***
Зайдя в маленькое темное помещение, Васек огляделся: в углу стояли ведро и швабра, веник, прочие приспособления для уборки, затхлого запаха не было. Для себя зек отметил длинную палку швабры, в случае чего ею можно обороняться, если она окажется не слишком крепкой и ее получится сломать, надлом должен оказаться острым — выйдет неплохое оружие. Впрочем, мужчина не планировал нападать на охранника, только если он позволит себе что-то лишнее, да и в любом случае он придет с дубинкой, можно, к слову, попробовать выхватить ее. Антон появился через несколько минут. Васек тут же заметил, что он сильно нервничал: сверкал радостным оскалом и перетаптывался с ноги на ногу. Сняв с себя фуражку, он пристроил ее на коробке с моющими средствами и расстегнул горло давящей форменной рубашки. От него пахло пивом и мятной жвачкой. Зек усмехнулся про себя: «Для меня старается?» Мужчины не говорили ни слова. Антон зарылся в свои короткие каштановые волосы пальцами, на безымянном сверкнуло обручальное кольцо. Ваську отчего-то в те секунды в глаза бросались лишь какие-то мелкие детали, общая картина смазалась после в его памяти. — Ну, ты… это, — надзиратель говорил не стесняясь, а просто нервничая. — Снять штаны? — Н-нет. — Мужчина достал наручники. — На случай, если ты решишь выкинуть глупость. Зек сложил руки сзади и повернулся к нему спиной. — Давай руки спереди, — попросил охранник и надел на него наручники. Васек был изрядно удивлен: так было намного удобнее, чем если бы он держал их за спиной, к тому же затянуто было совсем слабо. «Еще ничего не натворив, ощущает чувство вины?» — насмешливо предположил зек. — Как мне расположиться? — спросил мужчина. — Я могу прислониться к стене, ну или могу лечь на пол на живот. — Ложись на спину. Заключенный удивился, ему это не понравилось. Покорно опустившись, он сел и прислонился к стене, можно было бы и полностью вытянуться на полу, но тогда было бы тесно. Смотря в стену, Васек слышал, как звякнула пряжка на ремне мужчины, расстегнулась молния, штанов он снимать не стал. Медленно встав на колени, надзиратель уперся рукой в пол, а второй коснулся плеча зека, пробуя его мускулы. Заключенного прикосновение не смутило, он оторопел только, когда Антон погладил его рукой по щеке — кажется, охраннику нравилась грубая щетина зека. Затем надзиратель потерся о нее носом, закрывая глаза. Васек не делал ни единого движения, лишь оголтело смотрел в пустоту и то и дело сглатывал, отчего его кадык дергался. Антон накрыл его губы своими, сначала целуя осторожно, играясь языком, после, притянув к себе за затылок, стал жадно мять их, болезненно царапая свое гладковыбритое лицо о щетину зека. «Боже! — недоумевал Васек. — Почему я так долго искал такого человека среди зеков и безуспешно, а тут этот надзёр?! Почему именно он — тот единственный в тюрьме, кому тоже нравится сосаться с мужиками?» Отпрянув, охранник уже с трудом справлялся с возбуждением: сев верхом на бедро мужчины, он стал тереться о него членом. Заключенный испуганно смотрел на него, лучше бы он сделал так, как ожидал зек, без всяких сумасбродных сюрпризов. Но без сюрпризов Антон, кажется, не мог. Встретившись взглядом с Васьком, он отвесил ему звучную пощечину. Мужчина понял, что ему не разрешается удивляться и, приподняв подбородок, уставился в потолок. Надзиратель тут же прильнул к его шее и запустил руку ему в штаны. Заключенный прикусил губу — да, пожалуй, ему нравятся эти его сюрпризы… Высвободив стояк зека, охранник сначала долго дрочил ему, параллельно