ТА САМАЯ... Легенда об Аанге / Water, Earth, Fire (Дневник Катары)

***

      Аанг собирался вернуться в свою комнату, но мысль о том, что он будет заперт в четырех стенах на нижнем этаже, была невыносима. Ему нужна была высота, свободное пространство, чистый воздух.       Самым высоким зданием среди дворцовых построек была колокольня, на вершину которой вела винтовая лестница. Он мог бы легко вспорхнуть туда, но сейчас не чувствовал ни сил, ни желания. Шагнув в слабый свет луны, он снял обувь, словно придя в Храм. Монастырская привычка. Грубый камень под босыми ногами, ноющий шрам на стопе — реальность этого мира. Он прошёл к самому краю и сел там в позе лотоса, привычным жестом закинув ноги и легко скрутив их в узел.       Даже путь сюда, даже простая возможность побыть одному уже помогли ему подавить панику, которую ощущал среди толпы, и он кое-что понял: ревность, разочарование, печаль, гордость снова захлестывали его, но в этот раз с большей силой, одного самовнушения было недостаточно. Эмоции начинали править им, а это было недопустимо, особенно сейчас, когда он снова легко переключался в режим Аватарстейта. Он мог натворить дел сгоряча. Ему нужно взять себя в руки. Терзаться сомнениями было свойственно магу Воздуха, привыкшему избегать проблем и обходить острые углы. Возможно, именно поэтому он и сбежал тогда, кажется, целую жизнь назад, и вот теперь оказался здесь. Если он не придёт к какому-нибудь решению проблемы с ней, ему захочется снова сбежать. Он не мог так жить дальше, но и не мог просто уйти… не тогда, когда от него зависят и этот Зуко, и тем более все остальные, к которым было так много теплоты в его сердце, что Вселенная со своими необъятными звездными просторами сократилась для него до конкретных личностей, что можно было пересчитать по пальцам. Он снова вспоминал нравоучения монахов и их призывы отрешиться от мира. Его нация всегда поступала так — не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним. По сути Воздушные Кочевники, отказываясь принадлежать миру, переставали быть его частью. Янгчен утверждала, что это не лучший из путей для Аватара, как повелителя мира. После боя с Озаем он многое понял о себе: именно человеческая составляющая Аватара помогала различить Добро и Зло, провести черту, за которую не заступить духу, божественной же его составляющей было всё равно какими средствами достичь желаемого — вседозволенность, граничащая с безразличием. Суть полубожества. Это двуединство всегда приводило к нестабильности. Быть человеком означало испытывать эмоции, что могли не только ослаблять потоки энергии, но и блокировать их вовсе, а хуже — наносить душевные раны, что исцелить куда труднее, чем физические. У всего есть обратная сторона, он получеловек. И человеческого в нём увы слишком много, слишком сильна привязанность к мирскому. Эмоции давали бразды правления не его «манасу», а внутреннему дитяте, что был слишком раним. Отношение ко всему миру преломлялось сквозь кривую призму разочарования в узком круге, что он очертил для себя, как «свой». Что же делать? Оборвать связи… Аангу придётся принести эту жертву, потому что на Аватара были возложены обязанности, которых невозможно было избежать.       Поэтому он сидел там, высоко над миром, один в темноте, и ветер шевелил его шелковое одеяние. Пытался погрузиться в медитацию, как было принято у его народа при любой возникающей проблеме, ища просветления и внутреннего баланса, но в этот раз ему никак не удавалось. Пытался открыть поочередно все чакры, которые снова заклинило от горечи чувств, отпустить свою любовь ради неё и спокойствия мира, которому мог стать угрозой, потеряв контроль, но чувствовал, будто сердце с кровью вырывают из груди. Он не мог ровно дышать, не мог вдохнуть достаточно воздуха, и от этого кружилась голова. Он задыхался! Как же это иронично и слишком горько для Мастера магии воздуха, для человека, выросшего в высокогорном климате и имеющего выработанную веками природную способность не терять контроля над дыханием даже в самом разреженном воздухе. Это была особенность свойственная лишь его народу, и к тому же усиленная эффектом от тренировок с прокачкой шейных мышц и постепенным удушением. Сколько бы гуру Патик не утверждал о единстве народов, а Кочевники были другими, не похожими, уже даже по этим причинам. Их особенности и способности формировались веками. В последнее время Аанг всё чаще стал задумываться о своих единородцах и последствиях исчезновения целого пласта культуры, по-своему уникального и неповторимого. Принимая то, что ему нравится принадлежность именно к этой особой духовновозвышенной микроцивилизации… Да что с ним творится? Он остановился в своём рассуждении, ловя себя на постыдных мыслях и чувствах, открыл свои серые, но изменчивые оттенками в разных условиях глаза, поправил слишком миниатюрные и неустойчивые стопы ног, туже стягивая их в узел, приложил узкую гибкую кисть к бритому высокому лбу. По лицу струился пот. Аанг закусил губу… «Ну вот, что за мысли?! Горец — гордец! А ещё удивлялся, что другие считали мою нацию напыщенными самовлюбленными отшельниками. Разве сейчас не так себя веду?» Медитация в состоянии, когда он был в таком дисбалансе, не давалась. Он начал понимать, что это могло оказаться невыполнимым. Но упорство было одной из его черт характера, он не шёл напролом, всегда искал обходной путь, встретив непреодолимые препятствия. Он готов был пробовать снова и снова, не зацикливаясь на неудачах. Сколько раз он был охвачен отчаянием из-за своих чувств к девушке из племени Воды? Из-за осознания, что всё складывается не как ему хочется. Сколько раз он уже почти поставил крест на этом безнадежном романе? Он вспомнил, как казалось совсем недавно разрушил созданный рисунок с их символами на песке в Западном Храме, после жалкой попытки Катары отмолчаться и избежать серьёзного разговора. Тогда он растоптал ногами то, что стереть прежде не поднялась рука! Но через несколько дней уже пытался вернуть её. Стоило приземлиться в обратную точку отсчета, сгруппировать силы и рассмотреть варианты путей.       «Я любил её. И продолжаю любить. Несмотря ни на что. Но она не любит меня. Вопрос: могу ли я остаться хотя бы её другом? Смогу?»       Он всегда начинал с вопросов самому себе. Ответ в этот раз был трудным. Раньше ему было бы достаточно просто быть рядом с ней. Чтобы просто иметь возможность надеяться, что однажды, что может быть… Он мог бы ждать её вечно. Он так долго мечтал быть рядом с ней, наблюдал за ней и делал всё, что было в его силах ради этой улыбки, ради её смеха, ради того, чтобы увидеть, как розовеют её щеки, или почувствовать, как эти мягкие губы касаются его щеки. Ему всегда нравилось это. Хотел бы превратить это в бесконечность. Он даже сказал это ей на языке жестов, когда она впервые поцеловала его за врученное в качестве трофея ожерелье её бабушки. Но он не был уверен, знает ли она язык жестов. Надеялся, что всё же поймёт и почувствует.       Когда она поцеловала его в Пещере Двух Влюбленных, кратко и нерешительно, трепет электричеством прошёл по его телу. Он месяцами мечтал потом об этом, воображая, что могло бы быть, фантазируя о том, какой могла бы быть жизнь, если (он всегда думал «когда») они будут вместе. Но теперь надежд не осталось. Она будет дарить эту улыбку кому-то другому, она будет любить кого-то другого. Она выйдет замуж за кого-то другого, а ему придется просто наблюдать за этим.       Руки его сжались в кулаки, ногти впились в ладони, зубы скрипнули, слезы обожгли глаза. «Отпустить…»        Року говорил ему: «Отпусти, если твоё — значит вернётся. Нет — значит никогда твоим и не было». Аанг не знал, как отпустить её, потому что она была словно его частью. Знал ли сам Року как делать это? Двенадцать лет разлуки не стали препятствием для брака, но медитация и контроль над Аватарстейтом были явной проблемой Року. Если такой мастер в отпускании привязанностей, то почему не справлялся? Двенадцать лет на преодоление себя, своих чувств, проверка её. «Любить всегда тяжело, особенно когда молод» — говорил Року. Время что-то изменило? Что же Року не вошёл в Аватарстейт, когда нужно было спасать своих островитян от вулкана? Аангу не нужны были такие проверки. Он сразу ощутил, что Катара особенная. Он всегда думал, что это взаимно. Он думал, что однажды она почувствует то же самое. Он никогда даже не принимал во внимание возможность, что этого нет. Как он сможет сделать это? Разве хоть кто-нибудь сможет? Согласиться с тем фактом, что они не будут, никогда не будут вместе. Она не принадлежала ему. Она не любила его. Попытаться смириться с этим.       Он чувствовал себя так же, как когда-то в Восточном Храме Воздуха, когда впервые пытался открыть и раскрыть все свои возможности. И он снова пришел к тому же выводу, что и тогда.       Отпустить её было невозможно. Это просто было… нельзя. Ничто в его жизни не имело смысла без неё. Он даже не знал, почему любит её, почему из всех девушек, в которых можно было бы влюбиться, именно Катара держала его сердце в ладони. Он ни о ком никогда не думал так, как о ней, и не сможет никогда. Была только она, и всегда будет только она одна. Наверное, он любил её за врожденную внутреннюю доброту, за мягкость её духа, отзывавшуюся в его душе. Может он любил её вспыльчивый нрав, её неукротимость воина, который мог повелевать приливами и вызвать воду прямо из воздуха. Он точно любил её за несгибаемую веру в него. Веру, которая возродила его и не давала расклеиться, даже когда сам он не верил в себя. Но любят не за что-то, а чаще вопреки. Она была другом, близким и родным человеком. Гуру приветствовал это чувство, что раскрывало одну из его нижних чакр. Сильнейшие ментальные связи с его родным народом были разорваны, и чувства к Катаре заменили их, сотни потоков раскрывавшихся в геометрической прогрессии сомкнулись в одну единственную, потому эта связка стала слишком прочной. Жизненно важная для него, так, как он и не думал, что может быть возможным, необходимая ему, как воздух в его легких или кровь в его сердце. Она ментально стала его частью, неотделимой от его личности, и, возможно, навсегда ей останется. Что бы ни сделал любой из них, это уже ничего не изменит. Физический контакт порвать куда проще. Связь с ней сохранялась даже за пределами реальности мира Людей. Он слышал её голос при переходе в мир Духов, он мог услышать её призыв, находясь в космическом пространстве. «Ты — моё завершение, ты — моё равновесие, ты — это я. Как могу я отпустить тебя?». Это был довольно высокий уровень его чувств, почти приближающий его к «майтри».       Но было и другое чувство. Это было в пламени свечей, игравшем на её смуглой коже, в нежности её глаз, когда она смотрела на него. В линии её пальцев и наклоне головы, в аромате её волос. В том, как иногда она расплывалась в его глазах, и её образ менялся и смешивался — юная девушка, которой она была, виделась ему женщиной, которой ей предстояло стать. Во сне он видел её уже матерью и держал их ребенка, запеленутого в солнечных желтых тканях и перевязанного голубой лентой. Ему снилось, что она родит ему наследника-сына…        Перечеркнуть всё это, растоптать ногами, как то самое сердце, нарисованное на песке с их символами. Отпустить… Он уже пытался… Быть другом, быть братом. Он пробовал. Но его мысли о ней никогда уже не будут платоническими, невинными. Он не сможет как прежде, весело смеясь, обсуждать с ней её «свидание» (как с Хару), беззаботно развлекаться, пока она строит кому-то глазки (как с Джетом). Он уже не тот наивный двенадцатилетний мальчик, которого она отыскала среди льдов. Взросление измеряется не количеством прожитых лет, а количеством пережитого и извлеченных из этого уроков жизни. Если всё, что она могла дать ему теперь, даже если удастся извиниться и помириться — это дружба, он не примет это, потому что она значила для него куда больше, чем он мог выразить, больше, чем слова могли отобразить, или сердце — вместить. Если боль была ценой за это, он примет эту боль, если ему не придется наблюдать, как она повзрослеет и влюбится в кого-то другого, и проведет остаток жизни в объятиях другого мужчины…       Аанг снова сжал кулаки. Замкнутый круг. Или очередной виток? С каждым разом уровень эмоций нарастал. Он должен взять себя в руки. Разобраться с собой. Отделить ту иллюзию, что вообразил себе, от той жестокой реальности, что его окружала. Хотя стоило быть, наверное, осторожнее с такими желаниями… Янгчен предупреждала о невероятных возможностях, скрытых в «Мосте между мирами». Только недавно мир Людей обрёл свою целостность. Мог снова создасться раскол. Да и сколько можно бороться с самим собой, своей судьбой? Любовь Аватар нёс через миры и иные реальности. Это то, ради чего он отказался от бессмертия. Но ждать любви в ответ — безнадежная затея. Ответная любовь чаще не совпадение двух, а когда твоей любви хватает на двоих. Любовью делятся… Суть глубокой любви в том, чтобы быть способным предложить счастье, стать лучом света для другого человека. Невозможно предложить счастье кому-то, пока сам его не испытывашь.        Надо разобраться с собой здесь и сейчас. С каких это пор ревность и страсть возобладали над тем светлым чувством, что он испытывал к ней? С каких пор он стал таким гордецом, ведь гордость не присуща ему? Была прежде… Чего он стыдился? ВЕДЬ ГОРДОСТЬ НЕ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ СТЫДА, А ЕЁ ИСТОЧНИК. Так чего же?       Своей вины в гибели Кочевников и невозможности спасти их или возродить. Своих новых чувств к ней… Ответ был не только в том, что он не мог, сейчас или когда-либо вообще, отпустить Катару. Он хотел быть с ней, хотел… И сам удивлял себя своей порочностью, ведь уже действительно не чувствовал себя мальчиком. Смущало то, что он испытывал к ней: жажда, поднимавшаяся в его груди и прерывавшая его дыхание при одной мысли о ней, желание, скручивавшее внутренности, горевшее в крови, желание обладать ею, прижимать к себе, чувствовать её пальцы на своей коже, её губы, отвечающие на его поцелуй, видеть плавный изгиб её губ и улыбку, предназначенную ему одному.        «Нет, так нельзя любить!» Так нельзя любить монахам, как любит её он! Это не истинная любовь, а безумие! До чего он скатился?! Низший уровень из возможных. Язык даже не поворачивался назвать этот уровень на своём древнем диалекте. Как исцелить себя, очистить? Как же избавиться от этих чувств? Перестать чувствовать вообще?        Однажды ему почти удалось это. В пустыне. Когда пытаясь избавиться от гложущей боли утраты и тоски по украденному Аппе, он понимал, что потерял единственного по-настоящему вечного спутника всей своей жизни в прошлом, а главное в будущем, отгородился от всего мира, и все чувства поблекли, даже чувства к Катаре. Вот путь, по которому он пойдет!       Вдруг в его мыслях всплыли воспоминания, как она утешала его тогда: «Ничего не чувствовать — это очень страшно. Обещай мне, что никогда не перестанешь чувствовать… Давай обнимемся…»       Нет, он не сдержит обещания, как и она своего. Ведь она обещала: «Я буду с тобою всегда! Я буду всегда рядом — столько, сколько потребуется. Теперь я и Сокка — твоя семья» — именно эти слова вернули его впервые из Мира Духов, когда он после разморозки потерял контроль над собой, познав боль утраты, склонившись над скелетом и разглядев медальон Гиацо, понял, насколько теперь одинок.       «Катара, ты нужна мне!» — мысленно кричит он. — «Нужна здесь и сейчас, но тебя нет рядом…»       Отрешиться… Не чувствовать абсолютно ничего… вырвать с корнем… эту любвь всей жизни, что носила имя Катары. Иногда ему казалось, что он знал её в прошлых жизнях. Что, словно, узнал при первом же взгляде. Что она часть его бессмертной души. Половинка. Всё это так глубоко вросло в него, что отказаться от этого, вырвать из себя, значило бы остаться с незаживающей раной, с горькой пустотой внутри, с полным отсутствием всякой цели и самой жизни. Но надо отпустить…        Закрыл глаза в Мире Людей, открыл совершенно в другом месте. Он был самым быстрым в перемещениях не только в физическом пространстве. Вот он уже в знакомой сияющей сфере. Бренное тело брошено. Энергетические потоки вращаются вокруг, ускоряясь. Что там за её гранью?       Глубокий вдох, втянутый легкими: вобрать всю боль, и злость, и негодование — отделить и с ясностью беспристрастного видения выпустить все это из себя на выдохе. Это будет так больно, как никогда еще не было, это будет самое трудное, что ему когда-либо в жизни приходилось делать… Отпустить… Ещё усилие, ещё мгновение…       «А-а-анг!..» — ну почему именно её голос он слышал даже за пределами реальности? Это Катара окликает его человеческим именем… Потребовалось неимоверное усилие над собой, чтоб подавить все вспыхнувшие вновь эмоции. Потребовалось отбросить всякую гордость, чтобы откликнуться и вернуться. Он видел своё отражение за прозрачной гранью, мальчика с грозовыми глазами, словно повидавшего много бед и страданий, прикоснулся к протянутой руке, создавь рябь, и прошептал себе слова, которые часто слышал от Гиацо: «Не превозноси чувства. Жизнь скоротечна, и ничто в ней не имеет смысла. Наши радости ничтожны, но ничтожны и горести: сегодня нам плохо, завтра будет хорошо. Не стоит превозносить эмоции настолько, чтобы они правили тобой. Будь спокоен, как цветок лотоса…»       Потребовалось собрать остатки сил, чтоб пережить очередную порцию боли, которую он мог вновь получить. Когда он, наконец, открыл глаза, то увидел её сидящей рядом…

