Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Пятнадцатиминутный перерыв на чай пролетел для бывших воплощений практически мгновенно и нужно было возвращаться в зал для пресс-конференции. По пути туда, Россия в Лице Ваньки, заметил, что его анклав малость смурной. — Гилушка, а Гилушка, чего такой кислый? — Гил лишь искоса глянул на приятеля, не сбавляя шага. Но русский прилипала отставать не собирался: — Что вас гложет, сударь? Скажи мне. Я ж от тебя не отстану. — — Что, что… А то… — Гил зыркнул в сторону прошедших мимо рейнджеров и, перейдя на всякий случай на Ванькин родимый язык, пробурчал. — С чего мне быть довольным, если мне — Великому! — пришлось умолчать обо всем. Я — воин! А пришлось косить под торговца-ювелира. Ещё и о столице своей не смог рассказать. — — Так кто ж тебе мешает? Я тебе не запрещал. Расскажи им о Кенигсберге. О том, который был до… До того, как мои власти дурость с его перестройкой учудили. А то не по-Божески это, все рассказывают, а ты один молчишь. — — Ну, если ты просишь… — — Вот здорово! Аха! — Ваня прибавил шагу, чтобы нагнать шедшего первым англичанина. — Артурчик! — — Что еще? Чего тебе, Россия? — Проворчал Керкленд, не поворачивая головы. — Гилушка желает рассказать о своей столице! Передашь ему слово? — — Чего?.. А раньше он не мог? — — Ну-у… Как бы ты слишком резко объявил перерыв… — — Русский, че творишь? Я не маленький! Сам за себя мог бы спросить. — Перебил приятеля альбинос. — А ваще, русский прав. Так что, Англия, не жмодись. — — Что за слова в сенаторском дворце? — Недовольно поморщился некогда главный джентльмен планеты. — Ладно. Будет тебе слово. — За шепотками бывшие воплощения не заметили, как подошли к залу. Англия не стал откладывать просьбу русско-прусского дуэта, и как только все они заняли свои места, и собрание продолжилось, он привстал с места для объявления: — Прошу минутку внимания! Так как мы… кхем… немного спешно ушли на перерыв, один из нас не успел рассказать о своей столице. Предоставляют слово Калин… Эмм… Прусскому Королевству, позднее известному как Калининградская область! — — Последнее мог бы и не говорить… — Проворчал прусс на родном языке, но особо заморачиваться не стал. На него ведь уже наставили камеры, значит — настала пора явить челяди историю Великого: — Благодарю за внимания, уважаемые. Есть и у Пруссии для вас история об основании своей столицы. Кенигсберг, что в переводе означает — «Королевская гора», был основан первого сентября тысяча двести пятьдесят пятого года. Началом всего города стал один замок, воздвигнутый на месте… э-э-э… городища одного местного народа… — Пруссия тактично умолчал о том, что в начале средних веков на его землях жили настоящие пруссы, у которых воплощение новоявленного Тевтонского ордена со своими людьми и отжало исконные земли. Но, увы, рассказывать об этом подвиге было нельзя. — «Если только немного завуалировать, иначе мне нечего будет рассказывать…» Немного о том самом народе. В тысяча двести тридцать первом году, с благословения папы Римского, Тевтонский рыцарский орден, то есть — я и мои люди, предприняли богоугодную затею — поход на земли язычников, ради духовного спасения неверных. Культура того народа была схожа с культурой родственных им по языку народов летто — литовцев и древних славян… Предков России и его сестер. Тот народ в основном занимался… промыслами — земледелием, рыболовством… В общем — ничем особенным. У них даже как такового просвещения не было… «Mein Gott, че за фигню я несу?» — Мысленно закатил глаза «Святой рыцарь Тевтонец». И было от чего. Врал он, самым наглым образом, и его сородичи отлично это знали. Вон Англия едва сдерживал ехидную усмешку, и Ванька с сестрами как-то странно косились на него. Ведь исконный народ — настоящие пруссы — вполне образованные были. Они первыми начали обрабатывать янтарь, и для его сбыта даже создали свой так называемый — Янтарный путь, связывающий их земли с Адриатикой и городами Римской империи. В тысяча двести двадцать пятом году польский удельный князь — герцог Мазовецкий, под давлением прусских набегов был вынужден обратиться за помощью против пруссов к Тевтонскому Ордену. Это послужило поводом для покорения язычников и захвата их земель. — «Наверняка, они мне это припомнят! Ванька… тот точно подкалывать будет…» — Но начало рассказу было положено, и останавливаться Пруссия не собирался. Он же — Великий, в конце концов. — Прошу прощения, отвлекся. Твангсте — так назывался тот городок в нижнем течении реки Прегель. Я, тогда еще известный как — Тевтонский орден, и мои люди пришли туда и… «Да помню я, что мы захватили тот город с крепостью, а не с миром пришли! Хорош фыркать, русский!» Мы возвели рядом с Твангсте деревянную крепость-замок, названный в последствии — Кенигсбергом. На его постройке настояли великий магистр Тевтонского ордена — Поппо фон Остерна и король Чехии — Пржемысл Отакар Второй. В последующие годы туда начали прибывать колонисты из остального моего народа, для освоения тех диких земель… — — А что стало с коренным населением? — Не выдержал кто-то из толпы. Остальные репортеры одобрительно загудели в ожидании ответа. — Они? Они… Их… уф-ф… Не помню, как там по-научному… Они смешались с моим народом. «Пиратище, прекрати усмехаться! И ты, Ванька, не лыбься! Я из-за тебя встрял!» Герр Керкленд, подскажите-ка, как назывался тот термин? — — Вы имели ввиду — ассимиляцию, сэр Байльшмидт? Это когда один этнос лишается своих отличительных черт и заменяется чертами другого общества. Так происходило смешение племён в единый народ. — — Да. Благодарю. Так что, как вы уже поняли, исконное население смешалось с моими людьми. Похожее было и в истории России при освоении Сибири. Так, герр Брагинский? «Вот тебе! Не будешь отвлекать Великого!» — С каким-то мрачным удовлетворением покосился прусс на свое нехотя кивнувшее репортерам государство, и продолжил свой рассказ. — А дальше, у стен замка Кенигсберг, стало быстро разрастаться поселение, носящее с замком одноимённое название. Уж больно удачно оно располагалось — на пересечении границ речного и морского судоходства. Дошло до того, что в тысяча двести восемьдесят шестом году, вроде бы двадцать восьмого февраля, поселению были присвоены городские права. Там был построен собор, и еще вокруг него стремительно разрастались и другие населённые пункты. К примеру, поселение, возникшее восточнее замка, получило название Нойштадт — «Новый город». Позже Нойштадт был переименован в Лёбенихт, а тысяча трехсотом году от комтура Кенигсберга — Бертольда фон Брюхавена, Лёбенихт получил городские права. С административной точки зрения, оба города были независимы, но по факту составляли единое целое. В последствии, оба объединённых города получили общее название — Кенигсберг, а первая и самая старая его часть была переименована в Альтштадт, то есть — «старый город». Потом, на острове, расположенном южнее Альтштадта, образовалось еще одно большое поселение, изначально называемое — Фогтсвердер. В тысяча триста двадцать седьмом году и это поселение получило городские права. В грамоте о даровании городских прав оно называлось — Книпав, но с тысяча триста тридцать третьего года город стал называться — Прегельмюнде. Однако новое название не прижилось, и город вернул старое название, но в более подходящем для немецкого языка варианте — Кнайпхоф. Долгое время три города развивались отдельно: у каждого из них были свои органы управления, религиозные учреждения, самостоятельно развивалась торговля, но, по прошествии времени, отношения между городами крепли, и оставалось только законодательно закрепить их объединение. Случилось это в тысяча семьсот двадцать четвертом году, когда все три города: Альтштадт, Лёбенихт и Кнайпхоф были объединены в один, получивший все то же название — Кенигсберг. По этому случаю была выпущена бронзовая медаль. На аверсе медали были изображены: молодой человек с мечом в руках — символизируюший город Альштадт с его мощью; женщина с бусами — город Кнайпхоф, символ его великолепия и роскоши; и бородатый старик с морковкой — город Лёбенихт, символ его прекрасных пашень. Был так еще и маленький мальчик, бросающий камень… Он символизировал самую окраину Кёнигсберга — Закхайм, где жили… не слишком благополучные люди. На другой стороне медали был следующий текст: «В тысяча семьсот двадцать четвертом году, все три города — Альштадт, Кнайпхоф, Лёбенихт объединены в город Кёнигсберг…». Вот так при объединении трех городов — Альштадт, Лебенихт и Кнайпхоф, был заложен один единый большой — «город во славу Христа и для защиты только что обращенных в христианство». Спустя годы та крепость превратилась в грозный замок с высокой башней. Стены замка повидали на своем веку многое: церемонии выборов гроссмейстеров и коронования королей, заморских принцев и царей, русских и французских… делегатов… — Едва сдержался прусс, чтобы не сказануть — солдат, отчего оба «треклятых алкаша, смеющих угарать над Великим» снова едва слышно фыркнули. — «Все! Достали вы меня! Закругляюсь, чтоб вас!» То, что Кенигсбергские города располагались в прибрежной зоне и на берегу реки, наложило отпечаток на их развитие. Оттуда шла торговля с Англией, скандинавскими странами и Голландией. Как я уже упоминал ранее, мои люди вывозили за рубеж древесину, смолу, хмель, сало, копчености, янтарь и соль. В большом количестве поставляли шкуры животных: оленя, косули, медведя и товары русского производства. Так и жила моя столица и замок Кенигсберг до… эээ… до… кое-каких событий в середине двадцатого века… — — Прошу прощения, но что это