POV Хэ Тянь
После того что я дал ему, я не могу просто взять и сделаться хорошим парнем, которым никогда не буду.
Вечер того же дня.
Вздремнув дома около двух часов и проведя целый день в компании, меня несёт на другой край города.
Я не переоделся, буду как идиот в костюме — излишне официальный кретин, — что только подчеркнёт разницу в социальном статусе. Невольно вспоминались те последние слова Рыжика: «Сука, между нами нет и не может быть ничего общего. Ненавижу таких как ты ещё больше прежнего! Всё кончено! Ты худшее, что когда-либо случалось со мной в жизни!» Или: «Хэ, от одной рожи твоей блевать готов! Сдохни урод! Отвали от меня и забудь навсегда, найди себе другой подножный корм, заебал!» Или вот, самое лучшее: «Да делай со мной что хочешь: хоть бей, хоть еби — но с меня довольно, сыт тобой по горло. Я сваливаю!»
Сбежать ему так и не удалось. Он был избит мною ещё несколько раз, пока до меня не дошло, что я перегнул настолько, что едва не сломал его. Но он выдержал. И тогда отец внезапно отправил меня учиться заграницу. Оставив всё на том, что было, я так ни разу не связался с ним по телефону. Только как полный дегенерат, лежа в постели, представлял, что мог сказать, если бы набрал номер. Сентиментальный мудак.
Естественно, я был дерьмом. Поздно опомнился, ведь колючий и ранимый Рыж оказался действительно славным честным парнем, полной противоположностью меня.
Я на месте. Выхожу из машины перед закусочной. Иду на другую сторону дороги, в этот момент мои ноздри овевает до трепетной дрожи знакомый аромат, сдавливающий болью горло. Первое блюдо, с которого всё начиналось. Кажется, говядина с овощами и тонкий запах этого ядовитого соуса — дразнят мои ноздри. Я голоден, но…
Чёрт, чёрт!!! Сердце начинает выписывать кульбиты, когда я вижу знакомую фигуру. Как же я, оказывается, скучал. Кстати, Рыжик больше не рыжий — теперь он некое хуевое воплощение шатена, хотя прическа осталась той же.
Стоп, хочу курить. Прежде всего, я здесь не за вторым раундом на романтическом фронте. Мне достаточно убедиться, что у него все хорошо. Только я здесь, возможно, буду рад, как олень, нашей встрече. И я отдаю себе отчет, что за такой промежуток времени личная жизнь Мо вполне могла состояться. Но я — самоуверенный мерзавец, а не соплежуй. И мне не нужно надежной агентурной разведки, чтобы быть уверенным, что Мо кто-либо мог всерьез захомутать.
Стою, курю в стороне, издалека поглядывая, как шеф-повар трудится в своей маленькой кухне. С ума сойти, так повзрослел... Вроде даже улыбается, а лоб хмурит, как прежде — всем видом напоминает злобного тигренка.
Сердце окатила злоба: какого черта этот дикий кот лыбится? Он вообще научился улыбаться? Неужели расставание со мной так благотворно сказалось? Да и рассчитывал я на то, что он будет загнивать где-нибудь в долгах по игровым клубам. А тут поди ж ты!..
Я злобно сминаю окурок и, вбросив его в урну, спокойным блядским шагом вхожу. Мой пиздатый костюм стоит, наверно, дороже этого домишки вместе с персоналом и имуществом. Хозяин поднимает взгляд и встречается им со мной. Опаньки…
Его глаза делаются большими, зрачки вначале сужаются, как у дворового котяры перед стычкой, а затем мгновенно расширяются.
— Добро пожаловать, — говорит кто-то из персонала, а он отворачивается.
Серьёзно? Ты будешь пытаться сделать вид, что мы не знакомы?
Я сажусь за стойку и нагло пристально смотрю на Рыжего, провоцируя новые бурные эмоции на его лице.
— Что будешь? — сухим хрипловатым голосом бросает он мне, опирается натруженными руками о стол и изучающе смотрит в глаза.
— А что предложишь мне ты? — стрельнув самым обворожительным своим «зырком», интересуюсь я.
В ответ он презрительно кидает передо мной пакетик с кайенским перцем.
— Какой-то ты грубый с потенциальным инвестором? Не желаешь перебраться в центр или расшириться?
Пара посетителей потерявших аппетит из-за неловкости перед инфантом с обложки вместе с любопытствующим персоналом из двух помощников, затихают и начинают переглядываться, что вызывает новую волну нежелательного раздражения Рыжего.
— Выйдем! — с этими словами он срывает с себя фартук.
Я почти доволен. Настроение на подъеме: я испытываю прилив бодрости, когда вывожу его из себя. Предчувствую настоящий шквал уже близко… Хочу насладиться этим.
Рыжик выходит за дверь и ведёт меня на задний дворик. Там спокойно опирается спиной о стену и закуривает раньше меня. Сквозь облако дыма смотрит невозмутимо, пусть с явными нотками недовольства.
