Можно ли назвать то, что происходило дальше, началом конца?
Оливеру никогда не снились сны. Нет, не совсем так. Ему, как и всем людям на Земле, по версии магловских, да и магических тоже, ученых, что-нибудь обязательно снилось каждую ночь. Другое дело, что он даже не успевал толком проснуться, как уже всё забывал — за редким, и оттого подтверждающим правило, исключением. Возможно, это было связано с тем, что запоминать было особенно нечего. Некие неясные, расплывчатые образы в приглушенных тонах, по-всякому взаимодействовавшие между собой, иногда отображающие прошедший день и складывавшиеся в захватывающие, но абсолютно бредовые истории — в них было слишком мало смысла, чтобы мозг хотел и мог их удержать.
Но на шестом курсе кое-что изменилось. Иногда, в основном по выходным, Оливер ловил себя на том, что ему снилось что-то понятное, а порой даже — понятно-приятное. Он помнил сон до самого вечера, а уж приятное чувство, вызванное им, оставалось на весь день.
Сны были разными. Ему мог привидеться полет вместе с таким правдоподобным и знакомым шумом ветра в ушах; могло присниться море, его скалистый берег и шумящие сосны; или незнакомый, но красивый европейский город; а может, и полянка в лесу, окруженная высокой травой и туманом. Одно лишь объединяло эти, казалось бы, разные сны — ощущение спокойного счастья и то, что Оливер явно был не один.
Кто-то, чьего лица он не видел, все время сна был рядом с ним. Возможно, именно его присутствие и обеспечивало такое запоминающееся ощущение счастья.
Возможно, эти сны были некой компенсацией за то, что творилось в тот год наяву. А творилось нечто страшное.
Что-то неприятное витало в воздухе. Поначалу на это никто не обращал внимания — после приезда из дома, окончания каникул и начала учебы все чувствуют себя немного не в своей тарелке. Да-да, и отличники с хорошистами тоже.
Чуть позже — новость о том, кто теперь будет вести ЗОТИ. Нет, предпосылки для волнения были и до этого, например, когда они покупали учебники, которые на поверку оказались обычной художественной литературой. Но надежда все же оставалась — быть может, основной упор будет на практику? Однако и этого не случилось. Что ж, самообразование так самообразование — решили шестикурсники, не поддавшиеся чарам знаменитого писателя (коих, однако, было немного — всего девять), и направились с «посольством» к Флитвику. Его уважали все факультеты, знали, что он был, мягко говоря, неплохим дуэлянтом — хотя почему «был»? Говорят, нет среди них бывших…
Их было девять. Трое с Гриффиндора — Оливер, Перси, Эми; и по двое с остальных факультетов — пуффендуйцы Алан и Кевин, когтевранцы Честер и Пенни (которая не очень любила свое «официозное» имя Пенелопа), и слизеринцы Рой и Элиза Гилморы, двоюродные брат и сестра, похожие друг на друга, как близнецы. Со всеми, кроме слизеринцев, Оливер был уже довольно дружен, а вскоре и они перестали быть исключением. Все они хотели обучиться Защите, главному для мага, потому что смутно чувствовали свою уязвимость перед лицом…еще неизвестно чего именно.
Оливер вытянул короткий прутик — и стал лидером группы. Вдевятером они пришли к Флитвику, и Оливер, используя всё своё красноречие, стал говорить от лица всех. О том, что они, как ни странно, хотят учиться — причем тому, что им не преподают. О том, как они не могут пойти на конфликт с руководством школы (их слишком мало) — но и самообразование в таком вопросе слишком опасно. О том, что им известны его былые заслуги, и потому они теперь просят помощи, а точнее, выделить им зал для занятий и уделить им немного времени на выходных. Формально они всё равно запишутся в Дуэльный клуб, но посещать его не будут, чтобы не сталкиваться с неуважаемым и потенциально опасным Локонсом.
И Флитвик согласился. Что было тому причиной — сама речь Оливера, подтверждение её старостами, мистером Уизли и мисс Кристалл («слово старосты — знак качества», шутил потом Алан) или фраза Роя: «слизеринцы редко просят, но сейчас тот самый случай, профессор», точно неизвестно. Но факт остается фактом: им был предоставлен небольшой зал с манекенами, где за «ненадобностью» уже давно не тренировались. На окнах и на некоторых участках стен явно были наложены Следящие заклинания, а подвешенный в углу светильник в случае опасности временно «экспеллиарировал» палочку нарушителя. Сам же Флитвик по воскресеньям показывал им некоторые приемы, обязательные в его годы учебы и оставлял записи прошлых лет с полузабытыми из-за меняющейся программы заклинаниями.
