Синее пламя

Когда остается день до ухода Вонхо, Хенвон становится похожим на того человека, что несколько недель назад только переступил порог этого дома. В кармане его джинс нашатырь, на тонкий палец намотана прядь светлых волос, он путается в коридорах. Вообще сегодня шпарит дождь во всю. Вон выходил рано утром, чтобы подышать воздухом, ему все-таки не хватало. Он подумал, что все они здесь как в клетке и каждый справляется как может. Он подумал, что нет ни одного человека, который бы от хорошей жизни пришел сюда, правда, не знает ни одной истории. Спрашивать - совсем неэтично. О таких вещах спрашивать совсем нехорошо. Утром он сидел на ступеньках и промочил носы своих кед. Он лично денег своих заработанных не видел, но говорят, что АйЭму в этом плане можно доверять, он никогда не обманывает. Хенвон смотрел на это затянутое тучами небо. Просто смотрел и понимал, что ему слишком тяжело сказать Вонхо "до свидания" и поэтому он не будет. У него в груди как-то неприятно тянет. А сейчас вот идет к очередному клиенту. Лицо светловолосого парня с выбритым виском кажется Хенвону знакомым. Его называют прекрасным, как белый подснежник и безнадежным как красный мак, упрекают в том, что не перезвонил. И Хенвон вспоминает этого клиента. Ему, конечно, приходилось уже спать с одними и теми же, но вот с ним хотелось меньше всего. Этот парень, имя которого он уже не помнил, но никак не мог этого выдать, хотел с Хенвоном каких-то отношений. Хотел поддерживать связь вне этих стен. От этого Че чувствовал отвращение к клиенту. К самому себе. И какую-то вину перед Вонхо. Ему опять пришлось работать больше, чем полагалось. Не час там пробыл, а два. Конечно, его имели лишь один раз, потом поимели его рот, а потом просто поимели уши своими разговорами. Однако Хенвон соврет, что разговоры этого флориста ему не нравились. Ему нравилось слушать о цветах, нравилось слушать какие-то интересные, но бессмысленные факты о жизни. Только когда он закрыл дверь, засовывая в карманы джинс деньги, все это осталось в той самой комнате. К нему внутрь снова заселилась пустота. Он вернулся в их общую гостинную-кухню, чтобы перекусить. Там сидел Кихен и парни, с которыми он не общался. - Привет, хен, - поздоровался Кихен, слегка кивнув. Вид у него был слегка задумчивый. - Привет, Кихен, - чуть улыбнулся ему старший. Трое парней проигнорировали и продолжили разговор. - Почему не ешь? - младший ничего не ответил, а старший понял все довольно быстро. Ни одного продукта из любимых Кихена не осталось. - У тебя продуктов не осталось? - Кто-то съедает, - пожимает плечами он. Парни смеются. Несложно догадаться, кто. - И Минхека-хена съедают. - А ему зачем питаться? - один из этих трех. - Он вкалывает, - второй из трех. А третий имитирует то, как Минхек отсасывает, засунув в свой рот три пальца. - Так это вы съедаете его еду? - резко вскакивает Кихен. - Я сейчас же пойду и расскажу все АйЭму! - смех этих троих только больше злит младшего и он швыряет в лицо, сидевшего напротив кружку. Она разбивается, упав на пол, а на лбу кровоточит рана. Парни встают с места и подходят к младшему, который уже явно готов драться. Хенвон вздыхает, очень быстро закрывает собой младшего. - Вы сами его довели. - О, еще один. Я смотрю, Минхек тут своих фанаток и приемников разводит? - усмехается второй. - В любом случае, если вы хотите драки, то вы ее получите, - а у самого в кармане нашатырь. Он целый день шатается от волнения и готов упасть в любую секунду. Он слышит лишь за своей спиной тихое кихеновское "хен". - Да тебя бить даже не хочется, слишком женоподобный, - парни подходят к тому, что остается за столом. - Пошли, обработаем. А ты, - обращение к Че. - Знай, что когда-нибудь твой защитничек уйдет. Хенвон некоторое время еще стоит на месте, чувствуя за свой спиной ровное дыхание. - Я их поубиваю всех к чертовой матери, - тихо, но крепко. Кихен выходит из-за спины