надо по-другому!» Сдадим-ка мы, товарищ, их всех рейнджерам, да? Где там мой телефончик?.. — Брагинский вытащил свой телефон, набрал номер и приложил его к уху в ожидании разговора, как вдруг… — Стоять на месте! Руки вверх! — Раздалось из-за спины. «Твою ж…» — Чуть не ругнулся вслух славянин, выпустив от неожиданности из руки телефон. — «Не успел, вашу мамашу! Как теперь быть?!» Обидно, когда все планы накрываются медным тазом. Ещё обиднее, когда ты — бывалый воин, а тебя повязали какие-то птахи в чёрных обносках. И не посопротивляешься, ибо с тобой в просак попал твой новый друг. Но… может, не все потеряно? Наивные птахи руки вяжут простой веревкой… Такую порвать — для богатыря раз плюнуть! И телефон завалился в складки шарфа… Если втянуть туда голову, слышно как диспетчер снова и снова повторяет своё — «Алло! Вы на связи? Скажите — в чем у вас дело? Алло!» «Ответа ждут… Что же делать-то? Как сообщить нашим о беде? Птахи-то — дюже злые! Помоги мне моя смекалочка…» — Не зря все соседи России говорили, что до находчивости в экстремальных ситуациях его людям нету равных. Что не любят они лишний раз напрягаться, пока не прижмет. Вот и сейчас, у пленённого Ваньки, с включенным телефоном за шиворотом, в голове забурлило множество возможных идей, и одна, самая шальная. — «Закосить что ли под дурачка? Или под трусишку Иту?.. Но без слез… Аха!» — Люди… ой, простите… Птахи добрые… Что ж это вы? Я же просто тихий мирный фермер. Приехал сюда — на Джо Эд с сестренкой малой… Думали, будем тихо-мирно растить тут капустку и морковку… За трактором вот приехали, да за семенами, а тут… — Жалобно причитал русский, мастерски корча боязливого деревенского простачка. — Где же Чарли Новембэр? Вы его тоже поймали? Друг мой хороший. Жив ли он? — — Много болтаешь для заложника! — Сердито огрызнулся один из птах, и с силой пихнул Ваню под ребро. — Ох… Простите, благодетель… Пощадите, не губите… — жалобно всхлипнул Иван, хотя на деле такой тычок ему лёгким поглаживанием показался. — Сестренка моя, Беларусь ненаглядная, не сможет без меня, без Россиюшки своего. Руки наложит… «На вас, черти окаянные, а перьями перины набьет, кол-кол-кол…» на себя… Она ж маленькая такая… Бедненькая… Сиротки мы… — — Заткнись уже! — Птах снова пихнул Ваньку под бок, но на этот раз сильнее. — Убивать тебя мы не будем или нас главный сам прибьет. А что у тебя есть любящая сестра — хорошо. Любые деньги нам принесёт за выкуп. А теперь — пошёл к остальным! — — И не сопротивляйтесь нам тут, а то вам же хуже будет. Наш главарь — слишком злой. — Поддакнул приятелю второй птах. — Воля ваша… Только не губите… Хнык… — Связанный по рукам Ванька покорно поплелся за пернатыми бандюгами и бедолагой Бартли, и вскоре оказался среди остальных заложников. Птахи запихали их в один из своих космолетов, предварительно завязав новым пленникам рты, чтоб те не причитали, а затем навалили на свободное место несколько мешков. — Чего так долго, мелочь?! — Рявкнул кто-то. — Обеденный перерыв начался! Приступаем ко второй части плана! — Испугавшиеся мелкие птахи сразу куда-то усвистали, не закрыв кабину. Некоторое время Ванька сидел тихо-тихо, аки мышка у выхода из норки, прислушиваясь к окружению. «Видимо, тут никого нет, кроме нас…» — Решил он в итоге. — Значит, пора выбираться, иначе Гилушка меня засмеет…» Русский богатырь чуть развел в стороны связанные за спиной руки, пробуя путы на прочность. Те, на удивление, порвались слишком легко. «Недооценили меня воробушки… — Ванька смахнул обрывки с запястий, снял со рта повязку, тихонько встал и осторожно выглянул из космического корабля. «Ага! Не все ушли…» — Нахмурился он, увидев одного из бровастых птахов в доспехах подле своей «темницы». — «Где там мой трофейный краник?» Холодное оружие из Зургова дворца немедля явилось из-за пазухи на свет и было применено для оглушения грифона. От прицельного удара по темечку, оглушенный птах чуть не свалился на пол, но был утянут Ванькой в кабину корабля. — Вот тебе, редиска. А теперь, связать бы тебя, да освободить друзей. Я одолжу твою веревку, друже? — Русский развязал Бартли руки и начал пеленать пташку её же веревкой. — Спасибо… — Спасенный механик потер покрасневшие полосы на запястьях. — Сильно затянули… Иван, а как ты освободился? Эти веревки из прочных полимеров. — — Ну, я же сильный. Вязать меня веревкой — так же глупо, как воду решетом носить… Так… Еще пара узлов… Теперь клювик… Все. Принимай работу. — — Ого. Ловко ты… А он не выпутается? — — Не должен. Я его крепко связал. Та-ак, а это что у нас? — Ванька потянул за странную, будто выпирающую из спины рукоять, и его восхищенному взору предстало блестящее лезвие самого что ни на есть самурайского меча. — Вот так красотень! Кику бы одобрил! Товарищ Бартли, это вам — для самозащиты. — Меч перекочевал в руки ошарашенного механика.– Освободи-ка остальных и позвони рейнджерам… Опачки! Они еще на связи, аха. Ребята, рейнджеры, передаю вам товарища Бартли. Держи, друже, — Иван передал приятелю выуденный из-под шарфа телефон, — а я, покамест, попартизаню малость. — Оставив новому другу парочку заданий, Брагинский выбрался из «темницы» и продолжил партизанить. Вскоре он зачистил весь гараж от ещё трёх птах в доспехах. «Теперь можно тикать отсюда!» — Свалив всех трех оглушенных птах в кучку у того самого космолета, Ванька тихонько окликнул товарищей. — Где вы там? Выходите. Я всех повязал. — — Иван, ну ты даёшь! — Вылезший первым Бартли в восхищении уставился на четырёх опасных космо-пиратов и мародеров. — У меня было много практики… — Пожал плечами Иван. Серьезно. Было бы за что хвалить. Но остальные несостоявшиеся пленники так не считали. Обливаясь слезами от переизбытка эмоций, они всем скопом полезли к спасителю обниматься. — Не сейчас, ребятушки. Не сейчас. Сначала пересечем линию фронта, а там и праздновать можно… Только как?.. — Ванька