Тренировались «девять смелых» с большой осторожностью, испытывая в основном защитные заклинания. Нарушения в этом не было, да и всегда можно было сказать, что они тренируются для Дуэльного клуба. Впрочем, никто ничего и не спрашивал. Лишь бы основные занятия не прогуливали.
…Потом произошла та неприятная и очень несправедливая история с квиддичем и слизеринцами. В особенности с тем, который Малфой и который так легко и просто попал в команду. После такого надежда на победу в этом году стала меньше. Слизеринцы — а на то они и слизеринцы — не остановятся ни перед чем.
Перси — справедливый, правильный — был возмущен этим не меньше самого Оливера. Увы, вдвоем они не могли ничего изменить, а те, кто могли — не хотели. Оставалось только выполнять свои обязанности. Причем настолько хорошо, чтобы быть на голову выше тех, кто пытается их обогнать,
никаких не стесняясь путей.
Оливер прекрасно знал: на тренировках, вырванные рано утром из теплых постелей, или задерживаемые вечером допоздна, его, наверное, ненавидят буквально все игроки команды. Между собой его наверняка называют «повернутым на квиддиче», если не хуже. Вот только Оливер — не железный, и ему тоже приходилось непросто. Однако он всегда находил в себе силы, чтобы не просто выдернуть себя из кровати, но и вести себя бодро и активно.
— Иногда мне кажется, что это всё только мне нужно! — в сердцах воскликнул как-то он, находясь в комнате вдвоем с Перси. Тот понимающе присел рядом.
— Во-первых, ты и сам знаешь, что это не так. А во-вторых…ты ведь всё равно не можешь иначе.
И был, как всегда, прав. Работать вполсилы Оливер не умел (ну, разве что на Истории Магии).
Да и кому, как не Перси, понять его, когда он и сам — такой же? Он всегда выполняет свой долг, вне зависимости от того, будут его любить за это или нет.
Оливер часто был свидетелем, как Перси, подобно хорошо налаженному механизму, исполнял свои обязанности старосты: там сказать, здесь остановить, тут разобраться, да еще и успевал учиться лучше всех.
Как-то осенью, всё на том же шестом курсе, Оливер сидел высоко на дереве где-то в глубине Хогвартского двора — среди красно-желтых листьев там всегда лучше отдыхалось — как вдруг вдалеке увидел Перси. Его обязанности на сегодня вроде бы закончились, и теперь он, по своему обыкновению, прогуливался. Тут к нему сзади подбежала маленькая первокурсница (кажется, с Когтеврана) и смущенно остановилась. Перси развернулся сам и что-то вежливо у неё спросил. Та, судя по всему, сбивчиво начала не то что-то рассказывать, не то просить. Тот успокоил её, и, прежде чем они вместе куда-то направились, ветер донёс до Оливера часть ответа:
— …Не расстраивайся заранее. Пойдём, поищем…
За этот поступок никаких дивидендов, конечно, он получить не мог. По сути, как староста, он не обязан был решать личные проблемы других учеников Хогвартса. Как и не обязан был когда-то подбирать ту облезлую, неприятную,
беззащитную крысу.
Но разве это было бы правильно — не помочь, если тебя попросили?
Оливер знал, лучше других знал, что Перси живой, что он в любом случае сделал бы то же самое — и всё же смотрел издали на него так, будто видел впервые.
И сны с тех пор немного изменились. Стали более…странными.
Во сне он и этот знакомый незнакомец (незнакомка?) вместе лежали на траве, держась за руки. В синих глазах напротив — негасимое, чистое пламя. И тепло, что разливается в груди от него, не выразить словами. Тем не менее, о чем-то всё же они говорили.
Проснувшись, Оливер долго не мог понять, что и к чему всё это было. Слова, произнесенные и услышанные во сне, не остались в памяти. Кроме разве что одной фразы — то ли клятвы, то ли признания:
«…В этой жизни и в новой…»
«Знать бы, кому и в чём я там поклялся», — думал парень.
Где она, та точка невозврата?
