***
Планета Джо-Эд была как всегда приветлива: все цвело и благоухало, кругом птички пели, погодка так вообще была высший класс. Вот только было одно большое но — на остановке не было ни души! — Так, я не понял. А где все? Где встречающая делегация? — Возмущению Экс-Пруссии не было предела. Нет, серьезно, сам Великий заявился к ним с визитом, а его не встретили?! Это ж ни в какие рамки не лезет! — Да ладно тебе, Калининградушка! — Россия приобнял непутевую область одной рукой. — Ну, не предупредил я их о нашем приезде, сюрприз решил сделать. Что страшного? — — Вот вечно ты не предупреждаешь. Правду говорят — русские всегда потом думают, когда сделают. — — То есть? — Обиделся Ваня. — Как есть, так и говорю. Одно ваше — сломать, а уж потом читать инструкцию, чего стоит. Не говоря уже об… — Зря Байльшмидт старший завел разговор о странностях русского мышления. Пришлось Ваньке принять воспитательные меры в виде усмиряющих чужую наглость обнимашек. Спросите — почему не усмиряющая волшебная палочка? Ну, в принципе зачем впадать в крайность и лупить своих друзей, если есть более приятный способ наказать их? Да и тут как бы помимо России и его сестер было аж три рейнджера, явно не знакомых со всеми закоулками души бывшего воплощения РСФСР. Зачем людей шокировать? Хотя Гилу и обнимашек хватило. Жалобно пискнув что-то вроде: — Извини… черт попутал… — он безвольно обмяк в богатырских объятиях своего государства. — То-то же~! — Буквально пропел Ваня, отпуская присмиревшего пруссака на волю. — Идем. Устроим хозяевам сюрприз! — Больше Экс-Пруссия не возникал, по крайней мере, вслух. И всю дорогу до дома Мунчаперов он шагал молча. Но уж в мыслях он не стеснялся в выражениях. К счастью между ним и Россией не было ментальной связи, как у эмземенов, иначе волшебная палочка явно пошла бы в ход. На подходе к дому нежданные гости услышали доносившееся из приоткрытого окна знакомое пение. — Хозяюшка, мы к вам! Встречайте гостей! — Гаркнул Ваня богатырским басом, извещая о своем прибытии. Пение тут же замолкло и из окна высунулась хозяйка сего дома. Едва завидев уже ставших дорогими её сердцу гостей, она прямо расцвела от радости: — Ой, мои ж вы хорошие! Сюрприз-то какой! — Через секунду она уже бежала к дверям, а ещё через несколько секунд она нежно обнимала обеих сестер-славяночек, причитая: — Умнички вы мои, красавицы. Как хорошо, что вы приехали. А вы представляете? Сегодня утром нам сообщили, что какой-то наглый молодчик из вашей расы вдруг захотел купить ваш будущий дом. Ужас какой! Отец как узнал об этом, сразу же побежал выкупать ваш дом. Он недавно звонил. Сказал, что едва успел перехватить ваше жилище. Ой, что это я вас волную… — Вдруг дошло до хозяйки, что негоже встречать гостей тревожными вестями. — Все ведь хорошо закончилось. Вы и так худенькие, а от волнения совсем осунетесь. Отощаете… Идите все в дом, я вас угощу чем-нибудь. — Все послушно направились в дом. Но Гилберт вдруг передумал и по-быстрому шепнув Ваньке: — Русский, иди без меня. Я пока к приятелю загляну… — намылился куда-то. Бывшее воплощение Российской Федерации ни слова не сказал против, а только удивленно посмотрел вслед сбежавшей области. Впрочем, Ивану сейчас было не до приятеля. Его разволновала весть, что они с сестрами могли потерять уже облюбованный ими дом, а вместе с этим и возможность поселиться с такими душевными соседями как семейство Мунчаперов. Зато Миру заинтересовало поспешное бегство пруссака и она, недолго думая, отправилась следом за ним. В погоне за шустрым пруссом, тангеанская принцесса вышла к тому самому домику, где Гил распивал пиво в свой первый приезд сюда. Хотя Мира об этом не знала, как и о том что хитрый альбинос задумал приготовить кое-что покрепче пивка. — Ну что, брага готова? — Услышала Мира голос приятеля и тут раздался еще один, незнакомый: — Да. Вроде готова. Детали по твоим чертежам я изготовил. — — Ха! Ништяк! — Вновь раздался голос Гилберта. — Сейчас смастерим аппарат и можно будет гнать особый russisch напиток — самогон! — Далее послышалось какое-то бряканье и бормотание: — Это подключаем сюда, это сюда, а змеевик где? Ага, его сюда… — «Чертежи? Особый напиток? Как интересно!» — Любопытная принцесса уж было хотела зайти внутрь, но у самой двери остановилась в нерешительности. Она знала, что по правилам хорошего тона не положено вот так навязываться. Но с другой стороны бывшее воплощение Экс-Пруссии и по совместительству Калининградской области был ее другом, а значит, она могла поинтересоваться — чем он таким занят? Ну или хотя бы взглянуть одним глазком… В