***

      У них была общая черта: когда им было трудно, они искали единения со своей стихией. Поэтому, когда она обнаружила, что его комната пуста, то вышла на улицу в поисках самого высокого строения на территории дворца. Возблагодарив всех духов, которые могли её слышать, за то, что он выбрал место, куда мог забраться простой смертный, она поднялась на вершину колокольни. Её дыхание было неровным, сердцебиение тоже.       Он медитировал, когда она нашла его, сидел на самом краю площадки, и лицо его было вскинуто к небу, где грустно висел полумесяц, рожками вниз, напоминая рот горько плачущего ребёнка в ночи. Ветер усилился. Татуировки Аватара начали светиться. Лицо стало пугающей безжизненной маской. Но она знала, что скоро он станет прежним улыбчивым мальчиком. Раньше он утверждал, что великие монахи могут медитировать до нескольких дней. Великим монахом он явно не был. Но ждать приходилось довольно много, она помнила, сколь долго это продолжалось на Северном полюсе. Тогда она успела высказать ему свои мысли, сразиться с Зуко, который, победив её, утащил медитирующего Аанга в ледяную тундру в качестве трофея. Брат нашёл её лежащей в беспамятстве, опаленной огнем Зуко. Они искали тело Аанга, летая на Аппе над заснеженными вершинами, и сгусток света пролетевший над её головой, нырнувший в одну из пещер, указал ей где искать Аватара. Что это было она тогда не знала, впрочем, как и сейчас. Что за столь яркий ослепляющий свет? Может тот свет, что всегда сопровождал Аватара? Они ведь с братом и нашли его по этому свечению во льдах. И глаза его статуй вспыхивали, когда дух Аватара пробуждался. Дух? Люди не могли видеть духов… Обычно… Точнее обычные люди не могли… Поколебавшись, она опустилась рядом, повторяя его позу. Ей тоже не мешало немного успокоиться. Ладони влажные, на сердце тяжело от страха. Она невольно вскрикнула, когда татуировки его вдруг погасли. Он не открывал глаз, лицо осталось застывшим. Зрелище пугающее, но она никогда не боялась его, проблема была не в этом. Она боялась того, что он может сказать. Но ещё больше, она боялась слов, которых могла не услышать от него: «я прощаю тебя».        Она окликнула его по имени и не знала, услышал ли Аанг её, не знала других действенных способов вывести его из Аватарстейта, кроме объятия. Но не могла позволить себе это сейчас. Зажмурилась. Думала насколько это было бы уместно, после случившегося. Боялась быть снова отвергнутой. Какое-то время она безуспешно боролась с собой, потом открыла глаза и обнаружила, что он наблюдает за ней. Татуировки и глаза не сияли, выражение его лица было по-прежнему неуловимо. — Я всё делаю неправильно… — слова вырвались раньше, чем она осознала их. — Что ты имеешь в виду? — спокойно и мягко.       Их отношения. Её жизнь. Всё и вся, выбери понравившееся. Отступая от правды, Катара выбрала самый простой выход. — Ты всегда кажешься таким спокойным после медитации. Я… так много всего беспокоит меня, и я решила попробовать тоже, но не получилось.       Аанг мгновение молча изучал её, потом взгляд его опустился на её колени. — Тебе нужно правильно сесть. Если будешь так сидеть, у тебя затекут ноги с непривычки. Поза должна быть удобной. Посиди немного, чтобы понять, насколько тебе удобно в этом положении.       Кажется, ему всегда нравилось поучать, делиться мудростью. Прирожденный учитель и духовный наставник. Она немного подвинула ноги, устраиваясь. — Так?       Он покачал головой. Было время, ещё совсем недавно, когда он просто протянул бы руку и помог ей, возможно, даже слегка краснея. Но теперь он стал таким сдержанным. И таким далеким… Чужим. — Разверни лодыжки сильнее наружу.       Она повиновалась и взглянула на него, приподняв бровь. — Так лучше?       Короткий кивок.       Молчание… Раньше достучаться до него было не так трудно. Она осторожно спросила: — Что теперь? Что мне делать с руками?       Он пожал одним плечом. — Зависит от того, чего ты пытаешься достичь медитацией. Хочешь ли ты понять суть или заглянуть в будущее. Хочешь отпустить что-то или раскрыться. Ищешь понимания или просветления.       Она и не знала, как сильно скучала по самому звуку его голоса. — Да.       Видимо, она опять сболтнула невпопад. Уголок его рта на одно мимолетное мгновение дернулся вверх, и её сердце в ответ забилось быстрее. Безразличное спокойствие его улетучивалось. — Тогда начнём с простого, — его руки собрались в кулаки и он сжал их перед грудью. Она повторила движение, потом выжидающе посмотрела на него. — Теперь закрой глаза.       Длинные ресницы порхнули вниз, а его голос продолжал. — Думай о дыхании. Почувствуй его, прислушайся к нему. Найди свой естественный ритм.       С того глупого дня, когда она повела себя как дура, у Катары больше не было никакого естественного ритма, но она была полна решимости попытаться. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, как все в ней дрожит. Воздух вырвался слишком быстро, оставив её бездыханной. Катара попробовала снова, но тут поняла, что её трясет, а вдох был слишком резким.       Проблема была в том, что в действительности она не хотела заглядывать внутрь себя. Там было слишком много боли, медленно тлеющий стыд и горький омут ненависти к себе. Незнакомые чувства, потому что обычно она не совершала ошибок, и никогда в жизни она не совершала ничего настолько же ужасного, как тогда, когда разбила ему сердце.       Рядом с ней, ближе, чем раньше, он пробормотал: «Ты очень расстроена…» А потом его руки развели её кисти в стороны, и она распахнула глаза. — Давай попробуем немного иначе… — сказал он. Сел перед ней, придвинулся так, чтобы их колени соприкасались, положил руки Катары на колени ладонями вверх, сложив её пальцы в правильное положение, а свои поместил в воздухе над ними. Он вскинул голову и мгновение пристально изучал её. — Расслабь плечи. Тебе нужно выпустить напряжение, прежде чем мы начнем. Просто забудь о нём на время.       Сколько самообладания было в нём? Или она ему теперь настолько безразлична? Она перестала смущать его? Но он хотя бы шёл на контакт и не гнал её прочь. Катара изо всех сил постаралась сделать всё правильно, глубоко вздохнула, выталкивая напряжение из плеч и позвоночника. Её прошила дрожь. А потом отпустило. — Гораздо лучше. Сейчас я помогу тебе направлять твою энергию. Но тебе следует всё же лучше уяснить для себя, чего ты пытаешься этим достичь. Иначе я не буду знать, куда вести тебя.       Сказать по правде, Катара уже добилась того, к чему стремилась: он снова говорил с ней. Но он относился к этому очень серьёзно, и ещё у неё было ощущение, что это может действительно помочь ей, во всех отношениях. — Мне нужно избавиться от того, что беспокоит меня в последнее время.       Он кивнул, принимая ответ и не пытаясь узнать подробности. — Закрой глаза, Катара.       Она закрыла.       Последовало молчание, но теперь оно не было таким безжизненным, как раньше. Она чувствовала, что он размышляет. Ладонями она чувствовала, как он собирает и фокусирует свою энергию. Она чувствовала его жизненную силу и напряжение. — Дыхание — это жизнь, дыхание — это энергия, дыхание — это связь с миром. Сосредоточься на своем дыхании. Почувствуй, как воздух входит и выходит из тебя. Это как… как прибой. У него есть ритм, существует естественное равновесие между твоим телом и вселенной, и это равновесие — твоё дыхание. Найди его. Почувствуй. Не пытайся контролировать его, пусть оно контролирует тебя. Вдох и выдох. Медленно. Равномерно. Как прибой.       В этот раз было просто. Она почти сразу понимала, чего он хочет от неё. То ли из-за размеренного журчания его голоса, омывавшего её, или его энергии, направлявшей её, она подчинялась этому медленному успокаивающему ритму.       Думая только о дыхании, она уже почувствовала себя более собранной, менее рассеянной. Они долго сидели в тишине, пока он наконец не опустил свои руки на её, ладонь в ладонь. Это немного удивило её, но она не позволила себе сбиться.       В течение одного мига, одного вдоха, ничего не менялось. А потом она увидела его энергию, медленно текущую сквозь неё, блестящее серебро через полуночную синеву. Она судорожно вздохнула и почти потеряла ритм, но он помог ей, поддержал её, пока она не вернулась к прежней равномерности. — Дыши, Катара. Дыши. Все хорошо.       Глубокий судорожный вдох. Полное доверие. Внутри её было смятение и хаос, но в центре всей этой бури, спокойный и надежный, был Аанг. Единственное в её жизни, в чем она никогда не сомневалась по-настоящему. Катара продолжала дышать, ровно и плавно, потом сказала: «Как я могу видеть тебя так? Мог бы предупредить.»       Она почувствовала его улыбку и приоткрыв один глаз убедилась, что он, действительно, улыбнулся ей. И улыбка не была натянутой и словно приклеенной к его миловидному лицу. Катара и не знала, как скучала по его искренней улыбке, слегка робкой, но с искорками задора. — Ты бы инстинктивно закрылась от меня. Так учили меня монахи. Теперь дыши.       Она покорно погрузилась в себя, и он был там, молча ожидая её в центре её мыслей. Все вокруг него мешалось и пенилось. Она чувствовала, как она вся, её центр смещается, пока вдруг, без усилий, всё успокоилось. Ей не хватало этого центра притяжения. Ей не хватало Аанга. Уравновесилось всё, что раньше было разболтано. — Теперь, когда ты достигла равновесия, — сказал он, все ещё очень сосредоточенно. — Нужно заглянуть в себя и попытаться понять, что мучило тебя.       Катара подумала, как много из этого доступно его пониманию. Аанг отлично разбирался в духовных практиках, казалось, сам мог быть Гуру. Нет, он никогда не был обычным мальчишкой. Весь его прошлый образ жизни в Храме вылепил из него совершенно иное создание: высокоморальное и высокодуховное. Монахи его всему хорошо обучили. И звание Мастера тот носил неспроста в свои годы. Вдруг она поняла, что хотела сказать ему, и открыла глаза. — Я уже знаю. Я мучила сама себя.       