Оливер никогда не обращал внимания на девушек — ни ровесниц, ни старше себя, и тем более — на совсем еще девчонок. Ну есть они — и есть, ничего особенного. Если бы его спросили: «Кто в Хогвартсе самая красивая?», ничей образ не всплыл бы в его голове. Что до юношей, то о них в данном русле и мысли даже не было.
Во-первых, на любовь элементарно не было времени. Квиддич и учеба занимали немалое место в жизни и отнимали почти все силы. А во-вторых, в ней просто не было необходимости. Куда ему торопиться? Маги живут долго, а век спортсмена — гораздо короче. Следовать примеру некоторых, женившихся чуть ли не на выходе из Хогвартса, а то и заводивших детей чуть ли не на выпускном, он не спешил. Тем более, тех, кто всё же женился, было не так уж и много — в основном вся эта школьная любовь (если это вообще можно назвать любовью) ни к чему хорошему не приводила. А раз так, зачем это вообще нужно?
Перси в этом его абсолютно поддерживал. Будучи старостой, он нередко становился невольным свидетелем того, как парочки, еще неделю назад сходившие с ума друг от друга и обнимавшиеся в тёмных уголках (кого они хотят обмануть?) в течение месяца могли возненавидеть друг друга и скандалили на виду у всех. «Глубокие чувства», ничего не скажешь.
Но однажды Оливер вечером, проходя по коридорам замка, увидел Перси и Пенелопу Кристалл, старосту Когтеврана. Нет, они и раньше общались, часто их видели вместе, но на этот раз что-то заставило Оливера остановиться, встать в незаметном для них месте и прислушаться к их разговору.
Но стоял он так очень недолго, да и ничего не услышал. Кроме того, что разговор, судя по тону, и в самом деле был довольно личным.
«Хватит, — решил Оливер. — Что я делаю? Это по меньшей мере некрасиво. Я не буду лезть в его…личные дела. Если захочет, сам мне расскажет. У нас никогда друг от друга секретов не было». И ушел как можно быстрее и незаметнее.
Перси и в самом деле рассказал. Точнее, спросил через пару дней:
— Ты не знаешь, о нас с Пенни случайно слухи не ходят?
— Нашел, конечно, у кого спросить, — усмехнулся Оливер. — Не знаю. Вижу только, что вы, как старосты, часто ходите вместе, в «клубе» нашем часто в паре тренируетесь. А что?
— Должны бы уже сплетничать, — задумчиво произнес Перси.
— Ничего не хочешь рассказать другу? — хитро прищурился Оливер.
— Я не встречаюсь с ней, если ты об этом — взгляд Перси был серьезен. — Такое от тебя я утаивать бы не стал. Просто она попросила меня помочь, и я не смог отказать, о чём жалею…
Девичья логика — вещь довольно интересная. Как понял Оливер из рассказа друга, Пенни еще с лета по уши влюблена в Честера, их общего приятеля, «боевого товарища» и капитана команды Когтеврана по совместительству. Конечно же, такой парень никак не обращает внимания на «скромную и незаметную» старосту. Именно поэтому она, отчаявшись, попросила Перси по-дружески помочь, а именно — притвориться её парнем на пару недель. Это должно вызвать жгучую ревность и осознание своих чувств у Честера. Наверное.
«Хорошо, что мне никто не нравится», — подумал про себя Оливер. — «С этим столько проблем!»
— Ну ты и Купидон, конечно, — сказал с усмешкой он вслух.
— О, заткнись, — беззлобно отозвался Перси. — Сам знаю. Этим двум юмористам — ни слова, ладно? И Честеру, разумеется.
Под «юмористами» Перси подразумевал, конечно, близнецов.
— Мог бы и не говорить. Кстати, смотри, не влюбись в неё по-настоящему! — продолжил поддевать друга Оливер. — Будешь еще страдать, стихи писать…на немецком.
— Да, зря я тебе сказал, что учу этот язык, — хмыкнул тот. — Я вот тебя по поводу испанского не подкалывал.
— Он мне для дела нужен, — парировал Оливер. — В Испании шикарная тренировочная база.
— Вот и мне для дела. Может, я, — добавил Перси уже чуть тише, — в Международный отдел хочу попасть.