были за события? — Вновь раздался чей-то голос из толпы репортеров. — События? Да так… Ничего особенного. Слишком много событий произошло в двадцатом веке. Слишком… — Пруссия, он же — Калининград, старался удержать безразлично-напыщенный вид как мог, но это было слишком сложно. Та война, в которой главными зачинщиками были он с младшим братом, в итоге сыграла с пруссом злую шутку. Сначала налет Артуровой с его непутевым дитяткой авиации, когда в августе тысяча девятьсот сорок четвертого года вся центральная часть древнего города превратилась в прах и пепел, а главный замок был значительно поврежден. Ну, а потом основная кара — упразднение Пруссии как государства… И в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, по решению первого секретаря обкома КПСС — Николая Коновалова, развалины замка были взорваны. Там, где стоял замок, соорудили Центральную площадь Калининграда, потом начали строить какой-то там — «Дом Советов». К слову, его так и не достроили. — «Спасибо, хоть площадь завершили…» В общем, не стало Пруссии в середине двадцатого века и стал я… Калининградской… «Вашу мамашу… Как я ненавижу это прозвище!» областью. — Экс-Пруссия покосился в сторону Брагинского. Тот сидел, втянув голову в плечи, спрятав тем самым часть лица в шарф, словно в ракушку, в своё темное и тихое место. — «Эх… Русскому тоже не весело…» Ладно. У меня все. Какие еще будут вопросы? — В зале на некоторое время повисла тишина. После действительно интересных вопросов молодого репортера, их собственные казались акулам пера и микрофона, мягко сказать, обыденными. Да и ответы «Гостей из прошлого» были на редкость увлекательными. Но, чуть погодя, вопросы посыпались на бывших воплощений с новой силой. Кто спрашивал об том, какие эпохи они пережили, кто-то осведомился об их появлении в качестве воплощений, а кого-то заинтересовали данные об их территориях и том, как они и их народы приспособились с определенным условиям жизни. — Лично у меня, на большей части моих территорий, было очень холодно. Оттого у меня и ценилась пушнина и изделия из нее. А еще придуманные Наташиными людьми — валенки. Тулуп, штаны ватные, шапка-ушанка меховая и валенки — них так тепло было щеголять по улице, даже в крещенские морозы… Аха! А во время них температура могла опуститься даже на пятьдесят градусов ниже нуля. А кое-где, и ниже шестидесяти. Ух, холодюга… — Ваня инстинктивно поежился и снова втянул голову в шарф. — Правда, со временем, меховые изделия стали заменяться на более дешевые — синтепоновые и им подобные. Знаете, такие тканевые изделия с «начинкой» из искусственного волокна. Очень теплые. Спасибо Яо за их идею. — — Не за что, ару. Как я уже сказал ранее, для меня и моих людей закон благополучия был один — был бы спрос, а способ исполнить его всегда найдется, если подойти к делу с умом и трудолюбием. Ару… — — Золотые слова. — Улыбнулся азиату задавший последний вопрос инопланетный журналист, похожий на алого богомола, но с кучей щупалец вместо двух острых лапок. Получив ответы, он скрылся в общей толпе и следом вышел очередной его коллега — упитанный сероглазый, с короткими темно-русыми волосами мужчина средних лет. Он уже был известен всем троим славянам под именем — Радим, ведь именно он подсказал провести пресс-конференцию во время «вече» в саду общежития. — Добрый день, уважаемый «Гости из прошлого». Рад приветствовать вас. — Раскланялся он перед присутствующими, одарив украинку по-сыновьи теплой улыбкой. — Я все ждал, когда кто-нибудь из моих коллег снова задаст по-настоящему интересный вопрос… И очень рад, что эта честь выпала мне самому. Прежде всего, хочу сказать, что у нас, в Альянсе, издавна все работали и продолжают работать на всеобщее благо сообща. Но меня всегда интересовало — что было с людским родом до Галактического альянса? Как они совершали открытия и чего добились сами? Поэтому, прошу вас ответить мне — какие у вас были самые выдающиеся достижения, которые значительно улучшили жизнь людей? Или, может, кто-то из ваших граждан совершил научный прорыв? Мне бы очень хотелось об этом узнать. Это — единственный, действительно интересующий меня вопрос. — — Самые выдающиеся достижения?.. — Почти одновременно пробурчали себе под нос бывшие воплощения. Даже Артур, хотя не у него брали интервью. Вопрос оказался необычайно сложен. Не от того, что они не знали — о чем рассказать? Просто, сколько бы ни было открытий у одного государства, у других их было не меньше, и порой открытие одного и того же достижения происходило в разных странах почти одновременно. — Знаете, это — очень сложный вопрос. Достижений у нас было хоть пруд пруди. Обо всем рассказать и упомянуть всех трудившихся над ними людей — не один месяц потребуется.– Первым прервал затянувшуюся тишину старший сын Киевской Руси. — И в итоге похвастаться-то все равно и нечем. Наши люди почти все одновременно изобретали… Потом спорили, ктось действительно был первый. — — То есть… как это?.. — Удивился Радим. — Разве вы не на благо одного человеческого рода трудились? — — Ну-у… как бы да, и как бы… нет… — Ваня чуть виновато потупил взгляд. — Знаете, моим правителям, особенно в двадцатом веке, важно было, чтобы то или иное достижение приписывали именно их государству. И многим другим правителям — тоже. Это же поднимало престиж в глазах остального мира… — — Понимаю. У нас, между планетами Альянса, тоже иногда происходило подобное. Все же, престиж и всеобщее уважение всем нужны. — Поспешил успокоить Россию репортер, а то слишком он разволновался, бедный. — Но все же, расскажите хоть о чем-то. Можно даже о тех самых спорных достижениях и изобретениях. Или о том, которое делалось сообща. — — Самом спорном, или которое делалось сообща? — Ванька задумался. Много из-за чего он спорил с сородичами, много в первенстве каких изобретений они не могли разобраться между собой. Особенно было одно изобретение, над которым работали практически «всем миром». — Да. Есть одно такое изобретение. Очень важное, очень нужное. Называется — радио. Над ним работало аж… Так… подсчитаем… — Иван стал припоминать, загибая пальцы. — Мой изобретатель — Александр Попов. Это — раз. Потом… Никола Тесла… он в то время у Альфреда жил… Людвигов — Генрих Герц, Францисков — Эдуард Бранли, твой, Артурчик — Оливер Джозеф Лодж. Вроде все. Не? — — Еще в Бразилии был свой. Ланделя де Муру, звали. И в Индии. Вроде бы — Джагадиш Чандру Боше. — Пришел на помощь родимый анклав. — Всего семь. Все верно, Артур? — — Да, да. Верно. Почти… Были у истоков радио еще люди. В тысяча восемьсот сорок пятом году, мой английский физик и химик — Майкл Фарадей, открыл электромагнитное поле. Это было одним из самых важных открытий человечества в девятнадцатом веке. Потом, спустя двадцать лет после этого, за дело взялся шотландский физик — Джеймс Кларк Максвелл. Он был первым человеком, который теоретически предсказал и обосновал их существование. Он вывел теорию электромагнитного поля и рассчитал, что скорость электромагнитных волн равна скорости света. Его открытия сыграли ключевую роль в развитии физики и послужили фундаментом специальной теории относительности. Без созданной им электродинамики — теории электричествa и магнетизмa, точно нe былo бы никакогo радиo. Правда, по началу, теорию Максвеллa не восприняли всерьез, a предсказанныe этой теорией электромагнитныe волны долго считали какой-тo выдумкой. Скептически к существованию электромагнитных волн был настроен и немецкий физик Генрих Герц. Тем нe менee, в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году… — Почувствовав на себе чей-то негодующий взгляд, Артур повернул голову. Прусс прямо-таки испепелял его глазами, яснее слов говорящими — «Слышь, слово мне передал!». В целях самосохранения, британец не стал жадничать. — Впрочем, пусть об этом человеке поведает Кали… Пруссия. — — Да. Спасибо. — Получив право слова, Гил перевел взгляд с англичанина на журналюг. — Генрих Герц был — немецким ученым. Знавал я его. Встречались с ним вместе с моим братом, Германией. Тот ученый как раз решил поставить эксперимент пo обнаружению электромагнитных волн, а Людвигу хотелось на это посмотреть. И эксперимент удался! Генрих Герц использовал довольнo простую установкy. В качествe излучателя использовался вибратор, соединённый с катушкой Румкорфa. Этa катушкa создавалa электрический импульс, междy шариками вибраторa проскакивалa искрa, и в этот жe момент вибратор изучал электромагнитную волнy. Нa некотором расстоянии находился приёмник — проводник в видe кольцa с маленьким разрывом, в котором при приёмe электромагнитной волны такжe проскакивалa искрa. По сути, этот прибор и был предшественником радио, но конструкция Герца передавала и принимала электромагнитные сигналы лишь на расстоянии нескольких метров. И хотя Герц экспериментальнo обнаружил электромагнитныe волны, на тот момент он нe увидел в них никакогo практическогo применения. «Этo — абсолютнo бесполезнo. Этo толькo эксперимент, который доказывает, чтo маэстрo Максвелл был прав.» — высказался Герц o своих опытах. — — Хе. Зато мой ученый — Оливер Лодж и… французский физик — Эдуард Бранли пошли дальше. — Немного бесцеремонно перебил прусса Артур. — Они усовершенствовали приёмник электромагнитных волн. В тысяча восемьсот девяностом году, они повторили опыты Герцa, нo вместo тогo, чтобы наблюдать в приёмникe искрy, использовали в нём когерер — трубкy с металлическими опилками. При прохождении через них электрическогo импульсa опилки слипались, a сопротивлениe трубки резкo падалo. Так можнo былo понять, чтo приёмник поймал электромагнитную