Я ненавижу тебя, Пак Чимин

Машина скорой помощи ехала быстро, резво обгоняя лениво разъезжающие, подобно сонным мухам, городские автомобили. Чимин тяжело дышал, окутанный катетерами и кислородной маской. Показатели на приборах, подключенных к нему, были далеки от нормы. Доктора утешительно твердили, что все будет хорошо, тут же обсуждая между собой возможную остановку сердца, в мгновение ока забывая о моем присутствии. Все их внимание было сконцентрировано на понятных только им данных на небольшом электронном табло аппарата. Мне оставалось лишь молиться, до боли в костяшках сжимая кулаки. И снова, быть может, тысячный по счету раз, я смотрю на белоснежные стены больницы, чья белизна должна была успокоить мои расшатанные нервы и неспокойную душу. Прогнать зверем мечущуюся тревогу, слишком поздно осознавшую масштабы произошедшего. Горячий чай в крепко переплетенных пальцах и тёплый мягкий плед согревали уставшее тело, но не саму душу. Внутри тлели угли и с неба ссыпалась на землю сажа. Спокойный, вкрадчивый голос медбрата просил меня не волноваться, в то время как за толстыми стенами операционной пытались собрать Чимина. Минуты превращались в вечность, а тревогу сменяла усталость, тяжким грузом ответственности свалившись на мои хрупкие плечи. Чья-то рука бережно поправила съехавший с плеч плед и погладила по голове. Кто-то рядом шептал, что все будет хорошо, выуживая из ослабших рук пустой пластиковый стаканчик. Этому голосу хотелось верить, кому бы он ни принадлежал. Он напоминал о чем-то родном, близком и теплом. Нежнейшее капучино приправленное пряной жгучей корицей. И тонкий, едва заметный шлейф, морозных ментоловых сигарет…. Открыв глаза, я поняла, что задремала прямо посреди коридора около пустой операционной. За окном уже вовсю светило солнце, бросая неясные блики на увешанные картинами известных художников стены. Протерев сонные глаза и оглянувшись вокруг, я заприметила недалеко от себя дежурящую в коридоре медсестру, увлеченно болтавшую с одним из докторов. На его бейдже красовалось знакомое мне имя. Я была уверена, что уже слышала его где-то раньше… — Состояние пациента стабилизировалось, доктор Кан, — донесся до моих ушей голос медсестры — Однако, кое-что не дает мне покоя… Доктор Кан? Тот самый, что некогда лечил Тэхена! Ну конечно же! Как же я могла его не узнать? — Доктор Кан! — воскликнула я, отвесив ему приветственный поклон. — Чем могу вам помочь, юная леди? — прервав разговор с медсестрой, любезно поинтересовался доктор. Его взгляд блуждал по мне, видимо намереваясь заприметить знакомые черты. Однако, судя по его выражению лица, он так и не смог вспомнить меня. Слишком много пациентов приходит в больницу — всех не упомнишь. — Прошу прощения, что прерываю вашу беседу. Вчера поздно вечером в больницу привезли школьника по имени Пак Чимин. Вы случайно не знаете, в какой он палате? — Пак Чимин? — будто пробуя имя на вкус, задумчиво протянул доктор Кан. — Молодой человек попавший в автокатастрофу, — подсказала ему медсестра. — Ах, вот оно что. Разумеется, знаю. Он же мой пациент. А вы, видимо, та самая юная особа, что помогла ему выбраться и вызвала скорую? Вы поступили очень смело. — Благодарю вас, — вновь поклонившись, произнесла я, — И все же, могу ли я проведать вашего пациента? — Думаю, ему не повредит ваш визит. — улыбнулся мистер Кан — Следуйте дальше по коридору, и вы отыщите его палату. Полагаю, он должен знать в лицо своего спасителя. Только не засиживайтесь слишком долго. Мистеру Паку вредны длительные беседы. — Еще раз спасибо за все, доктор Кан. — Всегда рад помочь, — одарив меня добродушной улыбкой, мягко произнес доктор, вновь возвращаясь к беседе с медсестрой. Поблагодарив и ее, я отправилась дальше по коридору, внимательно осматриваясь по сторонам. Палата Пак Чимина находилась в самом конце, как и предполагалось, одиночная. Даже будучи при смерти, он не переставал сорить деньгами, предпочитая одиночество дружной компании. Из палаты не доносилось ни единого звука. Ни шума посетителей, ни голоса телевизионного диктора. Встав у самой двери, я все не решалась войти внутрь. Что я скажу ему, едва переступлю порог? Что судьба сыграла с ним злую шутку, поставив на место Тэхена? Что не все в этом мире меряется деньгами? Что…что? Мои вопросы звучали подобно жалкому оправданию. И, ведь если я не хотела к нему идти так почему же пришла? Я не тот, кто будет глумиться над больным, теша собственное самолюбие. Какой бы скотиной не являлся, Пак Чимин, он все же заслуживает внимания и сочувствия, пускай даже безмолвного. Сделав глубокий вдох, я опустила пальцы на дверную ручку. Тихо скрипнула дверь. Назад дороги нет. В палате было пусто. Ни цветов, ни фруктовых корзин, ни пестрых открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Лишь чашка крепкого, заварного кофе с парочкой