Он нахмурился, явно смущенный её ответом, и сказал: «Тогда тебе нужно понять, почему.» — Это я тоже знаю. Потому что я струсила. — Что ж, тогда, когда ты поймешь, чего боялась…       Очень мягко она произнесла: «Я боялась потерять лучшего друга.»       Он застыл. Его руки, едва касающиеся её ладоней, слегка задрожали. Она сглотнула. Ей было трудно. Ей никогда не удавалось правильно выразить свои чувства словами, и она, кажется, уже и так сильно обидела его. — Точнее гораздо более дорогого человека, чем даже лучшего друга. Намного важного… Я думала, что если он не будет знать правду о моих чувствах, то будет… легче… для нас обоих, если он… — она не могла заставить себя произнести слово, подрагивавшее на кончике языка, только не после того, что случилось в Ба Синг Се. — …Если бы он не вернулся. Или я не вернулась.       Он открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но снова закрыл. Сердце прыгало у неё в горле, она почти задыхалась, но она была перед ним в долгу. — Если человек тебе настолько важен и дорог, и ему предстояла смертельная битва, тебе не кажется, что было бы легче, если бы я… если бы ему не пришлось терзаться… неизвестностью? — в его голосе застыла болезненная неуверенность, он даже охрип от напряжения.— И разве… — начал он после болезненно долгой паузы. — Не лучше было бы… использовать отпущенное время? Если бы… он… не вернулся? Я имею в виду, если ты правда… если ты…       Он неуверенно остановился. Она опустила глаза. — Я была не права. Теперь я это знаю, а тогда не знала. Я была не права. Мне непросто говорить об этом, но это правда. Я была не права, сказав то, что я сейчас сказала, и я солгала, Аанг, и от этого всё только хуже.       Он открыл глаза и убрал руки от её ладоней. Дыхание давалось ему с трудом, лицо было напряженным и замкнутым, словно он прислушивался к чему-то, какое-то неизвестное чувство застыло в нём. Темно-серый взгляд буравил её глаза. — Ты солгала?! — Да. — В чём?       В течение долгого мучительного мгновения он ожидал ответа. Катара открыла рот, но поняла, что ей не хватает слов. Всегда не хватало, и это помешало ей тогда, на Острове Тлеющих Углей. Слова, слова, слова. Резкая и мучительная неопределенность, произнесенная в свете полной луны, а потом он ушёл один, чтобы встретиться с судьбой, а она так и не сказала то, что должна была. Например, «Я верю в тебя!», «Вернись ко мне живым». Если не осмелилась на «Я люблю тебя». — Я не хотела, чтобы ты… снова пожертвовал жизнью ради меня. Но это лишь моя отговорка. Я испугалась своих чувств. Я не знаю, как объяснить это. Даже себе. И тем более тебе…       Она и сейчас сомневалась, неуверенная в его чувствах. А потом она поняла, что он так долго не был уверен в её чувствах, но эта неуверенность никогда не мешала ему выразить свои чувства по отношению к ней. — Ты много значишь для меня… — прошептала она и прежде, чем мужество покинуло её, прежде чем буря сомнений поколеблет её решимость, Катара наклонилась, чтобы поцеловать его. Её руки, вцепившиеся в его одежду, задрожали.       Но вдруг он отклонился в сторону, отвернув лицо. Её сердце сжалось… «Нет!» …потянулся, взял её за плечи, притянул к себе, и просто обнял так робко и неуверенно, что она ещё сильнее прижалась к нему.       Облегчение от того, что он не оттолкнул её, что было ещё не поздно, было таким сильным, и когда он оторвался от неё, пристально глядя ей в глаза, в его лице было такое же облегчение. А потом руки его вновь, но уже крепко обхватили её, он уткнулся лицом в её шею, и по его телу прошла дрожь. — Ты тоже много значишь для меня. Даже не представляешь сколько.       Теплый и такой сильный в её руках. И его руки крепко обнимают её, а дыхание щекочет шею. Она прижалась к нему с отчаянием, порожденным облегчением, и подумала, слышит ли он неистовое биение её сердца так же, как она может слышать его?! Но она должна была ещё кое-что сказать, а он должен был это услышать, хотя ей и не хотелось озвучивать вину и печаль, что отравляли ей сердце. — Я не хотела делать тебе больно, Аанг, никогда. А получилось вела себя эгоистично, и я…       Его руки сжались вокруг неё, почти до боли, и он приподнял голову, чтобы прошептать ей на ухо: «Катара, я прощаю тебя.»       И всё. Слёзы, с которыми она изо всех сил боролась, выскользнули из-под плотно сжатых век и проложили горячие дорожки на щеках, а пальцы сжались в складках его одежды. Она изо всех сил пыталась сдержаться, но все равно расклеилась. Сдавленное рыдание вырвалось из её горла. — Катара? — он отстранился, чтобы взглянуть на неё. Его пальцы погладили её щеки, стирая слезы, и этого было достаточно, чтобы вызвать их новую волну.       Она так больно делала ему, а он… Как это могло быть так просто? Разве это было правильно? «Концепция прощения»… Он когда-то говорил, что прощать — это вовсе не бездействие и смирение, что по-настоящему это очень сложно. — Как ты можешь так легко прощать меня, словно это самая простая вещь на свете? — Это и правда самая простая на свете вещь — простить — того, кого любишь.       В его улыбке было столько тепла, столько нежности в глазах. — Любишь? Всё ещё? Я не достойна тебя, — прошептала она. — Я не знаю, есть ли хоть кто-то достойный. Ты такой… у тебя такое… — Шшш, — сказал он, крепко обнял, плотно прижавшись и поцеловал её в щечку, от этого простого и невинного прикосновения она перестала осознавать камень, на котором сидела, и огромное звездное небо вокруг. Был только Аанг, только его губы и объятия, его тело, такое тёплое, такое правильное рядом с ней. Его лицо было совсем рядом, и каждый его вдох был украден у неё. Он гладил её волосы и вдыхая их аромат, нежно прижимался ещё ближе. Это была такая неожиданная, непредсказуемая близость. В этом было всё, чего она когда-либо желала: чтобы её не отпускали и любили. — Ты больше не бросишь меня? — Пока сама не прогонишь. То, что я чувствую к тебе, никогда не изменится. Катара, я посвятил победу тебе. Я хотел вернуться к тебе живым, чтобы сделать вот так… — шепнул он ей на ушко. И неожиданно припал губами к её шее. И мягкие теплые губы ласкали её кожу так, что мурашки побежали по спине, растекаясь по рукам и ногам приятным теплом. Она блаженно откинула голову назад, благодарно глядя в небеса. Там уже начинался рассвет. Нежное марево ложилось на склоны, скользя мягким языком зари и слизывая полуночные тени. Вулканы, обласканные приливом, топорщились на горизонте алыми конусами, словно возбужденные груди земли… Шум крыльев за спиной, как нельзя лучше дополнял эту картину. Но всё это не было сказкой. Почтовый ястреб нырнул с небес, неся послание.       Когда Аанг наконец отстранился от неё, она могла только смотреть на него в изумлении. Ей пришлось пару раз сглотнуть, прежде чем голос её окреп. — Я вела себя ужасно, Аанг, я оттолкнула тебя, хотя все, чего мне хотелось — было… вот это. Быть рядом. Быть вот так с тобой.       Серые глаза неотрывно смотрели на неё, его теплое дыхание овевало её лицо. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, потом снова закрыл, и вдруг расхохотался так, что упал на спину рядом с ней. И к ней словно вновь вернулся собственный вес. И твердыня камня снизу. Он хохотал безудержно. Сперва это озадачило её, но он все не мог остановиться, и Катара не была уверена, стоит ли ей рассердиться или рассмеяться вместе с ним. — И…извини, — наконец выдавил Аанг, — Просто это… — он приподнялся на локте, улыбаясь ей. — Мы… Катара, мы были такими идиотами.       Её рот раскрылся, но из него не вылетело ни звука. Аватар сел и взял её руки в свои. — Я думал, что ты не любишь меня, ты думала, что я бросил тебя, хотя на самом деле вся проблема была в том, что мы вели себя глупо вместо того, чтобы просто поговорить. — Ну, если так… — она улыбнулась. — Думаю, в этом есть некая ирония.       Почтовый ястреб клекотнул, напоминая о своём присутствии и ожидающем послании. Аанг протянул руку и избавил птицу от груза, распаковал закрепленный на нём тубус. — Это тебе, Катара. От Айро, — передал он ей записку. — Как знал…       Она взяла дрожащими руками и бегло пробежалась по строчкам. — Айро назначил встречу мне в Храме Огня. Сегодня. В шесть тридцать утра. Он, конечно, мог подозревать, что мне будет не до сна именно сегодня. Но в такую рань? — Хмм. Утро монахов начинается в пять часов. А звонаря и вовсе в четыре. К твоему приходу они уже выполнят ряд гигиенических процедур, совершат утреннюю молитву и медитацию, позавтракают и приступят к подготовке к молебну, изучению свитков. В стране Огня принято вставать с первыми лучами солнца и строгая дисциплина. — Аанг криво улыбнулся. — Думаю, это одна из причин, почему наш отставной генерал предпочитает отбыть обратно в Ба Синг Се. К хорошему быстро привыкаешь. У нас Военный Совет назначен на семь. Надеюсь, Айро успеет на него. Его мудрость не была бы лишней. Столько всего надо сделать и обсудить.       Тот ли Аанг, которого она знала, вернулся из боя с Озаем? Тот ли забавный озорной малыш, которого она нашла в айсберге? Тот ли робкий мальчик с вечно румяными щечками, застенчиво опускающий длинные ресницы, едва им стоило остаться наедине? Он стал каким-то иным. — А я думала, теперь всё будет иначе, и мы будем вместе… — выпалила она. — Так ты… правда, хочешь быть… быть со мной? То есть как… — его щеки залил до боли знакомый румянец, но его серьёзные глаза ни на мгновение не отпускали её взгляд, он шумно сглотнул прежде чем продолжить фразу. — Как моя девушка?       Катара не знала, как реагировать на постоянно меняющегося Аанга и может ли такое простое сочетание «моя девушка» выразить всё, что она хотела от него, но она решила, что с чего-то надо начать. Главное, теперь они рядом…