волнy. Чувствительность такогo приёмникa былa существеннo вышe, чем у приемника Герца. Но, вынужден признать, дальше этого эксперимента у них дело не пошло… — — Зато Николa Теслa продвинулся вперед. — Перебил англичанина Великий, отомстив тем самым за свой прерванный рассказ. — Это был истинный деятель науки. Рожденный в Австрийской империи, он уехал в США, получил там гражданство. Там, в тысяча восемьсот девяносто первом году, он усовершенствовал передатчик электромагнитных колебаний, использовав при генерации волн явлениe резонансa. Правдa Теслy занималa большe нe сама возможность передачи сообщений, a возможность передачи нa большиe расстояния электрической энергии… — — И в практическом внедрении радиосвязи Теслy опередили другиe. — Снова перебил Гилберта неугомонный бритт, не желающий так просто отдавать право речи какому-то «русскому анклаву». — Другой мой ученый — Оливер Лодж, в тысяча восемьсот девяносто четвертом году провел в Оксфордском университетe публичную демонстрацию передачи сигналов нa расстоянии. Приёмник и передатчик находились в разных комнатах нa расстоянии околo сорока метров. Приём электромагнитной волны регистрировался при помощи гальванометрa, a молоточек, присоединённый к часовомy механизмy, периодически встряхивал когерер, чтобы тот мог сновa принять сигнал. Жаль, что Лодж тоже нe пошёл дальшe и нe стал совершенствовать свою установкy для практическогo применения… — — Но зато его опыты вдохновили изобретателей в других странах~! Аха! — Снова перебили англичанина. На этот раз — Ванька, резонно решивший, что раз пошла такая веселуха с перебиванием друг друга, то и он отставать не должен: — Например, моего гражданина — Александра Степановича Попова. Эх, головастый был человек!.. Умный! Он доработал устройство для передачи электро-магнитных волн и двадцать пятого апреля тысяча восемьсот девяносто пятого года провел его демонстрацию нa заседании Русскогo физикo-химическогo обществa в Петербургe. Он всего-то добавил к приёмникy релe и электрический звонок, который звонил и встряхивал когерер в момент приёмa электромагнитной волны. Таким образом приёмник мог работать непрерывно. Именнo этo событиe сталo рассматриваться у меня, как изобретениe радиo. В мартe тысяча восемьсот девяносто шестого года Попов продемонстрировал передачy сигналов пo радиo при помощи азбуки Морзe, a в тысяча восемьсот девяносто седьмом году, вo Франции, пo схемe Поповa началось производствo оборудования для радиосвязи. И в тысяча восемьсот девяносто девятом году, при помощи этогo оборудования, нa Балтийском и Черноморском флотах былa внедренa радиосвязь. Но Попов не стремился рассказать всему миру о своих исследованиях. Он не публиковал статьи о своем изобретении. Слишком занят был. Все изобретал и изобретал… Поэтому, впервые продемонстрировав работу радио-приемника в тысяча восемьсот девяносто пятом году, он никак не оформил свое изобретение документально. А жаль. Примернo в этo жe время над изобретением радиосвязи работал другой ученый — итальянец Гульельмo Маркони. Показав свое изобретение в Англии, он стал быстренько оформлять патент на него. Именнo из-за этого многиe считали именно Маркони изобретателем радиo, хотя та бумага была выдана ему второго июля тысяча восемьсот девяносто седьмого года, спустя даже два года после демонстрации Поповым своей работы. Как говорится — кто успел, тот и съел. Такие вот дела. Да. — А где-то неподалеку, в небольшом кафе близ площади имени Альянса, сидевшего там за одним из столиков Италию настигло раскаяние: «Ве-е… Нехорошо получилось. Надо будет извиниться за это…» Россию тоже настигло раскаяние и угрызения совести в лице прусса шипящего ему на родном языке — «Эх, ябеда-корябеда, сдал нашего крошку плаксу с потрошками…» — «Верно Калининградушка говорит. Ябеда я…» — Ябед Россия жуть как не любил, и быть одним из них не желал, а потому поспешил вступиться за сородича. — Я ни в чем не виню нашего Италию, просто его человек оказался более шустрым. Бывает. Мы же, из-за наших властей и различий в культуре, особняком держались. Европа со всеми западными странами — отдельно, ну и я — отдельно… — — Кстати, да. Такое у нас повсеместно было. — Пришел на выручку прусс. — «А то этот русский лапоть от растерянности наплетет щас околесицы…» Я упоминал — Ланделя де Муру из Бразилии, и Джагадиша Чандру Боше из Индии. Оба они — видные ученые своих государств. Они тоже проводили опыты по созданию радио-передатчика, но их правительства отказали им в поддержке, не найдя выгоды в их изобретениях. А ведь тот же Ладель в тысяча девятисотом году продемонстрировал передачу человеческого голоса по радиосвязи. Так что, частенько главным препятствием было простое недопонимание важности научных открытий. А то что все в то время наперегонки изобретали одно и то же… Так это даже хорошо было. Здоровая конкуренция всегда помогает в развитии. Вот у Англии с Америкой была похожая проблемка насчет телефона. — — При чем тут я и Америка? — Недовольно нахмурился бритт. — Ну как, причем? Вот скажи — кто первым изобрел телефон? — — Разумеется, мой гражданин — Александр Белл. — — Ага, ага. Верю… — Вовремя вспомнив, что все они под прицелом сотен телекамер, Гил нехотя поприжал язык, но не язвительность и, по-быстрому настрочив записку на кусочке бумаги, переправил ее под столом Артуру. «Хорошо дитятки твоего тута нету, а то было бы крику — No! Это был мой! МОЙ! МОЙ! МОЙ!» — Было написано там. «Да уж. Он точно заорал бы. Знаю я его. Даже хорошо, что он сбежал!..» — Артур со вздохом спрятал бумажку в карман. Давний спор с Америкой по поводу первенства изобретения телефона… Александр Белл подал заявку в Вашингтонское патентное бюро на свое изобретение четырнадцатого февраля тысяча восемьсот семьдесят шестого года. В этот же день изобретатель Элиша Грей из Чикаго подал предварительную заявку на «Устройство для передачи и приема вокальных звуков телеграфным способом». Вскоре, по непонятным причинам, Грей отказался от своей предварительной заявки. По этому случаю между англоговорящими братьями часто вспыхивали жаркие споры о том — кто из их людей первым изобрёл телефон? — Так. Про радио закончили, да? Про что бы еще рассказать? — Иван вопросительно посмотрел сначала на Гилберта, потом на Артура и Яо, затем и на сестренок. — Ктось из вас желает рассказать о чем-то своем? Нет? Тогда я могу рассказать о еще одном достижении, сделанном двумя разными государствами почти в одно и то же время. Артурчик, не поможете? — — Я?.. Почему, я? Это же не моя пресс-конференция, а ваша. Вы должны рассказывать о себе, а не я. — — Ну-у… просто речь о первом в истории антибиотике — пенициллине. Это ведь — твои люди открыли его. Твои. Не Федины. Я зна-аю. Расскажи свою часть истории этого открытия, а я расскажу свою. Идет? — — Раз вы настаиваете… — Керкленд безразлично пожал плечами, мол — «Воля не моя, меня принудили…». Но в душе честолюбивый бритт был рад случаю похвастаться достижением своих людей, одним из важнейших в истории, и чуть не скапитализженным младшим братцем. — Был среди моих граждан один весьма умный человек. Сэр Александр Флеминг — мой… британский бактериолог. Он впервые выделил пенициллин из плесневых грибов — «Penicillium notatum», самый первый антибиотик в истории человечества. Это случилось в сентябре тысяча девятьсот двадцать восьмого года. У Флеминга была привычка — по две-три недели не выбрасывать чашки с бактериальными культурами. Стол всегда был заставлен пробирками, и однажды, он обнаружил, что на агаре в одной из чашек Петри с бактериями — Staphylococcus aureus, выросла колония плесневых грибов. Колонии бактерий вокруг плесневых грибов стали прозрачными из-за разрушения клеток. Флеминг решил, что это произошло из-за плесени, и сразу же приступил к исследованиям. Открытия оказались интересными — плесень оказалась губительной для бациллы сибирской язвы, стафилококков, стрептококков, дифтерийных палочек, но, увы, не действовала на тифозную палочку. Ученый решил выяснить вид плесени и оказалось, что это был — «пенициллиум хризогенум». Желая получить антисептик, который останавливал бы размножение микробов, не разрушая ткани, Александр Флеминг всерьез занялся научной работой. Он выращивал пенициллин на мясном бульоне, затем его очищали и испытывали на специальных животных. Раствор… — Артур осекся, чуть не сболтнув, что испытывали ту жидкость, вливая ее прямо в брюшную полость животных. — «Нет. Это им знать не обязательно…» давали им пить… и, обнаружили, что пенициллин сдерживает рост стафилококков, не разрушая лейкоциты. Одним словом, ведет себя как обычный бульон. Для использования оставалось лишь очистить его от чужеродного белка, чтобы употреблять для инъекций. Один из лучших моих химиков — профессор Харольд Райстрик, пришел на помощь Флемингу, но и ему не удалось выделить достаточно стабильный «экстракт», пригодный для практического использования. И лишь в начале тысяча девятьсот тридцать девятого года это удалось. К изучению пенициллина в Оксфордском институте приступили еще два моих ученых — Эрнст Чейн и… Говард Флори. — Последнего Артур назвал с едва сдерживаемым раздражением и презрением в голосе. И было отчего злиться. Получив лекарство и осознавая значение этого открытия, Чейн предложил Флори запатентовать лекарство, но тот не послушался товарища. В разгаре была Вторая мировая война, и Флори заявил, что на фоне военных усилий союзников неэтично «закрывать» пенициллин патентными рогатками. Но, на самом-то деле этот тип давно уже собирался в Америку, чтобы там единолично наладить массовое производства