в растерянности заозирался по сторонам. — Куда их теперь? И как самим выбраться? Эти, окаянные, все тут переломали… Будут у кого предложения? — — Можно я? — Робко поднял руку один из «поросят». — Я пока сидел с этими грифонами в кузове… ещё на подлёте к планете… слышал, как они сказали, что наш грузовой транспорт может пригодиться для проникновения на ещё пару объектов. Значит, они его не сломали. И я подумал… Шальная мысль, конечно… Но что, если мы улетим на нашей махине прямо в космос? Вместе с их космическими кораблями? Тогда они никуда не смогут деться с планеты. Как вам идея? — — Идея не плоха, но… — Ванька нахмурился и почесал затылок в раздумьях. — Но не озвереют ли эти пташки? Не дай Боже, возьмут в заложников остальных… А у меня тут в главном здании сестренка и дедуля… Но с другой стороны, они и так всех поперехватают. Что же делать? Что же делать? — — Да все в порядке, уважаемый. — Прервал чуть было не начавшуюся панику другой «поросенок», пряча в карман свой телефон. — Я только что звонил в главный корпус. Мне сказали, что от рейнджеров давно поступило распоряжение для всех агро-станций планеты — «Эвакуироваться в главные корпуса и включить силовые барьеры». Видимо, кто-то сдал этих налётчиков ещё до начала заварушки. — — Кто, кто? Иван их и сдал. При мне же. — Бартли одобрительно похлопал русского по плечу. — Так что мы можем драпать отсюда на грузовом транспорте. Да, Иван? — — Аха! Была, не была — рискнем! — На том все и порешили. Оба «поросенка-пилота» заняли свои места в кабине грузового транспорта. Остальным предстояло ехать в кузове… — Не волнуйся, Иван, кузов герметичный и подача воздуха с искусственной гравитацией тут тоже присутствует. Полетим с комфортом. — Поспешил Бартли успокоить русского, а то что-то он как-то занервничал перед взлетом. — Да, я не из-за этого волнуюсь. Тут со мной были младшая сестренка и дедуля. Они наверняка с ума сходят от волнения за меня. Особенно Наташенька. — — Так позвони им. — Бартли протянул телефон его хозяину. — Агась. Так и поступлю… — Иван незамедлительно принялся звонить младшенькой сестре. И едва он позвонил… На него обрушился целый шквал девичьих причитаний: — Ванечка! Ты на связи! Как ты, братик! Цел?! Здоров?! Ответь, ответь, ответь!.. — — Да, Наташа, я — цел. На мне — ни царапинки. А как ты? Как дедуля? — — Я в порядке. И дедуля, наверное, тоже. Он же под защитным куполом остался, пока я пошла тебя искать. — — Искать меня?! — Только и смог прохрипеть Иван, прежде чем застыть в ужасе от того, что — его дорогая маленькая сестренка сейчас НЕ в безопасности! И хоть ей палец в рот не клади — целиком прожует, если захочет, но оставить её тут одну среди толп врагов Иван не мог. Люк гаража был открыт и грузовой транспорт уже пошёл на взлет, и кузов его почти уже закрылся… Нет, не кончились для России приключения. Крикнув напоследок: — Бартли, летите без меня, я за сестрой! — он соскочил с транспорта. Огромная махина взмыла вверх, унося в себе весь транспорт птичьих пиратов и Ванькины надежды хоть сегодня обойтись без приключений назад. «Видно, не судьба, сдержать обещание, данное воеводе. Что поделать. Не могу я оставить сестру…» — Ванька поднес к уху все еще включенный телефон. — Наташ, ты ещё на связи? — — Да, братик. Тебя ищу… Где ты? — — Я… — Ванька прислушался к внезапно донесшемуся громкому шуму. К нему будто ураган приближался. — «Ко мне летят, ироды!» Наташ, я не могу болтать… Скажи — где ты? — и жди меня там. — — Да, братик. Я между главным куполом и складом. Буду в зарослях кукурузы. Будь осторожен! — — Буду, буду… — Закончив трепаться, Ванька поспешил покинуть опасное место, зачем-то захватив по пути огромный гаечный ключ и кусок резиновой ленты. Путь до сёстры оказался на удивление спокойным… если не считать своры птах. Они пронеслись мимо на всех парах, ни капли не заметив ползущего посреди кабачковых грядок бугая. Впрочем, не до этого им было, птахам этим. У них же сперли весь космический транспорт! Заперли на планете, без возможности побега! Да ещё и поглумились, когда главарь шайки грифонов решил связаться с тремя охранявшими их транспорт подчиненными. Незнакомый голос в наглую посмеялся, что — «Никуда вы, пташки, не денетесь!» Ох и зол же был их главный — как тысячи чертей и их владыка в придачу… Он носился посреди полупустого гаража и сыпал проклятиями на все живое. Его мелкие подчиненные молча стояли вокруг, скукожившись от страха, ибо кто знает — на кого мог перекинуться этот гнев и кто лишится перьев на голове, если вдруг главный решит выпустить пар не на словах… — Как такое могло случиться?! Как?! — Рявкал он на всех. — Как, я вас спрашиваю, полудурки?! — Он злобно уставился на первого подвернувшегося мелкого подопечного. — Н… не знаю… — пискнул тот. — А кто должен знать?! Кто за это в ответе?! Кто?! — Еще громче рявкнул главный и со злости вырвал у мелкого с головы пучок перьев. Слёзы хлынули из глаз наказанного «птенца», а главный уже искал другую жертву для снятия напряжения. — Кто поймал заложников? Кто привёл их и усадил в космолет? Вышли живо!!! — Перед ним выстроилась шеренга из десяти мелких подчиненных. Всех их нещадно колотило от ужаса предстоящего наказания. — Значит, так, мелюзга — я уверен, что это кто-то из ваших пленников учудил. Развязался, других освободил… Мне недосуг выяснять — кто из вас, полудурков не связал своего пленника как следует! Получите все! И сейчас, и если выберемся — на станции! Ясно?! Тогда — вытянули головы! — Все десять несчастных покорно вытянули вперёд головы, и началась экзекуция — их главарь вырывал у каждого с головы по три больших пучка перьев, оставляя подчиненным «на память» кровоточащие проплешины. Все наказанные буквально заливались слезами от боли, шестеро даже на ногах устоять не смогли… Закончив издевательства, главарь немного поуспокоился и перешел с вопроса — «Кто виноват?» на