Синее пламя

Хёнвон и Вонхо уже вечером следующего дня сидели в своей комнате. Вонхо читал книгу в черной обложке. Хёнвон, развалившись на своей кровати, подремывал. Сегодня у них общий выходной. У всех. Многие поехали в город, многие домой. А они вот остались здесь. Когда выдается выходной, хочется бревном лежать, по крайней мере Хёнвону. Это его желание старший прочитал в глазах без особого труда и слов. Поэтому они то спят, то едят, то говорят, то молчат. — Чувствуешь, воняет? — Нарушает молчание Вонхо. — Воняет? — Переспрашивает младший, привставая с кровати и принюхиваясь. — Да, так воняет от брокколи, — усмехается он. Хёнвон трёт глаза. — Ты не любишь брокколи? — Ненавижу. — А что ты еще не любишь? — Только Вонхо закрывает книгу, как дверь в их комнату открывается. На пороге комнаты стоит Минхёк, оперевшись о дверной косяк плечом. В его руке полупустая бутылка. — Ребят, пойдемте, — у него на лице насмешливая улыбка, и он слегка пьян. — Какой повод на этот раз? — Вставая с кровати, Вонхо подходит к Минхёку. Второй же радостно раскрывает руки для объятий и виснет на шее друга. — Чжухон подогнал дорогого пойла. А знаешь кому досталось все это добро? Мне! Мне! И я делюсь с вами! — Он смачно целует в щёку Вонхо. — Брати-и-ишка, ну чего такой хмурый? Хёнвонни, подойди ко мне, чего сидишь? — Он смеется, вызывая улыбку на лице Вонхо. Он поворачивается к Хёнвону, зазывая его. — Пошли, сходим, — и Хёнвон встает с кровати, его тут же обнимает Минхёк, целуя в щеку, тут же отпивает с горла. — Ребят, какие же вы классные просто, а. Вот ты, Вонхо, ты ебанутый, но ты невъебенно крут! Вот правда! А ты, Хёнвонни, ты вот такой... — Младший усмехается, они с Вонхо приобнимают Минхёка за плечи, помогая идти. — А ты такой красивый, Хёнвонни. Ты просто невероятно, — но тут он прерывает свою речь, открывая дверь с ноги. Вонхо заливается смехом. — Не столько пьяный, сколько веселый, — подмечает он. В комнате Минхёка и Кихёна сидит младший на кровати. — О, привет, хёны! — Он тут же оживляется. — Сейчас придет еще Чжухон, — улыбается Минхёк и подмигивает недовольному Вонхо, который уже открыл стеклянную бутылку и пьет с горла. Он протягивает коньяк Хёнвону, который делает лишь пару глотков и говорит старшему, что не пьет. — Да ладно тебе! — Минхёк наливает жидкость, расплескивая ее во все стороны, в стакан, звонко смеясь. — Пей! — Эй, хён, а мне? А мне нельзя? — А тебе нет. — А почему? — Вонхо, наблюдая за всей этой ситуацией откровенно говоря смеется. Он совсем близко с Хёнвоном, тянется к нему и тихо произносит, пока Кихён и Минхёк устраивают дружескую перепалку: — Если не хочешь, лучше не пей. Хотя, мне интересно посмотреть на тебя, — видимо, Минхёк ни один так радуется возможности выпить. Вонхо оживляется. Минхёк врубает какую-то клубную музыку и кричит что-то на... На китайском? Однако Вонхо его понимает, кричит ему в ответ и отвечает на... тоже на китайском? Кихён с интересом наблюдает за хёнами, которые очень быстро входят в раж. Хёнвон с не меньшим интересом наблюдает за всем происходящим. — Кажется, им очень весело, — замечает самый младший. Дверь в комнату открывается — Чжухон и Шону. — Ой, веселье завезли! — Смеется уже совсем радостный Минхёк. Вонхо лишь хмыкает, увидев Чжухона и снова отпивает с горла. — Ну как на пробу? — Спрашивает Хонни, хлопая Мина по плечу. Тот вверх большим пальцем на миллион раз в воздухе выводит "класс". — Привет, — здоровается Вонхо с Шону. Все перездоровались и за исключением двух, поделили выпивку. Правда, Хёнвон, немного распробовав напиток, иногда отпивал с горла у Вонхо, который был не против делиться. — Ну как, новенький, освоился? — Спрашивает Чжухон. Все думают, что это Кихёну, но потом, как оказывается, эти слова были брошены в адрес Хёнвона. — Но ведь Кихён пришел позже меня. Разве не он новичок? — Ему возможно кажется, но у Минхёка на какой-то момент взгляд виновато опускается вниз, он закусывает губу и отпивает с горла. Тема так и остается неразвитой, её дружно все опускают. Почему-то теперь она кажется совсем неуместной. Все за исключением Хёнвона активно участвуют в разговорах и обсуждениях. Он, хоть и начинал привыкать, по-прежнему не чувствовал себя