продукта. Поэтому приезд Флори с готовыми наработками для Америки был подобен манне небесной. Фармацевтические компании Джонса тут же развернули крупномасштабное производство пенициллина. И… запатентовали лекарство как собственное изобретение! Американцы украли пенициллин у британцев! Тогда Англия рвал и метал от бессилия. Успех применения нового фармацевтического средства больно ударил по самолюбию британцев. Они попытались купить технологию, но американцы запросили колоссальную сумму. И тогда в Старом мире вспомнили о Флеминге как о первооткрывателе чудо-вещества. — «Хорошо, что в итоге настоящим изобретателям пенициллина мир признал именно Флеминга!» Да… Эти двое наконец-то нашли практический метод очистки пенициллина и, двадцать пятого мая тысяча девятьсот сорокового года провели решающее испытание. Они ввели готовое лекарство нескольким мышам, болевшим стрептококками и стафилококками. Через двадцать четыре часа выжили только те мыши, которым вводили пенициллин. И так, пришла очередь испытать его на людях. Как раз пятого августа тысяча девятьсот сорок второго года в больницу Сент-Мэри привезли близкого друга Флеминга, заболевшего менингитом. Он был уже в безнадежном состоянии, и Александр испытал очищенный пенициллин на нем. Находившийся практически при смерти человек быстро пошел на поправку и уже девятого сентября был совершенно здоров. Так один из моих граждан нашел чудодейственное, по тогдашним меркам, средство от большинства болезней. У меня все. Сэр Брагинский, Россия, теперь ваша очередь. — — Благодарю вас! — Иван кивнул британцу и начал рассказ о своем первооткрывателе пенициллина. — У меня первый антибиотик разработала моя девчушка… мой микробиолог — Зинаида Виссарионовна Ермольева. Ей, возглавлявшей тогда Всесоюзный институт экспериментальной медицины, мое правительство поручило создать отечественный аналог антибиотика. И она это сделала. Не имея никаких данных о ходе исследований западных коллег, она сама обнаружила штамм плесени — Penicillium Crustosum, изучила его, и в тысяча девятьсот сорок втором году был создан первый советский антибактериальный препарат под названием «Крустозин», а уже в тысяча девятьсот сорок третьем году его запустили в массовое производство. В ходе испытаний лекарство показало гораздо большую активность, чем его английские и американские аналоги. Он был сильнее и быстрее излечивал больных людей. Это даже зарубежные учёные, приехавшие ко мне, чтобы проверить его действие, признали, что по своей эффективности «Крустозин» превосходит заокеанский пенициллин. Тогда Зинаида Ермольева и получила почётное имя — Мадам Пенициллин. Я бы мог еще многое рассказать про нее и ее работу, но это было бы не честно. Вдруг остальные хотят чегось рассказать. Или нет? А? — Оглядел Ваня остальных сидевших за столом сородичей. Обе его сестры покачали головами, Гилушка вовсе отвернулся, пробурчав под нос что-то насчет непредрасположенности воинов к наукам. Хоть Китай вызвался рассказать о своих достижениях. Надо же было сделать себе саморекламу. — У меня есть о чем рассказать, ару. Увы, в начале двадцатого века мои люди не особенно поспевали за европейцами в плане открытий. Нам не до них было … — Вспомнились бедняге Китаю «веселые» деньки начала двадцатого века, ознаменовавшиеся массовыми восстаниями его народа, итогом которых был крах правления династии Цин. Потом Япония вторгся к нему… опять… потом снова революция… — Но у меня полно более ранних открытий. Я уже рассказал вам о моем фарфоре и шелке — их стали производить у меня задолго до появления моих присутствующих тут сородичей. Еще из первейших изобретений стоит выделить порох… — «Что ты несешь?! Зачем про порох?! Ты — азиатский старпер с длинным языком! » — Чуть не взвился от паники знаменитый археолог. Еще бы, порох — главный двигатель военного прогресса. Несмотря на то, что в Европе порох стал известен намного позже, именно европейцы сумели извлечь из этого открытия наибольшую пользу. Китайцы так и нe смогли догадаться использовать силy газa, чтобы пускать снаряды. Этo сделали первыми именнo европейцы, и именно появление пороха произвело настоящую революцию в военном деле, отодвинув на второй план значимость рыцарской кавалерии, правившей до той поры бал на поле боя. Но Китай и не думал болтать лишнего. Изначально он и его люди придумали порох для других целей, о чем он и поведал вкратце: — Я и сам уже не помню, когда именно мои люди изобрели порох… Слишком давно это произошло, ару… И произошло, как большинство великий открытий, случайно. Ару. Главной составной пороха является селитра. Ее было предостаточно на моих территориях в древности. В местностях, богатых щелочами, она встречалась даже в самородном виде и походила на хлопья выпавшего снега, ару. Селитрa у меня применялась в лечебном делe. Её смешивали с другими веществами, например — мёдом, и поджигали, получая «целебный» дым. И так получилось, что кто-то из моих людей смешал селитру с углем. Ару. Смешанная с углем селитра при горении взрывалась. Иногда это сопровождалось яркой вспышкой. Поэтому мои люди стали использовать эту смесь в качествe развлечения нa праздниках, ару. Набитая порохом бамбуковая палочка поджигалась и запускалась в небо. Документально свойства селитры и пороха мои люди записали намного позже, ару. Сначала мой медик — Тао Хун-цзин, живший в конце пятого и начале шестого столетия, впервые описал свойства селитры в своем научном труде. Потом, уже в седьмом столетии, образец более мощного пороха изобрел мой алхимик — Сунь Сы-мяо. Приготовив смесь селитры, серы и локустового дерева и нагрев ее в тигле, он получил неожиданно сильную вспышку пламени. Потом от меня секрет изготовления пороха попал к арабам и монголам. В начале восьмого века арабы тоже стали использовать порох для развлечения и научились устраивать изумительные по красоте фейерверки. От арабов секрет изготовления пороха попал в Византию, а затем и в остальную Европу. Но изначально, всем известныe фейерверки впервыe появились именнo у меня, a потом ужe распространились по остальному миру, ару.– Мудрые люди знают, что все хорошо в меру. Вот и Яо без чьих-либо подсказок понял — пора закругляться с порохом и рассказать о чем-то более мирном. — «Но о чем, ару? И… чего это опиумник на меня так пялится? Записки шлет… ахен! — Китай смял переданную ему под столом записку, даже не удосужившись ее прочитать. — О боги, за какие грехи вы прислали мне на голову этого расхитителя чужих исторических ценностей, ресурсов и чая?.. Точно!» На этом о порохе у меня все, ару, и я хотел бы рассказать о другом значимом открытии. Мне было очень приятно узнать, что и тут, спустя столько лет, люди… и не только… до сих пор пьют чай, и он остается одним из самых популярных напитков. А ведь он тоже изобретение моего народа. — Яо гордо, и даже как-то самодовольно окинул взглядом удивленную толпу репортеров. Столько лет прошло, и родной планете стало известно великое множество других планет с их гастрономическим разнообразием, но чай по-прежнему оставался одним из лидирующих тут напитков. Это ли не повод для гордости за свое открытие? — И китаец, слегка прокашлявшись, начал: — История появления чая окутана множеством мифов и легенд, уходящих корнями в глубокую древность, ару. В те давние времена — почти пять тысяч лет назад! — я был очень юн и только-только начинал жить. И как все юноши, я был немного беспечен и не придавал должного внимания важным открытиям своих людей, и потому, по прошествии столь многих лет я и сам не помню уже — какая легенда правдивая… Но три самые известные я расскажу вам с радостью, ару. Одна из легенд гласит, что тонизирующие свойства чая были открыты где-то в две тысячи семьсот тридцать седьмом году до нашей, тогда еще — новой эры, Божественным императором — Шен Нуном. Он, также известный как — Ян Ди, или Чен Нунг, или Шен Нун Ши, второй из трёх китайских Императоров Периода Сан Хуаня, был учёным, отцом сельского хозяйства и основоположником китайской медицины. Ходили слухи, что Император имел тело «будто из прозрачного нефрита», отчего мог видеть сквозь кожу всё происходящее в его организме, и потому пробовал травы и их отвары на себе. Он начал создавать медицинскую энциклопедию лечебных трав «Шэнь-нун бэнь цао цзин», где описывал их воздействие на организм человека. Позже эта энциклопедия дописывалась не одним поколением учёных и целителей, ару… Но вернемся к легенде. Шен Нун всегда требовал, чтобы в целях гигиены вся питьевая вода при его дворе кипятилась. Однажды летним днём, посещая с ним отдалённую провинцию, слуги на привале кипятили воду, чтобы утолить жажду. Вблизи кипящих котлов росли неизвестные кустарники. С них прямо в котлы упало несколько засохших листьев, отчего она приобрела характерный красноватый оттенок. Как учёный, император Шен Нун заинтересовался ароматом неизвестного доселе отвара, отпил немного и, почувствовав прилив бодрости и сил, пришел в восторг: «Напиток, который стимулирует и расслабляет одновременно». Другая легенда происхождения чая также повествует об императоре Шен Нуне, но уже немного в ином образе. Однажды Шен Нун попробовал траву, оказавшуюся ядовитой. Действие яда оказалось настолько сильным, что император обессиленным упал на землю. Быть бы беде, но с неизвестного доселе деревца, под которым он ожидал скорой гибели, ему в рот скатилась росинка, нагретая на солнце. Он проглотил её и почувствовал прилив силы и бодрости — действие яда прошло. С тех пор Шен Нун начал употреблять чай как противоядие. В третьей легенде, более распространенной среди