вопрос — «Что делать?», к которому привлек единственного оставшегося с ним соратника в «драконьем» доспехе. Того самого — темно-серого и язвительного. Но и ему сейчас было не до шуток: — Я так и знал, что не стоит требушить все межпланетные грузовые фуры. А ты что? Тащите все, что можно! Утащили, блин! — — Я у тебя совета спросил, а не мнения! — Взревел черный «дракон», чуть не прописав люлей равному соратнику. — Э… эй!.. — Бедолага едва успел отскочить подальше в сторону. — Ты чего? Спокойно! Я просто хотел сказать, что проследил за нашей мелочью и не дал доломать им одно из межпланетных авто. Оно на стоянке перед этим складом. Туда надо только двигатель приладить и можно валить. Только… Слышь, что скажу… — он рискнул подойти к психованному соратнику, поманив его, чтоб тот пригнул голову, и только потом прошептал: — То авто слишком мелкое. Простая легковушка. Места хватит только на нас двоих. Как бы нам спровадить мелочь, а то сам знаешь — запаникуют… наш побег запорят. — — Есть у меня идея, как их отвлечь. Я все равно не собирался оставлять свой провал неотомщенным. Местные еще попляшут! —

***

А пока птичьи пираты плели новые планы, вернемся-ка мы к славянам. Ванька медленно, но верно подползал к условленному месту полусжатому полю кукурузы, с трактором на краю, тихо напевая под нос бравую песню: — Партизан на свете жил, свете жил, свете жил, С партизанами дружил, он дружил, да-да… Беспощаден был к врагам, был к врагам, был к врагам, И имел большой наган, он имел наган. А ещё гранатy и восемь автоматов, Тридцать пулемётов и гранатомётов. Рацию, будильник, лом, пинцет, напильник, Дымовую шашку и радистку Машку… «Нет! Не так!» — Русский поморщился и помотал головой: — Какую, к черту радистку? Надось так — И сестру Наташку-у-у… Эх, мне бы помимо сестры все остальное, что есть в песне. Где там моя сестренка?.. — Иван высунулся из густых стеблей кукурузы и нахмурился. Сестренку его — атаковал не в меру наглый птах. Вился над головой его кровиночки и что-то там обидное выкрикивал! Засранец! — Ну ничего, ирод окаянный, щас научим тебя уму-разуму… — Ванька вытащил из-за пазухи все схороненное там добро — трофейный краник, громадный гаечный ключ и кусок резиновой ленты. — Так-с, что тут у нас?.. «Краник я не докину! Сделать что ли рогатку?» Аха! Точно! — Рукастый парень быстро-быстро начал мастерить лучшее оружие борьбы с воробьями, продолжая напевать: — Вот навстречу полицай, полицай, полицай, С гадкой рожей подлеца, подлеца, да-да… Сволочь, родинy продал, он продал, он продал, И врагом народа стал, да, он стал врагом. Он имел повязку, вражескую каску, Два креста железных за самоотверженность, Список коммунистов для друзей фашистов, И в башке два плана ловли партизана… Предъявите аусвайс, аусвайс, аусвайс, Типа вроде документ, документ, да-да… Но отважный партизан, партизан, партизан Громко крикнул — Нихт ферштейн! Нихт ферштейн, я-я! Полицай озлился и в бушлат вцепился, А оттуда вата и дуло автомата, Грязные портянки, хлеба полбуханки, Смелые листовки и моток верёвки. Забирай своё добро, ё добро, ё добро. Сводки Совинформбюро, Совинформбюро… Я тебя арестовал, арестовал, арестовал. Хватит, мол, повоевал, всё, повоевал. НО! — Завершив создание орудия дальнего боя, Ванька огляделся в поисках снарядов и за неимением нормальных камней, сорвал большой початок кукурузы, затем встал в полный рост и… — Партизан отважный, выпрямился важно, Гордо сняв папахy, всех отправил… к лесy! — Выстрел, и оглушенный прямым попаданием по голове птах свалился на землю, а Ванька вприпрыжку побежал к сестре, горланя песню. Все равно уже запалился: — Кинул он гранатy, пальнул из автомата, И схватив верёвку, связал фашиста ловко! Вяжи его, Натаха, пока не отошел! — Дважды Наталью упрашивать не пришлось. Правда, за неимением веревки, пришлось вязать гада тут же снятыми с ее стройных ножек чулками… — Братик! Теперь ты точно обязан на мне жениться! Чтоб неповадно было пугать меня! А то я звоню ему, а у него — занято было! — Сердито заявила она брату, завязывая последние узлы на пернатом негодяе. Но все это было напускное. Едва ее дорогой братишка склонился рядом, сердитая фурия повисла на его шее, за долю секунды преобразившись в ласковую кошечку. — Братик! Цел! Живехонек! Не пугай меня так больше! — — Ну, сестренка… это же не моя вина. Натусик. Кровиночка моя ненаглядная… — Ваня ласково пригладил шелковистые волосы младшей сестры и вздохнул. — «Вот тебе и обошлись без приключений. Еще Оле об этом рассказывать. Кстати, что это за штуковина?..» — Только-только заметил он валяющийся неподалеку «пистолетик». — Наташ, это твое? Вон там лежит. — — Что, братик? — Девушка посмотрела туда, куда махнул ее брат и помотала головой. — Нет. Не мое. Это вот этот пернатый упырь обронил, когда на меня напал. — — Он обронил? Ну-ка, посмотрим — что это? — Любознательный славянин поднял с земли неизвестную вещь, направил ее в воздух и нажал на курок. Из дула немедля взметнулся столб огня, примерно в метр длиной. — Ого! Огнемет! — Ванька тут же отпустил курок. — Опасная штука на поле. Одна искра и… А, кстати, чего-то откуда-то дымком потянуло… — — Ваня! Атас! — Пронзил воздух надрывный крик Натальи, донесшийся откуда-то сверху. Бойкая белоруска уже на трактор взобралась. — Там поле горит! Видимо эти поганцы пернатые подожгли! Что делать будем?! — — Едыть твою, растудыть твою! Снова пожар! — Ванька заткнул за пояс огнемет, зашвырнул на трактор рогатку, туда же закинул и пленного птаха, и резво взобрался следом. Зрелище оттуда открылось не из приятных. Все окружающее складской купол поле полыхало ярким пламенем. Ненасытная стихия стремительно пожирала результаты тяжкого труда — невыносимое зрелище для честных тружеников, знающих цену каждому урожаю. И пусть тут будущее, и технологии пришли на помощь фермерам в их тяжких трудах, но — все равно же обидно! Столько