конце концов любопытство взяло свое и Мира все-таки постучалась в дверь. Но ответа не последовало. Тогда Мира постучала чуть сильнее. Ответа снова не последовало. Видимо оба находящихся внутри заговорщиков были настолько увлечены сборкой особого аппарата, что все остальное было им по боку. И это немного задело самолюбие принцессы. «Не хотите меня замечать? Тогда я сама зайду!» — Решила Мира и без проблем прошла сквозь дверь, даже не открывая ее. Оказавшись внутри, она первым делом огляделась по сторонам в попытке найти друга, но никого не увидела. Зато из-за стеллажа с коробками бряканье слышалось еще отчётливей. Поддавшись искушению выяснить, чем занят Гилберт, Мира осторожно выглянула из-за стеллажа и увидела, что ее приятель вместе с каким-то упитанным мужчиной средних лет собирают непонятное приспособление. Гилберт как раз прилаживал последнюю деталь, а именно длинную спиралевидную трубку, когда… Мира случайно зацепила маленькую коробочку и она шмякнулась на пол. Оба заговорщика тут же обернулись на шум. — Ага! Шпион! — Хитро прищурившись, прусс посмотрел на нежданную гостью. — Чего подглядываем? — — Я не подглядывала. — Поспешила оправдаться Мира. — Я стучалась, а вы не услышали. А потом подумала что проще так. Просто хотелось узнать, чем ты занят. Нет, ты не подумай, я не навязываюсь, просто интересно стало. И… — Принцесса вздохнула. Ей было неловко, что ее поймали с поличным. — Ладно, не бери в голову. Просто пообещай, что никому не расскажешь обо всем увиденном здесь. Лады? Тогда я тебе все покажу. — — Обещаю. — Поспешно ответила принцесса-рейнджер. Уж что-что, а тайны она любила, да и вообще была слишком любознательной. — Тогда смотри. — Гил указал на странное устройство. — Это — самогонный аппарат. Одно из самых гениальнейших изобретений русского народа. Он нужен, чтобы перегонят брагу в самогон — особый русский напиток. А это… — Гил подошел к похожему на бочонок резервуару примерно в тридцать литров объемом, и поманил Миру к себе. — Бачок с брагой. И сейчас мы займемся его перегонкой. — Мира спешно подошла к бачку и Гилберт снял крышку, чтобы воочию показать любопытной принцессе брагу. — Ой… Гадость… — Мира поспешно зажала нос. — Как можно сделать напиток из чего-то настолько пахучего? — — Я ж говорю — русские придумали гениальную схему, как из этого гов… Кхем… сырья… сделать прикольный напиток. Мы эту брагу перегоним в самогонном аппарате. Вонь уйдет, а бухлишко останется. — Гил облизнулся в предвкушении дегустации. — Около сорока градусов спирта. Да уж, русские умели делать недорогой, но классный алкоголь! Эх, как я напьюсь сегодня! Великий даже бухает по-Великому! — — То есть… Совсем напьетесь? До потери контроля над собой? — Мира опешила. Она не ожидала, что ее новый друг так привязан к алкоголю, тем более неприятными показались ей слова Гилберта насчет его намерения «набухаться». Пару раз во время рейдов на планете Торговый Мир она видела пьяных и какими они бывают. Жалкое зрелище, если честно. — Но постойте, если вы будете пить, то Ваня наверняка тоже. А кто вас таких обратно домой увезёт? А вдруг родителям Бустера вы не понравитесь в таком состоянии? — — А я с русским не поделюсь. — Сказал прусс, то ли в шутку, то ли всерьез. — А если и поделюсь, то ему сестры не дадут напиться. Особенно старшая. Она ж у них за воспитателя. А я нажрусь, точно. Под завязку. И пусть Ванька завидует мне черно-белой завистью! — Гилберт хрипло рассмеялся, словно подтверждая серьезность своих намерений. — Но ведь это… нехорошо, заставлять друга вам… — словно решившись на что-то, Мира окончательно выдохнула: — завидовать. Хоть я не одобряю пьяниц, но зависть это ведь тоже плохое чувство! — — Ты права. Нельзя, чтобы Ванька мне завидовал. Он же потом меня волшебной палочкой приласкает… — Гил поежился. — Дам я ему бухнуть втихаря. Наверное. Хотя, может будет лучше, если я уйду подальше от него, да там и напьюсь. И Ваньке не завидно, и Великому радость. — — Он будет вас искать, — Мира вспомнила что, не смотря на свой грозный вид, этот большой человек был очень похож на её друга — Бустера. — Бустер тоже о нас беспокоится, когда кого-то долго нет. — — Точняк… Это дите тысячелетнее будет средь ночи, как приведение, бродить по полю и причитать… — Экс-Пруссия фыркнул и жалобно протянул, стараясь подражать своему государству: — «Калинингра-а-а-адушка! Ты где?! Обла-а-асть моя! Я не люблю быть один!» Тьфу! — Гилберт пихнул бачок от досады, отчего забродившая жидкость немного забурлила, и на ее поверхность всплыло несколько пузырей. — Блин. Ни на миг его не