обычного народа, не было определенного человека, открывшего чай. В ней необычные свойства чая подметили простые пастухи, ару. Они заметили одну странную особенность в поведении овец и коз своего стада. После того, как те обгладывали листья какого-то вечнозелёного деревца — животные становились очень резвыми и бойкими. Пастухи, удивлённые подобным явлением, ару, решили попробовать действие этих листьев на себе. Они собрали и приготовили их так, как обычно поступали с лекарственными травами — высушили и заварили в кипятке. Получился на редкость ароматный, вкусный и бодрящий настой. Так, гласит третья легенда, была открыта — «божественная трава», названная впоследствии чаем. Подобных легендарных историй о появлении чая у моего народа было еще очень много и его «исток» окутан неизвестностью. Но, словно в подтверждение первых двух легенд, первые исторически подтвержденные записи о чае встречаются в первом тысячелетии до нашей эры в том самом, начатом еще Шен Нуном, справочнике о лекарственных растениях. Тогда чай считался лекарственным средством, которое использовали правители Китая и их ближайшие приближенные. Намного позже, в эпоху Хань, длившуюся с двести шестого года до нашей шей эры по двести двадцатый год нашей эры, чай начал становиться распространенным товаром на китайском рынке. После эпохи Тан, длившейся с шестьсот восемнадцатого по девятьсот седьмой годы, чайная отрасль в моей стране ускорила темп развития, ару. Появлялись новые технологии выращивания и обработки чайных листьев. Чай, к тому времени, стал неотъемлемым элементом китайской культуры. Этот напиток воспевали в песнях и стихах, изображали на картинах и рисунках. Фермеры преподносили свои самые лучшие сорта чая в качестве подарка самому императору. А мои правители и знать занимались изучением и коллекционированием различных сортов чая, исследовали качество воды, собирали чайную посуду. Вот насколько чай был важным напитком среди моих людей. Ару. С течением времени о чае узнали и за пределами моих территорий. Сначала чай попал к моему брату — Японии, где сразу же стал драгоценным напитком. Затем мои люди завезли чай в Корею и на Ближний Восток. В Европе о чае узнали лишь в шестнадцатом веке. Там он тоже практически сразу же приобрел широкую популярность. Настолько широкую, что потом некоторые европейские страны ринулись за драгоценным напитком ко мне… «Вторглись. Наглели. Войну развязали… Мой народ на наркотики подсадили… Ахен…» — Яо недовольно покосился на Артура, едва слышно бормоча под нос свои безрадостные мысли. К счастью — на родном языке. Но и этого хватило, чтоб Туманный Альбион сильно побледнел от испуга. — «Боится… Думает, что я его сдам, ахен!» Да-а… Сколько уже лет прошло, а обида Китая на изрядно попортившего однажды ему жизнь Англию так и не угасла до конца. И сейчас старший азиат не без мрачного удовлетворения в душе, наблюдал за испугом давнего обидчика. К внезапно побледневшему знаменитому археологу подскочило несколько встревоженных его состоянием людей. Спрашивать стали — нормально ли он себя чувствует. — Д… да… Все хорошо… Просто… жарковато тут. Я ведь не очень духоту выношу. Мне ближе туманы и дожди, а не жаркая погода… — Керкленд схватил со стола планшетку с бумагами и спешно обмахнулся ею несколько раз. — Усилить мощность кондиционера? Да. Буду благодарен. И воды… спасибо… — он вернул «веер» на стол, взял поданный стакан воды и, лишь отпив половину, более-менее взял себя в руки. — Итак… — Повернулся он к остальным сородичам, опустив стакан на стол. — Все рассказали все, о чем хотели? Россия… Сэр Брагинский? Хотите рассказать о чем-то еще? — Не укрылась от его взора робкая улыбка славянина, теребящего свой шарфик. — Ну, Иван хотел, но почему-то передумал. — Ответила за брата украинка, пока младшая сестра и приблудный их семье пруссак шепотом уговаривали Россию не молчать, а похвастаться от души. — Угу… Передумал. Ежели я начну рассказывать о еще одном своем большом свершении… нам времени не хватит на остальное. А сей добрый человек… — кивнул Ваня на Радима, — еще не озвучил свой второй вопрос. Говорите же — что бы вы еще хотели узнать? А то не ровен час, не сдержусь, начну рассказывать о… том своем… А рассказать вкратце об этом не получится. — — Что ж, раз вы так просите… Мой второй вопрос — расскажите что-нибудь о… вашем самостоятельном изучении космоса. В старинных записях упоминается, что представители людской расы начали самостоятельное освоение космоса еще до создания Альянса. Это действительно так? Если так, то кто же был самым первым? Расскажите нам… — Радим шумно сглотнул от волнения, сам того не осознавая переходя на мольбы. — Расскажите мне. В тех записях толком ничего не указано. Даже имен. Лишь скупое упоминание самого факта. А я всегда хотел узнать об этом. Очень хотел! Прошу вас, ответьте! — — То есть… Как это — толком ничего не указано?.. — Теперь уже и Россия побледнел — до цвета январских сугробов его родимой Сибири. Он еще не отошел от шока, что тут все позабывали народные промыслы, а тут оказалось, что люди вообще напрочь все позабывали. — Это же… это — такое важное событие! Как же так?.. Артурчик… воды… — Он бесцеремонно сцапал полупустой стакан и залпом выдул всю воду. — Братик, ты в порядке? — Забеспокоились обе его сестры. — Да… жарко тут… Жарко… Спасибо… — Иван осушил ещё один стакан, оперативно поданный ему местными работниками и, тяжко вздохнув, обратился к англичанину. — Артурчик, надо спасать человеческое наследие! Неровен час они забудут даже то, что это — родная планета. — — Я этим каждый день и занимаюсь… — Коротко ответил Артур, добавив на родном языке. — Тебе вообще-то вопрос задали. Отвечай уже. — — Точно. — Вторил тому Гил. — Ты ж об этом до вопроса хотел рассказать. Ну, так — «Партия зовет! Знамя в руки и вперёд!» — — Ладушки! Обязательно расскажу! Только… С чего бы начать? С Юры? Или с самого начала? Предупреждаю — если с начала, мой рассказ затянется надолго. Может, даже остальные не смогут задать вопросов. Все на это согласны? Кто согласен — поднимите руку — Россия обвел взглядом толпу репортеров, ожидая их ответа. Те о чем-то зашептались, видимо решая — стоят ли их вопросы возможной сенсации? Россия ведь вон как взволновался. Ждёт их ответа… Один за другим, журналисты и репортеры подняли руки, дав этим добро на долгий рассказ. — Ванька, единогласно! Ксе!.. — Хохотнул прусс, с усмешкой поглядывая на приятеля. — Так что, не отвертеться тебе! Давай, вещай всему честному народу про ваши свершения! — — Да, братик! Расскажи им! Все расскажи! — Поддакнула ему Беларусь. — Хорошо… — Иван еще раз обвел взглядом толпу из репортеров. Все их взгляды и камеры были нацелены только на него. — «Ну, с Богом! Матушка, помоги мне не разволноваться….» Да, подтверждаю — в наши времена, когда мы еще были государствами, люди осваивали космос — сами. Понемногу, как могли, но — осваивали. Все началось примерно в середине двадцатого века… Нет. Даже чуть раньше. Был у меня один ученый и изобретатель-самоучка… Основоположник теоретической космонавтики. Звали его — Константин Эдуардович Циолковский. Он первым обосновал использование ракет для полётов в космос, пришёл к выводу о необходимости использования «ракетных поездов» — прототипов многоступенчатых ракет. Циолковский предлагал заселить космическое пространство с использованием орбитальных станций, выдвинул идеи космического лифта, поездов на воздушной подушке… Мечтатель был. Весь в меня! Он же и создал первую у меня лабораторию по исследованию аэродинамики, много и плодотворно работал над созданием теории полёта реактивных самолётов, изобрёл свою схему газотурбинного двигателя, и первый предложил выдвигающиеся внизу корпуса самолета шасси. А в тысяча девятьсот третьем году, он опубликовал статью — «Исследование мировых пространств реактивными приборами», где впервые доказал, что способным совершить космический полёт аппаратом, является ракета. В статье даже был предложен первый проект ракеты дальнего действия. Корпус её представлял собой продолговатую металлическую камеру, снабжённую жидкостным реактивным двигателем. В качестве горючего и окислителя Константин предлагал использовать сжиженные водород и кислород, а для управления полётом ракеты он рекомендовал газовые рули. Но первая публикация его работ не оказалась востребованной. Они слишком уж обгоняли свое время. Зато в тысяча девятьсот одиннадцатом году, когда он опубликовал вторую часть своего труда, его статья наделала много шума в научном мире, и он обрёл много друзей в мире науки. В той работе Циолковский вычислял работу по преодолению силы земного тяготения, определял скорость, необходимую для выхода аппарата в Солнечную систему и время полета. А еще он отстаивал неслыханную до того времени идею разнообразия форм жизни во Вселенной. Первым теоретик и пропагандист освоения человеком космического пространства. Его труды стали вдохновением для последователей. Ракетные ступени и формула Циолковского использовались в разработках космических ракет до… — Иван зябко поежился от неприятных воспоминаний, — до самого конца той нашей эры. Также Циолковский сделал первое теоретическое описание искусственного спутника. А теперь о нем. «Спутник-1» — первый искусственный спутник Земли в истории человечества, также обозначавшийся как — «ПС-1», то есть — простейший спутник первый. Он представлял собой алюминиевую сферу диаметром пятьдесят восемь сантиметров, к которой крест-накрест были прикреплены две изогнутые антенны, позволяющие устройству равномерно и во всех направлениях распространять радиоизлучение. Внутри