добра — в топку! — Братик! Нам надо что-нибудь сделать! Срочно! — Миг, и не в меру решительная славяночка уже юркнула за руль трактора. — Сестра, что ты задумала? — — Буду спасать урожай! Дедуля показал мне, как управляться с этой моделью трактора. Сначала — включить режим лазерного плуга… Затем, зажигание… — Наталья понажимала несколько кнопок на панели управления, дернула несколько рычагов и… — Братик, держись крепче! Погнали! — Громко взревев, трактор-комбайн рванул вперед от сжатой полосы, оставляя за собой широкую полосу свежевспаханной земли. Вскоре отважные славяне достигли цели. Наталья резко крутанула руль, выровняв трактор параллельно краю горящего поля, и прибавила газку. Пламя трещало и рокотало. Оно сжирало все на своем пути, грозясь поглотить посмевших бросить ему вызов славян с их трактором, но Наталья оказалась находчивей безмозглой стихии. Она уверенно вела вперед стального коня, отрезая зеленые насаждения от ненасытного врага всего живого полосой свежевспаханной земли. И, казалось, ничто не способно ее напугать. Да даже тысячи чертей, если бы они выскочили из огня и вздумали бы преградить ей путь, то скоропостижно отправились бы назад в царство мертвых. Ванька тоже упивался безумной гонкой со стихией, то восхищенно поглядывая на младшенькую сестренку, то показывая язык угасающему подле вспаханной полоски огню. — Эх, Натусик, летим с ветерком! — Не сдержался он после очередного крутого виража у самых всполохов пламени. — Затягивай, сестра, свою любимую, а я подхвачу! — — Эх, братка, так і быць, праспяваем! — Наталья крепче сжала руль в таких изящных, но не по-дамски сильных ладошках, гордо подняла голову, и над полем разнеслась близкая ее мятежной душе песня: — По всему Полесью наши хлопцы с песней, Наши хлопцы с громкой песней сели на коней. Эй, вперед, братаны, хлопцы партизаны, Лютых недругов прогоним от родных полей. Никогда врагам мы не позволим В родимом хозяйничать краю. Гей, вперед, за счастье и за волю, За славную родину свою! — Заглушая рокот пламени, лилась эта песня. Лилась из самого сердца отважной славянки. И не менее отважный брат поддерживал ее. Пел песню родимой сестрички и даже шум трактора не мог заглушить его богатырского баса: — Едем по полянам на конях буланых, Дальняя дорога возле речки завилась, Как до той речонки русые девчонки, Эй, девчонки с песней звонкой провожают нас. Никогда врагам мы не позволим В родимом хозяйничать краю. Гей, вперед, за счастье и за волю, За славную родину свою! — Трактор мчался по полю под унисонное пение брата и сестры. Мчался, чтобы спасти труды честного народа от подлости пернатых негодяев. Пламя позади него медленно, но верно угасало — не смогла треклятая стихия прорваться через баррикаду рыхлой земли. Но расслабляться было еще рано. Алый обжора все еще рвался вперед, теперь уже к яблоневой роще. От стены пламени несчастные деревья отделяла лишь полоска ровной земли, настолько малая, что пройти мимо огня не задетыми было маловероятно. — Мы за край любимый грозною лавиной, все от мала до велика… — Иван поперхнулся на полуслове, увидев плачевное положение плодовых деревьев. — Наташ! Там яблоньки! Что делать?! Пройдем, али нет?! — — Ради яблонек — пройдем! И не такое переживали! Не подведи, Манечка! — Наталья погладила руль трактора и смело направила машину в узкий зазор между пламенем и деревьями: Мы за край любимый грозною лавиной, Все от мала до велика смело в бой идем. По стране огромной встанем цепью ровной, Никогда, друзья, не дрогнем в деле боевом. — — Никогда врагам мы не позволим в родимом хозяйничать краю… Наташ! Осторожно! — Старший брат прикрыл собой сестренку от летящих на них искр, но песню не прервал: — Гей, вперед, за счастье и за волю, За славную родину свою! Гей, вперед, за счастье и за волю, За славную родину свою! — Каким-то чудом трактор прошмыгнул по узкому перешейку, не загоревшись. Наталья оглянулась на миг и, увидев поражение голодной стихии, довольно ухмыльнулась. — «Спасла! Спасла!» Поднажмем, Ваня! Спасем все остальное! — — Да, сестра! — Трактор понесся дальше, отвоевывая все новые и новые земли от обжоры огня. Да только героические усилия славян не прошли незамеченными для самой причины пожара. Кстати о них. Мелкие птахи получили от начальников указания поджечь поля лишь со стороны основного купола, дескать — «Показать местным, что нельзя шутить шутки с Грифонами!». А на другой стороне купола мелким разрешили поживиться пищей с полей, типа — «В награду!». Тем более там же находился еще один, не заметный для простых посетителей купол — хранилище урожая. Был он вдвое, если не втрое меньше складского купола для техники, ибо урожай там задерживался не долго. На него и наложили лапки вороватые птички. Обнаружив у самого входа под купол кучу спелых сочных арбузов и несколько контейнеров с недавно собранной кукурузой, они принялись уплетать халявные харчи за обе щеки так что аж хруст стоял. Собранный чужими руками урожай стремительно пропадал в зубастых клювах, будто вороватый молодняк с голодного края в райские кущи попал. Но не все потеряли голову. Несколько мелких птах нет-нет, да поглядывали в сторону складского купола с тревогой, будто чувствуя, что их бросят тут одних. — Свелл, чего не ешь? Миссия же сорвалась, дома снова голодом заморят в наказание. Набивай живот, пока есть возможность! — Окликнул одного такого сидящего в отдалении нервного светло-коричневого птаха его более темный и крупный собрат. — Не уверен, что мы попадем домой, Тэлоу. — Покачал головой птах. — Транспорта-то у нас нет. Увели из-под клюва… На чем мы полетим? — — Так главарь же сказал, что починит нам транспорт. А уж он-то чинить умеет. Ничего! Сбежим! Он нас не бросит. — — Ты так сильно в это веришь? — Свелл скептически посмотрел на жующего кукурузный початок приятеля. — Ну… — Тэлоу сглотнул кукурузу. — Да. А кому мне еще верить? Не