инициалов на тумбочке и мятный леденец в зеленой обертке. Довольно скудный набор гостинцев для самого популярного ученика школы. — Не думал, что ты явишься, — даже не посмотрев в мою сторону, тихо произнес Чимин, — Пришла поглумиться надо мной? Он сидел на краю койки, делая вид что увлеченно рассматривает вяло бегущие по небу облака. Гордый ворон с поврежденным крылом, которому было не суждено сегодня вновь покорить небесную гладь. Тонкие катетеры тянулись к его рукам, загоняя иглы под бледную кожу. Разбитая бровь, тонкий шрам на правой щеке и безвольно свешенные с койки ноги. Даже будучи разбитым и прикованным к больничной постели, Чимин сохранял ледяное самообладание и чувство собственного достоинства. Казалось, это очередной его трюк, уловка, ловушка, которая должна была вновь загнать меня в угол. Однако, буквы в медицинской карте твердили обратное. Горькую, невероятную, ироничную правду… Я молчала, не зная, что сказать. Нависшая над нами тишина затягивалась, образуя вакуум невысказанных слов и придушенных амбиций. Безмолвный сумбур из мыслей спутанных в простых человеческих головах. Каждый молчал о чем-то своем. Кто-то душил любовь, а кто-то душил бушующую в глубине души ненависть… — Я пришла узнать, как у тебя дела — мои слова развеяли тишину, но не развеяли царившую здесь ледяную атмосферу. В ответ Чимин лишь хмыкнул, пожимая плечами. — Не стоит так обо мне печься, замухрышка. Ты мне не мамочка — в его голосе прозвучала знакомая насмешка — Это всего лишь автомобильная катастрофа. Этот кусок металла на колесах ничего для меня не значит. Колкие, едкие слова были его последним оружием. — И это все, что ты хочешь мне сказать? — мои ладони невольно сжались в кулаки от нахлынувшего гнева. — Не понимаю, о чем ты, — Чимин обернулся, вперив в меня свой молчаливый, задумчивый взгляд. — А как же спасибо? Простое, человеческое спасибо за спасение собственной жизни? Ты чуть не лишил нас обоих жизни! Неужели для тебя это действительно ничего не значит?! Чимин хранил молчание, не проронив ни слова. — Хочешь покончить с жизнью? Валяй! Дело твое! Но не стоит вмешивать в это других! — на мои глаза внезапно нахлынули предательские слезы — Почему ты продолжаешь делать мне больно? Почему?! Почему каждый раз, как ты мелькаешь у меня на горизонте, моя жизнь превращается в ад?! Чимин вновь отвернулся к окну, будто набрав в рот воды. — Ответь мне, Пак Чимин!!! — казалось, мой крик был слышен даже на окраине Сеула. Преодолев расстояние между нами в один миг, я встала перед ним, загораживая ясное беззаботное небо своим телом. Мои глаза горели решимостью. Я твердо решила, что не уйду отсюда, пока не получу ответы на свои вопросы. — Хоть раз, поступи как подобает мужчине, Чимин — мой тон заставил его глядеть мне прямо в глаза — Возьми на себя чертову ответственность и ответь мне. Чимин устало прикрыл глаза, делая глубокий вдох. Игра в молчанку более не имела смысла. — Я не собирался сводить счеты с жизнью. Голос Пака звучал немного иначе. В нем больше не было ни насмешек, ни лживых украс. Не было больше и этого напускного спокойствия и нерушимых амбиций. Теперь передо мной сидел обычный побитый жизнью ученик старшей школы с залегшими под глазами болезненными синяками. — Я собирался убить Ким Тэхена. Его слова ввергли меня в шок, на время лишив дара речи. Подкосившиеся в миг ноги лишили меня равновесия и я, будто в замедленной сьемке, осела на холодный больничный пол. Я отказывалась верить в услышанное. Все это было неправдой, очередным ночным кошмаром, помутнением разума, безумной игрой воображения. Прикрыв уши руками, я невольно мотала головой из стороны в сторону, мантрой повторяя про себя одни и те же слова. — Это ведь не правда. Ты снова лжешь мне. Ты ведь правда лжешь? Это не может быть правдой, нет-нет–нет. Однако весь вид Чимина говорил об обратном. Мне было даже страшно подумать, что бы произошло, не случись эта автомобильная авария… — Но зачем? — мой голос дрожал, будто на лютом морозе. — Зачем тебе обязательно нужно было его убивать? — Потому что я больше не мог делить тебя с ним — молвил Чимин, медленно сокращая между нами расстояние, опаляя своим разгоряченным дыханием солоноватые от слез губы. — Потому что… я люблю тебя. Припав своими губами к моим, он укрыл все мои слова в нежном поцелуе. В этом мгновенье потонуло все — боль, удивление, радость, печаль, сомнения и плохо скрываемая ирония происходящего. Весь мир на мгновенье остановился. Замерли все стрелки часов, замерло и неистово стучащее в груди сердце. Все это казалось таким неправильным, таким абсурдным и нереальным. Однако, все это сейчас было не важно. Все это будет иметь смысл потом, когда разгоряченная кровь вновь будет струится по венам, прервется сбитое, рваное дыхание и милый доктор Кан объявит об окончании часов посещения. Потом, но не сейчас.