***

      Прогулка на рассвете с братом по длинной извилистой дороге, ведущей к Храму. Ярко-голубое небо над головой, восходящее ослепительно-яркое солнце, жар, поднимающийся колеблющимися потоками от каменной мостовой. Сокка удивленно поглядывал на счастливое лицо сестры. — Не расскажешь, что произошло вчера, когда ты ушла с праздника? Или мне догадаться?       Розовая краска тронула её щеки и, удерживая улыбку, она заморгала в ответ. — То есть, братская интуиция на сей раз дала сбой?       Он фыркнул и толкнул её в плечо, заставив покачнуться. Она замешкалась, потом толкнула его в ответ с той же силой. Сокка усмехнулся и показал пальцем на её щеку. — Ты всё ещё улыбаешься.       Катара оттолкнула его руку, и румянец у неё на щеках стал гуще. Она попыталась сделать суровое лицо, но никак не могла подавить улыбку. Поэтому она откинула голову и рассмеялась, потом схватила его за руки и закружила в танце. Сокка не смог удержаться и тоже засмеялся вместе с ней.       В таком небольшом малочисленном племени все друг другу родственники. Он единственный воин племени Южного Полюса. Она единственный маг воды племени. Также, он и она полусироты, чьи сердца требуют вдвойне и любви, и заботы, и человеческого тепла.       И они дарили друг другу это, как умели. Катара стирала и зашивала вещи Сокки, он, в свою очередь, исправно охотился на благо племени, всегда принося Катаре лучшие куски рыбы. Они делились мечтами, рассказывали друг другу секреты, спорили, шутили. Они всегда были рядом. И несмотря на постоянные насмешки и упреки, а иногда и ссоры, они все же были самыми близкими людьми. Сокка всегда был готов защитить сестру от чего бы то ни было. Она, по-прежнему, любила брата. — Не знаешь, что хотел Айро? — Без понятия. — В записке ничего не было?       Катара покачала головой. — Только просьба встретиться с ним в Храме Мудрецов Огня.       Она отпустила его и, покачнувшись, вспрыгнула на бордюр. Оглянулась на него через плечо, глаза её сияли ярче летнего неба. — Поддержи?       Он поднял её на ограждение, придерживая за талию, пока она выпрямилась и поймала равновесие, но и потом не опустил руку, чтобы она могла держаться. Стоя над ним, она казалась пронзительно очерченным силуэтом, волосы ее слегка колыхались на ветру. Его сестра, босая, балансировала на ограде, сжимая чуть влажной рукой его пальцы. Ее сандалии свисали в его свободной руке. — Я рад, что ты все уладила… — сказал он наконец. Молчаливая близость, пронизанная криками чаек и далекой городской суетой. Ему не нужно было уточнять, что он имел в виду. Для её легкомыслия могла быть только одна причина.       Катара снова улыбнулась, глаза прищурены, белые зубы сверкают на солнце. — Я тоже.       Свет в её глазах, не пропадающая улыбка, то, как она постоянно что-то не слышно напевала себе под нос. — По тебе не скажешь.       Его сарказм остался без ответа. — Это… это просто так… — она вздохнула и, он бы не поверил, что это возможно, но её улыбка стала ещё шире. — Я и не знала, как это бывает, — она взглянула на него украдкой, словно оценивая реакцию. — Я имею в виду — любить.       Он фыркнул. — Мне казалось, что ты поняла это ещё после Ба Синг Се.       Не так давно даже упоминание названия этого города надолго испортило бы ей настроение. Сейчас она просто покачала головой и пояснила. — Ну… в некотором роде. То есть я знала, что люблю его. — Но теперь ты знаешь, что и он любит тебя. Сам Аватар!       Она смущенно кивнула и перевела взгляд на горизонт. Было в выражении её лица что-то особенное, какая-то мягкость и одновременно взрослость, которую он начал замечать в ней с тех пор, как они нашли Аанга. С тех самых пор она меньше истерила, капризничала или бахвалилась своим исключительным умением колдовать над водой, найдя в Аватаре новый объект заботы и восхищения. Она нашла свой стержень и знала это. Пусть он и выходил из себя, когда видел их вместе, но …Не было слов, чтобы описать, как он был счастлив за неё, как гордился своей маленькой сестренкой. Совсем уже не маленькой… — Ты собираешься рассказать папе? Жениху твоему до шестнадцатилетия ждать и ждать. Он сделал обручальное ожерелье? Старейшины ведь не зачтут то самое из лески и бусин, с розовым цветком… Наши традиции иные.       Её улыбка поблекла, и она снова посмотрела под ноги. По небу проплывала облачная гряда, давая короткую передышку от иссушающего солнца. Катара помолчала, раздумывая. — Не знаю, как папе… — наконец пробормотала она, глядя на море, потом перевела неуверенный взгляд на брата. — Думаешь, надо? — и тут же следом, не дав ему опомниться. — Ты уже говорил с ним о Суюки?       Сокка поежился, он надеялся, что она не спросит. — Суюки — это другое… — сказал он, вздохнув. — Потому что ты старше. И ты — парень. А парням куда больше позволено.       Он закусил губу, а потом решил сказать правду. — Потому что я не женюсь на Суюки.       Брови взметнулись, глаза остро сверкнули. Она ждала. — Мы оба не хотим… — сказал он наконец. — Вы говорили об этом?       Он снова замялся, кусая губы. Её глаза округлились. — Сокка… ну вы ведь уже ночевали в одной палатке! — Слушай, я… давай сменим тему? Она с острова Киоши. Там все не так просто… Я не… готов пока говорить об этом, ладно?       И снова на её лице появилось выражение, которое делало ее больше похожей на мать, чем на сестру. Задумчивое, озабоченное. Она окинула его взглядом и, наконец, вздохнула. — Хорошо. Мы не будем говорить об этом, если ты не хочешь. Просто помни, что… — Да, да. Знаю, знаю.       Катара улыбнулась. — Я рядом, если понадоблюсь.       После паузы она сказала: — Я рада, что ты не против. Я имею в виду меня и Аанга. — Катара, я не видел тебя такой счастливой с тех пор, как… ну, с тех пор, как мама умерла. Конечно, я не против. Пусть только подрастет немного. Мелковат пока… Это моё условие. Пока отца или бабушки рядом нет, я отвечаю за тебя. Ты ведь не забыла, кто здесь старший брат и кому ты обязана подчиняться по нашим правилам.       Они снова замолчали, и Сокка посмотрел на горизонт, где океан и небо были одинаково синего цвета. Парящие чайки, всего несколько облачных мазков. Огромный и беспредельный, мир простирался в синей бесконечности. Воздух казался густым от морской соли и перекликающихся вскриков чаек. Капелька пота скатилась по его спине, страна Огня была слишком жаркой для человека с заснеженного ледяного полюса. Рука Катары была скользкой, она крепко сжимала его руку, и ритмичный звук далеких волн был колыбельной из детства.       Будущее простиралось вдаль, упругое и бесконечное, целое море возможностей. И Сокка понятия не имел, какую из них выбрать. Ну, возможно, это было не совсем так. По меньшей мере он знал, что хотел бы больше узнать об этом мире, он хотел бы… ну, того же, что он делал весь прошлый год, и с тех пор, как покинул Южный Полюс. Он хотел иметь работу, цель, миссию, которая бы вела его вокруг света, и он не хотел быть один в этом поиске. — И кстати говоря… Аанг сказал тебе, что собирается в одиночку отправиться на охоту за Азулой?       Она резко обернулась к нему, глаза вспыхнули. — Азула сбежала? — он поежился от пронзительной нотки в её голосе. — Она взорвала заведение, в котором ее держали. Зуко сказал, что они пока не знают, как, но… — понял он, что проболтался, но обратного пути не было. — Азула на свободе? Почему мы не ищем её? Кто-то должен…       Он сжал её руку, и она замолчала. — Катара, кто-то что-то предпринимает. Есть… нечто вроде элитной команды боевых монахов Народа Огня. Они называют себя Сыны Агни. Судя по тому, что рассказал о них Зуко, они — что-то вроде Дай Ли. — Но… Сокка, мы же говорим об Азуле! Как мы можем быть уверены, что они достаточно сильны, чтобы удержать ее под контролем? — Потому что Взрывной Человек когда-то был одним из них.       Она секунду обдумывала это, потом улыбнулась, медленно и ожесточенно, ее лицо стало хищным. — Знаешь, в том, что вся мощь Взрывного Человека преследует Азулу, есть что-то очень привлекательное.       Он внимательно посмотрел на неё. — Аанг настаивает, что после коронации Зуко он отправится за ней один, если Сыны Агни к тому времени не поймают её.       Её глаза сузились, но больше ничто в ней не изменилось. — Ммм… Хорошо, посмотрим.       У ворот Храма их встретил привратник, попросивший Сокку разуться. Катара, уже босая, подождала, пока он сложит сандалии у дверей. Их провели в Храм, где густо пахло ладаном и ароматическими молитвенными свечами. Шуршание их ног казалось ужасно громким на фоне приглушенных голосов и тихого перезвона колокольчиков, где-то вдали были слышны песнопения. Они шли босиком по чистым камням и священным залам Народа Огня. Сокка чувствовал себя странно в голубых одеждах Племени Воды среди кроваво-красного и солнечно-золотого, и, судя по тому, что Катара все ещё держала его за руку, ей тоже было не по себе. Привратник провел их в молельню, где расположились коленопреклоненные фигуры в простых одеждах, а в ярких потоках света танцевали пылинки. Ни один человек не поднял головы, ни один голос не сбился, читая молитву.       Через небольшую дверцу у алтаря они прошли в галерею, открытую с одной стороны, вид из которой напоминал то, что они видели по дороге сюда: склон скалистой горы сползал в раскинувшуюся синеву моря. Прислонившись к ограждению, стоял человек, старше которого Сокка никогда никого не видел. Привратник остановился и низко поклонился престарелому человеку, сложив руки перед грудью. — Мудрец Окай Второй, могу я представить вам Мастера Катару и Сокку из Южного Племени воды?       Катара шагнула вперёд и тщательно повторила поклон привратника. — Для нас это честь, Мудрец Окай.       Тонкие выцветшие волосы, мутные глаза цвета молочного янтаря. Его одежды были глубокого темно-красного цвета, яркие, словно кровь в артериях. Ссутулившись, он опирался на ограду и кривую, темную терость, голова и руки его слегка дрожали. Старец прежде был наставником Аватара Року?! Стодесятилетний Царь Буми казался бодрым молодцем на фоне этого. — Второй… Мастер Катара, — сказал мудрец, шамкая челюстью и тряся редкой серебристой бородкой. — Первого сместили, как только Аватара Року не стало. И это для меня честь, дитя, встретить представителя Целителей воды, мудростью с которыми испокон веков обменивалось племя Банти. Все мудрецы родом едины, но связи были давно прерваны. Айро рассказал мне о вас. К сожалению он не сможет присоединиться к нам этим утром, и он передаёт вам привет. Он говорил, помощь в каком деле мы хотели бы, чтобы вы нам оказали?       Она в замешательстве моргнула. — Помощь? Нет, мне очень жаль, но я понятия не имею. Но я буду рада сделать все, что угодно, чтобы помочь. — Вообще-то, в этом деле мы можем принести взаимную пользу, — старец отошёл от ограды, перенеся весь вес на трость. — Пойдёмте, Мастер Катара.       Они медленно вернулись тем же путем через молельню. Все, кого они встречали, останавливались и кланялись мудрецу, не распрямляясь до тех пор, пока он не пройдет мимо. Когда они вышли в открытый дворик, оставив позади священные комнаты, мудрец снова заговорил. — Айро рассказал мне о Ваших целительских способностях и что Вы ищете возможность отточить их, — когда она кивнула, он продолжил, указывая на здание, к которому они шли через двор. — При Храме Огня есть больница для жителей нашей страны. Нам многое удаётся излечивать, но некоторые из Ваших талантов были бы бесценны, — он обернулся и посмотрел на неё, когда они вошли внутрь. — Вам интересно? — Конечно! Я бы хотела это увидеть.       Мудрец Огня улыбнулся, словно другого ответа и не ожидал. — Сюда, пожалуйста.       Резкий запах трав заглушал аромат ладана в этой части Храма, и мудрецы здесь носили черные и желтые одежды вместо красных с золотом, как в основном здании Храма. Они остановились в хорошо освещенной комнате, разделенной высокими стеллажами, которые были заполнены алхимическим набором кувшинов и бутылочек странной формы, цветущими растениями в маленьких горшках, скелетами различных животных. Здесь же рядами лежали книги и свитки. Сидевшая за столом у входа молодая женщина встала и поклонилась мудрецу.       Они последовали за Окаем в первый проход между полками, загроможденными пергаментами, книгами и свитками. Мудрец провел дрожащими пальцами вдоль ряда свитков, едва касаясь краев деревянных роликов, вытянул три из них и, после раздумья, добавил к ним четвертый.       Шаркая ногами, он вернулся и протянул им свитки. — Мы не владеем искусством целителей Водных Племен, — тихо сказал он, словно извиняясь. Сокка аккуратно принял свитки из его рук. — Но у нас есть глубокие знания о внутреннем устройстве человеческого тела, и мы разработали сложные медицинские техники, которые мне кажется, Вас заинтересуют.       Катара замялась, потом протянула руку и неуверенно коснулась рукава его одежды. Ей нужно было знать. Ясные голубые глаза изучали туманный янтарь. — Почему вы мне помогаете?       Мудрец Окай улыбнулся, и его дрожащие пальцы мягко сомкнулись на её руке. — Мы не можем вернуть погибших или отменить причиненное страдание… Но разве может быть лучший способ залечить раны между нашими народами, чем поделившись нашими целительскими навыками с магом Воды?