— Тебе пойдет быть дипломатом, — уже серьезно заметил капитан. — Я просто так это сказал, про немецкий. Не хочу, чтобы ты, ну…
— Не волнуйся, не буду страдать, — слегка улыбнулся староста. — Она мне как еще одна сестра. И я, кстати, посмотрю, — теперь уже усмехнулся он, — как ты запоешь, если влюбишься!
— Ключевое слово «если», — вскинул голову Оливер, — потому что моё сердце навсегда отдано квиддичу!
И как можно пафоснее приложил правую руку к груди, стараясь не смеяться.
Через пару недель Перси и Пенни поссорились. План не сработал, оговоренное время закончилось, и Перси отказался играть дальше. Даже его идея быть «застуканными» Джинни в якобы компрометирующей позиции не помогла. В этом было не так уж много неожиданного. Но вот Оливер испытал какое-то странное облегчение от того, что его друг не стал встречаться с Пенелопой по-настоящему.
К чему бы это?
Где он, тот самый поворот?
А потом… Потом стали происходить ужасные события. В Хогвартсе появилось чудовище, угрожавшее жизням учеников. Угрожавшее самому существованию Хогвартса как школы.
Основная опасность висела над так называемым «грязнокровками», но и все остальные не могли чувствовать себя в безопасности. Каждый беспокоился за кого-нибудь — как минимум, за себя. Даже бесстрастные слизеринцы ходили, оглядываясь — конечно, когда никто с других факультетов не видел. Ведь возможность того, что чудовище «ошибется», исключать было нельзя.
Оливер переживал за команду. Каждый был ему по-своему дорог, и сама мысль, что кого-то из них могут покалечить, была невыносима. А может, даже…и убить. Как только Дамблдор допустил такое? И почему продолжает допускать?
Странные и самые разные мысли роились в голове парня.
А Перси, конечно, беспокоился за братьев и сестру. Все они, как назло, очень любили лезть не в своё дело — и близнецы, и Рон, что так часто попадал под чужое влияние, и Джинни, с которой весь год творилось что-то странное. Ему так и не удалось узнать, что именно — с ним сестра ничем не делилась, замыкаясь в себе с каждым днем всё больше, а другие были не заинтересованы в расследовании — «это возрастное и скоро пройдет».
Но он всегда будет искать возможность защитить свою семью. Вне зависимости от того, как эта самая семья к нему относится.
И Перси не мог не разделять мысли Оливера по поводу директора, доверия к которому становилось всё меньше.
Друг за друга они волновались, что называется, по умолчанию. Но они опять не могли ничего изменить. Остается только исполнять свой долг.
— Что ж, хотя бы старост, думаю, не тронут, — сказал как-то вечером Оливер. Перси кивнул.
Реальность смеется им обоим в лицо уже на следующий день. Пенелопа Кристалл становится следующей жертвой.
Перси держался весь день спокойно, будто ничего не случилось. Любящие братья не дадут ему спуску, если увидят хоть какое-то проявление эмоций. И лишь оставшись в комнате один, староста позволяет себе дать волю чувствам.
Впрочем, заметив, что в комнату зашел Оливер, он снова взял себя в руки. Оливер успел только заметить покрасневшие костяшки пальцев.
— Не надо, я знаю, — понимающе кивнул он. — Был в Больничном крыле?
— Да. Жить будет. Наверное.
И, будто почувствовав что-то от друга, продолжил:
— А я… Не защитил. Меня не было там! Что, если следующим будет Рон? Или Джинни?
И ни слова о том, что следующим как раз может быть он сам.
— Тем более что я не успел с ней помириться…
Оливер присел рядом, положил руку на плечо — как совсем недавно делал сам Перси, после того разгромного матча. Слухи ходили, что в тот день капитан команды Гриффиндора хотел утопиться, что, конечно, было неправдой. Но если бы не поддержка друга, его правильные, мудрые слова и целебный фирменный удар мокрым полотенцем по голове — возможно, слухи были бы тогда правдивы.
— Ты бы всё равно ничего не смог сделать, — глядя в глаза, сказал Оливер. — Просто не успел бы. И никто бы не успел. Лежал бы ты сейчас тоже в Больничном крыле!
«…или в земле» — он не решается даже додумать это, не то что сказать вслух.
— Ты нужен на Гриффиндоре. Живым и, —хмыкнул он, — не окаменевшим.
Перси едва заметно улыбается в ответ:
— Ты всегда знаешь, что и как сказать. Поразительно.