оставишь. Все боится, что все его бросят как в девяностых… — Гилберт резко замолчал и помрачнел, словно вспоминая что-то неприятное. Хотя так оно и было. Прусс до сих пор не мог забыть, в каком виде предстал перед ним тот брошенный всеми Россия: разбитый, слабый, больной… сломленный… Хорошо что он — Великий — вернулся тогда. Вовремя вернулся. — Лады, не буду я его пугать своим исчезновением и спаивать его тоже. Еще не хватало, чтобы его и тут плохо приняли, как в ЕС, с подачи шкета героического, будь они оба неладны! — Последние слова Гил произнес с сильным раздражением, что не укрылось и от его приятеля заговорщика и от стоящей рядом принцессы. — А насчет бухла… Эх, ладно, уговорила. Не буду я напиваться. Если только чуточку. И русскому скажу, что сделал совсем чуть-чуть, на пробу. Всего одну бутылочку... — и помолчав пару секунд, добавил: — мне Ваньку оберегать надо. Загнется он без Великого. — — Надеюсь, что ваш друг просить ещё этой… этого напитка не будет. — Мира недоверчиво посмотрела на бочку и вновь скривилась, запах все-таки был очень непривычным. — Очень надеюсь, что вы будете за ним следить. — — Прослежу, не волнуйся. Украина мне в помощь. — Гил закрыл бачок и вернулся к самогонному аппарату, а то змеевик он так и не подцепил. Его товарищ по сговору продолжил помогать ему. А Мира просто молча смотрела на них двоих, размышляя над словами Гилберта насчет Ивана Брагинского, «девяностых», ЕС и… какого-то героического шкета. «Видимо у них тоже не всё гладко в семье… — задумалась девушка. И вздохнула. — Как я их понимаю! Одни, без родителей, без поддержки, вынужденные вечно слушаться своих правителей… У них и детства как такового не было, хотя они же были странами… видимо убегая от этих проблем, желая скрыться от них хоть на часок, они и научились пить. Базз говорил, что алкоголь притупляет сознание, чем не уход от всего им ненавистного? Но зачем сейчас Гилберту пить? Он ведь судя по всему счастлив. Да и его другу Брагинскому — незачем. Дом для сестёр нашел, да и сам он очень рад, что подружился с Альфредом Джонсом. Что-то тут не так…» — Гилберт, простите что спрашиваю… — Девушка замялась, не зная как выразить свои мысли, чтобы её поняли: — Мне хочется понять одну вещь. Вы ведь намерены выпить, так? Зачем? — — Как это — зачем? — Прусс в изумлении вылупился на собеседницу. — Я хочу выпить, потому что… хочу… Мне просто нравится. Разве это плохо? Среди нас, бывших воплощений, все пьющие, кто-то больше, кто-то меньше. Италия и Франция любят вино. Я и Германия обожаем пиво. Китай с Японией тоже пьют, рисовую водку, не помню, как ее там называют. Англия вообще вечно ромом да вискарем напивался, а потом буянил, что окружающие еле ноги уносили. Да с ним на пару даже наш героический недоросток Америка напивался. Он, кстати, тоже виски любит. А еще коктейли алкогольные с соком. Так что у нас все хоть раз да напивались… — Гил на секунду задумался, припоминая — всех ли он сдал? — И вспомнив невидимку Уильямса, добавил: — Хотя не все. Канада никогда больше стаканчика вина не выпивал, да и то только по просьбе своего первого опекуна — Франции. Он у нас вообще был слишком положительный. Никому и слова грубого не скажет. В отличие от своего брата-близнеца. Тот Ваньку доставал будь здоров. — — Как это… — девушка аж опешила: — вы хотите? А если нельзя? Запрещено? — В голове не укладывалось у прекрасной Миры Новы, рейнджерки из команды самого Лайтера, что через пару часов этот милый парень напьётся до безобразного состояния и возможно его друг тоже и оба они будут горланить песни и мешать хозяевам. А уж когда Гилберт стал перечислять всех гостей из прошлого и то, какие напитки они обожают… Мира решительно помотала головой, пытаясь решить что лучше — дать им напиться и когда эти двое начнут буянить, самой их арестовать с чистой совестью или же всеми своими силами не допустить хулиганства? «Гилберт явно будет упираться, возможно, всё-таки придется за ним проследить, чтобы не утащил на Планету-Столицу этот… са-мо… эту булькающую жуть. А вот с Брагинским как быть… поговорить с его сестрой? Натали Арловской? Мне кажется, она более серьёзная и отговорит своего брата. А может и сэра Байльшмидта-старшего?» — И принцесса-рейнджер вновь глянула на прусса уже более решительней, чем раньше. — Да не буду я напиваться. Я ж обещал… — Гил выпустил из рук змеевик и назидательно поднял указательный палец. — А Великий держит обещания. Во как! Да и получить от девчонок мне как-то неохота. Сестрицы Ванькины мне за спаивание братика точно башку отвернут, как крышку с бутылки водки… — и снова принялся возиться с непослушной деталью, никак не желающей держаться на боку приспособы. Мира скептически посмотрела на парня, ей всё ещё не верилось в эти его слова. Не то чтобы она вообще не верила данным ей словам, просто столько раз уже бывало — пообещает ей кто-нибудь что-то, пусть даже мелочь или совсем не существенное что-то, а потом руками разводит — так получилось. Только Базз, её учитель никогда не врал и всегда держал своё слово, за оч-чень редким исключением, но зато — по уважительной причине. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Гил поднял голову и вздохнул: — Не веришь? — Девушка сердито вздохнула и отвернулась. Не хотелось ей показывать своё недоверие к новому другу, но как скажешь, что всем доверять, как Бустер тоже не стоит — обманут. — Простите, нет, — наконец решилась она. — Вот ведь… И впрямь как Венгрия в юности… — Буркнул прусс и, отчего-то вздохнув, вновь обратился к принцессе. — Ну, как мне тебе доказать, что слово Великого многого стоит? — — А давайте… поспорим? — Мира подошла чуть ближе и стала смотреть на эту застывшую извивающуюся трубку, поблескивавшую своими спиралями. — На что? — Гил довольно прищурился. Ну, нравился ему характер этой не в меру решительной для принцессы девчонки. Да и сама она вроде ничего, хоть и кожа синяя… Принцесса задумалась и вдруг прищурилась, и кивнула пару раз, словно соглашаясь с самой собой. — Я придумала, на что мы будем спорить, — выдала она, довольно улыбаясь. — Пути назад нет? — спросила она, протягивая ему руку. — Как скажете, принцесса. — Гилберт решительно протянул свою руку, всем видом показывая что — Великие не отступают перед вызовом! — Отлично! — Принцессу уже было не остановить, пусть этот гордец, если уж держит слово, так пусть покажет это! И не на словах, а на деле! Пусть докажет ей! И если он действительно такой великий, то… Мира приосанилась и, взяв руку Гилберта в свою, начала произносить слова спора: — Тогда, я, Мира Нова, принцесса Тангеи, рейнджер команды Базза Лайтера спорю с Гилбертом Байльшмидтом-старшим, известным также как бывшее воплощение Пруссии, бывшая область Калининград, а ныне — Великий, на то, что он сдержит своё обещание не напиваться сегодня, в гостях у Мунчаперов. Если же сэр Великий напьётся до… такого состояния, что не сможет ни стоять, ни сидеть, ни в состоянии поддержать беседу... — Тут девушка слегка запнулась, не зная как сформулировать то состояние, при котором человек вообще никакой и его активность стремится к нулю. В правилах была формулировка «не траспортабелен», но это было не совсем то определение и не к этой ситуации. И тут на помощь ей пришёл сам Великий: — …если Великий наклюкается до поросячьего визга, будет никакой, в дрова. Зальет шары, так что червяком будет ползать. Надерется до чертиков и фей Англии, да до дурости героической его детища, что будет рвать рубаху, бить башкой бутылки, да в водоемы прыгать, аки десантура государства моего Россиюшки… — — То сэр Байльшмидт-старший должен будет сдержать своё обещание, а именно: не называть себя целую неделю Великим. — И Мира торжествующе посмотрела на оппонента по спору. — Идёт? — — Э! Погодь! Я конечно — Великий! Но не всемогущий! Это мое звание со мной с первых дней жизни! — Возмутился было прусс, но глядя на довольную улыбку принцессы, сдался. Ему очень захотелось доказать, что и он не лыком шит и справится с любой задачей. — Ладно уж, хитрюга. Идет. — — Это всего лишь неделю! — невозмутимо пожала плечами девушка. И обратилась к хозяину странного аппарата: — Вы не поучаствуете? Будете свидетелем? Разбейте, пожалуйста. — — Как скажете… — Мужчина пожал плечами, и разбил сцепленные руки. — Все? — — Да, всё, спасибо, — девушка улыбнулась и вновь принялась осматривать странное сооружение. — Всё-таки не понимаю… — — Что именно? — Спросил ее приятель, все так же настойчиво пытаясь приделать упрямую трубку к боку штуковины. — Почему люди выпивают, — последовал ответ. — Знают что это плохо, что это ничего кроме головной боли на завтра не принесёт, а если человек не умеет за собой следить, так ещё и проблем всяких… Я ещё могу понять, когда один и всё настолько плохо, что алкоголь ничего не изменит, но начинать когда всё хорошо зачем? — — Я и сам хотел бы знать… Возможно это уже просто привычка, зависимость. Не знаю. Есть же то, к чему людей тянет. Порой неосознанно, но тянет. Вот и с выпивкой, наверное, так же. — Гил задумался. В словах Миры, таких простых и искренних, был глубокий смысл. — «А ведь действительно, зачем я пью? Понимаю в день дефолта… и накануне предстоящей гибели… А вот когда радостно?.. Зависимость?!» — Прусс недовольно качнул головой. Все верно, это была его зависимость, его… слабость. Ведь когда человек зависим от чего-то, не может без этого, значит, он не может перебороть себя и отказаться от этого. А значит — он слаб! А слабым себя Гилберт не считал, и считать не хотел. Но с истиной не поспоришь…***