***

      На обратном пути Катара шла по земле, не взбираясь на ограду, поэтому дорога заняла меньше времени. Они встретили Аанга и Зуко в крытом переходе во внутренние помещения дворца, где те ждали их.       Аанг усмехнулся, увидев её, и Катара почувствовала жар на лице. Он сделал пару шагов ей навстречу и остановился. — Привет. — сказал он.       Она откашлялась. — Привет.       Сокка рядом фыркнул, а когда она многозначительно посмотрела на него, скривил рот в полуулыбке, покачал головой и прошёл вперёд, присоединившись к Зуко, и давая им возможность побыть вдвоём.       Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и думая о том, как глупо так нервничать, ведь это просто Аанг… «О, милая, кого ты обманываешь? Просто Аанг?» …и взяла его за руку, переплетая свои пальцы с его. Подстроившись под шаги друг друга, они медленно пошли вперед. — Я скучал. Как будто, — сказал он. — Чуть-чуть. Возможно. «Что за путаница? Неужели Аанг дразнит меня? И, о духи, смилуйтесь надо мной, почему у него это получается?»       Он улыбнулся ей, медленно и тепло, в серых глазах танцевали блики. Сердце в её груди подпрыгнуло, когда она вспомнила, каким безэмоциональным он был ещё так недавно. — Я, правда, рад, что ты решила разыскать меня вчера вечером. Точнее ночью. — он говорил легко, спокойно, слегка официально. Мягкая улыбка вежливости была словно преклеена к его лицу. Но в глазах блестела искренняя радость. «Почему я не могу перестать краснеть?» Она откашлялась и заговорила, преодолевая дрожание связок в горле. — Я тоже, Аанг.       Он сжал её пальцы. — Я знаю, ты очень занят… все же ты Аватар, но… может в твоем ближайшем будущем найдется время, которое ты мог бы провести со своей девушкой? — Катара постаралась произнести это очень официально, легко и дразняще, подражая ему. Аанг наморщил лоб. — Ээ, думаю, это зависит от того, что ты подразумеваешь под «ближайшим будущим», потому что… ну… — Ты занят… — она попыталась, но не сумела сдержать разочарование в голосе.       Аанг тяжело вздохнул, потом печально улыбнулся ей. — Оборотная сторона отношений с Аватаром в том, что ты вынуждена делить его с остальным миром.       В ответ на это она нехотя усмехнулась, всё ещё поражаясь переменам в Аанге. Катара надеялась провести этот день с ним, возможно, заняться магией воды… (ну или хотя бы притвориться — плескаясь полуобнаженными и щекотя друг друга водяными щупальцами, как обычно они проводили свои «типа тренировки»)… может, побродить по городу или по дворцу, может найти тихое место с мягкой лужайкой и лежать бок о бок, глядя на облака. Когда они завернули за последний угол в последнем из коридоров и увидели, что Сокка и Зуко уже ждут их у дверей Зала Военного Совета, Аанг вздохнул, и она поняла, что они думают об одном и том же.       Ей вдруг очень захотелось, чтобы Сокка и Зуко оказались где-то в другом месте. Эти отношения были такими новыми для неё, все казалось таким необычным. Его какая-то напускная взрослость. Ей не хотелось прощаться с ним при свидетелях. Обнимать его на глазах у своего брата… и Зуко, целовать его — на щеках её вспыхнул румянец — ей придется привыкать к этому.       Аанг вопросительно изогнул бровь. Он всё ещё держал её за руку, но отступил на шаг, словно чувствуя, что ей неловко. Катара ощутила, что к лицу прилила кровь, обжигая кожу, и она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Это не помогло, но она все равно сделала шаг вперёд, прежде чем успеет испугаться, и крепко обняла его за талию. Аанг не сопротивлялся, прижавшись щекой к её плечу, а потом уткнулся носом. Её руки сжались крепче, она помнила его ласку. Но сейчас он не целовал её шею. Они были не одни.       Ей нравилось обнимать его. Всегда нравилось. Что-то было в том, как его стройное гибкое тело совпадало с её, в том, как горячая гладко выбритая голова ложилась ей на плечо, в том, как он нежно и по-родному крепко прижимался к ней, в его тонком запахе с ноткой фруктовых ароматов, может, в том, как быстрое и ровное биение его сердца успокаивало её, замедляло дыхание, заставляло прикрывать глаза, приникнув ещё ближе. Она могла бы провести так вечность, просто обнимая лучшего друга, который просто оказался Аватаром, в которого она просто влюбилась. Они нехотя оторвались друг от друга, и он последовал за Зуко, и двери за ними закрылись. Она осталась стоять с Соккой в пустом коридоре.

***

«Оборотная сторона отношений с Аватаром в том, что ты вынуждена делить его с остальным миром» — прокручивал в своих мыслях Аанг свои же слова. Аватар всегда знал это, и думал, что подготовил себя ко всему. Но в те пару дней между их примирением и надвигающейся коронацией Зуко, они почти не виделись. Его утаскивали то на встречи, то на политические дебаты, то на дипломатические заседания, так что Катара, в конце концов, пригрозила похитить его, чтобы дать ему хотя бы день отдыха.       Программа была изнурительной, и Зуко тоже стал проявлять признаки усталости. Аанг вынужден был все время напоминать себе: это цена мира, и долг Аватара — это ответственность, которой нельзя избегать. В редкий час спокойствия, когда представитель от колоний, который должен был представить сегодня свой доклад, опоздал на корабль и таким образом пропустил аудиенцию, вся их компания расположилась в одном и садов во Дворце под деревьями, тронутыми осенними красками.       Аанг вытянулся на траве, положив голову на колени Катаре и обняв ее за талию. Он был опасно близок к тому, чтобы заснуть, позволяя блаженству этого момента просочиться в душу. Усталость таяла, растворяясь в тепле ног Катары под его головой, её аромат, запах океана и цветов, был едва уловим в смешанном осеннем воздухе. Его заглушал зной и сильный запах яблонь. Это был первый раз, когда они были так близки с тех пор, как все уладили, и она обнимала его у дверей Зала Военного Совета.       Её рука лежала на его щеке, и она медленно поглаживала большим пальцем его скулу. Откуда-то слева раздавался голос Сокки. Он прислонился спиной к дереву, и Суюки удобно устроилась между его коленями, откинувшись к нему на грудь. — Так… что там насчет Азулы?       Зуко застонал и уткнулся лицом в ладони. Его голос глухо зазвучал сквозь пальцы. — Ничего насчет Азулы. Она исчезла с лица земли. — Я думал, эти Сыны Агни — лучшие? — сказал Сокка полувопросительно. — Так и есть, — угрюмо ответил Зуко. — Но и она тоже, — он выпрямился и попытался устроиться поудобнее, наконец, примостился спиной к дереву, прислонившись затылком к его коре. — Они поймали большинство из беглецов, Сокка. У меня есть список… где-то тут.        Аанг улыбнулся, так же устало, балансируя на самой грани сна. Он закрыл глаза и проговорил: — Все эти скучные, бессмысленные политические растанцовки и двуличные дипломаты, и министры-лжецы, все эти долгие часы, проведенные в позе лотоса на твердом мраморном полу или неподвижно выпрямившись в кресле, вырезанном из какого-то редкого мертвого дерева, все эти затянутые переговоры и работа от рассвета до заката… К этому меня упорно готовили, призывая к службе Аватара. А я всегда любил игры, веселье и путешествия. Теперь вернулся к тому, от чего сбежал. Но главное, что теперь, ты, Катара со мной рядом…       Пальцы Катары скользнули по его лицу, мягко и чуть нерешительно, очерчивая его улыбку. Он чувствовал, как её тело колышется с каждым её вздохом, и подумывал о том, не сказать ли ей, что из неё получилась прекрасная подушка.       «Вот ради чего все это было.»       Беседа уплывала куда-то в небо, приглушенная и далекая, в которой не было ничего, настолько же важного, как ощущение этих мягких пальцев так нежно скользящих по линиям его стрелы. Мир накренился, сила притяжения возобладала, и все размывалось между предельным изнеможением и блаженной границей страны сна. — Ребята, вам бы взбодриться. Как насчет тренировки в магии Огня? — на этот раз его внимание привлек голос Тоф, странное сочетание горечи, усталости и искреннего веселья. — Ты шутишь… — голос принца звучал тускло и глухо, устало, без малейшей искры или интереса к жизни.       «Зуко тоже нужна девушка-подушка. Возможно, тогда он сможет расслабиться». — усмехнулся про себя Аанг. — Зуко, — позвала Катара. Он хмыкнул в ответ. — Иди сюда… — сказала она и постучала по земле рядом с собой. Глаза Аанга открылись и встретились с перевернутым взглядом Катары. Она вопросительно изогнула бровь, забавляясь: «Неужели ревнуешь?». Аанг изогнул брови в ответ: «Неужели дразнишь?».       Не заметив этого обмена взглядами, Зуко переместился поближе к ним с протестующим стоном. — Ладно. Что ты хочешь?       Катара закрыла глаза, брови её сосредоточенно сдвинулись. Аанг почувствовал, что её дыхание стало глубже. Её кулаки сжались, расслабились, снова сжались и расслабились — а потом она медленно развела руки. Вода, извлеченная из влажного почти осеннего воздуха, мерцала между её ладонями.       Она приложила одну руку ко лбу Аанга, другой прижала руку Зуко к земле. Через мгновение её дыхание замедлилось ещё больше, и вода вокруг её ладоней начала слабо светиться. Не было ни внезапного прилива сил, никакого резкого изменения вообще в изнеможении, растекавшимся по всему телу, но боль в мышцах и непрекращающаяся головная боль медленно начали стихать. В этот раз, покачиваясь на грани сна, Аанг сознательно выровнял свое дыхание с её, замедляя ритм своего тела пока они полностью не совпали. Ветер шелестел в листве яблонь, вселенная отступила куда-то за грань, здесь и сейчас были только мир и спокойствие.