— Что есть, то есть, — Оливер пожимает плечами и улыбается сам.
— Будь осторожен, — Перси тоже кладет руку Оливеру на плечо и внимательно смотрит в глаза. — Тренировки теперь заканчиваются затемно, ведь так?
— Как и патруль старост, — отзывается тот.
Остаток вечера они, как и прежде, болтают обо всём и ни о чём.
…Следующим вечером Оливер в коридоре сталкивается — вот кому не пропасть! — с Флинтом. Тот опять начинает его задирать, но Вуд не обращает на него внимания. И так есть из-за чего переживать, а тут еще он, типичный
«слизеринец вонючий».
Пока Флинт вдруг не спрашивает:
— Страшно?
— С чего бы? — искренне удивляется Вуд.
— Не за себя, за команду свою. Их в любой момент могут… — и парень с гнусной ухмылкой проводит большим пальцем поперек горла. — Тем более, что он, — Флинт многозначительно взглянул, — может в любой момент переключиться с грязнокровок на предателей крови.
— И что? — пожимает гриффиндорец плечами. Выдавать свои эмоции — себе дороже.
— Сумасшедший, как все вы, — с презрением и скрестив руки на груди, смотрит на него слизеринец. — В этом ваша проблема. Сначала смеетесь в лицо опасности, а потом дружно кидаетесь под Аваду или что-нибудь в этом роде. Закрывая друг друга собой. Глупо.
Оливер с трудом, но сдерживает себя. Но всё же кое-что он считает нужным сказать, обернувшись.
— А знаешь, в чём ваша проблема? Вы всё время ищете себе хозяина. То Салазар, то Гриндевальд, то Тёмный Лорд, то еще кто-нибудь. А сами вы что-нибудь из себя представляете? Подумай об этом.
И ушёл, пока Флинт не сообразил, что ответить или не кинул каким-нибудь малоприятным заклинанием. Впрочем, стоит отдать ему должное: чистокровному в спину этот слизеринец всё равно бы ничего не кинул.
Лишь отойдя на значительное расстояние и убедившись, что его не видят, он позволил себе перевести дух. Сердце бешено колотилось.
«…может в любой момент переключиться с грязнокровок на предателей крови…»
А ведь сегодня как раз очередь Перси патрулировать этажи Хогвартса!
Зажав палочку в руке, Оливер бросился к лестнице.
«Видимо, эта сволочь в чём-то прав — ты ненормальный! — кричал ему внутренний голос. —
Что, ну вот что ты сможешь сделать? Ты не знаешь таких сильных заклинаний! Ты ничего не успеешь!»
На этом этаже его нет. Надо проверить наверху.
«Знаю. Но ненормально как раз ничего не делать» — отвечал себе Оливер.
На этом этаже его тоже нет. Значит, вниз.
«Что ты сможешь? Разве что заслонить его собой? Ты…готов?»
«Да»
Парень остановился. Осознание будто ударило по голове.
«Если это поможет… Если это защитит… Я готов»
И сил будто прибавилось.
Сильнее сжав палочку, он легко бежит по лестнице, заворачивает за угол и…
И сталкивается с кем-то.
Упав, он тут же вскакивает, и, не открывая глаз, выставляет вперед свое оружие.
— Замечательно, — вдруг слышит он знакомый голос. — Я его ищу по всему замку, а он…
То есть?
Оливер открывает глаза и видит Перси, поднимающегося с пола и отряхивающего одежду.
— Искал? — только и смог он сказать.
— Да. Тренировка давно закончилась, и мой патруль — тоже, а тебя в гостиной нет. Мало ли что может случиться, — последняя фраза была сказана тише и куда-то в сторону.
Улыбка расцвела на лице Оливера, и он чувствовал, что ничего не может с собой поделать.
— За тобой будто кто-то гнался, — в голосе Перси слышится беспокойство. — Что случилось?
— Ничего особенного, — махнул рукой Оливер. — Просто я подумал… Подумал, что это нечестно.
Перси удивленно-вопросительно посмотрел на него, а тот продолжил:
— Ты следишь за порядком, за соблюдением правил, за безопасностью других, и так далее, и тому подобное. Довольно опасная работа сейчас, между прочим. Вот только кто следит за тобой?
Конечно, Оливер не имел в виду, что Перси может что-то нарушить — это было бы немыслимо, и не то, что он не может за себя постоять — ибо сам был свидетелем обратного. Просто не смог выразиться яснее.
