Я просто давно знаю тебя, мне хорошо известны все твои тайные желания. Я не научился читать тебя, ты мне ничего не говорил, я просто чувствую… и всё.
Лёжа в постели, я пролистывал страницы интернет-магазинов в преддверии Нового года. Хэ Тянь в это время собирался. Он надел боксеры, облачил своё алебастровое тело в чёрный шёлк рубашки и, накинув светлый галстук поверх плеч, вдруг резко обернулся, поставил на кровать ногу, поджав мне яйца, и произнёс: — Скоро День Влюблённых. Раз уж ты мне признался, рекомендую постараться, чтобы вызвать мою взаимность… Ничего себе, изящный намёк. — Я не буду заниматься этой хуетой, ничего не знаю, — отмахнулся я, не желая выслушивать помыкания. Тем более, у меня уже были свои планы на его счёт. — Ох, я только предупредил. Не думай, что мне просто угодить, — он сказал это крайне вальяжно, но его глаза и тёмная зловещая аура предупредили меня о том, что, решив купить конфеты — вылечу через балкон вместе с ними… — А сам-то?.. — Я твой парень — отблагодарю тебя в марте. Последним был выстрел в голову. Подобные заёбы появились после привнесения некоего равноправия в наши интимные дела. Как результат, впоследствии иногда случались взрывы этого… тестостерона, и Хэ Тяня «клинило» на своей гипермужественности. Я уже, блядь, заговорил, как философ и все прочие ботанические мудаки, однако наше тесное сосуществование протекало на удивление мирно. Тем не менее, настоящий цирк только начинался, потому что после Нового года прозрачные намёки превратились в конкретные наезды. Я и так знал, что за игнор банального денька с шоколадом, который он и не ест вовсе, он меня не убьёт, но затретирует до смерти, если не получит ничего с моей стороны. Сам же он, как парень, собирался от меня только принимать знаки внимания, а меня в расчёт вроде как не ставил. После совместной поездки я убедился окончательно, что Хэ Тянь позиционирует себя как лев, но ведёт себя подстать обычному недоглаженному котяре, нуждающемуся в ласке и душевном тепле человека, которому доверяет. И когда я эту ласку проявляю — в изобилии и с должной искренностью — он млеет и тащится. Особенно от всяких иррациональных «красивых жестов». С каких-то пор он стал думать, что будет получать от меня всё, что захочет? Он забыл, что у меня тоже есть зубы? Мне его ванильная романтика нахрен не сдалась, ведь пора признать, что я извращенец, и Хэ мне нравится таким: неприступным, «капризным», с выебонами. А пока он прилежно отдает всего себя в постели, может обойтись без слов, я и без этого верю в искренность его чувств… Так-с, кажется, если продолжу думать о подобном, это всё станет довольно заметно…***
Итак, я тоже решил отличиться SMS-постом: 11:43, Отправлено: «Хочу, чтобы ты сорвал мои тормоза… Вечером встречаемся в отеле «Х» номер 505. Ты — снизу.» 12:12, Входящее: «Спасибо, что предупредил. Смайлик. Разве сегодня не 13-е?..» Ну да, тринадцатое, что вроде как отношения ко всеобщему психозу никакого иметь не должно. Однако, если бы я не позаботился о ретро-люксе заранее, то и этого у нас сейчас бы не было.***
...В ожидании я сидел в кресле, играя в телефон. Довольно близко к условленному времени послышался звук знакомых шагов — значит он был заинтересован, — а я подошёл к окну в нетерпении, начав забавляться с пультом управления, то завешивая, то развешивая шторы. Переступив через порог, Хэ Тянь бросил на ближайшее кресло свою куртку и произнёс: — Привет! Тот оценивающий взгляд, которым он смерил меня, можно было почувствовать кожей. «Тц» в ответ означало отсутствие «парадной одёжи», ведь я не удосужился позволить лицезреть себя в рубашке, не говоря уже о сраном бдсм-галстуке. Но моё Высочество был гладко выбрит, принял душ и стоял босиком, лишь в белоснежной майке-борцовке и новых брюках. — Почти вовремя... — отозвался я, оборачиваясь и глядя в глаза своему раздразнённому догадками возлюбленному. Ведь такой фигни он никак от меня не ожидал. Следом я протянул ему атласную чёрную ленту. — Что выбираешь: атлас или ремень? И это единственный твой каприз на сегодня, который я готов выполнить. Его взгляд скользнул по материалу, обмотанному вокруг моих пальцев, и толстому ремню на двойной застёжке у меня на поясе. Хэ едва заметно облизнул губы. — Хм, как интересно... Похоже, это будет весело. — вытягивая из моих рук