***

      Через несколько часов, когда сад заполнился закатными тенями, их разбудили слуги, осторожно трогая за плечи и извиняясь тихими голосами. Веки Катары были тяжелыми, и всё тело затекло. Зуко стоял под аркой, ведущей во дворец, тихо переговариваясь с дядей и Мэй, а Тоф клубочком свернулась, обняв Момо, в ворохе листьев. Брата и Суюки нигде не было видно. Серые глаза выглядывали из-под её руки, смотрели на неё, улыбаясь, и этого было достаточно, чтобы сердце в её груди встрепенулось. Аанг не спал, глядя на неё сквозь её пальцы, лежащие на его лице. Он был всё ещё рядом, забросив все дела. Конечно, отлынивать и лодырничать прежде было его любимым занятием.       Но Катара догадывалась, о том, что Аанг не такой беспечный озорник, каким хотел казаться. И последние дни она с трудом узнавала его. Он изводил себя занимаясь скучной работой, сражался за мир с дипломатами и политиками, которые заняли место оружия и магии стихий. Аанг воспринимал свои обязанности очень и очень серьёзно. Она понимала, он был Аватаром, в конце концов, и он сто лет проспал во льдах, в то время, как мир распадался на части в его отсутствие. Он мог бы всю оставшуюся жизнь пытаться исправить это упущение, а она всю оставшуюся жизнь будет поддерживать его любым возможным способом. Даже если это означало, что придётся защищать его от него самого. И она не хотела, чтобы тот чудесный неунывающий мальчик растворился в нём до конца. — Тебе нужно отдохнуть. И я скучаю по прежнему Аангу.       Он открыл рот, собираясь возразить, но вместо этого зевнул. Катара склонила голову, усмехаясь, и Аанг махнул рукой и сдался. Он все ещё даже не пошевелился, чтобы встать. — Я всё тот же, только перестал придуриваться. Ты так долго пыталась перевоспитать меня. А теперь тебя смущает суровый мужчина? — заявил он, но взглянув ей в глаза, хохотнул. — Хорошо, хорошо. Ты победила.       Но взгляд его снова стал серьёзным. Удивительное сочетание великолепной актерской игры и неумение лгать. Он опустил руки, и она взяла его кисть, сплетая с ним пальцы. Аанг улыбнулся ей, медленно и застенчиво. Снова становясь милым мальчиком. Честно, он нравился ей любым. Просто прежний образ был немного привычнее. Он проспал на её коленях всего пару часов, и она все ещё поддерживала его голову, но этого простого соприкосновения, давления ладони, сжимающей её руку, было достаточно: в её животе затанцевали бабочки, ведь она помнила что этот условный знак обозначал. — Хорошо, я тоже… — сказала она и сжала его ладонь. — Было бы неплохо провести немного времени с моим парнем.       Что-то вспыхнуло в его глазах, и его улыбка стала шире. — Знаешь, думаю, я мог бы кое-что предпринять для этого…

***

      Сокка любил неприятности. Ему нравилось воевать и сражаться, по большей части со всем, что позволяло ему орать, размахивать руками, доставать людей и драться с ними без его младшей (младшей, чёрт возьми!) сестры, которая хватала его за воротник, хлестала водным кнутом для воспитания, обвиняюще тыкала пальцем в его грудь или что-то в том духе.       К несчастью для него, никакой войны уже не было, конфликты и прочие проблемы теперь остались позади. «Такое скучное утро. Мир…», — размышлял он. — «…Возможно, не самая лучшая вещь для воина». Они втроем, не привыкшие к роскоши дворцовой жизни, решили немного побродить по столице Народа Огня, замаскировавшись под местных жителей, как в старые добрые времена. (Точнее, это Аанг имел неосторожность предложить Катаре прогулку по городу при нём, и, естественно, он увязался за ними.)       Аватар отклонил ради этого несколько важных встреч, вернее перевалил ответственность на плечи Зуко… ну и что? Подпортить свидание любимой сестре, чем не развлечение? Он возглавил их поход… И теперь под его чутким руководством они затерялись в лабиринтах улочек этого города. А потом он устроил заваруху с местными и вызвал какого-то верзилу на Агни Кай… Исправлять ситуацию пришлось Аватару. А потом скрываться от обезумевших поклонников… — Сокка, ты дефективный идиот, какой Агни Кай?! Ты же не маг Огня, ты вообще не маг! Ты просто обычный… — Подожди-ка, это я дефективный идиот? — Сокка упёр руки в бока и недоверчиво уставился на сестру. — Я дефективный идиот?! Я не увязываюсь на другой край света за едва знакомым лысым двенадцатилетним мальчишкой, бросая свою семью! И после этого ты меня называешь дефективным идиотом?       Катара виновато поёжилась и кинула взгляд на Аанга, застывшего на месте. — Сокка, клянусь, ты иногда бываешь явно неприятен! — её свиток тут же проехался по голове непутевого братца. — Нашёл, что вспомнить. Сейчас-то уже не двенадцать… Побольше… — Разница в возрасте. Это на самом деле беспокоит тебя? — Аанг со стыдом в глазах взглянул на неё. Серые глаза просили четкого ответа. Глаза, которым так трудно солгать. — Аанг, честно-пречестно, я люблю это. Сокка просто завидует, потому что за последние пять часов никто не дарил так-всегда-необходимое ему внимание. Он просто до сих пор в обиде на меня за то, что чуть не бросила его одного там, улетев с тобой. И вот почему он дефективный идиот.       Аанг неловко переступил с ноги на ногу. Катара нежно ему улыбнулась. — Кроме того, время пройдёт быстро и скоро мы сможем быть вместе. А пока нам никто не может запретить дружить… — Катара увидела своё отражение на дне распахнутых глаз Аанга и поспешила исправиться. — Официально, а на деле… Я буду твоей… — Вах! — прервал её Сокка и драматично заломил руки, ухмыляясь ей. — А я никогда не знал, что ты расхитительница колыбелек, Катара!       Аанг вздохнул, и Катара, заметив это, резко развернулась. — Если бы не твоё дурацкое условие, я бы уже была с ним! А теперь заткнись! — она повернулась к юному магу воздуха, выглядевшему так, будто он хотел умереть на месте. — Серьёзно, Аанг, не обращай на него внимания. Возраст не важен. Когда тебе исполнится шестнадцать, мне будет восемнадцать. Это замечательное сочетание. — Моя задница — тоже замечательное сочетание! Одна ягодица замечательно подходит другой! — съязвил братец. — Чешуя Туи, Сокка, я знаю, что ты пытаешься достать меня и ударить по больному, но ты делаешь больно Аангу… Не видишь? — зашипела она. — Слушай, а… — Сокка выглянул за её плечо, чтоб увидеть выражение лица «жениха», понуро опустившего голову. Низенький Аанг всё ещё стоял столбом, словно в терпеливом ожидании. Внимание мальчишки вдруг привлек летающий лемур, вывалившийся из корзины с яблоками. Сокка вновь повернулся к Катаре. Сестра выстрелила в него своим «у-меня-был-очень-тяжелый-день-так-что-следи-за-своими-выражениями» взглядом. — Но, Катара, — говорил Сокка невинным и уверенным, как он надеялся, голосом. — Я только пытался посодействовать… — Простите… — Катара подпрыгнула, когда высокий широкоплечий парень примерно возраста Сокки приблизился к ней. Сокка поднял брови. — Эм… чем могу помочь? — она снизу вверх глядела на него. Тёмные густые волосы, карие глаза… выглядит как дамский угодник, на первый взгляд. — Ну вообще-то можете… если назовете мне свое имя… — очаровательно улыбнулся высокий красавчик. — Катара… — скучающим голосом ответила она. — Прекрасное имя для прекрасной женщины.       Сокка усмехнулся. Катара покраснела. — Эмм, Катара… — девушка повернулась к Аангу, который всё это время был занят преследованием Момо и теперь протягивал ей румяное сочное яблоко. — О, это твой младший брат? — спросил красавчик.       Аанг тяжело сглотнул. Катара с шумом втянула воздух. — Он? О, нет-нет-нет, это её будущий муж! — влез Сокка.       Высокий парень ошеломленно таращился то на одного, то на другого, прежде чем начать хохотать.       Лицо Аанга стремительно становилось красным — ещё никогда он не чувствовал себя так по-дурацки в своей жизни. Катара выглядела с пунцовыми щеками взволнованной и смущенной. Парень продолжал хохотать. Аанг, не в состоянии больше стоять так, тоже засмеялся, отталкивая Сокку в сторону. — Да он просто пошутил… да, я просто … может, пойдем, наконец? — он подхватил свой посох и махнул головой в сторону летающего Момо. Сокка бросил виноватый взгляд на его лицо. — Ты проглотил бы свой язык, узнав, кто… — харахорясь, обратился Сокка к здоровенному парню. — …Узнав, кто придумал эти уморительные шутки для спектакля «Мальчик из Айсберга». Надеюсь вы посещаете театр? — перебил Сокку Аанг, давая условный сигнал заткнуться. — Одна шутка про «Шлепопав» чего стоила! (В этот момент Сокка мелькнул самодовольной улыбкой) — Нет, я не хожу по театрам… — ответил тот парень, покачав головой. — Оно и видно! — изрек с пренебрежительным видом знатока автор шуток и зашагал прочь, подхватив Аанга за руку. — Он бы извинился, если бы узнал, кто… — шепнул Сокка мальчику. — Не стоит. Спасибо, за наглядную демонстрацию того, что не скажут мне в глаза, учитывая мой статус… — так же тихо ответил Аватар. — Но за спиной… — Дружище, я не устану тебе повторять, что ты слишком мудр для своего возраста! — заявил Сокка чуть громче, чем ему хотелось бы. — Смотря какой возраст ты имеешь в виду… — шепнул мальчик в ответ. — Не будешь ли ты любезен… — придя немного в себя, Катара отпихнула здоровенного парня от себя с раздраженным выражением на прелестном лице, поглядывая в удаляющиеся спины перешептывающихся. — Мне ничего не нужно, кроме того, чтоб ты оставил меня в покое. Я занята!       Она зашагала рядом с Аангом, грубо толкая старшего брата впереди себя. — Ладно, ладно, я был идиотом! Прости, я не думал! — Сокка поднял руки вверх, пока Катара заносила кулак. Аанг перехватил её руку, прежде чем она успела ударить брата. — Всё в порядке, Катара. Просто забудь это. — Аанг, она же теперь Твоя Девушка. Значит, и говорить ты должен: «Всё в порядке, милая моя Катара. Просто забудь это, Дорогая» — Рррр! Плавники тебе в бок, Сокка, вот было необходимо заставлять Аватара чувствовать себя глупо? — Я же извинился! Это шутка! — Хорошее оправдание! Это не смешно! Аанг — мой парень, отныне нравится тебе это или нет! И я назло тебе буду всякий раз называть его Милым и Дорогим! — О нет, только не это! Ты что шуток не понимаешь? Ладно-ладно-ладно! Я понял! Больше никаких подколов, шуток или комментариев насчет этого! Никогда! — замахал руками Сокка. — Все хорошо, Катара. Пока ты сама считаешь это в порядке вещей, не так уж и важно, что думают другие… как ты и говорила, возраст не имеет значения, да, Милая? — Аанг заглянул ей в глаза.       Вялая улыбка тут же сменилась искренней, и она чуть приподняла подбородок мальчика, чтобы он казался повыше, решив поцеловать его грустные губы. Сокка, не выдержав, громко вякнул: «До его шестнадцати вот это можно расценить, как совращение несовершеннолетних!.. Ой, молчу, молчу… Ладно, пятнадцатилетия… Хорошо, хорошо четырнадцатилетия!..» Аанг с легким изумлением смотрел, как Катара угрожающе нависла над братом с ледяным кинжалом. Но девушка успокоилась и, слабо улыбаясь, подошла к Аангу. Сокка с облегчением вытер лоб. — Сейчас готов вам поаплодировать, как после Тайного Вечера Танцев, можешь поцеловать его в щечку. Но не более. Я всегда буду рядом, поверь.»