целуя в губы, затем, разместившись между его раздвинутых ног, принялся сосать. Васек жмурился и приоткрывал рот в беззвучных стонах. Ладно… это было ожидаемо. В тюрьме полно женоподобных петухов, и каждого Антон мог привлечь за пару пачек папирос, но он же пристал именно к нему, значит, ему хотелось трахнуться с настоящим мужиком, а следовательно — побыть для него настоящей сучкой. Надзиратель сосал бездарно, но с чувством! Он кашлял, морщился, но все время возвращался к своему делу. Ему этот процесс нравился, вся его унизительность. Мужчина то и дело трогал себя за набухший член, все больше и больше желая разрядки и одновременно наслаждаясь сладостной мукой воздержания. Дыхание Васька совсем сбилось, он уже не открывал глаз и плотно сжимал зубы, чтобы хранить тишину. Почувствовав, что он близок к оргазму, зек неосознанно положил руки на голову охранника, толком даже и не надавив, просто изъявив просьбу — взять его стояк поглубже. Антону это решительно не понравилось, он тут же отпрянул от его члена и поднял разгневанное лицо к запыхавшемуся заключенному. — Я его тебе зубами сейчас оторву, а в анал затолкаю дубинку на всю длину, понял? — угрожающе прорычал охранник, показав, что как бы они со стороны ни выглядели, надзиратель — главный, а зек лишь его ничтожная шлюшка, лишенная права выбора. Заключенный растерянно посмотрел на него, спешно закивав. Вид раскрасневшегося охранника, с распухшими губами и исцарапанными щетиной щеками, склонившегося над его пахом, разжигал в нем безумное желание. — Я прямо сейчас… — понимая, что ему явно за это попадет, спешно известил Васек и зажмурился. Антон быстро загнал его стояк себе в рот, сделал пару поступательных движений, и через пару мгновений лицо его уже было вымазано в семени. Закрыв глаза и ткнувшись носом в яички мужчины, охранник наконец принялся надрачивать себе и спустя секунд десять кончил. Он еще некоторое время лежал, не поднимаясь от паха зека, затем сел рядом с ним, прислонившись спиной к стене. Быстро дыша, охранник повернул голову к заключенному и сказал: — Ты запачкал меня, не хочешь слизать? По приказному тону Васек понял, что выбора у него нет, и, поморщившись, слизнул с губ Антона свою собственную сперму. Отвернувшись, он незаметно сплюнул ее, поняв, что даже для него существует предел извращенности. Зек по-прежнему беспокоился, оргазм не особенно расслабил его. — Ты же женат? — как-то нерешительно спросил заключенный, и зачем ему только нужно это было? Знал же — к добру не приведет! — Да, а еще я по-прежнему могу распиздеть всей тюрьме, что ты пидрила. — Услышав это, Васек слабо улыбнулся, сдерживая рвущийся наружу ехидный ответ. — Не смей открывать рта, сучка, я хотя бы баб трахаю. — А зачем тогда с мужиком? — Просто захотелось. Не твое ебаное дело. С вымазанным в сперме лицом, возмущаясь, Антон совсем не выглядел угрожающим.***
Женя молчал, спустив ноги на пол, он начал обуваться. Васек забеспокоился, не услышав ни одного слова в ответ. Осторожно придержав юношу за руку, он вопросительно заглянул ему в глаза. — Мне попадет, если я опоздаю на работу, — холодно проговорил Евгений и, отстранившись от прикосновения, встал. — Я обидел тебя или напугал чем-то? Что такое? — Нет. Просто… лучше нам правда держаться друг от друга подальше. — Парень говорил это, стоя спиной к нему, ища взглядом свою кепку. — Эй-эй, в смысле? Если ты думаешь, что я — твой главный источник проблем, то ты чертовски ошибаешься, — горячился Васек. — Вся тюрьма стоит на очереди за трахом к тебе, и, если