А в то же время в доме Мунчаперов только что вернувшийся отец семейства рассказывал собравшимся за столом гостям, как ему удалось спасти от перекупщика будущий дом славян. — И вы представляете, тот молодчик возмущаться стал, шуметь! Хорошо, что я сынулю с собой взял. — Отец с гордостью посмотрел на Бустера, одетого в рейнджерскую форму. — Он как увидел моего малыша, так сразу и притих. Вот как! Рейнджеры внушают уважение! — — Бусти-бу у нас молодец. — Поддакнула мужу мать семейства, поглаживая смущенного сына по руке. — Да. А это итог наших с ним стараний. — Мунчапер старший подал славянам папку. — Тут купчие на дом и земли. Теперь соседний участок по праву ваш. — — Но… Вам ведь это стоило много денег. Наверняка… Много… — Опешивший Иван нерешительно взял в руки папку и просмотрел на благодетеля, а обе его сестры смущенно потупили взгляды. Еще бы, и без того радушные хозяева не жалеют на них сил и денег, хотя знакомы с ними всего ничего. Именно эта простодушность и нравилась славянскому трио, ведь они и сами были такими. Но все равно встретить настолько родственные души, особенно после многих лет жизни среди лжи, алчности и двуличия… было довольно неожиданно для всех троих детей Киевской Руси. — Ну и что? — Как ни в чем не бывало, ответил старший Мунчапер. — Зато мы не потеряли таких хороших соседей. — — Но мы все вернем. Непременно. — Встрепенулись обе сестренки. — Знаю. Вы ведь у меня умницы. — Мамаша Мунчапер обняла обеих славянок. — А давайте поедем в ваш новый дом? Приберемся там. Занавески повесим, шторы. Домик-то ведь уже ваш. Хоть сегодня заезжай. — — Да! — Обе сестры аж просияли от радости. И брат их кстати тоже. — Ну, вот и отлично! Доедайте угощения и едем в новый дом! — Отец семейства схватил со стола тарелку и, не жуя, проглотил ее содержимое. Изголодался он, пока дом спасал, без завтрака ринулся туда. А энергию нужно было восполнить. После плотного обеда вся честная компания в лицах славянского трио, троих Мунчаперов, а так же двух рейнджеров — Алисии и Ра-Мона, отправились смотреть дом и прилагающиеся к нему угодья, используя в качестве транспорта парящий трактор. Пролетая над владениями Мунчаперов, все трое славян заметили, насколько ухоженные у их соседей земли. Везде росло что-то полезное, и не было видно ни одного сорняка. Красота, да и только. Но вскоре они очутились на невозделанном поле, кое-где уже заросшем сорной травой. — Это и есть наши земли? — Спросил Иван сидящего за рулем трактора Мунчапера старшего, тот кивнул. — Нехорошо, когда земля пустует. Нехорошо. — Ваня недовольно покачал головой. — Можно я воспользуюсь этим трактором? Хочу земельку в порядок привести. Прямо сегодня. — — Да не вопрос, Ванюша. А я еще и второй трактор выведу, будем вместе пахать… — Тут отец Бустера хитро прищурился. — Наперегонки? — — Наперегонки? — Ваня удивился, но тут же просиял от счастья. — Аха, давайте! Вот будет весело! — Всю оставшуюся дорогу Россия не находил себе места от нетерпения, мечтая поскорей оказаться на месте и начать гонку. Огорчало его только одно, его непутевая область — Калининградушка, куда-то делся с концами. Но и это длилось недолго… Собрав самогонный аппарат и поставив брагу перегоняться, Гилберт оставил следить за всем своего приятеля-заговорщика, а сам отправился к новому дому славян. Разумеется не пешком. Не подобает Великим пехом по полям бегать и, может быть, Гил и не отправился бы за Иваном, но ему и Мире встретился странный дедок из той же расы, что и Мунчаперы. При знакомстве оказалось, что это дедушка Бустера по линии отца, и оказался он довольно славным дедком, веселым к тому же. Он и сказал Гилберту, что его друзья уехали, и предложил подвести его на парящем фургончике, похожем на обычный дом на колесах, но очень больших габаритов, рассчитанных именно на уроженцев планеты Джо-Эд. Гил с радостью согласился и они, врубив на полную музычку, благо в фургоне были мощные колонки, долетели к дому раньше России. — Эй, русский, опаздываешь! — Крикнул он, выходя навстречу своему государству. — Калининградушка! — Россия подождал, пока Мунчапер-старший приземлит трактор и, соскочив прямо с бортика транспорта, кинулся к непутевой области. — А ты как оказался тут раньше меня? — — На