на месте. Он слушал внимательно и концентрировал свое внимание на пальцах, которые касались лишь кончиков его собственных. Это Вонхо, который несколько раз порывался устроить с Чжухоном драку, но умелый язык Минхёка и сила Шону всякий раз делали свое дело. Драки только благодаря этому не случилось. Но взгляды злые то и дело перекидывались с одного края комнаты в другой. — Принесите хавчика! — Ноет Чжухон, завалившись на спину Шону. — Мелкий, сгоняй, а. Ну по-братски, — младший встает и кивает. За ним встает и Минхек, он держится за локоть младшего и хихикает. Кихён чуть прикрывает за ними дверь, и они со старшим идут в кухню-гостиную. Младший открывает холодильник. — Что достать, хён? Я не знаю, что любит Чжухон, — вздыхает он, но ответа не получает. Дверь холодильника резко закрывается, младший поворачивается в недоумении и его губы тут же накрывают губы хёна. Минхёк целует, сминая губы младшего своими, сцепляя свои руки вокруг Кихёна, Мин прижимает его к себе невероятно крепко. Откуда-то берется такая сила в тощем теле. Кихён, не долго думая, но пребывая в жутком удивлении, отвечает на действия старшего. У него очень быстро сбивается дыхание и он, словно торопясь, словно боясь не успеть, чуть углубляет поцелуй, и уже сам задает темп, которому послушно следует хён, запуская свои руки под кофту Кихёна. Губы хаотично смещаются на шею, ключицы. Старший умело и так, будто всю жизнь исследовал тело младшего, его каждую чувствительную точку, кружит голову Кихёну, он беззвучно ловит воздух ртом, вырываясь из цепких рук и зарываясь собственными в мягкие светлые волосы. Все без слов, словно не нуждается в объяснении. Не нуждается ни в чем. Это только Кихён нуждается. В пьяных губах, в прикосновениях хаотичных, горячих, чувственных. В паху ноет, когда тонкие пальцы забираются под ткань джинс и трусов, сжимая ягодицы, когда так вжимают в себя, заставляют хотеть трений. Черт возьми, такого никогда еще с ним не было. Работа работой — а это совсем же другое. Это — что это? Этому надо дать название. От этого щемит, от этого совсем жарко, от этого совсем не дышится, от этого, блять, хочется сойти с ума. Задирают кофту, покусывают и посасывают соски, колено просовывается между ног и он, Кихён, уже активно трется об это словно спасительное колено. Он сам присасывается к шее Минхёка, тянет к себе, оставляет красноватые засосы. Слишком быстро, хочется сразу все, сразу, не хочется акцентировать внимание на каких-то отдельных участках тела, когда вот он, весь твой, который открыт, который тебе, который сжимает твои ягодицы. Пьяный на вкус, но от него все равно исходит естественный аромат тела. Тот самый, который любит Кихён. Его хён классный, правда. Пусть говорят, что в его задницу вмещается по четыре члена — и это ещё если не растягивая. Пусть говорят, что он весь вытраханный, и пусть говорят, что не осталось в городе хуя, которого бы не побывало в этом рту. Плевать. Потому что его хён круто готовит, знает нужные слова, знает как прикасаться, знает, как обнять, знает, как сделать. Знает всё. Его хён самый классный, а если кто-то не согласен, то он самолично пробьет этому наглецу морду. Рука Мина смещается и вот, она уже обхватывает возбужденный член Кихёна. Он зажимает губу, а ему на ухо горячее и пьянящее: — Я когда-то тоже так реагировал. Когда-то каждое прикосновение к телу находило отклик. Теперь нет. Запомни это чувство, потому что я его уже не помню, — на улыбке, но такое горькое. Как отвратительный горький шоколад, который Кихён ненавидит. — Если тебе будет хорошо, значит, круто, — усмешка, и мочку уха младшего закусывают. — П-подожди, хён, — он чуть отталкивает от себя, быстро расстегивая пряжку ремня на своих джинсах. Минхёк помогает ему, так как младший просто путается в собственных пальцах. Волнение? Желание? Что? Штаны с трусами лишь на немного приспускаются, рука тут же обхватывает основание, активно надрачивая, не давая и секунды для того, чтобы что-то понять. Там, где-то из их приоткрытой комнаты слышатся шумные голоса их друзей. Вонхо кричит о том, что Чжухон — говно, и он его не боится, Чжухон в свою очередь отвечает чем-то похожим. А тут прижатый к холодильнику Кихён тихо, но слишком