рейнджерам же. Это же из-за них у главаря нет кончиков крыльев. Это после стычки с ними он стал калекой и обзавелся накрыльными протезами. И это рейнджеры напяливают на наших пленных какие-то штуки, что наши не могут летать. А что потом? Потом они все куда-то исчезают! Я ни разу не слышал о тех, кто попал к рейнджерам. Живы ли они? Где они? Может… сгинули в неволе… — птаха всего передернуло. — Нет, наш главарь нас не оставит, каким бы злым он ни был. Он уже знает — что такое встреча с рейнджерами и нас им на растерзание не оставит! — — Надеюсь, ты прав, Телоу. Надеюсь, ты прав. Спасибо… — Птах взял протянутый приятелем початок кукурузы и через силу откусил кусочек. Свелл был не особо силён физически, но мог быстро соображать. Такие в его роду, при столь низком ранге шестерок на побегушках, ценились не особо. Старшие грифоны таких шпыняли как могли, мол — «Много думаете? Тогда держите ещё порцию тяжёлой работы, чтоб времени на мысли не было!». И свои сверстники гоняли — «Раз слабее — подчиняйся, а то отоварю!». Короче, не жизнь, а сплошная головомойка. Тэлоу напротив был силён физически, но недалек в умственном плане. Такие птенцы были намного полезней для начальников — делали, что прикажут, не задавая лишних вопросов и верили всем байкам старших как безоговорочным авторитетам. Само собой, им и жилось чуть проще, они получали больше внимания и поощрений. Может быть от того им легче верилось в искреннюю, хоть и суровую опеку старших. Но реальность была на стороне Свелла и остальных башковитых птах, предчувствующих предательство. Их главарь со своим замом буквально только что закончили чинить легковушку и стартовали прочь с планеты. Небольшая легковая машинка промчалась по небу и исчезла в вышине. Мелкие птахи даже не заметили бегства начальников. Их отвлекло более приметное событие — появление славян на тракторе, горланящих очередную бравурную песню. Все птахи разом перестали жевать и уставились на нежданных гостей, а те гнали вперёд, не ведая о скорой встрече с неприятелями: — Там живут — и песня в том порука, Нерушимой, дружною семьей Три танкиста — три веселых друга, Экипаж машины боевой! — Все птахи испуганно взметнулись в воздух, словно стайка обычных воробьев. Но через пару мгновений они поняли, что — это не рейнджеры! — и ринулись в атаку. — На траву легла роса густая, полегли туманы, широки. В эту ночь решили саму… Ай! — Наталья едва успела пригнуть голову от пронесшегося над нею наглого птаха. — Да, уж, блин, решили самураи перейти границу у реки… — Иван тут же выхватил из-за пазухи краник и чуть не вломил другому не менее наглому птаху, посмевшему спикировать на его сестру. Птах ловко увернулся от атаки и взмыл в воздух к остальным приятелями. — У-у-у, засранцы! А ну, кто смел?! Иди на меня в рукопашную! — Ванька погрозил птичьей стае, те лишь загоготали в ответ и взмыли ещё выше. — Да какие вы, нафиг, самураи?! Ниндзюки вороватые, как есть, без чести, без совести! Доберусь я до вас! — Русский огляделся по сторонам и, обнаружив подзабытую им рогатку из гаечного ключа, заметно оживился. — Ну, щас я вам устрою! Только… где бы достать снаряды?.. — Рука сама, будто машинально потянулась к какому-то люку на самом задке трактора, открыла его, а там… — Аха! Снаряды! — И снова чуйка не подвела русского — тот люк скрывал за собой хранилище для сжатой ранее кукурузы и он был полон под завязку. — Хана вам, воробушки! — Ванька взял початок, приладил его к резинке, натянул и… Один из пораженных выстрелом птах свалился на землю. Ещё выстрел… И на земле валялись уже две птахи, потом три, и четыре, и больше… А Ванька все отстреливал врагов на ходу, напевая чуть переделанную песню: — Но разведка доложила точно: И пошел, командою взметен, По родной земле дальневосточной Тракторный ударный батальон. Мчался трактор, ветер подымая, Наступала грозная броня. И летела наземь птичья стая, Под напором кукурузного огня! Аха! — Преследователи быстро отстали. Кому ж охота получать кукурузными початками по куполу и валяться в траве в отрубе. Но недолго длилось победное ликование славян. Вскоре птахи снова нагнали славян и на этот раз и у них было метательное оружие. Подле третьего купола, на не подожженной ими территории располагалась бахча с арбузами, дынями и тыквами. Они-то и пошли в расход… Брагинский ехал на самом носу трактора, горланя песню по второму разу, как вдруг с верхотуры ему зарядили тыквой по «тыкве». Сражённое вероломной атакой с высоты, бывшее воплощение Российской Федерации осело на площадку у бортика. — Братик, ты как?! — Встревоженная Наталья привстала с места и это спасло её головушку от другого снаряда — громадного спелого арбузика, взорвавшегося у неё за спиной ярко-алыми брызгами. — Вот гады! Они… — Наташа едва успела нажать на тормоза и сорваться с места, прежде чем туда приземлился целый залп из бахчевых. — Ваня, тикаем! — Два раза Россиюшку просить не потребовалось. Знал же, что оставаться тут — себе дороже и что без него сестра ни шагу прочь не ступит. Под градом бахчевого обстрела, славяне спешно ретировались под трактор, да там и засели. Опьяненные успехом птахи разразились ликующими возгласами. Они освободили своего плененного ранее сородича, лежавшего до сего момента на борту трактора, словно куль картошки, а затем попробовали достать славян из-под трактора. Но не тут-то было. Все они были мастерами внезапных и подлых атак с воздуха или из засады на ничего не подозревающих жертв. А эти жертвы были готовы к нападению и встречали все посягательства на подтракторное пространство взмахами оружий ближнего боя. Девушка орудовала устрашающим острым ножом, а парень какой-то загнутой металлической штукой. Но птахи не сдавались. Они все равно пытались подлезть к засевшим под трактором людям со всех сторон, позабыв в пылу азарта обо всем на свете. — Эй, а давайте расшатаем этот трактор! — Крикнул кто-то