сферы, сделанной из двух полусфер и скрепленных тридцатью шестью болтами, располагались пятидесятикилограммовые серебряно-цинковые аккумуляторы, радиопередатчик, вентилятор, термостат, а так же датчики давления и температуры. Его масса составила восемьдесят три кило и шестьсот грамм. Спутник был запущен у меня… у нас… в Советском Союзе — четвертого октября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, с полигона Тюра-Там, который потом переименовали в — космодром Байконур. Он был выведен на орбиту с помощью ракеты-носителя «Спутник», разработанной на основе межконтинентальной баллистической ракеты — «Р-7». Это было самое-самое первое, что люди смогли запустить в космос! Впервые человек больше не был прикован к своей планете! Во как! Радиопередатчик спутника вещал в таком диапазоне, что следить за ним могли и обычные радиолюбители. Как только были включены радиопередатчики на первом в мире советском искусственном спутнике Земли, радиолюбители во всех уголках земного шара начали свои наблюдения за сигналами, доносившимися из Космоса. Кстати, это событие дало начало так называемой космической гонке между мною и США. Так что я не один в космос рвался. Америка тоже внес свою лепту. Подстегивал меня и моих людей изобретать все быстрее него. Ух, мы с ним соревновались, так соревновались. Так интересно было! Аха!.. — Россия радостно хлопнул в ладоши, но тут же снова стал серьезным. — Простите… отвлекся… Все-таки США запустил свой спутник только в феврале следующего года. Так что — СССР был первым в космосе! Вот! И первая космическая научная лаборатория тоже была советской! Правда, на самом спутнике не было научной аппаратуры. Он только и мог пищать… Мы же торопились успеть запустить спутник раньше Америки. Но его запуск позволил получить не только крайне важные технические данные, необходимые для дальнейшего развития космонавтики, но и ценные научные сведения. Раньше ведь все наблюдения велись с поверхности Земли. Еще использовались аэростаты… но высота их подъема была ограничена. Думаю, я не буду сейчас вдаваться во все подробности, технические данные и прочее… О чем бы теперь рассказать? Пожалуй, о первых живых существах, с нашей планеты, побывавших в космосе… «и вернувшихся живыми…». — Россия не решился рассказывать об истинном первом живом существе, выведенном на орбиту планеты земля. Это была — собака Лайка. Ее отправили в космос на советском космическом корабле — «Спутник-2», третьего ноября тысяча девятьсот седьмого года. Увы, возврат собаки на планету не планировался. На корабле не было спускаемого аппарата. Совершив несколько витков вокруг планеты, Лайка погибла от перегрева в апогее орбиты: — «Не стоит говорить об этом при всем честном народе. Вдруг нас дети смотрят…» Да. Первыми живыми существами побывавшими в космосе были две собаки — Белка и Стрелка. Белка — беспородная самка белого окраса. Активная и общительная, она была лидером в команде. Стрелка — беспородная самка светлого окраса с коричневыми пятнами, была робкой и немного замкнутой, но очень ласковой и дружелюбной. Обеим собакам на момент полёта в космос было около двух с половиной лет. Несколько месяцев их приучали к длительному пребыванию в кабинах малого объёма в условиях длительной изоляции и шума. Собаки привыкали к приёму специальной пищи из автоматов кормления, ношению одежды и датчиков, и к туалету. Пища, кстати, представляла собой желеобразную массу, рассчитанную на полное обеспечение потребности животных в пище и воде. Самым сложным было приучение животных к малому объёму и замкнутому пространству. Для этого их помещали в металлический ящик, соответствовавший размерами контейнеру спускаемого аппарата, а затем на длительное время размещали в макете космического корабля. Основной целью их запуска было исследование влияния на организм животных и других биологических объектов факторов космического полёта: перегрузка, длительная невесомость, переход от перегрузок к невесомости и обратно. Белка и Стрелка успешно прошли испытания на вибростенде и центрифуге и были поставлены в условия предполётного режима. За собаками круглосуточно наблюдали врачи и лаборанты, которые во время дежурства отмечали в специальном журнале изменения, происходившие в течение суток. Ну, а потом, девятнадцатого августа тысяча девятьсот шестидесятого года, был осуществлён успешный запуск второго космического корабля-спутника — «Спутник-5». Этот полёт продолжался более двадцати пяти часов. За это время корабль совершил семнадцать полных витков вокруг Земли. Белка и Стрелка стали первыми животными, которые совершили орбитальный космический полёт и успешно вернулись на Землю. Эксперимент суточного орбитального полёта Белки и Стрелки был существенным вкладом в изучение и освоение космического пространства. Во время их полёта и полученным после него результатам, учёными были получены уникальные научные данные о влиянии факторов космического полёта на физиологические, биохимические, генетические и цитологические системы животных. И что самое главное — полет не принес им вреда. Не было обнаружено никаких заметных изменений в обмене веществ. Более того, через несколько месяцев после полёта Стрелка принесла здоровое потомство из шестерых щенков. Белка и Стрелка жили при Государственном научно-исследовательском и испытательном институте авиационной и космической медицины и умерли в глубокой старости. Проведённые исследования позволили сделать выводы о возможности человека совершить орбитальный полёт вокруг Земли, и в итоге было принято решение отправить в космос первого человека… Самого первого… «Юра!..» — Иван, он же — РСФСР и Российская Федерация, резко замолчал, не в силах продолжить рассказ. Все присутствующие тут граждане будущего пялились на него в нехилом изумлении, будто… Да, нет, они действительно не знали имени первого, побывавшего в космосе и вернувшегося на землю матушку, человека. «Как так-то? Как же так можно-то? А, люди? Я понимаю, пришельцам это не интересно, но вы — люди, почему забыли-то?» — Россия прикрыл глаза и покачал головой. Мог ли он предположить, что однажды случится подобное? Бог с ними, с забытыми народными промыслами… Хотя и за них тоже было обидно. Но первое удачное путешествие человека за пределы родной планеты! Как такое вообще можно было забыть?! — «Легко, как я погляжу. Никто тебя не помнит, Юрочка. Все на радостях да с помощью пришельцев кинулись в космос, а свои старания — забыли! Прости, Юра, мы все просрали…» И так обидно Российской Федерации стало, так больно, и не только за Юрочку, но и за все позабытое человеческое наследие. А то, ишь ты какие — польстились на все готовенькое и рады! — Эй, Россия. Ты как? В порядке? — Донесся до Ивана встревоженный шепот Артура. — Продолжать сможешь? — — Да. Я просто… — Иван встрепенулся и открыл глаза. Перед ним стоял заново наполненный стакан воды. Испив из него, и чуть поуспокоившись, русский снова оглядел присутствующих. Все они с нетерпением ждали продолжения рассказа от живого очевидца тех времён. И особенно сам автор интересного вопроса. — «Хотя бы Радимке это было интересно. Так и быть, господа забывчивые, не стану вас журить, но с Артурушкой — серьёзно потолкую!» Простите за мою заминку. Я задумался. Аха… Вспоминал… подробности. Что ж, приготовьтесь к долгому рассказу о первом моём космонавте! Я о нем сейчас все-все расскажу! Юрий Алексеевич Гагарин родился девятого марта тысяча девятьсот тридцать четвертого года в ничем не примечательной деревушке Клушино, коих у меня было хоть пруд пруди. Он был третьим из четырех детей. Выходец из простой крестьянской семьи. Его отец — Алексей Иванович Гагарин, — был простым плотником, занимался поделками из дерева и с удовольствием приобщал к этому детей. А мать Юры — Анна Тимофеевна Матвеева, работала на молочно-товарной ферме. В шесть лет Юра пошел в школу в родной деревне, но… — Иван вовремя остановился, дабы не сболтнуть лишнего. Его Юрочка успел закончить только первый класс в деревенской школе, прежде чем началась Великая Отечественная война. Немецкие войска захватили часть территории СССР. Они дошли и до Клушино. А какая школа и вообще жизнь, если враги оккупировали деревню и людей с домов повыгоняли? В том числе и семью Гагариных. Гагариным удалось выкопать маленькую землянку до начала зимы. Они накрыли ее дёрном, выложили печку. Все, лишь бы выжить. Умолчал Иван и о том, что немцы забрали с собой молодежь в качестве военнопленных. Так увезли старших брата и сестру Юрия — Валентина и Зою. Маленький Юра видел, как матери бежали за машиной, которая увозила их детей, а немцы наотмашь отгоняли их прикладами. В дальнейшем Гагарин никогда не упоминал о военных годах, но его Отечество-то и без рассказов знало о пережитых его ребенком ужасах войны. — «Юра не любил вспоминать то страшное время. Не любил. Да и нельзя тут об этом…» Через некоторое время семья Гагариных переехала в Гжатск. Там мальчик продолжил учебу. Юрий был очень способным и любознательным юношей, занимался множеством видов деятельности, начиная от музыки и заканчивая фотографией. А еще он очень любил спорт, особенно баскетбол. В пятнадцать лет Юра решил переехать в мою столицу — Москву, чтобы закончить учебу там. Родители и учителя его школы пытались отговорить амбициозного юношу, но не смогли этого сделать. Юра был настроен решительно. Правда, попасть в Москву ему не удалось. Пока родители упирались, а потом готовили сына к отъезду, набор в московские ремесленные училища уже закончился. Только с помощью дяди — Савелия Ивановича Гагарина, Юрию удалось поступить в Люберецкое ремесленное училище… Кстати, Люберцы — это такой подмосковный городок. Юра жил у родственников, учился в ремесленном училище, одновременно проходя программу за седьмой класс в школе рабочей молодежи. Тогда же молодой Гагарин всерьез увлекся баскетболом и вскоре стал капитаном команды. Закончив училище с отличием, он поступил в Саратовский индустриальный техникум на литейное отделение. Там-то он и познакомился с небом. В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году любознательный Юрочка попал в клуб авиалюбителей. Там любили читать доклады отцов-основателей космонавтики, особенно работы Циолковского. Юру сразу захватили научные труды Кости… Циолковского. Он просто влюбился в идею полетов за пределы Земли… Но и в самых смелых мечтах он не мог представить себе тогда, чем обернется его увлечение. В следующем году Гагарин выпустился из техникума, и снова — с отличием. Умница! И это при том, что он продолжал состоять в клубе авиалюбителей и даже успел самостоятельно выполнить несколько полетов на маленьком учебно-тренировочном самолете. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, двадцать седьмого октября Юру призвали в Советскую армию… — «Сболтнул!» — Ваня осекся и испуганно покосился на Артура. Но бывшее воплощение Британских островов было на редкость спокойно. — «Видимо, нельзя говорить только о войнах. Но все равно…» Да, его призвали, и не куда-нибудь, а в «Первое Чкаловское военное авиационное училище лётчиков имени К. Е. Ворошилова». Он же таким талантливым летчиком оказался! Аха! А еще он был очень старательным — по всем дисциплинам имел самые высокие баллы, и дисциплину любил! Правда, из-за этого однажды случилась оказия… Юру назначили помощником командира взвода. Он, как любой очень ответственный человек, старался оправдать оказанное ему доверие, но не устраивало его сокурсников и те… негодники такие!.. Они подловили Юру и жестоко избили. Мальчик мой месяц пролежал в больнице, бедняга. Но это происшествие нисколько не сломило боевой дух! Вернувшись на службу, он продолжил учебу, оставаясь все таким же требовательным и к себе, и к товарищам. Но, как говорится — «беда одна не ходит». Юра никак не мог освоить грамотную посадку самолёта. Тот всё время клевал носом. Юру даже в кой-то момент подумывали отчислить, но вступился сам начальник училища. Не хотел он из-за одной проблемки прогонять лучшего студента. Он-то и обратил внимание на маленький рост парня и предположил, что именно в этом вся причина неудач Юры. Как бы объяснить?.. Из-за недостаточного роста пилота у того менялся привычный для остальных угол обзор. Гагарину дали еще один шанс. Перед полетом ему на кресло положили толстую подкладку, увеличившую высоту сидения и… Предположение оказалось верным. Аха! Юра вмиг справился с заданием. В итоге, двадцать пятого октября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года Гагарин окончил училище. И опять — с отличием! В тот же год он женился на Валентине Ивановне Горячевой, с которой познакомился еще будучи в Чкалове. Потом, в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, дослужившись до чина — старшего лейтенанта, Юра узнал о поиске и наборе кандидатов для полета за пределы Земли. Взбудораженный юноша немедля написал заявление, с просьбой зачислить его в группу кандидатов в космонавты. Уже через неделю его вызвали в Москву для прохождения всестороннего медицинского обследования в Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале. В начале следующего года последовала ещё одна специальная медкомиссия. Они признала старшего лейтенанта Гагарина годным для космических полётов и третьего марта тысяча девятьсот шестидесятого года, приказом Главнокомандующего ВВС — Константина Андреевича Вершинина, он был зачислен в группу кандидатов в космонавты. Одиннадцатого марта Гагарин вместе с семьёй выехал к новому месту службы, и уже с двадцать пятого марта начались регулярные занятия по программе подготовки космонавтов. Первые четыре месяца подготовка будущих космонавтов проходила в Москве, а затем Центр подготовки перевели на постоянное место — в Звёздный. Кроме Гагарина, были и другие претенденты на полет. Их было всего двадцать человек. Кандидаты набирались именно среди лётчиков-истребителей, ведь такие лётчики уже имели опыт перегрузок, стрессовых ситуаций и перепадов давления. Отбор в первый отряд космонавтов проводился на основании медицинских, психологических и других параметров. Требовался возраст от двадцати пяти до тридцати лет, рост не более ста семидесяти сантиметров, и вес не более семидесяти двух килограмм. Еще от них требовались — способность к высотной и стратосферной адаптации, быстрота реакции, физическая выносливость и психическая уравновешенность. На первый полет из двадцати претендентов отобрали шестерых. Затем из шестерых — троих, то есть — самого космонавта, дублера и запасного. Почему из всех людей выбрали именно его? — Переспросил Ваня одного несдержавшегося репортера из толпы. — Хмм… Хороший вопрос. Для начала, хочу заметить, что первые ракеты были ограничены в размерах и грузоподъемности. Так что малый рост, чуть было не стоивший Юрочке карьеры летчика, в этот раз стал его счастливым билетом. А еще он легонький был. Всего-то шестьдесят восемь кило. Еще он был очень умный и послушный… ну вы помните. Он никому не завидовал, никого не считал лучше или хуже себя! И это при той жесткой конкуренции. Да даже его соперники симпатизировали Юре. Он всегда брал на себя инициативу. Он упорно работал и отдавался занятиям целиком и полностью. А еще он был такой честный! Аха! Сергей Павлович Королёв — главный конструктор ракеты, на которой должен был полететь первый космонавт, провел со всеми кандидатами личные беседы. И он задал каверзный вопрос об одном из испытаний для космонавтов — о центрифуге. Ну и Юра честно заявил, что чувствует себя в этом испытании плохо и даже ненавидит центрифугу, хотя остальные кандидаты отрапортовали, что подготовка проходит отлично. Так Юра прошел скрытый тест на честность. Для Королева ведь, как для исследователя, было очень важно, чтобы космонавт мог честно рассказать обо всех проблемах и ошибках в полете, а не хорохориться и держать лицо. А что было написано в его психологической характеристике!.. Я это до сих пор наизусть помню. Я ж сам фанатом своего человека стал! Аха!.. Там говорилось… — Иван прокашлялся и без запинок зачитал по памяти всю характеристику, данную Юрочке комиссией врачей и психологов: — «Любит зрелища с активным действием, где превалирует героика, воля к победе, дух соревнования. В спортивных играх занимает место инициатора, вожака, капитана команды. Как правило, здесь играют роль его воля к победе, выносливость, целеустремлённость, ощущение коллектива. Любимое слово — «работать». На собраниях вносит дельные предложения. Постоянно уверен в себе, в своих силах. Уверенность всегда устойчива. Его очень трудно, по существу невозможно, вывести из состояния равновесия. Настроение обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом до краёв полна голова. Вместе с тем трезво-рассудителен. Наделён беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко, работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Чист — душой и телом. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Любит повторять: «Как учили!». Скромен. Смущается, когда «пересолит» в своих шутках. Интеллектуальное развитие у Юры высокое. Прекрасная память. Выделяется среди товарищей широким объёмом активного внимания, сообразительностью, быстрой реакцией. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. Похоже, что знает жизнь больше, нежели некоторые его друзья…» Ну, вот как такого не выбрать, а? А еще у Юрочки была та-а-а-акая улыбка! —  Вспомнив по-детски радостную и чистосердечную улыбку, Иван и сам расплылся в счастливой лыбе. И пусть после полета в космос его драгоценный Юрочка прожил совсем немного, трагически погибнув во время одного из полетов на истребителе… Но он мог уйти и раньше. Ведь, стараясь обогнать Америку и его граждан, его люди… малость не доделали ракету. Из-за спешки не были продублированы некоторые важные системы, корабль не оборудовался системой мягкой посадки, и даже не была создана система аварийного спасения на случай неполадок во время старта. Шанс, что первый космонавт погибнет, так и не поднявшись в воздух, был очень большим… — «Но он воплотил свою мечту! Нашу с ним общую мечту!» — Эй, Россия… — Вдруг послышался сбоку шепот на чистейшем английском. — Не пора ли закругляться? Пресс-конференция скоро кончится… — — Артурчик — цыть. И не ныть мне. Я ж только-только к самому интересному подошел. — Так же шепотом и на родимом языке прошептал Ваня. — «Ишь ты, указывает мне! Хочу рассказать про Юру побольше? Расскажу! Сдержу данное Боренькой обещание!» Итак, уважаемые представители прессы и телевидения, вот мы и подошли к самому полету первого космонавта. Запуск ракеты производился с космодрома Байконур. Старт корабля — «Восток-1» был произведён двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года, утром, в девять часов и семь минут по московскому времени. И в самом начале подъёма ракеты Гагарин воскликнул: «Поехали!». Одно небольшое слово — для моих людей… да и для людей всего тогдашнего мира, оно стало своеобразным символом новой, космической эры развития человечества. А вы — забыли… Хорошо, что я тут. Смог вам напомнить. Спасибо Радимке за вопрос. Аха! Юрочка же так рисковал, так рисковал ради этого прорыва. Ракета-носитель Восток хоть и проработала без замечаний, но на самом завершающем