Хенвона и плюхается на стул. - Они каждый день говорят о хене. Они и миллиметра его мизинца не стоят. Ненавижу. Рука Хенвона ложится на плечо младшего, успокаивающе поглаживая. - Давай вместе поедим? Я что-нибудь сейчас сделаю. - Знаешь, хен. А ты ведь изменился с момента нашей первой встречи. Не знаю, правда, как. Хенвон удивляется, открывая дверцу холодильника однако ничего не говорит, молча доставая продукты. Где-то ближе к трем ночи в глухую тишину комнаты заходит Хенвон. Свет выключен, что жутко непривычно. Его кровать пуста, а сосед спит на своей. Вокруг его вещей нет, открыт наполовину пустующий шкаф, там пустые плечики весят. У кровати стоит сумка, наверняка с вещами. Хенвон присаживается на теплый пол, который почему-то ему кажется недостаточно теплым, дрожь пробирает все равно. Холодно и зябко. Он весь грязный, сил на душ нет. У него такое же чувство было, когда его по ошибке высекли плетью, было точно так же. На кровать спящего соседа и его собранные вещи смотреть тяжело, поэтому он, зарывшись тонкими пальцами в собственные волосы, утыкается носом в колени и решает, что будет сидеть тут. Завтра уходит Вонхо. А ему, Хенвону, в задницу засунули два сраных вибратора. Нахуя - вот вопрос? А просто так. Вообще-то, это больно, а нихуя не приятно. Это вызывает в нем злость и отвращение к самому себе. Он думал, что привыкает - ошибся. Конечно, он боялся этого, но теперь начинал чувствовать, что готов привыкнуть, только бы не было больно. Отвращение к себе уже никуда не деть. Из глаз слезы ненависти к себе, пальцы крепче сжимают волосы, зубы сжимаются плотнее, тело все напрягается. Он тихо сопит носом, зажмуривая глаза и направляя все звуки внутрь себя, чтобы не разбудить соседа. Лучше, конечно, уйти, чтобы наверняка, но он не может. Он не хочет, он хочет быть здесь, с ним, хотя и тяжело. Он залечил его раны, лег с ним, гладил по голове, заставил довериться ему, а завтра уйдет. Это делает только хуже. Как бы эгоистично это не звучало, как бы не мешало счастью Вонхо, а младший все-таки не хочет. Не хочет. Думает, еще бы месяц, хотя бы неделю, три дня, еще бы один чертов день. Но что тогда? Что за чертово место? И что с того, что ему здесь тепло, есть что надеть, что есть, есть горячая вода, теплая постель? Что с того, если начинаешь ненавидеть самого себя? Он хлюпает носом, резко отпустив волосы и сжимает колени руками. Он не может сдержать рвущееся наружу, слишком много ему приходится сдерживать на сраной "работе". Да кто придумал эту чертову работу? Кто? Хенвон забывается на несколько мгновений, а на его плечах уже чужие теплые ладони. - Ну что опять? - это сонно и заботливо. Хенвон смотрит в темноту и видит лишь слабо освещаемое ночью улицы сквозь приоткрытое окно лицо, взъерошенные волосы. - Это отвратительно, Вонхо. Я больше не хочу, а выхода нет. Наверное, я слишком себя люблю, но не хочу, чтобы в меня засовывали всякую чертову гадость. Скажи, что происходит с тобой, когда работаешь ты? Ты ведь завтра уходишь, скажи мне. Пожалуйста, - ладони Хенвона ложатся поверх ладоней Вонхо. - Ничего необычного. У меня обычные клиенты. Просто ты, понимаешь, - парень задумывается. Освободив руки от рук Хенвона, он обхватывает лицо младшего, вытирая слезы большими пальцами. - Ты красивый ужасно. Просто к тебе приходят люди, которые платят много. До неприличия много, ты раньше уйдешь отсюда. - Но ты уходишь завтра, - старший молчит. - То, что ты делал со мной, - Хенвон опускает глаза, теряя злой запал. Теперь робок, но решителен в своей робости. Он знает, что если не скажет сейчас, то ведь они все равно больше не встретятся? - Оно мне уверенности придало. Твои руки, ты весь, ты, - запинается и сглатывает свое волнение вместе со слезами и слюной. - Я был счастлив тогда, в те моменты. Когда ты помог мне. Просто знай, ладно? Не смотри как-нибудь странно в мои глаза, когда я подниму голову, договорились? Смотри обычно, как