то я и Великий, чтобы во всем первым быть! Хотя если честно, он меня довез. — Гил указал на сидящего на крылечке дома дедулю Мунчапера, но тут же прищурился и с подозрением посмотрел на свое государство. — А ты че такой довольный? Случилось что-то хорошее? — — Агась. — Ванька показал Гилу папку с купчими. — Вот. Тут бумаги, подтверждающие право собственности на этот дом и земли. Так что сейчас я буду приводить в порядок наши владения. — Иван передал папку только что спустившейся с трактора старшей сестре и, подождав пока все спустятся, сам залез наверх. — Мы сейчас будем поле пахать. Вот на таких тракторах. Наперегонки. — — О, круто! Чур, Великий будет судьей сего состязания! — Гилберт метнулся к дедку, чуть не зацепив столпившихся рядом рейнджеров. — Великий может воспользоваться вашим фургоном, чтобы наблюдать за соревнованием с высоты? — — Ну, разумеется. Мне и самому страх как хочется поглазеть на это, так что поедем вместе. А еще мы можем поставить колонки тут и комментировать происходящее по транслятору в моем фургоне. — — Ха! Вот это ништяк! Тогда я и буду комментатором! — Гил и дедок дали друг другу «пятюню» и направились к фургону. Но по пути прусс обернулся и обратился к своей тангеанской приятельнице. — Мира, составишь Великому компанию? — Девушка молча кивнула и поспешила следом за пруссом. Что ни говори, а ей нравилось быть в компании этого не в меру горделивого, но в то же время очень веселого и общительного парня. И даже недавно открывшаяся истина, что Экс-Пруссия большой любитель выпить, не смогла изменить ее отношения к нему. Как впрочем, и к России и к его сестрам. Было в них всех то, чего у ее сородичей и в помине не было — открытость, душевная простота и детское дружелюбие… Как много Мира отдала бы, чтобы ее сородичи стали хоть немного похожими на этих гостей из прошлого. Хоть самую чуточку. А пока Гилберт и дедуля Мунчапер готовились к трансляции заезда, Иван и папаша Мунчапер договорились о правилах. По условиям соревнования они должны были начать пахать поле с разных его концов, двигаясь к середине участка, а именно к дому, где их будут ждать болельшики. И кто первым вспашет свою часть поля, тот и победил. А сигнал к началу гонки должен был подать их рефери — Гилберт. Закончив приготовления, оба соревнующихся заняли места за рулем тракторов и направились к точкам старта, что Экс-Пруссия тут же не преминул прокомментировать: — Итак, народ, сегодня состоится эпичный гоночный заезд по скоростной вспашке поля! А комментировать его буду я — Великий, Несравненный Пруссия! Внимайте же голосу Великого! А вот и соперники на своих вспашечных болидах — Ванька, русский шумахер, против батьки Мунчапера! О, да! Сегодня будет жарко! И я не только о погоде! — Ответом Гилберту были одобрительные возгласы всех оставшихся у дома болельщиков и… немного недоумевающий взгляд находящейся рядом с ним принцессы. Ну не привыкла Мира, живя во дворце среди надменных аристократичных снобов, к подобному веселью. Что ж тут поделать. А Гил все продолжал комментировать: — Итак, наши участники уже почти заняли стартовые позиции! До старта остались считанные секунды! Толпа неистовствует! Неистовствует? — — ДАААА! — Раздался в ответ оглушающий ор толпы болельщиков. И даже оба рейнджера — Ра-Мон и Алисия, орали наравне со всеми, поддавшись общему настроению. — А вот теперь Великий слышит, что толпа неистовствует! Даже из своей комментаторской кабинки! — Пруссия вовсю упивался ролью комментатора, все больше и больше поражая Миру своей непринужденностью. — Так держать народ! Не гневите Великого своим молчанием! — — ДАААА! — Вновь раздался вой толпы. Гил довольно ухмыльнулся в ответ и, мельком глянув на принцессу, мол — «Видала, как я могу завести людей?», вновь вернулся к «работе». — Ну, наконец-то наши гонщики заняли свои стартовые позиции! Значит, Великий может дать старт! — Тут прусс снова повернулся к Мире и протянул ей нечто вроде пистолета. — Хочешь дать старт? А то из машины не очень удобно сигнальную ракету запускать. — — Я?.. — Мира застыла в нерешительности, не зная как ей быть. С одной стороны… она же принцесса Тангеи! Ей нужно, так сказать — «держать марку». Да и ей всегда твердили, что о манерах забывать нельзя, и талдычили вечно, что она принцесса и должна всегда вести себя как подобает принцессе. Но с другой стороны… Как же ее все это достало! Ее нерешительность тут же сменилась раздражением в адрес ее же нудных сородичей и желанием повеселиться, даже идя наперекор всем устоям ее рода и всем этим треклятым манерам, явно придуманными этими чертовыми