Драбблы (SW ep.VII-VIII)

      …Тень мелькнула перед ним, а в следующую секунду Хакса сбили с ног. Девчонка вжимала его в землю – худая, веснушки на лице сливаются с грязными полосами, а глаза холодные и внимательные, как у дикого зверя. В руке – нож. Хакс смог бы сбросить ее, если бы не странная тяжесть, сковавшая его тело, даже поворот головы давался с трудом, губы словно смерзлись.       Девчонка занесла нож, и в этот момент невидимое давление резко ослабло, а она сама отвлеклась, глядя куда-то за голову Хакса, и ему хватило этих нескольких секунд, чтобы сбросить ее с себя и выбить нож из ее руки.       Маленький звереныш, идеальный продукт нового времени, которое успешно вытравливало так называемое «человеческое» из людей. Казалось, что она сейчас зашипит на него, как дикая кошка, потому что двигалась она так же - едва ли не припадая к земле, ловя каждое движение.       Яростно моргая, Хакс одной рукой утер кровь из рассеченной брови, второй нашаривая рядом оружие, но Рен успел к девчонке раньше, оглушив ее ударом по затылку. Хакс облегченно выдохнул, потрогал пальцем бровь, а потом, подняв пистолет и поднявшись сам, решительно направился к девчонке, собираясь окончить ее земные дни.       Но чертов Рен решил поиграть в пацифиста, жестом останавливая его и загораживая девчонку собой.       - Какого… Убей ее! – рявкнул Хакс, разозленный. – Иначе она снова выйдет на наш след и…       - Не выйдет, - отрезал Кайло. – Я позабочусь об этом.       Он присел, проводя надо лбом звереныша рукой, сосредоточенно хмурясь, а потом вздохнул, убирая руку.       - Она всего лишь ребенок… Пока, - добавил он.       - Вот именно, что пока, - мрачно сказал Хакс. Он кое-как залепил бровь бинтом и скотчем, найденным в рюкзаке, решив, что до стоянки потерпит. А потом затянул горловину и закинул рюкзак на спину. – Идем отсюда. Куда теперь? ***       - Я думал, - заметил Хакс, когда они сидели у костра вечером, спрятавшись среди развалин так, чтобы не было видно ни бликов, ни чахлого дымка, - что До Того такие дети не рождались.       - Рождались, - ответил Кайло. – Просто их было очень мало.       Ему, видно, не хотелось говорить об этом, поэтому он начал укладываться спать. Хакс дежурил первым, поэтому остался сидеть, глядя в огонь.       Он тоже родился До Того, как и Рен. Помнил старую жизнь, помнил, как она превратилась в ничто, помнил, как старый мир сминался, как бумага в руке… Скажи сейчас кому – не поймут, бумаги-то давно нет. Что-то сожгли, что-то сгнило или было съедено… Новый мир рождал новых людей, таких зверят, как эта мелочь, выследившая их, которые понятия не имели о телевизорах и компьютерах, не видели книг, не знали, что такое велосипед и как играть в «Монополию». Они умели только выживать, но делали это на «пять с плюсом». И что такое «пять с плюсом» они тоже не знали.       - Как думаешь, кто-нибудь еще выжил? – спросил Хакс. – Из Ордена?       - Если кто выжил, у них всего два варианта, - ответил Рен. – Присоединиться к сопротивленцам или бежать.       «Но у них нет меня, чтобы бежать», - осталось невысказанным. Хакс и сам это понимал. Поэтому и прицепился к Рену, как репей, когда они столкнулись за границей безопасной зоны. Знал, что один Пустоши не пройдет. Да и Рен бы их один не прошел, несмотря на все свои таланты, поэтому Хакс с ним.       Идут они куда-то, не зная куда…       А было бы хорошо, если бы вдруг выяснилось, что там, за Пустошами – чудесный новый мир, с горячей водой и машинами, с вежливыми людьми в чистой одежде, где нет ни банд, ни разрухи, где потерянное нашли, а разбитое склеили. Где можно было бы остановиться и выдохнуть, и попытаться помочь им содержать и расширять свой аккуратный мир…       Хакс воочию представил себе, как они с Реном пересекают границу Пустошей, и иссохшая почва сменяется сначала редкой и чахлой, а потом все более густой зеленой травой, появляются деревья, а потом и следы возделанной земли, и теплицы, и река с мостом. Их останавливает патруль, но не расстреливает на месте, а ведет куда-то, где им говорят, что им можно остаться…       Его повело в сторону, и Хакс проснулся, чуть не упав. Костерок почти догорел, Рен темным коконом свернулся от него по другую сторону, а из щелей и углов наползал лютый, почти зимний холод. Дыхание паром застывало в воздухе, и Хакс начал торопливо раздувать костер, подкидывая поленьев, но пальцы еле слушались. Ощущения были схожи с теми, когда девчонка вжала его в землю, и Хакс осознал это слишком поздно, когда понял, что, хоть костер и разгорелся, но света не прибавилось.       - Рен! – позвал он, и собственный голос показался ему тихим и слабым, как у ребенка. – Рен!       Холод цеплялся за него, проникал внутрь - словно ком холодных червей копошился у него во рту и глотке, расползался под кожей на мелкие части. Припомнив даже не технику безопасности, не рассказы следопытов, а нечто из детства, смутное представление, что нечисть боится холодного железа, Армитидж вытащил из ботинка нож и вскользь чиркнул по тыльной стороне ладони. Боль отрезвила, но не настолько, чтобы вернулся голос. Зато выступившая кровь словно привлекла чье-то внимание, потому что весь ледяной холод устремился к небольшому порезу, словно пытался напитаться от него теплом, сквозь него пробиться кровеносные сосуды.       - Блядь! Рен! – Хакс рванулся к Рену, чуть не упав в костер. Тряхнув здоровой рукой Кайло за плечо, Хакс почувствовал тот же холод, угнездившийся в складках спальника, и стал трясти его, одновременно пытаясь нашарить молнию. – Ебучий ты, сука, случай! Рен!!       Он наконец расстегнул спальник, и в жалком свете от костра увидел бледное, с глубокими черными кругами под глазами, лицо Рена. Он был до жути похож на мертвеца, и первая мысль Хакса была, что пока он спал, нечто, почувствовавшее в Рене То Самое, сначала расправилось с ним, а потом решило перейти к Хаксу. Но бледные губы Кайло дрогнули, и с них сорвался тихий хрип, и Хакс, не жалея руки, стал колотить Рена по щекам, сопровождая это самой отборной руганью, которую мог вспомнить. Так было полегче.       Наконец Рен пришел в себя и согнулся, кашляя. Хакс остался сидеть на земле рядом, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться. Все лицо у Рена было в его, Хакса, крови, что, в общем, не добавляло ему привлекательности среди живых, но он уже был собран и осматривался, хищный, чем-то напоминающий сопротивленскую девчонку-звереныша. Постепенно и ледяной холод отступил, и темнота, сменившись обычными предрассветными мерзлыми сумерками. Костер горел ярко, доедая полено, и Хакс, подтянув к себе еще одно, подкинул его в кострище.       - Нехорошее место мы выбрали для ночлега, - прокомментировал Рен. – Но лучше все равно бы не нашли.       - Что это было? – спросил Хакс.       - Понятия не имею. Но если бы ты не проснулся, те, кто идут по нашему следу, обнаружили бы утром лишь тела, - ответил Рен.       - За нами кто-то идет? Рен промолчал.       - Та девчонка?       - Нет, - Рен смотрел на костер. – Скайуокер. Лично.       - Зачем?       - За мной.       По каменному выражению лица Рена Хакс понял, что опять затронул одну из тем на которые не стоит говорить, но в этот раз не отступился.       - Мы с тобой идём вдвоем, - сказал он, доставая из своего рюкзака упаковку бинтов и начиная перетягивать ладонь – везет ему на порезы, - и если нам в затылок дышит Скайуокер, я хочу знать, почему.       Кайло молчал.       - Вы были знакомы раньше? - не отставал Хакс. - Там, в фойе, он назвал тебя Беном...       Рен поднял на него взгляд, и Хакса пришпилило к полу, как бабочку к бумаге. Тяжелый, преисполненный ярости, горячий взгляд в обрамлении темных кругов, казалось душу мог вытянуть. Сколько длилось это - сказать сложно, но явно меньше минуты, хотя Армитиджу показалось, что прошла вечность. Наконец Рен отвел взгляд, а Хакс смог вдохнуть. Растирая лоб, Рен сказал:       - Это неважно. Ложись спать, у нас всего пара часов, чтобы отдохнуть. ***       В Пустошах не было ничего, кроме спекшейся земли, обманчиво блестящих на солнце стеклянных луж и душной жары. Хоть лето шло к концу, хоть держались они северного направления, но днем духота стояла такая, что, глядя как быстро иссякают запасы воды, они перешли на режим строжайшей экономии гораздо раньше, чем рассчитывали. Здесь не было ничего, кроме равнины, расстилающейся во все четыре стороны света - поначалу за спиной маячили призраки уцелевших зданий, но и они скрылись за горизонтом. Не из чего было развести костёр, и к вечеру они находили какое-нибудь укрытие, хотя бы яму в земле, где и устраивались на ночь. Вдвоем, скорчившись в коконе из всех имеющихся у них вещей, они прижимались друг к другу, то засыпая от неимоверной усталости, то просыпаясь от холода. Иногда Хакс замерзал и слабел настолько, что Рену приходилось обнимать его, прижимая к себе, как ребенка. Иногда Рена мучили кошмары, и чтобы поспать самому и дать поспать ему, Хакс успокаивал его, спящего, бормоча что-то из того, что в далеком прошлом пела и рассказывала ему на ночь мать.       - Мы сбились с дороги, - объявил Рен на привале. Хакс и сам это понимал. В Пустошах компас сходил с ума, и хваленое чутье Рена то и дело ошибалось, и даже солнце словно вставало не там, где положено, и садилось, где хочется.       - И куда мы идем? – спросил Хакс.       Рен покачал головой.       - Куда бы ни шли, разницы нет, вперед двигаться или назад. Вернуться мы уже не сможем, - Кайло потер зарастающий щетиной подбородок. – Надеюсь, нас куда-нибудь выведет.       - Ты уж постарайся, - негромко заметил Хакс. – Если бы я хотел закончить жизнь самоубийством, я бы остался.       Рен посмотрел на него пристально, не отводя взгляда и не моргая.       - Постараюсь, - сказал он. – Это и в моих интересах тоже. ***       Они шли как зомби, цедя воду по глотку, плелись посреди колыхающегося мира, думая только о ней - вода, какая она, мокрая, холодная, аж зубы сводит, теплая, солоноватая, сладковатая, смочить бы горло. Хакс гадал, когда же бурдюки покажут дно, и им просто придется лечь и умереть здесь. Он почти хотел этого.       Сначала изменился ветер. Он принес странный запах, знакомый, но в то же время и неприятный, вызывающий ассоциации со скрытой болезнью, опущенными шторами и несвежей смятой постелью. Потом спекшийся шлак под ногами превратился в землю, глинистую супесь. А потом они вышли к океану.       Иссушенные, исхудавшие, заросшие волосами и грязью, они стояли на бывшем берегу и смотрели вперед - океан отступил почти на километр, оставив после себя камни, песок и мусор, не высыхающие лужи, источающие гнилостный запах, скелетики морских тварей: ракушки, пустые крабьи панцири, рыбьи кости. А далеко впереди что-то высилось в дымке, далеко, у самой границы воды и земли.       И они двинулись туда, медленно, спотыкаясь, увязая то в грязи, то в песке. И когда они наконец достигли своей цели, то остановились и допили воду. Больше идти было некуда, только пускаться вплавь.       Давно погасший маяк стоял на скалах, прямой, все еще белый, с частично облупившейся и выцветшей красной полосой. Сами скалы заросли мхом и чем-то склизким, а ветер доносил с воды горько-соленые брызги.       Они забрались наверх, подсознательно ожидая встретить кого-то. Кого-то, кто в свою очередь встретит их пулей в лоб. ***       Собирался дождь. Над водой повисли тяжелые плотные тучи, и она впитала их цвет, добавив в него гнилостной зелени. Хакс проснулся поздно и, выбравшись из гамака, сразу вышел на улицу проверить, как там импровизированный водосборник. Самодельный дистиллятор уже пыхтел на огне маленькой печки, а в ведре вывода уже было порядочно воды - можно было заварить себе чаю. Кем бы ни был смотритель этого места, упокой Господь его душу, но чая у него было много: дешевого, рассыпного, на вкус как трава. Но Хакс уже давно не был переборчив. Рена нигде не было видно - может ушел по берегу, или решил вернуться назад, поискать чего-нибудь путного. Если бы те люди, что ратовали за очищение прибрежной полосы и дна от мусора, знали, как этот мусор пригодится после. Рен показался где-то через час - движущаяся черная точка среди мешанины замусоренной береговой полосы медленно росла и, наконец, превратилась в человеческую фигуру. Хакс двинулся ему навстречу, и угадал - Рена что-то заинтересовало на скалах, и он остановился там, глядя себе под ноги. Увидев подошедшего Хакса, Кайло помахал ему рукой:       - Гляди! - Рен показал ему находку - потемневшее и позеленевшее распятие.       - Бог умер, да здравствует бог, - Хакс взял распятие и повертел его, осматривая. - Зачем оно тебе?       - Не знаю. Сувенир. На растопку пущу.       Хакс покачал головой и отдал распятие обратно. Рен закинул его в рюкзак, а потом, подумав, присел на камни, выбрав местечко поровнее.       - Что дальше? - спросил Хакс, усаживаясь на камни рядом с ним и с удовольствием прижимаясь плечом к теплому боку.       - Я останусь тут, - равнодушно ответил Рен. - Только придется думать, что делать с едой, прочесать побережье...       - Тут нечего жрать, - начал перечислять Хакс, скорее констатируя факт, чем пытаясь уговорить. - Питьевую воду тут можно добыть только после плясок с бубном. И никого кругом на многие мили, случись что - в лучшем случае я могу тебя лишь добить.       - А кому сейчас легко? - пожал плечами Рен. - Так ты остаешься?       - А ты предлагаешь мне марш-бросок обратно в одиночку? Конечно я остаюсь, - Хакс помолчал немного и добавил:       - Может рыбу можно есть?       - Я не рассчитываю оставить потомство, так что брезговать ей я не буду, - ответил Рен буднично. - Проживем как-нибудь.       - Как будто у нас есть выбор, - Хакс посмотрел на темный океан впереди, сливающихся с небом. В мутной серо-синей дали то и дело сверкали молнии.