Драбблы (SW ep.VII-VIII)

— Рей! — Бен схватил ее за руку, когда она встала, чтобы выключить свет. — Ты можешь завтра остаться на ночь? Пожалуйста! — Да, — ответила Рей, чуть удивленно, надеясь, что ей удалось скрыть досаду. — Остаться здесь, — уточнил мальчик. — Ты… боишься спать один? — спросила Рей. — Да, — ответил Бен, и это короткое слово стоило ему очень многого. Он ведь был уже «большим мальчиком», самым старшим среди детей от трех до двенадцати, находившихся на попечении Люка Скайуокера. — Мне кажется, что… сюда приходит кое-кто. Ночью. — Я могу заходить и проверять как ты здесь, — сказала Рей. — Но оставаться в комнате мне запрещают правила. — Я понимаю, — ответил Бен обреченно. — Но я надеялся… — Я зайду к тебе после отбоя, — пообещала Рей. — Но, — она подняла указательный палец, — ты мне все расскажешь. Бен взглянул на нее, страдальчески заломив брови. — Если я заговорю вслух, я позову его, — сказал он. Рей думала недолго. — Тогда напиши записку, — сказала она. *** «Он приходит ночью», — гласила записка, которую Рей нашла на столе на следующий день. «Он ищет меня среди остальных. А когда найдет — заберет с собой». Казалось бы, самый банальный вид детских страхов — монстр, который забирает детей по ночам. Но Бен был взрослым. В двенадцать мальчишек уже начинают интересовать другие вещи, и детские страхи отходят на второй план. Произвести впечатление на товарищей гораздо важнее. Но страх Бена был таким явным, таким чистым, что Рей, несмотря на то, что это нарушало ее планы, решила остаться. Вечером, собираясь домой, Люк заметил ее, сидящую в коридоре возле лампы и читающую книгу. — Разве сегодня дежурит не Джессика? — спросил он. — Я тоже решила остаться, — ответила Рей. — Чтобы дети лучше спали. — Ночные кошмары, — Люк улыбнулся, но эта улыбка не была искренней. — Да, у некоторых с этим проблемы. — Я просто посижу в коридоре, — сказала Рей. — Принесу молока, если кто-то проснется. Мы не будем включать свет и всю ночь беситься и скакать по кроватям, — она тоже улыбнулась. Улыбка Люка стала чуть шире. — Очень на это надеюсь, — он притронулся пальцами к полям шляпы, прощаясь, а потом двинулся прочь по коридору. Его шаги затихли на лестнице, а Рей вернулась к чтению. После десяти шум быстро утих. Несколько раз кое-кто выходил в туалет, но к половине двенадцатого на этаже царила сонная тишина, и Рей сама начала клевать носом. Джессика сидела на диване напротив: в ушах наушники, на коленях — айпад, смотрит очередной сериал, разговаривать не настроена. Рей потерла глаза и решила пройтись по коридору, стряхнуть сонливость. Свет горел только у их маленького «дежурного поста» в начале коридора, дальний же его конец тонул в темноте. Свет фонарей глушили густые кроны деревьев, лишь несколько прозрачных светлых бликов лежало на полу и стенах. В кроссовках Рей шла почти неслышно, прислушиваясь к доносящемуся из спален тихому сопению. Кто-то похрапывал, иногда скрипела кровать, когда кто-нибудь вертелся во сне. Ничего странного или необычного, все как всегда. Дойдя до конца коридора, Рей проверила, потушен ли свет в туалете, закрыты ли краны, и обратила внимание, что подсобка, обычно запертая на щеколду, открыта. Детям не разрешалось туда заходить: чистящие средства и швабры с тряпками — это не игрушки. Но раз дверь открыта, значит кто-то мог зайти внутрь, а закрыть ребенка в подсобке, не проверив — это прямой путь к увольнению. Рей подошла к двери, пощелкала выключателем — света не было. Потянув дверь на себя, она заглянула внутрь. — Эй? Ау, кто-нибудь есть? За дверью была сплошная чернота. Чернота пахла отбеливателем, старыми тряпками и запахом запыленных неошкуренных деревянных досок. Сомнительно, что кто-то из детей мог быть здесь, но без фонарика Рей не видела ровным счетом ничего. Хотя ей казалось, что в одном углу темнота гуще, словно там стояла чья-то фигура. Слишком высокая для ребенка. — Эй, — повторила Рей. Может сходить на пост за фонариком? Вспомнив о телефоне, Рей залезла в карман, включила фонарь и направила его внутрь кладовки. Белое лицо с черными губами и оскаленными зубами, блестевшими, словно металлические, попало точно