жарко и часто выдыхает. А тут стоящий на коленях Минхёк отсасывает вжимающемуся в поверхность холодильника Кихёну. Ему правда нравится отсасывать таким, как Кихён. Откуда-то желание, чтобы от секса такие вот еще пока дети получали удовольствие. Только удовольствие. Чтобы их там не напяливали на свои члены, а чтобы им было хорошо, чтобы им отсасывали круто и чтобы их целовали, чтобы у них были какие-то мечты, чтобы у них были планы на будущее. Чтобы они были не как Минхёк. Но ему ужасно тепло. Не из-за выпитого алкоголя, а из-за того, что кто-то ещё реагирует на его такие простые прикосновения так. Что ещё есть те, кого не трахал он или не трахали его. Есть те, которые Кихён. Вот он сам, этот Кихён. Он наслаждается процессом и даже задает темп, которому послушно следует Минхёк. Ему не говорят как хотят, чтобы сосали, а просто берут то, что он дает. От сердца дает. Поэтому и с душой. Поэтому он отсасывает, прикладывая усилия. Поэтому так реагирует тело младшего. Он поигрывает с яичками, надрачивает другой рукой и обсасывает головку, слегка надавливая на неё. Да, при таком раскладе младший не выдержит долго. Мин сам хочет проглотить его сперму, поэтому, когда Кихён хочет вынуть член, чтобы кончить, старший только ускоряется и сглатывает всё до капли. Не успевает он встать на ноги, как к нему на колени падает младший. Лицо у него все красное, в испарине, руки дрожат, он заваливает Мина на пол, сжимая коленями его талию и целует. Страстно, слюняво и с невероятным желанием, крепко вцепившись в его плечи. Минхёку кажется даже, что он наконец-то что-то чувствует. Он даже поглаживает по голове Хёна. — Где там эти двое? — Возмущается Чжухон. Он, кажется, больше всех опьянел. Хотя нет. Почетное первое место он разделяет с Вонхо. Они с Хёнвоном сидят спина к спине. Младший не слушает разговоров, он слушает собственное дыхание. Он чувствует небольшой жар, и у него приятно кружится голова. Ему бы сейчас прилечь, поспать, да он сидит. Тут в комнату возвращаются Минхёк и Кихён. Все это дело оживляется снова, музыка громче, смех громче, разговоры на китайском между Вонхо и Минхёком. Как только Минхёк засыпает, все, не сговариваясь, расходятся. Правда, если Чжухона не остановит Шону, то... А то настрой у него был очень даже боевой и ещё хоть куда, продолжать. Кихён перетаскивает тело Мина на свою кровать. Возможно, Хёнвону показалось, но что-то в этой комнате было не так. Там, помимо оставленной грязной обстановки, осталось что-то такое, незримое, не очень приятное. Пустое. — Давай, я помогу тебе это убрать, — предлагает Хёнвон, поднимая пустые бутылки. Его слегка пошатывает. — Спасибо, хён, но я сам. Правда. Завтра. Унеси только тарелки, пожалуйста, — Кихён улыбается и Хёнвон ему в ответ, выполнив просьбу. Уже глубокая ночь. Внутри становится как-то пусто. Совсем плохо. Хёнвон вспоминает, где он, куда ему завтра и все последующие дни. Вспоминает, что очень скоро Вонхо уйдет и это добивает. Вон составляет посуду и замирает. Вокруг его талии обвиваются крепкие руки Вонхо. Он утыкается лицом между лопаток. — Пойдем спать, — говорит Хёнвон, перекидывая руку соседа через плечо. В комнате как и всегда горит приглушенный свет. Это воссоздает какие-то частички уюта. Хёнвон сглатывает и укладывает Вонхо на свою кровать. Тот закрывает глаза. — Тебе помочь раздеться? — Спрашивает младший, забираясь руками под футболку. Вонхо молча поднимает руки и привстает, Хёнвон расстегивает ремень и молнию на его джинсах и стягивает их вниз. Аккуратно складывает его вещи и сам раздевается. Выключает свет и укладывается рядом с ним. — Надо же, пижаму даже не надел, — усмехается старший, не открывая глаз, оглаживает тощий живот младшего. — А надо было? — Нет, мне так больше нравится, — и, притягивая к себе Вона, утыкается в его макушку. — У тебя волосы такие мягкие, Хёнвонни, — имя младшего звучит как самая красивая песня на свете. Вон закрывает глаза и утыкается в ключицы старшего. Вонхо вдыхает в себя аромат волос Вона и целует того в макушку, переплетаясь с ним пальцами. — Спокойной ночи, — тихо произносит младший, целуя старшего в подбородок. Хён наклоняется и целует в губы. — Спокойной ночи, — тихо, мягко и так спокойно.