этапе малость забарахлила. У нее не сработала система радиоуправления, которая должна была выключить двигатели третьей ступени. Хорошо хоть, что сработал дублирующий механизм. Правда, ракета с Гагариным улетела на сто километров выше запланированной… Но все же, все закончилось хорошо. Находясь на орбите, Гагарин сообщал о своих ощущениях, состоянии корабля и наблюдениях, записывая все на бортовой магнитофон. Он наблюдал за родной планетой в иллюминатор. Следил за её облаками, горами, лесами, реками, морями. Ему очень понравилась наша Земля. От восхищения он даже записал на бортовой магнитофон такие слова — «Наблюдаю облака над Землёй, мелкие кучевые, и тени от них. Красиво, красота!.. Внимание. Вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз. Такая радуга переходит. Очень красиво!..». Ах, как же я хотел быть рядом с ним в тот миг! Еще Юра проводил простейшие эксперименты. Он кушал и пил, и делал записи карандашом… Потом он опустил карандаш рядом с собой, и тот сразу поплыл в невесомости куда-то в сторону. Так Юра сделал вывод, что — «Карандаши и прочие предметы в космосе лучше привязывать! Убегут!». Это он мне сам сказал. Сразу после возвращения. Так интересно! Аха. О, кстати, до полёта ещё не было известно, как человеческая психика будет вести себя в космосе. Так что, конструкторы ракеты придумали специальную защиту от того, чтобы первый космонавт, ежели запаникует, вдруг не попытался бы управлять полётом корабля. Чтобы включить ручное управление, ему надо было вскрыть запечатанный конверт — там лежал листок с кодом. И лишь набрав код на панели управления можно было разблокировать ручное управление. Но Юре этого не понадобилось. Он же всегда умницей был. Послушным. Надежным. Он напугался всего-то на чуточку… на секундочку — во время спуска с орбиты. Юра совершил один оборот вокруг Земли и в десять часов пятьдесят пять минут и тридцать четыре секунды, на сто восьмой минуте завершил полёт. Спуск обратно на планету сопровождался десятикратными перегрузками. Но к ним-то Юра был готов. Он лишь капельку, малую капелюшечку занервничал когда, после входа капсулы в атмосферу, загорелась обшивка корабля. Знаете ли, при спуске температура снаружи капсулы достигла более трех тысяч градусов, ну и… по стёклам иллюминаторов потекли струйки жидкого металла, а сама кабина начала потрескивать. Тут кто угодно хоть немножко занервничает. Но все обошлось. На высоте где-то в семь километров Гагарин катапультировался и стал спускаться на парашюте отдельно от раскаленной кабины. Он приземлился недалеко от города Энгельс… это Саратовской области. Первые, кто встретил космонавта на планете, были — жена местного лесника Анихайят Тахтарова и её шестилетняя внучка Румия. Хорошие люди. Я с ними тоже потом пообщался… Вскоре к месту событий прибыли военные из дивизиона и местные колхозники. Одна группа военных взяла под охрану спустившийся с неба летательный аппарат, а другая повезла Гагарина в расположение части. Уже оттуда Гагарин по телефону отрапортовал командиру дивизии ПВО — «Прошу передать главкому ВВС: задачу выполнил, приземлился в заданном районе, чувствую себя хорошо, ушибов и поломок нет. Гагарин». Вот так и закончился первый полет человека в космос. Потом было много шума… Гагарин ведь превратился в звезду всемирного масштаба. Четырнадцатого апреля было проведено пышное празднование подвига Юры. Потом, через месяц, Гагарина отправили за границу с «Миссией мира». Он посетил более двадцати разных стран. Разумеется, и я ездил с ним… хвастался таким замечательным человеком. А вы бы не хвастались бы? Вот, то-то же! — Ваня назидательно поднял указательный палец но, почувствовав какие-то тычки под столом, и заметив переданную там же записку, быстро заглянул в нее. — Россия, пора закругляться! До конца прямого эфира всего пять минут! — Гласила наспех накаляканная надпись. — Артурчик, как так? — Не сдержалось от разочарования большое дите. — А как же рассказ о Королеве? Как же Лешенька и Валентина? Они тоже заслужили славу! — Артур только открыл рот, но ответить не успел. Его оперативненько перебил Радим: — Прошу прошения, но эти люди, которых вы только что упомянули… Они тоже летали в космос? — — Королев — нет. Но он был главным разработчиком космических ракет. А вот Леша и Валентина — да! Алексей Архипович Леонов первым из людей вышел в открытый космос с космического корабля — «Восход-2». А Валентина была первой женщиной в космосе… — России не хотелось останавливаться. Не сейчас! Он же только-только вошел во вкус. И пусть Туманный Альбион маячит, что — времени нет. Главное, что у Ивана в груди все полыхало от желания рассказать об остальных своих особенных детишках! Но, увы… хорошего понемножку. Уже ведь и местные работники подошли и, рассыпаясь в извинениях, напомнили, что — эфир не бесконечен. — Эх. Будь по-вашему. — Махнул с досады рукой старший сын Киевской Руси. — «Ну, хоть Борькино обещание выполнил! Как он там говорил?.. Пройдут десятилетия, пройдут века, человек вступит на другие планеты, выйдя за пределы космической системы, многое сотрется в памяти человечества, но имя Юрия Гагарина, впервые преодолевшего земное тяготение и вырвавшегося в космос, навсегда останется в анналах истории земной цивилизации… Вот и пущай помнят! А то, ишь ты — забыли! Кол-кол-кол…» На этом пресс-конференция и закончилась. Правда Англия сказал еще парочку слов работникам СМИ в завершение собрания, пообещав работать на благо людской истории еще продуктивней чем раньше. В замен те принесли бывшим государствам свои извинения за назойливость и… даже вернули Китаю его утерянную во время побега от них обувку! Выслушав извинения от молоденькой репортерочки, Яо забрал из её рук свою пропажу и на радостях тут же напялил их, никого не стесняясь. А то купленные им на днях дешёвые неудобные кеды уже успели натереть ему мозоли на мизинцах. Затем воплощения покинули зал заседания, проследовав за Канадой и его медведем к местному кафетерию. Там их уже ждал Франциск. Он встретил дорогих сородичей прямо на пороге, помог им разместиться — всем вместе за самым большим столом, и сам же принёс с кухни угощение: — Кушайте на здоровье, друзья дорогие! — Все присутствующие немедля приступили к трапезе, ибо изголодались за долгое собрание. Только России было не до еды. Съев пару ложек гуляша, он пристально уставился на ответственного за людскую историю сородича. Ясен пень, Артур не выдержал сего молчаливого «пожирания глазами». Наспех проглотив полупрожеванную пищу, и чуть не подавившись при этом, он запил застрявший в горле комок и нехотя обратился к задумчивому русскому: — Россия, тебе… что-то нужно? — — Да. Есть один вопросик. Что вы, сударь, предпримете по поводу пробелов в людской истории? Негоже, знаете ли, так забывать родную историю. — — Я же уже сказал, что займусь этим. Не моя вина, что моё начальство составило мне такой график, что не продохнуть. Надеюсь, они примут моё предложение насчёт восстановления образцов народного искусства… — — Артурчик, а ты скажи им, что мы тоже хочем помочь. Я-то — уж точно! Поработаю на досуге. Может, тексты какие сам переведу, как носитель языка. Что скажете, сэр археолог? — Артур было открыл рот, чтобы ответить на предложение, но его опередила Оля: — Точно. Умница, Ванечка. И я хотела бы помочь. Хотя бы рукоделием. А то, не приведи боженька, забудут наши ручки, как правильно пяльца и спицы держать. Да, сестричка? — — Братик с сестрой дело говорят. — Коротко ответила Наташа. — Эх. Тогда и я подсоблю. Братуха на работе занят, буду за него нашу с ним историю восстанавливать. — Решил снизойти до челяди Великий, нехотя отвлекшись от вкусного кушанья. — Кстати, а почему бы нам не отпраздновать избавление снятия репортерской осады? Съездим на шашлычки. Отдохнем. — — Отличная идея, Гилушка! — Ванька на радостях хлопнул в ладоши. — Созвонимся с нашими, вместе соберемся, отдохнем. Красота! Аха! — Так и закончился напряженный день бесед с прессой. Благодаря этому все акулы СМИ наконец-то покинули окрестности общежития для беженцев и бывшие воплощения наконец-то смогли вздохнуть спокойно. Этой ночью России не спалось. Хоть он и устал за насыщенный событиями день, и надо было выспаться перед завтрашним пикником, но — не мог он себя заставить, хоть тресни. В комнате было душно, Гилушка, засранец, похрапывал, и Яо что-то бормотал во сне… Но больше Ивану мешало странное чувство, будто он чего-то не сделал. Устав бороться со своей бессонницей, русский покинул душную обитель. В поисках тишины и одиночества, он воспользовался пожарной лестницей. Сегодня на небе не было космической станции, потому на крыше общежития было очень темно и даже как-то мрачновато. Но Ивана это не пугало. К чему озираться по сторонам и пугаться вполне безобидных теней? Он сюда не за этим пришел, а посмотреть на звезды и поболтать с хорошим другом. И пусть того друга не было рядом, пусть он ушел слишком рано, но в сердце бывшего воплощения РСФСР он остался навеки. Первый! Особенный! Герой! Тот, кто однажды проложил путь к звездам многим и многим пришедшим за ним людям. — …такие вот дела, Юра. Отстоял я твою память. А вскоре и о Лешке с Валентиной и о товарище Королеве расскажу! А помнишь, ты сам сожалел, что я не полетел тогда с тобой? Что не увидел оттуда родную планету? Зато я теперь ее увидел! Вот! Ах-ха! Мне ее мой новый хороший друг показал! Я тебе сейчас о нем расскажу! — Все трещал и трещал Россиюшка, не сводя аметистовых глаз с сияющих в темной ночной дали звезд. А те подмигивали ему и манили в далекие дали. Вперед, к приключениям и мечтам.