— Правильный ответ: никто. И раз твоим братьям на тебя всё равно, это буду делать я.
Перси хотел что-то сказать, но Оливер остановил его:
— И возражения не принимаются.
…
«Её скелет будет лежать в Тайной комнате вечно»
На Перси было страшно смотреть.
С убитым видом, слегка дрожащей рукой он пытался что-то написать — и не мог. Оливер решительно положил руку на пергамент:
— Не пиши пока родителям. Рано.
— Дамблдор дал понять: надежды нет, — голос Перси звучал тихо и бесстрастно.
— Он, наверное, и сам не знает, что там именно происходит. Никто не знает. А значит, ничего еще не кончено.
— И всё же ему лучше знать.
Безжизненный голос, пустые глаза… И в словах было что-то не то. Оливер не мог смотреть на него в таком состоянии. Он положил ему руки на плечи, а затем резко встряхнул.
— Лучше? — спросил Оливер, хотя и сам видел, как взгляд друга становится более осмысленным.
— Пожалуй, — медленно кивнул Перси. — Так что же нам делать?
Вопрос был, конечно, риторическим.
— Если бы я знал, — покачал головой Оливер.
— Столько учеников в Больничном крыле, — вздохнул Перси, — и они выжили только чудом. Подумать только, Хогвартс — автономия, которая не может помочь сама себе.
— Вообще год как-то с самого начала не задался, — горько усмехнулся парень, подойдя к окну.
— Вот именно. Тогда зачем, Оливер? Зачем мы учились? Зачем нам вообще магия, если мы бессильны? Если мы можем только ждать некого чуда, чтобы какой-нибудь, — голос его дрогнул, — дракклов герой спас нас?!
Плечи Оливера тоже опустились. Ответа не было. Но всё же…
— К этому никто не был готов, — тихо, но твёрдо ответил он. — Но мы пытались. Мы чувствовали что-то, помнишь? И сделали, что могли. Впрочем, — усмехнулся он вдруг, — мы можем кое-что еще.
Перси, заметно оживившись, вопросительно взглянул на него.
— Помнишь, когда мы обследовали школу, то наткнулись на один потайной ход в подземелье?
— Помню, — кивнул тот. — Так ты думаешь, он может привести нас?..
— Там везде был тупик. Но что если это была стена? Той самой комнаты? У нас нет никаких гарантий, но попробовать стоит.
— Никаких гарантий, — кивнул староста. — Полное безрассудство. Нарушение всех правил. Но всё лучше, чем сидеть и ждать, — в глазах Перси загорелся знакомый огонь. — Трансфигурирую зеркало из подручного камня, оно же и щитом будет. Тем более что мы знаем заклинание, повышающее слышимость, врасплох не застанут.
— Правильно, — кивнул Оливер. — И вдвоем шансов больше.
— Вдвоем? Оливер, это моя сестра. Тебе лучше остаться.
— Вот еще, — хмыкнул капитан. — Сказал «вдвоем», значит, вдвоем. Я бы скорее тебя оставил, — добавил он уже чуть мягче, — но ведь ты же не согласишься. И вообще, что я говорил про возражения?
Идея, безрассудная и небезопасная, рожденная в отчаянии, привела к надежде. Прикрывая друг друга, они пробирались по подземному ходу, ориентируясь на пометки, когда-то оставленные ими же самими — и только потом узнали, что он увел их в сторону, противоположную Комнате. И на середине пути, с помощью прослушивающего заклинания они внезапно услышали радостные голоса откуда-то сверху. Так они поняли, что пора выбираться, и не ошиблись. Чудо всё же произошло.
«Пожалуй, хватит с нас сказочных приключений», — думал Оливер, по привычке скользя взглядом по всем встреченным людям и проверяя, все ли его товарищи целы и на месте.
К счастью, команда была в сборе.
— Вуд! — обернулся он на знакомый голос. То была Эми и улыбалась она так, что чуть было не сияла.
— Я, пожалуй, пойду, проведаю Джинни, — тут же тихо сказал Перси. Оливер кивнул, проводил его взглядом и повернулся обратно к девушке:
— Да, Коллинз? Всё в порядке?
— Более чем. А где ты — то есть, вы — были? Я тебя не видела.
— Это уже неважно, — отмахнулся он. — Главное, что сейчас все на месте.