ленту, предположил он. — Давай договоримся: пока это на тебе, ты не станешь вредничать и подчиняешься, окей? — пояснил я. Обычно после подобного заявления он без дальнейших разговоров подхватил бы меня и завалил, с пристрастием применяя все предметы на зарвавшемся инициаторе. Но в этот раз я выгадал его расположение. — Зависит от того, что ты собираешься делать. Ничего не зная, я тебе обещаний не дам, — Хэ Тянь ещё сомневался, но близость, уже возникшая между нами, словно манила пропасть друг в друге ещё больше в поиске возможных невесомых границ. — Так и быть… — лениво вздохнул я, протянув расслабленным тоном: — Если не расплачешься, то я выполню какое-нибудь твоё желание. А начнёшь мешать, тогда разозлюсь. — Как интригующе… — не спуская с меня глаз, произнёс он. Да к чёрту! Мы уже стояли достаточно близко, чтобы тратить время на болтовню, когда у нас обоих лучше получалось другое. Скрывая свою жадность — как и нетерпение, — мои пальцы заскользили в его волосах, а он своими обхватил мою голову, сжав короткие, недавно подстриженные непослушные пряди. Хэ начал снимать свою рубашку, ловя мои таинственные взгляды, проворно расстегивая пуговицы, пока мы, спутанными движениями рук и шагов, перемещались в освещённую спальню, непринуждённо согревающую бежевыми оттенками... где он послушно, даже с нетерпением, подставил свои руки для связывания. Отправив в непродолжительный полёт его носки, я толкнул его на кровать, и он плюхнулся на упругий матрас. Сев сверху, я достал из кармана другой такой же кусок материала, чтобы завязать эти глубокие и блестящие в полумраке глаза, после чего заставил Хэ упасть на подушки, надёжно привязав ткань к изголовью неприлично большой кровати, и поддёрнув для проверки. До сих пор не сказав ни слова о происходящем, он произнёс: — Ва-ай, я буду доверять тебе, но будь нежным: такое со мной впервые… — Буду. — пообещал я. — Да пошутил я, — хмыкнул он, клыкасто улыбаясь, — даже не вздумай. Хочу хорошенько развлечься. Удиви меня. Теперь, когда он лежал подо мной и был полностью в моей власти, я мог смотреть на него так, как захочу, ничего не скрывая. Потерянный в темноте, тишине, я собирался разорвать цепи, что сдерживали меня. Я дотронулся до его рта, проводя по желанным губам, и Хэ послушно лизнул мой палец в ответ. Затем следующий. Так пьяняще. Едва я скользнул ими по языку, он вобрал их в рот, сладко посасывая. Склонившись над его лицом, мы встретились языками, нежно и трепетно целуясь, выдавая наше желание. В горле бушевал пульс моего возбуждённого сердцебиения, которое было самым громким звуком в этой комнате. Осыпая поцелуями шею, грудь и живот, я сполз ниже. Потянув зубами за пояс и слегка поддев ногтем пуговицу, я умудрился одним махом расстегнуть молнию. Впервые сорвавшийся вздох в тишине обозначил этот миг. Мокрый след от моего языка внизу живота овевало горячим дыханием, пока я снимал с него брюки с бельём. В итоге он остался передо мной полностью обнажённым. Наваждение захлестнуло меня; желание дышать его запахом стало непреодолимым. Захотелось заставить всё под его кожей дрожать, разрывать тишину криком бархатного голоса, смаковать каждую каплю, осушая его до дна. Казалось, я сам могу кончить за те несколько мгновений прелюдии, пока с упоением делал ему минет. От Хэ послышался выдох и сдержанное мычание, когда смазанными гелем пальцами я проник внутрь, подготавливая его и продолжая ласкать яйца и член. Последовали стоны, лицо и щеки под повязкой покрыл румянец, а мой язык ощущал всю твёрдость возбужденной плоти. Он сам дал мне ключи от своего тела, и теперь я владею всеми способами доведения его до нирваны. — Рыжик, я так заведён... Хочу тебя внутри, если продолжишь, я кончу... — нетерпеливо прокомментировал он. — Мгм, — согласился я, не возражая и продолжая с должным аппетитом бесчинствовать над его членом. — Раздражаешь, не дразни меня! Внезапно оторвавшись от своего занятия и приподнявшись на руках, я спокойно констатировал: — Да, Хэ, я люблю тебя и не хочу быть неоправданно грубым. Он невольно притих, пребывая в лёгком шоке. Я же ощутил возросшую чувствительность в его теле, и стоны, завершающиеся непривычно высокими нотами для тембра его голоса. — Остановись… прек-рати, я сказал!.. Я не кончу от одних пальцев, хватит… мгх… — Хэ прогнулся, кончая и вонзая