ты смотришь всегда - немного свысока на высокого меня, немного заносчиво, уверенно и крепко, таким взглядом, обладатель которого не даст себя в обиду. Мне нравилось лежать и угадывать твои шаги, глупости, да? Но я практически угадывал, - Хенвон немного горько усмехается. - Не злись, но твои шаги легко спутать с шагами Чжухона. Не злись. В этом месте, наверное, не стоит говорить подобные вещи. В этих стенах они обесцениваются. Но ты скоро уходишь. Ты уже через несколько часов ведь уходишь, так уноси их с собой, в жизнь уноси, - снова усмешка и взгляд встречается со взглядом напротив. - Ты ведь сам сказал, что будешь жить. Вонхо наклоняется и легко целует Хенвона в губы, который легко поддается и уже обвивает руки вокруг шеи старшего. Старший после сна совсем горячий, Хенвон после "работы" совсем продрог. Ему так теперь хочется тепла, того тепла, которое от тела Вонхо. - Вонхо, - еще тише и на ухо. Это совсем робко и совсем окутано атмосферой интимности, как никогда. Сейчас словно будет что-то важное, что-то невероятно сокровенное. Младший в волнении сглатывает и отчего-то вспоминает, что в штанах его джинс по-прежнему лежит нашатырь. - Вонхо, я ведь наврал тогда АйЭму, при чем серьезно наврал. Я сказал ему, что все умею, а я... ну, понимаешь, ни разу. Ну вообще никак, - снова сглатывает, пока теплые руки крепко обнимают его за талию. Стыдно и неловко, но чувствуется необходимость, словно последний шанс, словно все последнее. - И вот первый раз был здесь. Я его запомнил. Вообще не знал как надо. Думаю, меня только лицо спасло. Все разы спасло, конечно, но в тот раз особенно спасло. Так вот это было мерзко, конечно всегда после было мерзко, но это было самое первое и самое запоминающееся. Вонхо, - снова выдыхает, закрывая глаза и сглатывает. Сложно, все ближе к тому, что он хочет сказать. - Дальше будет так же. Это ведь неправильно, да? Так, наверное, быть не должно. Так... Вонхо, - он вдыхает аромат волос и тела, укладывается щекой на голое плечо. Горячее, а у младшего все холодное. - Покажи мне, как оно должно быть. Я хочу, чтобы ты мне показал, чтобы я запомнил. Я буду вспоминать, когда ты уйдешь, - по окончании просьбы лицо вспыхивает, а тело пронзает большая дрожь. Тогда Хенвон добавляет свое последнее и совсем не твердое, скорее вопросительное, как какая-то жалкая попытка лишь меры или способа: - Пожалуйста. Вонхо, взяв в свои руки лицо младшего крепко, но быстро целует в губы. - Я покажу, - тянет Хенвона за руки, вставая и заставляя встать второго. Тянет на себя, а сам отходит шагами к первой попавшейся кровати - кровати Че. Падает на нее, утягивая за собой Хенвона. Зарывается в его волосы, притягивая к себе еще ближе, целует эти соленые от слез губы, проникая языком в рот, руки спускаются ниже и в итоге уже блуждают по всему телу. Хенвон закрывает глаза и с уверенностью отдается рукам, в которых у него нет сомнения. Сомнения в Вонхо у него нет. Губы отвечают, слегка не поспевая за заданным темпом, но стараются нагнать его, руки согнуты в локтях на уровне плеч старшего. Он нависает над Вонхо, удерживая свое тело, наклоняясь каждый раз, когда губы напротив тянутся к нему. Рука Вонхо, приложив силы, надавливает на позвоночник, заставляя Хенвона опустить ниже. - Да ложись ты, - тихо говорит старший, поясняя свои действия. Как только младший выполняет просьбу, старший сразу же оказывается сверху. Он снимает с Вона его футболку, которая когда-то принадлежала ему самому, спускается к шее и водит руками вдоль подрагивающих от прикосновений боков. Хенвон чувствует совсем иное, не то, что ему приходилось испытывать во время работы с клиентами. Он хочет плавиться, хочет чтобы эти руки сами выделывали из его тела то, что пожелают. Ему неловко, но ужасно хочется смотреть в глаза, в лицо Вонхо. Младший проводит кончиками пальцев по щекам старшего, который выцеловывает шею, покусывает и оставляет аккуратные