в центр светлого круга. Глаза у существа блеснули, как у кошки, оно зашипело, а в следующий момент Рей с негромким вскриком уронила телефон и отшатнулась к стене. Дверь кладовки захлопнулась. — Все в порядке? — Джесс на том конце коридора вытащила наушник и окликнула Рей. — Ты что-то уронила? — Все нормально, — ответила Рей. Подняв телефон, она опасливо приблизилась к кладовке и рывком распахнула дверь. Никого, только швабры и щетки. Просто она задремывает, от этого и мерещится всякое. Рей тщательно просветила все углы в кладовке, а после этого заперла дверь, задвинув щеколду, и решила сходить за новой лампочкой. Затормозив у комнаты Бена, она заглянула внутрь. Бен ровно дышал, и в свете уличного фонаря она видела, как он развалился на кровати, раскинув длинные руки и ноги. Убедившись, что все хорошо, Рей отправилась за лампочкой. Они лежали в кладовке на первом этаже, и Рей провела минут двадцать в поисках нужной коробки, надышавшись пылью, но наконец нашла искомое, взяв на всякий случай сразу две лампочки. Вернувшись на второй этаж и подойдя к кладовке, Рей увидела, что дверь снова приоткрыта. Положив лампочки на подоконник, Рей подошла к Джесс и спросила: — Ты заходила в кладовку? — Нет, — ответила Джесс, даже не поднимая глаз от планшета. Рей вернулась в кладовку, вывинтила перегоревшую лампочку и ввернула новую. Щелкнула выключателем, и кладовку залил ровный белый свет. — Отлично, — пробормотала Рей. Она снова выключила свет и снова заперла кладовку. И снова подошла к комнате Бена. Ее встретила тишина. Глухая и давящая. Открыв дверь, Рей резко шагнула внутрь. — Бен? Свет фонаря будто ослабел. Рей едва могла различить в темноте контуры кровати и белеющие простыни, но очень хорошо видела темную высокую фигуру, загораживающую ей дорогу к Бену. Рей дотянулась до выключателя, но тот отозвался глухим щелчком, лампа не загорелась. — Кто здесь? — спросила Рей, делая шаг вперед и вытаскивая телефон. Фонарик был среди открытых приложений, и она включила его не глядя. В белом диодном свете вновь блеснули железные острые зубы в раззявленом рте. Выражение лица существа странным образом напомнило Рей ворону, раскрывшую клюв, а его черное одеяние и черные взлохмаченные волосы делали его похожим на птицу еще больше. — Кто вы? — спросила Рей. — Что вы делаете с Беном? Существо зашипело. Раздался тихий всхлип, и Рей увидела Бена, сидящего на кровати и вжавшегося в стену. Он обнимал себя за колени, его расширившиеся глаза неотрывно следили за пришельцем. Он выглядел не на двенадцать, а на восемь лет, испуганный и бледный, как скомканные простыни на его кровати. — Уходи, — приказала Рей. Она сделала шаг вперед, и существо шагнуло ей навстречу. — Уходи! Ночью никому не разрешено ходить по чужим комнатам, даже тебе. Отправляйся к себе! Существо клацнуло зубами, по-птичьи склонив голову на бок, и Рей крикнула: — Вон! — не боясь, не задумываясь, что может поднять на ноги весь этаж. — Убирайся отсюда, или я сама вышвырну тебя вон! Убирайся в свою комнату! Существо медленно обошло ее по дуге, не отрывая взгляда от побелевшего, как у Бена, лица Рей. Пятясь, оно покинуло комнату, и Рей, шагая за ним, проследила, как он скрылся в кладовке: щеколда отъехала в сторону, дверь распахнулась, запуская пришельца, и захлопнулась снова. Подойдя, Рей положила руку на щеколду, но, подумав, не стала запирать ее. Посмотрела на Джесс: та, ничего не слыша, продолжала смотреть сериалы. Вернувшись к Бену, Рей присела на его кровать. — Все в порядке? Мальчик кивнул. — Если он вернется, скажешь мне, — Рей поправила подушку и одеяло, и подоткнула его, когда Бен улегся. — И я заставлю его уйти. Посидеть с тобой, пока ты не уснешь? Бен кивнул: — Пожалуйста. Рей сидела рядом, пока он не заснул, крепко стиснув ее руку, а потом потратила несколько минут, чтобы освободиться из его захвата. Убрав длинные взмокшие волосы от его лица, Рей вышла, оставив дверь прикрытой не до конца, чтобы оставалась светлая щель. А потом подошла к кладовке и заглянула туда. Он был там. Стоял в углу неподвижно, сверлил ее взглядом и ждал. — Если хочешь, — сказала Рей, — я могу посидеть и с тобой тоже.