мои пальцы в себя еще глубже. Его член густо выстрелил, продолжив истекать спермой, подталкиваемой моими движениями изнутри. Наконец-то расслабился. Я аккуратно собрал губами каждую растерянную жемчужину, вылизывая его живот и бёдра дочиста, слегка прикусывая нежную кожу возле паха. Грудь Хэ широко вздымалась, и он слышал лишь странную возню, пока я быстро раздевался. После чего задрал его ноги и начал надавливать болезненно твёрдым членом, проникая внутрь. Взяв его подбородок ладонью, я жадно поцеловал его. Сегодня и сейчас Хэ мой. — Ты просто благоухаешь, как и всегда... — сказал я, вдохнув запах его шеи и кромки волос, отбросив несдержанность и начав медленно двигаться в нем, смакуя каждое мгновение нашей близости. — Меня с самого начала заводил твой запах, и, наверное, я жаждал завалить тебя с тех самых пор. Простонав, он лишь ухмыльнулся краем губ в ответ. Затем его носа коснулся алый бутон на длинном стебле. — У меня есть для тебя подарок, и я намерен посмотреть, насколько ты хочешь получить его, — я провёл лепестками бутона, едва касаясь лба, носа и губ, двигаясь вдоль подбородка и шеи. Прошептал: — Пахнешь ты так же волшебно, но что касается шипов — хотелось бы сравнить... — Ты меня снова с бабой путаешь? — хихикнув, небрежно отозвался Хэ. — Нисколько, — прошептал я, вместо лепестков прикасаясь губами к соскам, при этом прижимая стебель чуть сильнее, чтобы острые иглы зацарапали кожу. Хэ ахнул от неожиданности и засипел от боли. — Ай! — воскликнул он, когда шипы до крови вонзились глубже. В этот момент я остановился и прильнул языком к оцарапанной поверхности, проводя влажную дорожку нежности. — Я люблю тебя, Хэ… — перебив нарастающее возмущение, произнёс я, настойчиво двигаясь внутри. Едва от него послышался вздох наслаждения, я опять наискосок заскользил шипами от верха живота, и вновь прильнул губами. Хэ вздрогнул, злобно рыкнув; едва заметно задрожал. На коже вновь заалел яркий след, и я вновь прильнул к нему губами, не зная, смогу ли выдержать, слушая музыку его голоса. — Люблю тебя… — произнёс я ему в губы. После каждого «люблю» он непроизвольно замолкал, вслушиваясь в каждый звук, и выражение лица под повязкой менялось, становясь серьёзным. Послышался хруст от переломившегося стебля. Отложив цветок, я резанул по коже вдоль соска веткой густо усаженной шипами. Хэ вскрикнул и выругался. Мой язык тут же алчно впился в место с проступившими гранатовыми каплями. — Хэ, ты сам себе противоречишь: то ты ласку не любишь, то вопишь от каких-то царапин! Потерпи немного... — нежно проговорил я. Методично выбрал самый длинный из оставшихся шипов и медленно вдавил его ладонью. Соседние иглы царапали мои пальцы и пронзали руку. — Ну как, тебе больно, Хэ? — с усмешкой наслаждения поинтересовался я, обхватив его бедра и погружаясь в него всё чаще, пока он не забывался. — Догадайся сам, придурок! — сквозь прерывистое дыхание, на его губах протянулась странная улыбка. — Думаешь, любить тебя — так просто?.. — мой голос раздавался ровным шелестом. Я вышел из него и замер, снимая презерватив, будоража неизвестностью, когда же будет нанесена следующая рана. — П-погоди!.. И снова вошёл в разработанную влажную дырку, вбиваясь в него на полном драйве. Головокружительное ощущение стремительного дразнящего движения внутри, от чего он начал задыхаться и выгибаться. О-да, мне знакомы эти ощущения. Уф, блаженство… По мере возрастания нашего возбуждения, всё больше сосредотачиваясь на удовольствии и лаская его готовый к разрядке член, я лишь настойчиво погружался в него, в неровном ритме срывая стоны и сбивая дыхание. Проскользив языком вдоль алой полоски по груди и шее, я поцеловал его, и он почувствовал вкус крови у меня на языке. Хэ укусил меня со всей радости. Я вздрогнул, мысленно поблагодарив его за выигранные ещё несколько минут, и склонившись к уху шепнул: «Я люблю тебя, Хэ», после чего сжал пальцы на цветке, комкая лепестки, безжалостно вырывая бутон из стебля и швырнул истерзанные смятые останки на него. Он только почувствовал многократное щекочущее невесомое скольжение лёгкой, как шелковый пух, поверхности, источающей агонически-сильный аромат розы. Измученный Хэ таял, волны несравнимого ни с чем удовольствия охватывали его, окутывая трансом наслаждения. Он стал льнуть и подставляться к