засосы. Вонхо поднимает свой взгляд на Че. Этот зрительный контакт без слов просто обречен стать тягучим и долгим поцелуем. Пока губы сминают, руки погребают под себя тело, крепче и чувственнее обнимая и прижимая к себе. Хенвон выдыхает, чуть отстраняясь. Его холодные руки проводят по спине старшего, робко, но с чувством и желанием, которые перекрывают какие-то незначительные нюансы. Вонхо, мягко поцеловав младшего в щеку, спускается вниз, расстегивая на нем джинсы и после стягивая их вниз. Он пристраивается между его ног и, раздвинув их, закидывает на свои плечи и принимается целовать внутреннюю сторону бедра. Медленно, с особой заботой и аккуратностью, заставляя Хенвона окончательное расслабиться и тихо гортанно простонать от удовольствия. - Тогда было страшно, да? - тихо, но слишком внезапно спрашивает Вонхо, обращая взгляд к Че. Младший кивает, снова запуская руки в мягкие волосы, ероша их больше. - Но сейчас не страшно. Совсем не страшно, - Хенвон убирает ноги с плеч старшего, чуть привстает и целует в щеку. Вонхо улыбается уголками губ, но и этого достаточно, чтобы понять его и почувствовать. Старший усаживает Вона на свои колени лицом к себе и трется о него, прикрыв глаза. Руки забираются под резинку трусов и сжимают ягодицы цепкими пальцами. Хенвон утыкается лицом в плечо старшего и обвивает руки вокруг талии, двигаясь плавно, медленно, с нажимом и навстречу движениям старшего, чувствуя сладкую тяжесть внизу живота. Тянет. Только в отличии от прошлых, в этот раз это и желание самого Хенвона. Старший всасывает сосок, надавливая на бусинку, облизывает и слегка оттягивает, но не так, чтобы стало больно, чтобы только приятно. Губы младшего беззвучно раскрываются, проглотив точно так же беззвучно нужную порцию воздуха. И снова его укладывают на спину, управляют так, как хотят. Это нравится, это как самый прекрасный способ получения удовольствия. Потому что перед тобой не десятки незапоминающихся лиц незнакомцев, а одно лицо. Лицо, принадлежащее Вонхо. Это его пальцы оглаживают все тело, его язык сейчас сквозь ткань трусов касается основания члена. Весь только он. Хенвон тихо стонет с зажатыми губами, снова закрывая глаза от наслаждения, но долго не продерживается без взгляда на Вонхо. Хочется, убивая в себе стыд и смущение, смотреть на него, смотреть его и запоминать. И снова эта мысль, что Вонхо уходит. Хенвон болезненно закрывает глаза. Слишком сложно пытаться разорваться между двумя желаниями. Его чуть приподнимают и стягивают трусы. На живот капают капли смазки, которые тут же слизывает Вонхо, усердно всматриваясь в смущенный и пересиливающий самого себя взгляд младшего. - Я думаю, что ты достаточно растянут, - горько усмехается старший, получая в ответ точно такую же горькую усмешку со стороны младшего. Вонхо закидывает ноги соседа на свои плечи и, приспустив с себя трусы, медленно входит в тело Хенвона. - Если тебе больно или неприятно, ты сразу говори, - в ответ ему кивают. Хотя, конечно, навряд ли ему еще возможно сделать больно. Хенвон не испытывает практически никакого дискомфорта. Своим, как бы это грубо не звучало, затраханным за все это время телом, он уже практически переставал ощущать боль. Вонхо двигаться в нем не так сложно, как тому, кто несколько месяцев назад первому клиенту, что напяливал на свой член Вона. Из-за этого Хенвон начинает чувствовать волнение. Он не такой узкий, как хотелось бы, поэтому Вонхо, возможно, не получает такого удовольствия от действий, какое мог бы получить, будь младший несколько уже. - Вонхо, прости, но ты работаешь сверху или снизу? - вдруг говорит Вон, немного сбивчивым голосом. Старший приподнимает слегка брови вверх, но отвечает: - Как приходится. В основном сверху. А что такое? Ты о чем-то переживаешь? - младший решает, что сейчас его самая последняя возможность быть откровенным и он говорит так, как есть, говорит то, что его волнует: - Я, наверное, не