снобами лишь затем, чтобы она загнулась от тоски. — А давай! То, что я принцесса Тангеи еще не значит, что я не должна веселиться с простыми людьми! — Мира выхватила «пистолет» из рук пруссака и, воспользовавшись своим реактивным ранцев, выпорхнула прямо в окно. Отлетев немного от фургона, она обернулась и помахала Гилберту, ожидая его сигнала. И когда тот махнул рукой, сигнальная ракета была запущена. Оба гонщика-тракториста тут же вдарили по газам. Гонка началась. Папаша Мунчапер, как более опытный водитель парящих тракторов сразу же ушел в отрыв, что не укрылось от наблюдательного взора пруссака. — Ага! Как я и ожидал, батька Мунчапер сразу ушел в отрыв! На лицо большой опыт в управлении его гоночной техникой! Но и Ванька-шумахер не промах! Он стремительно нагоняет лидера! — Иван действительно немного замешкался на старте с непривычки, но его азарт и любовь к честной борьбе быстро сделали свое дело. И вот уже он нагнал Мунчапера-старшего по количеству вспаханных земель. И продолжал обгонять. — Да! Русский Шумахер просто жжет! Он стремительно обходит соперника! И его уже не остановить! Оле-оле-оле-оле! Россия! Вперед! Уау! — Теперь Гил не просто упивался комментаторством. Нет. Он ловил нереальный кайф! А Ванька все продолжал уходить в отрыв. И когда стало ясно, что победа России безоговорочна, Калининградушку прорвало. Высунувшись в окно почти по пояс, он горланил своему государству гимн поддержки, позабыв обо всем остальном:-Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! В ногу! Опять идём в ногу! Упёртые рогом! Выходим красиво! Готов Россия! Мы влупим гол скоро Всё сделаем клёво! Всех сделаем снова! Россия готовый! Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! Давай! Давай! Давай! Гол! Гол! Гол! Мы выиграем гонку! Гол! Гол! Гол! Россия-чемпион наш! Гол! Гол! Гол! Победа будет громкой! Гол! Гол! Гол! Россия-чемпион наш! —
— Россия — чемпион наш! Чемпион! — Вторили пруссу обе сестры России, взявшись за руки и высоко подпрыгивая на месте. И им было не важно, как они выглядят со стороны. Плевать на это. Плевать на то, что у Наташи подол платья взметался чуть ли не до самой талии, а слишком объемистая грудь Оли телепалась из стороны в сторону со странным звуком. На все плевать. Главное их братик выигрывал, и они старались оказать ему всю возможную поддержку. Видя их любовь к брату и рвение поддержать его, и остальные понемногу прониклись их настроением. Сначала к славянкам подключились оба рейнджера. А затем… Да, мамаша Мунчапер и сын ее Бустер тоже решили поддержать нового соседа, даже не смотря на то, что в данный момент он был их соперником. Сказать по правде, Мунчаперы всегда были выше этого. Ну, к чему обижаться или завидовать тому, кто оказался лучше тебя? Зачем? Чтобы испортить настроение себе и ему? А потом еще и дуться и косо смотреть в сторону победителя? Да ну, глупость какая! Поэтому-то, поняв, что их новый сосед победит, мать и сын от души веселились вместе со всеми, напевая незатейливую песенку: —Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! — Но Иван Брагинский не слышал их. Пока что. Больно далеко он был от дома, да и рокотание двигателя было слишком уж громким. Но приближаясь к финишу, которым и был дом с болельщиками возле него, Россия стал потихоньку распознавать среди шума двигателя и перепахивающейся земли слова поддержки… адресованные ему! Словно не веря в услышанное, Иван прибавил скорости, чтобы скорее оказаться у финиша и, сделав последний вираж, устремился к дому. — Давай, Россия! Давай! Давай! Давай красиво! Давай! Давай! — Слышалось все отчетливей и отчетливей. И у Ивана не осталось сомнений — Все болели за него! Все! Даже его новые соседи! «Надо скорее финишировать!» — Подумал Россия, едва он почувствовал, что вот-вот заплачет от радости. — «Скорее! А то ж я трактор вести не смогу!» Пара мгновений и… трактор с Россией за рулем выехал из-за дома, означая победу водителя. — ПОБЕДААААА! — Возликовали все болельщики. — Победа! — Завопил Калининград, слишком уж высунувшись в окно парящего фургона. Миг… и прусс вывалился из окна. Эх, быть бы беде, но Мира вовремя подхватила своего не в меру ликующего приятеля и осторожно опустила его на землю рядом с новым домом славян. Гил молнией метнулся к своему государству с поздравлениями, а тот слезал с трактора, обливаясь слезами радости, ибо сдержать их он был не в силах. — Ванька, это было круто! — Гил первым подскочил к победителю, за что и попал в его загребущие руки. — Спа-а-а-сибо~! — Расчувствовавшийся Ванька сгреб область в охапку, а затем их с двух сторон