я отойду в сторонку, они возьмут свое. Я не спорю, что, став моей женой, ты подписался на определенные сложности, но, извини, будь ты обычным зеком — тебя бы ждали другие заёбы, и посерьезнее! — Слушай, просто отъебись от меня. — Евгений обернулся к нему и выставил вперед руки, зло оскалив зубы. — Мне не нравится вся эта херня. Здорово было трахнуться разок-другой, снять напряжение, но ты втягиваешь меня в какие-то мутки, хер знает, чего хочешь. Мы договаривались с тобой, помнишь, все фиктивно? — Но ты сам захотел добавить в нашу связь немного реалистичности! — Васек вскочил на ноги. — Я же сказал: трахнулись один раз и хватит. И нет, блять, никакой связи! Я не твоя жена, черт возьми. — Женя импульсивно ткнул себя пальцами в грудь. — Я парень! И мне не нравится сосаться с мужиками. Понимаешь, оно само как-то выходит: я в ахуе, мне нужно успокоиться — ласка и тепло помогают. Но мне это не необходимо… У тебя же в голове какая-то поебень. Я, видимо, был не в себе, раз упустил тот момент, когда мы перешли от той херни, на которую я согласился, к сложившемуся сейчас пиздецу. Делай что хочешь. Реши все свои проблемы: брось меня сам, окей? А потом меня подберет Куцый, и вы оба в плюсе, ничего не теряете. Выслушав его, Васек сделал глубокий вдох и сдержанно спросил: — Ну, а сам ты? Разве ты не потеряешь все с этого? — Это не должно быть твоим делом, всекаешь? Меня, блять, бесит, что ты назначил себя моей нянькой. — Черт, да хер ли ты сбесился? — закричал зек и тут же перешел на шепот: — Я тебе только что такое рассказал… Ты хоть понимаешь, что о подобных вещах обычно никому не говорится?! И вот это — твоя благодарность?! — Просто отъебись от меня, — с расстановкой произнес Евгений, примирительно подняв руки. Мужчина схватил его, не дав уйти, и потянул к себе. Вырываясь, юноша пытался драться, но зек намертво вцепился в его запястья, продолжая держать его руки по разные стороны. Быстро дыша, Женя яростно, словно пойманный в капкан зверь, смотрел прямо в глаза заключенного, казалось, готовый через секунду впиться ему в горло. Васек молчал, остывая, и лишь с едва тлевшим угольком ненависти в сердце глядел на молодого человека сверху вниз. — Мы не должны расставаться на таких словах… Я, правда, вероятнее всего, пропаду из камеры на пару недель… может, месяц. Я не смогу быть спокойным, зная, что ты злишься на меня из-за какого-то блядского недопонимания, — нервно проговорил мужчина. — Я все прекрасно понял, — прорычал в ответ юноша и ударил его коленом в пах. Зек зажмурился и, обессилев, побоялся, что парень вырвется. Повалив Евгения на пол, заключенный прижал его своим телом. Женя больно ударился спиной, но Ваську было больнее — он жмурился и утыкался лбом в пол, не производя ни звука. — Я хочу признаться тебе кое в чем. Хочу быть открытым, — хрипло проговорил мужчина. — В чем? Нахера мне это знать. У тебя, может, еще и СПИД?! Мне насрать, не подходи ко мне больше. Все заебало. Евгений, сумев отпихнуть его, встал и вышел из камеры. Быстро идя по коридору, он смахнул слезы и нахмурился, видя множественные косые взгляды. Свалившиеся на его голову проблемы страшили юношу. Он чувствовал, как погрязает в них все дальше, а выхода найти не может. Ощущение неизмеримой тяжести, бывшее с ним в первый день, вновь вернулось и, кажется, в большем объеме. Парень и сам не понимал, что с ним: проснувшись, он был таким радостным, а потом его настроение резко испортилось, возможно, просто чаша наконец переполнилась. Хотелось просто кричать, посылая все к черту!