такой узкий, как те, ну... наверное, со мной не так, как могло бы быть... - запинается и отводит взгляд, пока Вонхо набирает темп на более быстрый. Старший усмехается, покидая тело младшего, чему второй очень удивляется, но очень скоро понимает, в чем дело. Его переворачивают на живот и приподнимают бедра, снова входят, теперь уже не испытывая абсолютно никаких затруднений. - С тобой именно так, я клянусь тебе, что с тобой так. Что только с тобой мне так. Еще ни разу мне не было так, как с тобой, - Че от неожиданности чуть выгибается и чувствует, как сочащийся член дергается от произнесенных слов. Вонхо тихо смеется, но это хороший смех, это добрый смех, не содержащий в себе цели что-то высмеять. - Только потому что это ты. Сначала ведь ты ну совсем меня раздражал, я уже говорил. Я думал, что ты совсем какой-то ненастоящий. Думал, что таких не бывает. Но потом, - Хенвона целуют в лопатку, меняя немного угол проникновения. Хорошо. Вон тихо стонет. - Но потом я увидел. Я очень жалею, что увидел только потом, а не сразу. Подожди, давай вот так, тебе больше понравится, - снова его тело покидают, а за тем усаживают на свои колени, лицом к лицу. В него входят и это сразу же становится тем, что испытывал Хенвон лишь несколько раз. Это сразу же дрожь в теле, сразу же пальцы крепче цепляются за плечи старшего, губы сжимаются в тонкую линию. - Ты сказал, что хочешь запомнить, чтобы потом вспоминать, - напоминают ему на ухо, заставляя почувствовать неловкость за свои слова. - Я тоже хочу запомнить, поэтому, пожалуйста, не сжимай свои губы, открой, - и поцелуем ему приоткрывают губы, заставляя отвечать, заставляя самого насаживаться. Голова кружится, щеки горят, все тело покрывается испариной, вокруг основания члена сжимается рука Вонхо, двигая в такт их общему движению. И он не может определиться на чем акцентировать свое внимание - на руке Вонхо, на его губах, или же на его члене, что входит раз за разом в нужном направлении, усиливая темп. - Давай, прямо в мои губы, - Хенвон понимает, о чем говорит старший. Снова вовлеченный в тягучий и глубокий поцелуй, он стонет, стонет так, как чувствует, не зажимаясь и никак себя не ограничивая, чувствуя свободу во всем том, что он делает. Оба прижимают друг друга так, чтобы чувствовать тело соседа максимально близко, чтобы расстояния между ними не было. Хенвон, облизывая шею старшего, постанывает и утыкается лицом в плечо. Чувствуя, что уже вот-вот кончит, младший снова целует губы Вонхо, сразу же углубляясь до предела, заглушая громкий стон. Ладонь Вонхо в вязком семени младшего, который размякает в руках старшего. Второй целует первого за ухом еле ощутимо и продолжает разносить эту еле ощутимую нежность по шее и ключицам, двигаясь самозабвенно в теле младшего, Вонхо кончает, крепче сжав плечи Хенвона. Они оба наконец падают на постель, не размыкая объятий. Вонхо слизывает со своей руки сперму, заставляя Хенвона уткнуться в ключицы старшего. Еле успокоившееся дыхание смолкает, уступая тишине, окутавшей всю комнату. - Я запомню, - говорит Хенвон. Его практически не слышно. Вонхо ничего не отвечает, чувствуя как в его руках засыпает младший. Он накрывает их обоих одеялом и чувствует внутри себя сожаление. Это все только что было ошибкой. Самой страшной ошибкой в его жизни. Из-за того, что они сейчас сделали, из-за того, что сделал Вонхо, теперь Хенвон не сможет... ему будет очень тяжело, когда он узнал, как это должно быть... он не сможет, а в подтверждение его словам полусонный младший произносит: - Не уходи, хорошо? Хенвон просыпается впервые из-за лучей солнца, падающих на его лицо. Он жмурит глаза, несколько раз моргает, открывает свои сонные глаза. Окно настежь, комната пуста, шкаф по-прежнему открыт, там по-прежнему пустующие плечики висят. Постель напротив заправлена до неприличия аккуратно, а сумок нет. Пустота. Резкое, грубое, холодное, одинокое ушел раздается в голове.