из птичьей толпы. Обрадованные птахи мгновенно подхватили дельное предложение сородича и, взмыв в воздух, уцепились всеми конечностями за выступающие части трактора и стали шатать его во все стороны. Неизвестно, чем бы все закончилось, но воздух разрезал громкий звук, как от реактивной турбины. Почти сразу же кто-то из птах крикнул: — Шухер! Рейнджеры! — и вся стая разлетелась в стороны. «Рейнджеры?» — Оба ребенка Киевской Руси выглянули из-под трактора и расхохотались. Злорадненько так, с чувством собственной отомщенности. Птахи-то носились от подоспевших рейнджеров как ума лишенные, громко вопя от ужаса. В попытке оторваться от бравых защитников галактики, они пробовали выписывать фигуры высшего пилотажа, но рейнджеры оказались ловчее и… хитрее… Кого-то они просто догнали и перехватили, а кого-то целыми стайками поймали в ловушки. Загнали перепуганных птах в условленные места, а уж оттуда-то им наперехват вылетели другие рейнджеры с натянутой силовой сетью. Птахи понять ничего не успевали, как оказывались пойманными всем скопом. На их полный отлов ушла всего лишь парочка минут. Сразу после поимки всех птах, к славянам подлетело несколько рейнджеров. Они наперебой расспрашивали их о самочувствии, потом один из них позвонил куда-то по коммуникатору. Потом славянам сказали проследовать к главному куполу. А там их уже заждались старые и новые знакомые. Дедуля Мунчапер первым встретил героев противостояния с грифонами. — Наташенька! Ванечка! Живы! Целы! — Переволновавшийся за названных внучат, он довольно резво для своих лет понеся навстречу, перескакивая грядки, аки заправский балерун. — Что же вы так меня пугаете?! У меня же сердце уже не молодое! Как так, внучата?! Я ж, пока там под куполом сидел… Ждал известий… Я… я чуть… чуть не… — Дедуля на всем ходу влетел в распахнутые Ваней руки и крепко прижался к его груди. — Деда, не плачь. Все же обошлось! Мы с Наташей вместе были. Вместе мы — сила! Дедуля… — Ванька крепко обнял старого пришельца за подрагивающие от рыданий плечи. — «Вот тебе и приключение. Деда расстроил…» Ну, не плачь. Я ж никуда не делся. Зато мы с Наташей, вон сколько всего от огня спасли. — — Не плачь, дедушка, мы больше так не будем. Обещаем. — Наташа одновременно обняла инопланетного деда и брата. — Так, Ванечка? — — Так, сестра. Не хочу, чтобы мои родные волновались. — — Ах, вы умнички мои… Хорошие мои… — Совсем расчувствовавшийся дедок вынул из кармана платок и распричитался, попутно утирая слезки. — Тогда, позвоните скорее Оленьке. И батюшке с матушкой. Они звонили недавно, вас спрашивали — почему вы не отвечаете? Не хотелось волновать их. Пришлось приврать… сказать, что вы заняты и перезвоните сами, как освободитесь. — — Ох, тыж, батюшки! Где мой телефон?! — Ванька выудил из кармана телефон, но, увидев, что Наталья опередила его со звонком, за ненадобностью опустил его обратно. Ну и пусть. Тем более что на горизонте нарисовался товарищ по недавнему плену и еще один хороший знакомый. — Бартли, вернулся! И… Рамуня! Ты ли это? — — Да, сэр Брагинский… Иван. Это я. Рад снова вас видеть. — Рейнджерская версия египетского божества Амона Ра охотно пожал руку старого знакомого и даже безропотно дал себя обнять. Помнил ведь, что без крепких обнимашек русский никуда. На его счастье, Брагинский уже был научен «обнимашковой аккуратности», да и отвлекся он на кое-кого, когда рейнджеры провели мимо десятерых пленных птах. — Аха! Гляньте, товарищ Бартли — те двое, которые нас поймали! Вот вы где есть! Ну, я с вами потолкую, кол-кол-кол… — Россиюшка двинулся на пернатых обидчиков со своей аурой наперевес, чтоб хотя бы припугнуть их на последок. Вышло ли это? О да! Все десять птах вмиг сбились в плотную кучку, обливаясь слезами от страха. Они же ещё от мучительного выщипывания перьев с голов не отошли, а на них буром прут. Явно изобьют, даже рейнджеров не постесняются, а те лишь посмотрят на самосуд, не пошевелив и пальцем для защиты врагов Альянса, а потом закуют бедных в цепи и запрут в тесных клетушках без права когда-либо еще увидеть волю. А еще крылья обрежут! Как и у их главаря. Зря, что ли, эта история любому малому птенцу на их станции была известна? Такой реакции русский никак не ожидал. Вроде же были нормальные пленники, в меру напуганные и раздосадованные, а вон оно как — сбились в кучку, как цыплята и безмолвно слезы льют. И эти странные кровоточащие проплешины на головах птах — их точно не было при первой встрече с ними. Откуда они? Не рейнджеры же перья пооборвали? Тогда кто? И почему они так напоминают не космопиратов, а отчаявшихся беспризорников? Как те, из одной книжки… Хотя, при чем тут какие-то проплешины и образы уличных оборванцев уходящей царской эпохи и Новой России, когда они вон какой ужас творили — поле подожгли, бахчевыми сверхотуры кидались! «Высказать бы им все, кол-кол-кол!..» — Насупившись, Иван вышел к пернатым и начал: — Ну и чего вы мне тут свои жалостливые глазки строите? Чего слезки льете? Крокодилы тоже, знаете ли, слезки льют… Чего напали на мирных жителей? Чего разгром устроили? Чего на людей напали? Что плохого они вам сделали, а? Вот я тут мирно жить хочу, подсолнушки растить, приехал с сестрой за семенами да за инвентарем, а вы явились — «Здрасьте, не ждали!», пленников захватили, поле подожгли и столько еды перевели, в нас с сестренкой кидаясь, кол-кол-кол!.. Чего глазенки прячете? Стыдно? Да? — Десяток запуганных пленников встретил шквал упреков гробовым молчанием. Им не в чем, да и не зачем было оправдываться. Они всю жизнь были на побегушках. Всегда делали, что прикажут их старшие. И они не ждали от врагов пощады. Лишь кары. — Сэр Брагинский, — попробовал остановить сурового русского один из рейнджеров. — Вы не слишком-то с ними… Что они бандиты — это верно, некрасиво поступили. Но всё-таки их будут судить по детским статьям. — — Это ещё почему? — Иван был