***

      Подготовка накануне коронации Зуко оказалась делом куда более сложным, чем думал Аанг, и, в конце концов, ему пришлось согласиться на встречу с Зуко поздно вечером, чтобы войти в курс того, что он пропустил во время «свидания» с Катарой. Аанг расположился на своём обычном стуле у большого рабочего стола в кабинете Зуко. Хотя лето закончилось не так давно, и, по мнению Аанга, было ещё достаточно тепло, маг Огня разжег сильное пламя в камине. На столе ждал чайник с чаем, из его носика и над чашкой возле локтя Зуко струился пар. Все остальное пространство на столе было затоплено документами, над которыми они работали последние дни. Аанг и Зуко продолжили перекладывать их в стопки по степени важности. — Может, перестанешь мусорить в кабинете? — недовольно хмыкнул Зуко, глядя на кучу опилок. — Не делай проблем из мелочей. — спокойно отозвался Аанг и легким движением руки послал опилки в огонь, которые вспыхнули и, потрескивая, исчезли мелкими искорками. Аанг расчистил на столе небольшое рабочее пространство перед собой… а потом поставил туда маленького пингвина и погладил кончиками пальцев полированное дерево. Опустил голову на руку, лежащую на столе. Отблески пламени танцевали в потемневших серых глазах. — Что это? Ты сам сделал? — удивился Лорд Огня и усмехнулся. — Я и не знал, что ты такой… искусный «рукодельник».       Зуко посмотрел на него, заметил загадочную улыбку на лице и румянец на щеках и сказал: — Рад, что ты всё устроил.       Улыбка Аанга превратилась в усмешку. — Я тоже.       Зуко поделил работу между ними, и они приступили. Сперва рассортированные секретарем (высоким, сухим, как палка, человеком, единственной радостью которого, похоже, было жестко следовать расписанию Зуко — и горе тому, кто осмеливался внести хаос в его культ порядка), письма были исключительно важные. Международная переписка с Царством Земли и всеми Племенами Воды, вопросы государственной важности, поступавшие от его собственных вассалов, живших в отдаленных областях, протоколы заседаний, на которых он не смог появиться — всё до смерти скучное и требующее его внимания. Просидев какое-то время в тишине, нарушаемой лишь треском огня и стуком ломающихся в пламени поленьев, Зуко наткнулся на нечто необычное в ворохе пергаментов, разложенных перед ним. — Кто такой Буми, и почему он написал письмо Момо?       Тишина.       Зуко поднял голову. Аватар сидел, откинувшись на накренившемся стуле, презрев силу тяжести, что было подвластно и удобно лишь магу Воздуха, забыв об открытом письме, которое держал в руке. Его отсутствующий взгляд был сосредоточен на маленькой фигурке пингвина. Глуповатая кривая улыбка снова вернулась к нему.       Зуко плохо разбирался в истории, да и вообще не был лучшим учеником в чём-либо по сравнению со своей сестрой. Но он не мог не знать истории самой почитаемой фигуры в огненном народе, в честь которого ежегодно столетиями устраивали праздник. Аватар Сзето, как он помнил, родился в эпоху великих раздоров — конфликты между благородными кланами огненного народа угрожали разорвать страну на части. Эпидемии и стихийные бедствия только усугубляли ситуацию. Аватар Сзето избрал крайне необычный подход для решения ситуации: вместо того, чтобы насильно пытаться навязать свои решения, пользуясь правом Аватара, как Повелителя мира, он стал младшим министром в правительстве огненной нации, отказавшись от всех привилегий и лично подавая пример благородства и самоотверженного служения. Проявив себя талантливым бюрократом, дипломатом и бухгалтером, Сзето укрепил авторитет правительства, а будучи Великим советником Лорда Огня Йосора, стал посредником в достижении прочного мира между благородными кланами. После этого Сзето сосредоточился на восстановлении экономики страны Огня, которая сильно пострадала от беспорядков и бесхозяйственности, положил конец обесцениванию монет и создал программу помощи фермерам на случай голода. После смерти Сзето был перевоплощен в Янгчен из Западного храма Воздуха, как и положено по циклу Аватара, а его портрет был включен в Королевскую галерею Кальдеры. Зуко помнил этот портрет, до побега он как раз бродил по галерее, обдумывая всё это. На картине Сзето был изображен в мантии министра, держа в руках счеты и Большую печать. Если кто-то и мог навести порядок в стране Огня, то только Аватар. И судя по тому, что Аанг иногда говорил, когда переставал придуриваться, как внимательно вчитывался в документы, каким взором он окидывал присутствующих на совете министров, он мог иметь в себе что-то от Сзето… В конце концов он и был им в прошлом. Таким он казался ещё позавчера. Вот только после «свидания» с Катарой Аватар совсем расклеился и вернулся в образ, соответствующий его подростковому возрасту. Зуко фыркнул. — Если бы я знал, что ты будешь в таком ступоре, не заставлял бы тебя приходить. «Повелитель Мира», от тебя никакого толку — то плачешь, то витаешь где-то в своих мыслях, и все из-за неё.       Казалось, Аанг, наконец, понял, что Зуко обращается к нему. — М-м? — он моргнул. — Прости, Зуко, я не слышал, что ты сказал.       Будущий монарх и Аватар очень продуктивно проводили этот вечер. — Хотя бы попытайся сосредоточиться! Мы ещё и половины этого хлама не разобрали, — Зуко указал на стопку писем и свитков, которые его секретарь счел достойными его внимания. — А нам ещё нужно подготовиться к прибытию делегации из Царства Земли на следующей неделе. Я всё понимаю, можешь и не рассказывать — если с вами увязался её братец, это всё было пустой тратой времени и заранее обречено на провал.       Аватар вздохнул. — Аанг, свидание — это только ты и она, — начал Зуко объяснять очевидные вещи Повелителю Мира, зная, что отношения между мужчинами и женщинами являются большим пробелом в познаниях монаха. — Ладно, прекрати дуться, я помогу на время избавиться от Сокки и устроить настоящее свидание, если ты поможешь мне. Я, конечно, разбираюсь в военных стратегиях, но тут совсем другое, я без тебя не справлюсь, ведь ты у нас прирожденный миротворец. Ты сам сказал, что именно к этому тебя усилено и готовили. К тому же ты («в отличие от меня») лично знаком со всеми этими царями, королями и вождями. Ну же…       Аанг вернул стул в нормальное положение. Решительно отодвинул пингвина в сторону. — Ты абсолютно прав. Нет времени думать о… — он не договорил, и его щеки вдруг залила краска. — Э-э-э, то есть, я соберусь. Обещаю.       Глядя на него, Зуко лишь покачал головой. — Погоди, а что ты сказал о Момо? — спросил Аанг. Зуко подвинул к нему письмо. — Я спрашивал, с чего бы этому Буми писать письмо твоему лемуру? Возможно, надо дать секретарю более точные указания, что следует подавать, а что нет.       Аанг с серьёзным лицом подхватил письмо и быстро пробежал его глазами. — Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто такой Король Буми? — Король Буми? Конечно, я знаю, кто он… — соврал Зуко. — Просто… какого черта оно адресовано Момо? — Эмм… — продолжая читать, Аанг прищурился, видя не только своим сейсмозрением его ложь. — Вы не встречались? Он… довольно необычный. Единственный в своем роде. Айро говорил, что перед тем, как он покинул Ба Синг Се, Буми в некотором роде принял правление. Вполне логично, учитывая, что он до этого почти сто лет управлял Омашу.       Зуко уже пожалел, что сам не прочел письма, прежде чем передать его Аангу. В политике он не разбирался, ему дела не было до правителя Омашу, хотя планы взятия этого города обсуждались на военном совете не раз. Кажется город был переименован в Новый Озай. А вот столетний старик, хвастливо заявляющий, что в одиночку освободил свой город, вдруг всплыл в памяти. — А это не тот ли чокнутый старик, что тоже в «Ордене Белого Лотоса»? — спросил он и Аанг кивнул. — Ну и что он пишет? — Пишет о Флопси… ээ, своем любимце, ээ… вообще-то я даже не знаю, как объяснить, что такое этот Флопси. — Аанг! — Ч-ш-ш, хорошо. Просто болтовня. Он всегда так. Оно, правда, для Мо… — Аанг остановился, когда глаза его уткнулись в самый конец письма. Зуко изо всех сил боролся с желанием вырвать листок из его рук.       Аанг положил письмо на стол перед собой и снова откинулся на стуле. — В конце сказано: «Постскриптум: Передай Аангу, что Ба Синг Се настаивает на том, чтобы подписание соглашения происходило именно здесь. Да, и скажи, что я уже сделал ремонт. Думаю, ему понравится».       Удовлетворив своё любопытство, Зуко, наконец, смог расслабиться. — И всё это только ради того, чтобы сказать, что они хотят принять у себя саммит при подписании соглашения? — он взял чашку возле своей кучи бумаг и сделал маленький глоток, вдыхая пар. Аромат по-прежнему не слишком волновал его, но энергетическая подпитка в последние дни стала необходима. — И чтобы сообщить мне, что он сделал ремонт.       Зуко фыркнул и сделал ещё глоток побольше. — Не понимаю, почему это необходимо было сообщать ещё до прибытия делегации. Осталась неделя.       В ответ Аанг приподнял бровь, потом снова наклонился к столу и взял письмо, которое читал, когда «ушёл в астрал». — Вообще-то, Зуко, в этом письме сказано: «Пусть он не думает, что за сто лет, я позабыл, когда у моего лучшего друга день Рождения, потому саммит лучше провести уже через три дня…»       В процессе глотания чая что-то серьезно нарушилось. Зуко не вовремя вдохнул и поперхнулся, разбрызгивая горячий чай по всему столу изо рта и носа. Аанг попытался увернуться и преуспел, но только потому, что из-за резкого движения его стул потерял шаткое равновесие, и он грохнулся на пол. — Твой день Рождения? Через три дня? — Завтра после твоей коронации срочно вылетаем!       Зуко замялся, понимая, что не знает, что подарить Аангу. Времени почти не оставалось. Да и кроме того, было очень-очень важное дело. Безотлагательное. — Ты не мог бы организовать вылет, собрать необходимые документы? Мне нужно будет ненадолго отлучиться перед этим… — канюча, заявил Зуко. — Надеюсь, это свидание с Мэй?! — Аватар многозначительно изогнул брови и подмигнул. — Нет, с Озаем… — огорченно выдохнул Зуко. — Надо выяснить кое-что о маме. — Ты до сих пор не называешь его отцом? — Никогда и не буду! — Создавая невыносимые условия жизни, он дал тебе неоценимый шанс практиковать принятие и терпение… — Аватар вздохнул, сморозя очередную из мудростей, коими его пичкали с детства. — Мне от этого не легче. Он лишил меня матери. — Знаешь, — задумчиво проговорил Аанг, разглядывая полосы теней, отбрасываемых предметами в неровном свете пляшущего огня в камине. — Я свою мать даже не помнил, Року показал мне моё собственное рождение, и возможно она была там среди монахинь, а я даже не подошёл ближе, чтоб увидеть её лицо. Нас разлучили сразу после рождения, потому она не играла большой роли для меня. Монашки заботились обо мне с той же любовью, их было много, а я любил их всех в ответ. И я никогда не знал своего настоящего отца. Но Гиацо, мой Наставник — человек, который вырастил меня, был лучшим родителем, о котором я только мог просить.       Зуко только кивнул, согревая дыханием остывающую чашку. Он всегда знал, что выращенному в храме сироте не понять его чувств и особой привязанности к родителям. И особенно к маме. Мама всегда была для Зуко всем. И он хотел, чтобы самый родной и понимающий его человек был рядом.