поцелуям, моим губам, рукам — всё равно, к чему. Я обхватил его бедро, закинутое мне на плечо, продолжая сильно и глубоко подаваться внутрь, слушая хриплые стоны усталого голоса. — Открой мне глаза, — задыхаясь, произнёс Хэ. — Зачем? — Хочу видеть тебя... — Ещё чего! — Пожалуйста!.. Я сорвал повязку с его глаз, открыв свет и картину своего творчества. В совершенно потустороннем взгляде Хэ словно спала пелена — он задохнулся от своего вида. — Ну что полюбовался? И как тебе? — продолжая со сноровкой надрачивать истекающий прозрачной влагой член, спросил я. Когда наши взгляды встретились, он будто смотрел на незнакомца: неожиданный садист с полным наслаждением, прикусывая кожу на его задранной ноге, с расширенными зрачками вдалбливался внутрь него. Он мало что успел осознать — очередной глубокий сладострастный толчок вынудил его захлебнуться стоном от разносящегося по телу наслаждения. Я готов был затрахать его со всем его возмущением до онемевших запястий, словно распоследнюю зазнавшуюся стерву. Хэ взвыл от шока и сумасшедшего удовольствия, порождая дикие стоны, которые сводили меня с ума. Похоже, ему чертовски нравилось быть вот так вот распластанным, не в состоянии слова вымолвить, а только забыться в удовольствии и чувствах. — Развязываю тебя, не могу дольше сдерживаться… — я потянулся к его запястьям. Но Хэ уже не слушал или не слышал, держась перетянутыми руками за кровать. Наши взгляды на секунду встретились и его губы раскрылись, вымолвив: — Люб… В этот момент я впился в его рот, совершенно потеряв голову и отчаянно осыпая его поцелуями. Упс, кажется он что-то хотел сказать в этот момент... Его руки сжались на моих бедрах и спине, подавая к себе и подталкивая. Сквозь поцелуй прорвался едва слышный выдох «Ещё», а глаза застелил сплошной туман. Он растворился в пространстве стонов и экстаза. Неистовый оргазм, которым накрыло нас обоих, поглотил всё волной белого шума до вспышек искр перед глазами. — Хэ, чёрт, с ума сойти! — приподнявшись проговорил я, пытаясь отдышаться, и начав выцеловывать его измазанные грудь и живот, будто признаваясь, что я одержим им без остатка. Он же вообще обмяк и молчал несколько минут, глядя в никуда. Или не глядя, а просто отключившись с полуоткрытыми глазами. — Секс с тобой просто восхитителен! Ты живой, пить хочешь? — Смотрите-ка, — вдруг отозвался он. — У нас тут скрытый талант, настоящий маньяк… — сжав в руке мою шевелюру и оттащив от себя, он перевернулся, сев на меня сверху, вновь преобразившись во опасно-властного себя. — Когда ты творил это, ты понимал, что я с тобой сделаю после? Его пальцы переплелись с моими, и он сильно сжал мои ладони, медленно наклоняясь. Затем нежно мягко поцеловал — и только лишь. — Ну что, отыгрался наконец?.. — без тени возмущения, спросил он. — Я слишком долго изводил тебя? — Разве ты не злишься? — Не злюсь?! Шкура у меня горит просто адски, это чертовски злит, но ты даже боль причиняешь, любя... — Даже не ударишь? — готовый к худшему раскладу, поинтересовался я. Подозрительно спокойная реакция. — Глупый, ты всё продолжаешь видеть во мне буйного подростка? Я люблю тебя с каждым днём всё сильнее. Пора бы начать узнавать другого, настоящего меня. Я положил руку на глаза, сказав: — Эти эмоции настолько всепоглощающие, что порой я просто готов был сбежать... — Эй-эй... — Хэ Тянь заглянул мне в лицо. — Я — твой. И хочу, чтобы ты был счастлив. Твоё присутствие в моей жизни я ценю больше всего остального. А от одной мысли, что мои давние чувства взаимны, кажется, будто всё это происходит где-то в Раю, а не здесь и сейчас. Не могу обещать, что дальше будет легко, но, пожалуйста, просто будь со мной. И не вздумай оставить меня, даже если нечаянно причиню тебе боль, понял? — Иди ко мне и делай всё, что пожелаешь, — я вытянул руки, по-дурацки улыбаясь, приглашая его в объятия. — М-м-м, — произнёс он, не в силах устоять, — но уж не сомневайся: сейчас я только с силами соберусь, и ты попляшешь!.. — Хочу. Уже целый вечер тело изнывает внутри, в ожидании тебя. Окунувшись в тепло моих рук, мы лежали на смятой постели, долго целуясь и лаская друг друга. P.S. Рыжий: Я добавил перец ему в шоколад, по своему вкусу, но у Хэ чувствительный кошачий язык… P.S. Хэ Тянь: Кое-кто умолчал, что в назидание после этой ночи отправился делать пирсинг.