— Конечно, — кивнула она, — просто… — на пару секунд отвела глаза, — мы волновались.
— Не стоит. Мы же теперь все можем за себя постоять, — подмигнул он ей.
— Это верно. Но всё же, — деланно пригрозила Эми, — постарайтесь больше не пропадать.
— Постараемся, леди, — шутливо ответил Оливер, — Но ничего не могу обещать. Пойдем лучше к нашим.
…
Мандрагоры уже выросли, и все пострадавшие со дня на день должны были прийти в себя. После обеда Перси решил зайти в Больничное крыло — проверить, не очнулась ли Пенни, а Оливер договорился с ним, что подождет недолго и они вместе пойдут собираться домой.
Еще издалека Оливер заметил знакомую фигуру у самого входа в палату. Заинтересовавшись, он решил подойти поближе. И в самом деле, его догадка подтвердилась: у входа, стараясь быть незаметным, стоял Честер и, видимо, не решаясь зайти, периодически напряженно заглядывал в палату. Он был настолько поглощен своими мыслями, что даже не обратил внимания на подошедшего Оливера.
— Давно здесь? — наконец прервал молчание гриффиндорец.
Честер от неожиданности даже слегка вздрогнул:
— Я? Нет, только пришёл… И да, наверно, ты прав, мне пора, — и уже было развернулся уходить, но Оливер спросил:
— То есть ты приходил сюда просто чтобы постоять здесь?
Честер сжал кулак и вернулся обратно:
— Да нет, просто я… — начал он тихо, и вдруг резко разжал руку, — Трус! Да, я часто приходил сюда, но сегодня не могу зайти, проведать…одного человека — теперь он уже глядел Оливеру прямо в глаза. — Доволен?
— Мы ведь с тобой друзья, Чес? — спокойно глядел в ответ Оливер. — Тогда почему эти загадки?
— В первую очередь твой друг — Перси, — вздохнул Честер. — А я не дурак, чтобы вставать между вами. Но ты хочешь правду? Хорошо. Мне нравится его девушка, Пенни. Нравится давно, но я, идиот, всё никак не решался, а потом стало поздно…
«Мерлин», — думал Оливер, — «Какое счастье, что я — и Перси, кстати, тоже — ни в кого не влюблен! Что с головой у людей происходит?».
На выходе из палаты послышались шаги.
— Конечно, — распалялся когтевранец, — зачем ей какой-то квиддичист? Она, такая умная, интеллигентная, староста еще ко всему прочему… Вот она и выбрала его: начитанный, такой же умный, правильный, с ним наверняка есть о чем поговорить, и…
— Мы расстались, — раздалось сзади него.
Оливер еле сдерживал смех. Выражение лица Честера, сначала услышавшего голос Перси, а затем обернувшегося, было бесценно.
— Да, ты не ослышался, — продолжил Перси с легкой полуулыбкой. — Расстались, как друзья. И что-то мне подсказывает, что у тебя есть все шансы — если попробуешь, конечно.
— А… почему расстались? — только и смог спросить Честер.
Перси быстро нашелся:
— Похожи мы слишком. Так что удачи тебе, «Тристан», — легко подтолкнул он его к входу. — Но знай, — добавил многозначительно, — что я настоятельно не рекомендую её обижать.
— Пошли, «старший брат», — хлопнул Оливер Перси по плечу, едва Честер вошел в палату. — Они и без нас разберутся.
Вдвоём они какое-то время шли молча.
— За ними интересно со стороны смотреть, — вдруг усмехнулся Оливер. — Но самому так не хотелось бы.
— Аналогично, — кивнул Перси.
— Хорошо, что нам с тобой никто не нравится, правда?
Перси ответил не сразу:
— Да. Это очень хорошо.
И продолжил после небольшой паузы:
— Просто у каждого рано или поздно появляется кто-то, кто нужнее всех, кто не на пару дней, а надолго. Вот они так нелогично себя и ведут. Всё объяснимо.
— Необязательно у всех, — пожал плечами Оливер.
«У меня есть ты, и мне почему-то этого достаточно», — мелькнуло в голове у него, как в продолжение мысли. Но вслух он этого говорить не стал. Потому что тут же они вдвоем, не сговариваясь и как будто почувствовав что-то, выглянули в окно.
На улице, будто снег, кружил тополиный пух.