***

— Отличное платье, совсем тебя не полнит, и заколка в цвет! — язвил Сокка, над церемониальным нарядом Хозяина Огня. — Наряд Киоши, тоже был, Сокка, тебе к лицу… — заставила смутиться возлюбленного Суюки. — Ну почему все помнят этот дурацкий случай, вот к примеру Аанг тоже примерял этот наряд, но никто даже не вспоминает об этом?! Никто, никогда…. Ладно, я на площадь. А то пока доковыляю. — тут же сдался Сокка под всеобщими укоряющими взглядами и уныло запрыгал на одной ноге, опираясь на костыль. — Я помогу тебе, мой славный воин! — заботливо подхватила его воительница.       Зуко меж тем размышлял о том, как легко все давалось Азуле, и как он сам проваливал все раз за разом. Азула и Аанг — везунчики! Действительно, как бы иногда по-идиотски не вел себя Аанг, какие бы глупости не откалывал, все, абсолютно все обожали его. Он думал как Народ Огня, еще недавно ненавидевший последнего Воздушного Кочевника, склонял перед ним колени и смотрел с восхищением. А на него — Зуко, Наследного Принца, все ещё поглядывали с недоверием, а некоторые и с презрением. Слова, которые следом вырвались у него, он выпалил на одном дыхании. — Я не думаю, что справлюсь…       Он не заметил взгляда, которым обменялись над его головой Мэй и Катара. — Ну, у тебя как бы нет выбора, — сказала Катара. — Где им найти другого Властелина Огня?       С новым приступом депрессии на Зуко снизошло озарение. Глубоко дыша, он отрезал: — Аанг будет Властелином Огня. — Зуко, но этот мальчик, по-моему, не заточен под управление страной Огня. Тебя, конечно, тоже не подготовили, как следует. Но нам никогда не принять инородца. Не тот менталитет. — холодно отозвалась Мэй.       «Ну почему они не видели, насколько это была прекрасная идея?!» — Почему нет? Все его любят, он Аватар… — И именно поэтому он не может управлять страной. На его плечах лежит ВЕСЬ МИР, Зуко! — посмеиваясь, заявила Катара.       «Эх, эти женщины и их ледяная логика!».       Тоф просунула голову через драпировку. — Мудрецы Огня хотят знать, почему так долго и почему вы не… — она запнулась, её незрячие глаза захлопали ресницами, а потом её лицо удивленно искривилось. — А что не так с Зуко? — Он не хочет быть Властелином Огня! — Он надеется, что мы оставим его одного, чтобы он мог сбежать и оставить Аанга управлять Страной Огня вместо себя.       Тоф потрясла головой, явно сбитая с толку. — Почему?       Зуко наконец поднял голову. Все трое смотрели на него. — Потому что…! — взорвался он, а потом понизил голос. — Что, если я облажаюсь?!       Тоф одарила его равнодушным взглядом. — Тогда ты облажаешься. И что с того? Ты правда думаешь, что можешь быть хуже, чем Властелин-Фигня Озай? Или Чокнутая Монстрша Азула? — она протопала в комнату своими босыми ногами и ткнула пальцем в грудь Зуко.       Когда вопрос ставился таким образом, все действительно выглядело как-то… глупо. — Ты права, — он слышал удивление в собственном голосе, и ему мерещилось, что Мэй и Катара хихикают у него за спиной. Он протянул руку и сжал худенькое плечо Тоф. — Спасибо, Тоф.       Она пожала плечами. — Да без проблем. Теперь давай отсюда и делай свое дело… Властелин Огня Зуко. — Ну, мы пойдем. Будем ждать в первых рядах.       Он глубоко вздохнул и встал на ноги. Тоф, Мэй и Катара ушли вместе. Зуко направился к парадному выходу.

***

      Аанг будучи днём необычно сдержанным, по ночам не находил себе места. Что-то творилось с его телом. И не только. Тревога не была изнурительной, скорее просто неудобной и раздражающей. Ходьба стала единственным средством, которое действительно успокаивало её на время. Так что он провёл уже пару ночей, просто расхаживая туда-сюда. Несмотря на неудобство, Аанг считал это время весьма полезным — несколько часов спокойных размышлений, пока остальной мир дремлет. Аватар решил немало дипломатических вопросов во время бессонных прогулок. Хотя порой ночная тишина казалась ему угрюмой и одинокой, а разум обволакивали скорбь и боль. Прошлая такая прогулка по дворцу Лорда Огня привела его к семейному портрету Аватара Року, который Зуко приказал отреставрировать. Жена Аватара стояла рядом с мужем, излучая безмятежное счастье, проникавшее даже сквозь чернила, бумагу и почти двести лет времени. Молодая женщина в красивом наряде, с миловидным лицом и сложной прической, большеглазая, с пухлыми губами и роскошными темными волосами. Это так отличалось от его последнего воспоминания о пожилой женщине с тревогой в глазах, когда она отпускала руку Року. Она отпустила его, зная, что это, может быть, последний раз, когда она видит его. Так и случилось. Он видел ту трагедию. Року показывал историю своей любви.       Мысли Аанга путешествовали по историям его предшественников. Не удивительно было, что по сути, не совсем забывая своё прошлое, Аватар имел некий блок в мозгу, препятствовавший вспомнить всё и сразу. Аанг вспоминал постепенно, отделяя от себя и вызывая на разговор духовные проекции своих прошлых воплощений. В этот раз он больше интересовался поддержанием баланса. Складывающаяся ситуация была пугающей. Катара, вероятно, тоже увидит его смерть. Новое его воплощение будет похоже на Катару, потому что он навсегда запечатлел этот образ в своей душе.       Эта мысль заставила его задрожать, и он быстро отошел от портрета. Ноги, а теперь уже и сердце, болели, и он задумался о времени, когда был младше. И образ Катары мерещился ему во всех женщинах, что были рядом с его прошлыми жизнями. Он сел в позу лотоса и замер, встречая очередной рассвет жизни, за которым неминуемо будет закат.

***

      Зуко приблизился к задумчиво сидящему Аватару, посмотрел на Аанга и тут же увидел сочувствие в его серых глазах. В последнее время ему стало казаться, что мальчик видит его насквозь. — Подумать только, ещё год назад мы были врагами. — Да, а ещё до этого я был заморожен в айсберге. А теперь мы друзья.       Аанг встал и заключил его в объятия. Зуко не сопротивлялся. Напротив, он с благодарностью в сердце принял этот его жест. В команде Аватара было так принято. И плевать, что они оба парни. Хотя с ироничным Соккой он себе такого бы не позволил. — Что-то случилось? Что тебя так расстроило? — спросил Аанг, почувствовав неладное своим обостренным «сейсмическим зрением». — Есть кое-какие проблемы, но тебе не стоит думать об этом, похоже у тебя и своих дум полно. — подавленным голосом ответил он и присел на резную софу. — Зуко, расскажи мне, может, я дам тебе совет. Я же Аватар как-никак… — Аанг подсел ближе к будущему Лорду огня. — Мне все ещё не доверяют люди Царства Земли. Ты ведь знаешь, я занимаюсь помощью пострадавшим от рук правления моего отца. Возвращаю пленных людей к их семьям, так сказать стираю следы войны. Я попросил у Временного Правления создать список семей, родственники, которые не вернулись домой, а мне грубо отказали. Я ведь хочу мирно, спокойно помочь! — на лице Зуко было возмущение и недовольство. — Я уже боюсь, что никогда не верну хорошее отношение к нации Огня… — он закрыл лицо руками. — Позволь мне рассказать тебе кое-что, — Аанг начал медленно, спокойно, в его словах была слышна мудрость, собранная по крупицам многими поколениями Аватаров. — Когда-то давно жили трое старых мудрейших, и один из них, самый старший — никогда не ошибался. Это злило остальных мудрецов, и они решили обмануть старейшину. Придумали хитрость: поймают бабочку и возьмут её в ладони. А, придя к мудрецу, спросят: живая бабочка или мертвая? Если он ответит — живая, то они сожмут ладони крепче и раздавят её. А если скажет что мертвая — раскроют ладони и выпустят её на волю. Так они и сделали. Пришли к мудрецу и сказали: «Великий мудрец, ты никогда не ошибался, так ответь нам на вопрос: живая бабочка или нет?» — «Все в ваших руках друзья, все в ваших руках…» — ответил мудрый старик», — Завершил рассказ Аанг и посмотрел на друга. — Я чувствую себя так, словно с дядей поговорил! — улыбнулся Зуко. — Он мастер байки заливавать. Но я запоминаю только конец истории. — Я просто хотел тебе сказать, что мы сами строим свою жизнь и судьбу, и то, какой она будет — зависит только от нас самих, ведь всё в наших руках… — спокойно объяснил Аанг и в его словах слышались веселые нотки. — У меня были только провалы, пока наши жизни не пересеклись. Дядя сразу сказал мне о том, что наши жизни связаны. Но тогда я ещё не знал как.       Зуко не знал, в курсе ли Аанг о его родстве с Року, стоит ли признаваться, если он не помнит этого, как и прошлого. — Зуко, ты — принц страны Огня, в твоих руках жизни многих людей. Ты заслужено получил трон, ты долго шёл к нему через тяжелые препятствия, неужели из-за небольшой преграды ты готов отказаться от всего? Я в это не верю. Ты сильный, умный и порядочный человек и, если ты не сможешь поднять нацию Огня на ноги, то этого не сможет сделать никто! — убедил его мудрый маг воздуха, улыбаясь во весь рот и сверкая жемчугом зубов.       Зуко понял, что Аанг не в курсе семейной тайны, но заметно взбодрился. Разговор пошёл ему на пользу. Аватар тоже был доволен результатом беседы. — Может, чая? — спросил Аанг. — Ну, теперь ты точно напоминаешь мне дядю Айро… — ответил Зуко, и они весело засмеялись.       Между тем Зуко думал, вспоминая их разговоры в плену Города Солнца: «Странный он — то ребёнок, то мудрец. Большинство Аватаров даже не подозревали о своём предназначении до тех пор, пока им не исполнялось шестнадцать. В четыре года Аанг начал своё обучение, в шесть лет, пройдя испытание на Аватара, перешёл на продвинутый уровень, в десять превзошёл своих учителей, в двенадцать стал Мастером магии воздуха, прошёл сквозь время, а потом спас целый мир.       Неудивительно, что Катара выбрала его. Кто такой Зуко по сравнению с Аватаром? Кто такой Зуко по сравнению с Катарой? Он потерял её, но она никогда и не была его. Он никогда не был ей ни ровней, ни парой. В магии воды она превосходила его магию огня. Он не был лучшим среди магов огня, и учить Аватара скорее была честь, чем услуга. Она победила лучшую из лучших — его сестру Азулу. Как совладать с такой? Как он смог бы совладать с Волшебницей Крови, управляющей людьми, как марионетками? Нет, они не пара и никогда ею не были. А Аватар — да! Какая ирония в том, что самая могущественная в мире женщина принадлежала этому ребёнку. Ирония была и в том, что она несомненно любила этого мальчика. Ирония была и в том, что все любили этого мальчика. «Если я не добьюсь успеха… если я сделаю всё, что в моих силах, и всё равно провалюсь и всех разочарую… я не могу разочаровать его. Что такого в этом мальчике, что… заставляет всех испытывать такие чувства?» — Ты сможешь! Ты и только ты! — сказал Аанг. А потом он сделал шаг вперед и снова обнял Зуко коротко и крепко. — Я верю в тебя, Зуко!       Принц тепло обнял мальчика в ответ, ему определенно нравилось делать это. Сколько раз они сражались? Но словно танцевали вокруг друг друга… Сводили воедино воздух и огонь, создавая взрыв. Губили и спасали друг друга. Голова Зуко не раз оказывалась зажатой между его бедер. Ни с одним представителем противоположного пола Зуко не находился в столь тесном физическом контакте. Он помнил его особый сладковатый аромат, не мускус, как у прочих представителей мужского населения планеты. Сколько раз он хватал мальчонку, стискивая совсем в других, не таких нежных объятиях, таскал, перекинув через плечо или забросив себе на спину? Руки Зуко, скользящие сейчас по золотистому шелку мантии Воздушного Кочевника, ощущали сталь жилистого гибкого торса. Мальчик вырос и окреп. Они выросли оба за минувший год. Зуко на мгновение задержал руку на плечах Аанга, потом снова глубоко вздохнул. «В спектакле посмеялись над нашими отношениями. Что я его герой и спаситель. Но я знаю правду — это он мой Герой… Его невозможно не любить. Всё в нём предраспологает к этому. И, кажется, он умеет покорять не только стихии, но и людские сердца!.. Возможно… именно это и есть ответ». Они слышали собравшуюся толпу, чья энергия, казалось, пульсировала в воздухе. Волосы Зуко были собраны в пучок, а одежда Аанга казалась на несколько размеров больше. Так они и запомнят этот момент. — Это теперь наш мир! — шепнул ему Аватар.       Зуко кивнул. Вместе они отодвинули занавес и шагнули навстречу ликующему народу. Рядом…