явно недоволен, но всё же заинтересовался судьбой этих пернатых вредителей. — Потому что это птенцы, сэр. У них же еще нет длинных перьев над глазами, как у взрослых Грифонов. Да и выдранные хохолки… Эй, птичье племя! Сознавайтесь, вы там не передрались случайно? Из-за еды? Мало досталось, поди? — Птахи боязливо покачали головами. — Н… нет… Мы не ели. — Рискнул пискнуть кто-то из них. — Нас… главарь наказал. За побег наших пленников… — Кто-то из птах всхлипнул, кто-то молча утирал мокрые глаза, а кто-то сквозь боль потирал кровоточащие проплешины на голове. Ваня теперь уже повнимательней оглядел малолетних бандитов. Те стояли, понурившись и всё так же плотно сбившись в кучку, хоть и в наручниках, но со своими, вместе. А рейнджер то ли продолжал усмехаться, то ли ободрять: — Ничего, мы хоть и с бандитами работаем, а даже крупным авторитетам с голоду помереть не даём! Пока что перекантуетесь у нас, будет вам каша на ужин… Пшено-то клюёте, птички? И раны мы ваши обработаем. Помоетесь, покупаетесь, пёрышки почистите, чистенькими будете — одно загляденье! Медсестричек у нас на крейсерах нет, увы, но ничего, мы сами ваши раны обработаем. Только чтобы не трепыхались и терпели, а то ваша братия уж слишком резвая иной раз. Клюется!.. — «А ведь они совсем ещё дети… Подростки… Как же я не углядел? — растерянно подумал Ваня. — Бедные. И им досталось от своих же… за мой побег. А ведь главари бросили их! Вот же гады!» Весь в раздумьях, он вновь сжал кулаки, злясь на главаря и его помощника или помощников, и птахи, заметив это, и вовсе притихли: — «Просто сволочи, бросить детей! Что и ожидать от таких…» А? Простите, задумался. — Рейнджер, что сетовал на большую резвость малолетних пернатых, вновь повторил: — Так вы что-то от них хотели, сэр? Что-то сказать или может быть возмутиться? Это ведь от вас пришел сигнал об их нападении, я правильно понял? — — Да ничего я уже не хотел… — вздохнул Иван, оглядывая пойманных подростков. — Ну, разве что. Спросить кое-что у них. Или у вас. Я ведь не местный. Я один из гостей из прошлого, Россия. Или Иван Брагинский. Не знал, что и такие человеки бывают. — — Сам ты — человек! — Донесся возмущенный голос из другой толпы пташек побольше. Это самый крупный из них, известный остальным как Тэллоу, вдруг дернулся, сверкнув глазами, и аж распушился, как мог, чтоб его было видно издалека. Из толпы не вышел, но как мог, встал в позу, готовый наброситься на неразумного двуногого: — А я птица, слышишь ты! — — Гордый орёл? — миролюбиво улыбнулся Иван. — Что птица вижу, извини, я привык, что здесь на планете жили только люди. Вот и зову всех пришельцев человеками, не зависимо кто какой породы и расы. Можно спросить у тебя, раз высунулся? — — Можешь! — Больно храбрый птах аж подбоченился под изумленными взорами менее отважных сородичей. — Главного тут нет, значит — я за него. Я тут — сильнейший остался, а у нас сильнейший всегда за главного. — — Отлично! — обрадовался Ваня. — А скажи мне, гордый сын птичьего народа — вы все такие? Ну… как бы это сказать, чтобы не обидеть… вольные и благородные пираты, желающие посмотреть, где у честных людей их кошельки, съестные припасы и вообще их добро? Или среди вас есть и трудовой народ и такие же богатенькие, как и мы? Неужели спины гнёте? — Рейнджеры, в том числе и совсем юный Ра Мон сдавленно фыркнули. Они-то знали, что именно у этих грифонов — космических пиратов, однажды навек покинувших родную планету нет никаких тружеников и все они поголовно — воры и мародёры. Это у других грифонов есть и планета, и какая-никакая экономика, и социальная защита граждан и медицина… не без помощи Альянса, разумеется. Собственно, именно из-за альянса и разделился птичий род грифонов. Часть восприняла помощь других рас с радостью, ну, а другая часть подалась в скитальцы-мародеры. — Нет у нас никого такого, кто в земле бы копался. И земли у нас нет. Ничего своего нет. Я всегда на станции жил, и остальные тоже. И все нужное там получают, отбирая у других существ. Так уж мы живём. Как можем, но живем. — Искренне и даже как-то с вызовом ответил птах, в пол глаза поглядывая на реакцию сородичей. — Хм… А почему так вышло? — Чуть оторопело спросил Ваня. — У вас земли вообще нет что ли или вы из тех, кто не любит в ней копаться, поэтому так? У вас же станция, но ведь можно же что-то хотя бы для своих детей выращивать! А раз вы такие молодцы, в технике разбираетесь то почему бы вам не предлагать свои услуги по починке всяких там… механизмов, машин? Не бандитские притоны, где можно всё купить, а вполне себе нормальные точки? Типа автомастерских на скорую руку? Почему нет? Всё лучше, чем разрушать и грабить чужое. Всё равно ведь что-то да тащите… — — Это не мы решаем — как нам жить. У нас на станции свои порядки. Нам сказали — мы делаем. А главному перечить или приказы не выполнять — себе дороже… — Наказанные птахи понурили ощипанные головушки, а храбрец продолжал изливать душу. — Вот так и живём, и всегда жили. — — Значит всё же у вас диктатура… — протянул русский. — Понимаю… Революцию не пробовали устраивать? Свергнуть главных, собрать народ, выдвинуть людей кто и за что будет отвечать. Эти отвечают за продовольствие, эти — за дипломатию, эти за детей, эти за такую работу, эти за эту… По себе знаю, что восстание — это больно, страшно… но если не революция, то так и жить! А ведь это — невыносимо! — Ванька отчаянно мотнул головой, а глаза стали как стеклянные, в них мелькнуло что-то наподобие слез… — Неужели вам всем нравится такая жизнь? — — Это как? Это — против главных идти, что ли? — Тэллоу, как и все сородичи, застыл в изумлении. — Да это… Это — немыслимо! Да за такое… Прибьют! А если не прибьют, то изгонят! Знаете, что это?.. — Птаха передернуло. — Тебя не пустят ни на одну нашу станцию. И любой из наших будет вправе пустить тебя на пух! Нет… Я изгоем быть не хочу… — — Да, против. Против