зажали счастливые сестренки-славянки, тоже желающие обнять победителя. А остальные лишь с улыбкой смотрели на них. Не решаясь нарушить столь трогательное зрелище. Но вот послышался гул другого приближающегося трактора. И вот уже папаша Мунчапер, покинул свой транспорт и идет на встречу к победителю. — Не думал, что меня победит новичок. Видать сдаю я. — Сказал он. «Может, стоило поддаться? — Вдруг мелькнуло у Ивана в голове. — Вдруг он обидится и… перестанет нормально общаться со мной! Как и остальные, кого я побеждал…» И тут Иван заволновался. Ведь если он победил, а его сосед проиграл… Явно ему стало обидно. Всем обидно проигрывать. А некоторые настолько злятся поражению, что потом даже мстят. Взять хотя бы триумф России на его олимпийских играх в Сочи. Тогда было много недовольных. А потом, на следующих олимпийских играх… Допинговый скандал. Отстранение спортсменов. Очернение их репутации и репутации самого России. Явная месть… Но то было в той, былой жизни. Да и сейчас его соперником было не другое государство, со слишком большой гордыней… не будем говорить кто… а простой фермер с планеты Джо-Эд. И был он совсем не таким, как этот кое-кто. — Поздравляю! — папаша Мунчапер протянул победителю руку, но… тот лишь съежился. — Вы не обижаетесь на меня?.. Что я вас победил?.. — Тихо, почти шепотом спросил Ваня, взирая на отца семейства Мунчаперов с какой-то странной тоской во взгляде. — Да ты что! Как можно обижаться на чью-то победу? — Искренне удивился его собеседник. — Я наоборот рад твоей победе, Ванюша. Ты был просто молодец. Я так горжусь таким соседом! — — Да?.. — Теперь Иван посмотрел на Мунчапера-старшего как на нечто нереальное. — Мои соперники… до этого ни разу не радовались моей же победе. Они лишь пытались умалить мое достижение… обвиняли меня в жульничестве… А тут!.. — Иван громко всхлипнул и, выпустив Гила на волю, что есть силы обнял соседушку. — Господи! Счастье-то какое! — — Да как же это?.. — Опешивший от таких откровений пришелец обнял плачущего Россию в ответ. — Разве ж так можно? На нашей планете соревнования существуют для того, чтобы стать лучше. Тебя победили? Так не злись и не завидуй! Пытайся стать лучше, работай над собой, учись… и в следующий раз ты победишь. — — Золотые слова! — Встрял со своим комментарием Гилберт, а все присутствующие захлопали в знак одобрения. А когда аплодисменты утихли, Россия уже почти успокоился. Да и как тут не успокоиться, если все хорошо, и никто не обижается на тебя и обижаться не собирается. — Я рад, что у вас не как у нас… государств… — Произнес Иван, вытирая мокрые щеки обеими руками. — Да, мой хороший. Да… — Мунчапер-старший ласково погладил Ваню по голове, словно родного сына. — «Я слышал, что им — бывшим государствам, приходилось тяжко, но чтобы настолько… Бедненькие! Ну, ничего. Мунчаперы вас в обиду не дадут!» И остальные члены его семейства в душе были солидарны с ним. Особенно мамуля Мунчапер, которая привязалась к новым соседям как к детям родным: — Ну, все. Не время грустить. Особенно на пороге вашего нового дома. Идемте лучше внутрь. Посмотрим, что да как там можно украсить. Заодно и ужин сварганим. — — Да, идем, Ванечка! — Обе сестры России схватили братика под руки и потянули в сторону дома. Мунчаперы и рейнджеры Алисия и Ра-Мон пошли следом. Гилберт тоже хотел зайти в дом славян, но его внимание привлекла одиноко стоящая Мира, думающая о чем-то своем. О чем-то явно не очень приятном. — О чем призадумалась? — Спросил у подруги прусс, подойдя поближе. Мира вздрогнула от неожиданности. Слишком сильно она ушла в свои мысли, да настолько, что даже уже ставший привычным голос Гилберта напугал. — Да так, ни о чем. Все в порядке. Идем в дом… — Поспешно ответила она, направляясь к дому. «Ни о чем? Ну, уж нет. Вижу же, что у тебя что-то не так. — Прусс недоверчиво прищурился, провожая Тангеанскую принцессу пристальным взглядом. Он-то помнил, как грустила Мира по пути сюда. А оставлять тех, кто ему дорог наедине с их проблемами Великий не привык. — Не быть мне Великим, если я не узнаю, что тебя терзает!» Пообещав себе разобраться с проблемой подруги, Экс-Пруссия наконец-то зашел внутрь дома. Ибо как можно Великому оставаться снаружи, если вся челядь и его царственная приятельница уже внутри. Там все потихоньку занялись разными делами, у кого к чему душа лежала. Вот только… Во всей сегодняшней суматохе никто из них не заметил следивших за домом и за ними трех странных типов, явно замысливших недоброе. Особенно если учесть, что одним из них был тот самый человек, что хотел выкупить этот дом…