Это выглядит, мать его, сексуально! Ночью, под лунным светом в согревающем мерцании ночных фонарей стоять передо мной так расслабленно, держа руки в карманах... Что за демонстрация самоуверенности, не стоит будить всех моих бесов! Могу ведь подумать, что и вправду забыл, что я в таких случаях делал. Но выходки половозрелого подростка в прошлом.
— Не трепись при моих работниках! — начал он. — Зачем припёрся?
— Эх, грубишь... Это вредно, знаешь ли, для сферы обслуживания.
— Если это всё, то проваливай! — перебил он.
— И ты не угостишь старого приятеля фирменным блюдом? Я голодный, между прочим…
— Хуеблюдом. Сдохнуть не боишься?
Разговор уходит совсем не в то русло.
— Знаешь, перейдём к делу. Я недавно вернулся в страну и мне нужна кухарка. Перебирать незнакомых людей у меня нет времени, поэтому решил предложить тебе хорошо подзаработать… — противно рассматривая свой деловой маникюр, я подбросил провокацию.
Упоминание о «кухарке», да ещё в женском роде, сорвало его клеммы. Это сравнение вызвало в нём взрыв возмущения и бешенства с излиянием желчи. Воспоминания о том, что он
обслуживал богатенького подонка в лице моей персоны и на кухне, и в постели. Причём, дошёл до той стадии, что какие-либо ограничения были не для нас.
Это неописуемо. Вечер задался.
Негодование вместе с вопиющей злобой отразились в яростном взгляде, мечущем электрические разряды. Он пыхтел, словно сорвавшийся на тореадора бык. Моя «красная тряпка» пришлась ему по вкусу.
Разразившийся мат был настолько складен и упоителен своей бесподобной восхитительностью... Неподражаемо. Если бы из матов росли цветы, то в меня летели бы россыпью целые корзины, наполненные свежесобранными букетами, источающими благоухание ботанической оранжереи, засранной толпой бомжей. Настоящие овации мне!
Его невыразимому изгибу бровей и искажённой мимике позавидовал бы бабуин, распугивающий публику в зоопарке. А незакрывающийся, брызжущий ругательствами рот… Я получил весь комплект подзабытых писаных маслом картин в один заход.
Но всё же возвращаясь к содержанию его посылов.
— Эй, Рыжик…
— Захлопнись! Где я «рыжик»?! Имя моё хотя бы попробуй вспомнить!
— Ты — Рыжик, и всегда им останешься, красься хоть в блондина. Давай-ка я напомню: ты серьёзно ждёшь, что я ударю, дабы вернуть тебя к вежливому диалогу? Будто скучал по этому, раз никак не затихаешь.
Ох, у меня созрела другая мысль. Положа руку на сердце, я не собирался, но без этого восторг будет неполным.
Я впился в эти тонкие губы, в этот грязный скверный рот, предварительно встряхнув как следует владельца, забывшегося на радостях, наверное...
Спохватившийся Рыжик плотно сжал губы, стиснул зубы, вперив в меня самый неистовый из своих взглядов, от которого в штанах всё млело. Схватив его за портки и прижав своим весом к стене, я провёл широким влажным языком вдоль его подбородка по неотзывчивым губам, почувствовав их горечь. И в довершение лизнул, намочив слюной кончик его носа.
Мо был из тех, кого это просто выводило из себя.
Он открыл было рот, набрав воздуха, однако в этот момент в углу его рта оказался мой большой палец, чтобы он не мог сомкнуть зубы — ибо засранец откусил бы мне язык, не замешкавшись ни на миг. Сразу же за пальцем последовало фривольное изучение его внутренней полости и губ.
Рыжий стал сильнее, отталкивая меня с исступлённой яростью одной полусвободной рукой. Наверное, грузчиком подрабатывал, что ли? Он затих, пытаясь осматриваться по сторонам, чтобы нигде не оказалось случайного свидетеля развернувшейся сцены.
После короткой игры я отпустил его. Ну, не лобзаться же я приехал сюда.
— Сраный педрила! Петушило, отвянь от меня! — завопил Рыжик — ярый гомофоб в своих истоках.
— Эй, потише. Твои вопли слышны на всю округу, не говоря уже о никакущей звукоизоляции у этих картонных стен.
Отскочив в строну и отдышавшись, он превратился в прежнего осмотрительного гопника, что был всегда настороже.
— Мне пора. Приятно было узнать, что у тебя всё хорошо! — облизав свои губы и любезно улыбаясь, сказал я, протягивая визитку: — И всё же, подумай над моим предложением…
— Да кто станет над этим думать! — выхватив и разорвав несчастный картон в клочья, зарычал он, втаптывая ошмётки в землю.
— Пока-пока, увидимся! — расслабленно произнёс я, уходя.
— Не вздумай прийти сюда ещё раз! — следуя за мной, угрожающе предупредил Рыжий.
Завернув за угол, я практически столкнулся с привлекательной милой девушкой.
— Ой! — только и успела воскликнуть она, изумившись и забывшись на мгновение. — Милый, я закончила пораньше, так что подожду тебя внутри… — обратилась она к Рыжему.
А вот и девушка...