них, подлецов-буржуев. А кто ж еще вам нормально жить не даёт? — возмутился было Ванька, но услышав откровения, приуныл: — М-да, а я-то думал… Птички гордые, а даёте себя обижать. Нет в вас духа объединения. Да если бы каждый из вас встал, поднялся, крикнул: «Не могу больше терпеть, не хочу и не буду! Я — свободная птица! И хочу жить спокойно, иметь свой дом, есть сколько надо, а не, сколько дают или ещё меньше, не терпеть от господ такое измывательство надо мною!» да каждый бы пошел к этим вашим… — Ваня, опять посуровев, махнул кулаком, уж слишком он знал из своей жизни, что это такое — плохая жизнь и прислуживание… — Да они бы и пикнуть не посмели, коль вы все такой толпой и каждый со своим праведным гневом народным!.. Грохнули бы кулаком по столу «Кончилась ваша власть, буржуи! Пинок вам под зад, сами валите отсюда!» — Иван так распалился, что начал наступать на Тэллоу, как бы показывая как надо делать революцию и поднимать народ. Он уже было хотел крикнуть что-то эдакое, воодушевлённое, но тут увидел в глазах птаха страх и… остановился: — Только естественно это надо делать не двое-трое из всего народа, а всем вместе… Тогда — получится. У меня — получилось. — Русский остановился и чуток успокоившись, улыбнулся. — Конечно, не все дожили до такой победы… Все же это… война между своими. Но что делать, если власть не понимает что народу плохо, а народ уже устал терпеть все эти измывательства. Либо исчезать как род… либо восставать. — — Восставать, говоришь? — Птах обреченно вздохнул, раздумывая — стоит ли рассказывать этому гладкокожему бугаю, что они без старших не выживут нифига. Их же не учили ни космолеты водить, не учили и за станцией следить. И даже самый недалекий мелкий птах знал — без старших ему кранты, он ведь только требушить, да воровать и умеет. Остальному молодь учили, лишь убедившись в их беспрекословной верности. Но слова незнакомца заставили пернатого воришку призадуматься. Да и остальных тоже. Они разом перестали трепыхаться и сопротивляться, будто смирились с пленом. — Восставать. — Ещё раз утвердительно кивнул Ваня. — Ну что вы — пташки молодые, так ничего, научитесь ещё. А то, что ничего не умеете… Мои тоже не все умели. Но скажи мне, молоденький. На вашей станции живут такие же птенцы или есть птицы постарше, которые что-то да знают, но тоже боятся? Знает ли кто-то из них как летать ну хотя бы на там самолёте, на котором вы прилетели? Или это известно только вашему главарю? — «Он что, телепат?» — Птах на всякий случай отвел от собеседника глаза. — Не могу сказать. Не хочу быть предателем. — — А… — Иван отвел глаза. — Понимаю. Тогда не спрашиваю. Просто… Чисто по-человечески — я бы помог. Честно. Но я — всё ещё безработный крестьянин, окончивший всего лишь три-четыре класса церковно-приходской… — тут Иван лукавил, конечно, жизнь хоть и не заставляла его оканчивать высшее, но он много чего за всё своё существование узнал и понял. — Ну, какой от меня толк. Разве что сказать моим друзьям, вдруг помогут. Ну, значит, так тому и быть, да, — сам себе кивнул Ваня, улыбаясь. — Граждане рейнджеры! Вы этих птичек заприте, где положено, но прошу, не обижайте их и не мучьте, натерпелись они, зачем ещё им проблем душевных добавлять. А вы — молодцы-орлы-орлята, со своей стороны старайтесь себя вести прилично. А уж о вас я не позабуду, замолвлю за вас словечко… кое-кому. Придумаем что делать. Не бывает безвыходных положений, это говорю вам я — Иван Брагинский! — — Разумеется, никто их обижать не будет. Полечим их, в порядок приведем. Сделаем в лучшем виде. — Ответил Ване один из рейнджеров, и пошел к крейсеру, попутно поторапливая пернатых. — Ладно, ребятки, проходим в транспорт. Не толкаемся. Там вас ожидают водные процедуры и двухместные комнатки. Обед будет позже — по расписанию. — Птахи нехотя поплелись за тюремщиком. Все же страшно это — в плен попадать, особенно к тем, кем их всю жизнь стращали. Одна надежда, что тот странный высоченный человек сдержит слово и хоть как-то вступится за них. Что-то эдакое было в нем. Что-то в нем пришлось им по душе. Эта смелая манера речи, его сила, его навыки борьбы с воздушными врагами. И эти разговоры о бунте против угнетателей… Смелый человек! И сестра его тоже! Такие могли бы и их главарям фору дать в поединке — один на один. Короче, погрузили рейнджеры всех птах, собрали у славян все показания и назначили Ивану встречу с этим «кое-кем», все равно надо было извиниться за несдержанное обещание. Правда Наталья пробовала возмутиться на заступничество за всяких ворюг, но русский-то знал — детей его сестра пожалеет: — Натусечка, не злись ты на них. Они ж еще мелкие! Дети, как те из — «Республики ШКИД». Они и живут бедно и над ними их главари сидят, яко коршуны, и следят за каждым — попробуй против что скажи! Ещё и грабить каждого пролетающего заставляют… Натуленька, ведь дети же совсем, не сердись! Наташ, ну не стоит, а? — — Ладно, не буду. — Вздохнула младшая славянка. — Раз дети, не буду. Но за это мы возьмем тот трактор, на котором поле тушили. Я с ним… вернее, с нею сроднилась. Боевая подружка. Манькой звать. — — Ага. Хорошее имя. И трактор хороший. Его и возьмем. — На том и порешили. Так и закончилось новое приключение русского с птичьими версиями сомалийских пиратов будущего. Оля, конечно, за голову хваталась, а Гилушка ржал и подкалывал Наталью, что — «Этот лапоть и без Великого — магнит для приключений!», и что сама Беларусь уж больно грозная. — «Это я еще с той войны понял, а теперь — как вместе с ней и с Иваном жить? Ведь прибьет ни за что!». Но это мелочи и Наташа с братом лишь отмахивались на такие речи язвы-прусса. Главное же, что все закончилось хорошо. А то что приключения сваливаются на их голову… «Переживем, коль будем друг за дружку стеной!» — Так думали младшие славяне, провожая догорающий закат на борту «боевой подруги Маньки».