Жизнь за жизнь

      Драко Малфой с самого начала битвы пустился на поиски Гермионы, но всё никак не мог найти её. Мысль о том, что её могли ранить, или того хуже — убить, он даже близко не допускал.       Не паникуй, Малфой. Это же Грейнджер, она выберется из любой передряги без единой царапины.       Вокруг с бешеной скоростью мелькали заклятия. Малфой ловко отбил три Оглушающих, увернулся от чьей-то Авады и не замедлил ответить Петрификусом тому смертнику, который посмел это сделать.       Если я и умру, то только вместе с Грейнджер.       Окружающим об таком было знать необязательно. И они не узнают. Никогда. Ничего. Тем более, от Малфоя.       Внезапно Драко осознал, что ноги несут его в сторону подземелий. Слизеринец остановился, дабы перевести дух от быстрого безостановочного бега, и внезапно краем уха уловил странные приглушённые звуки.       Сражение? Пытки? Убийство?       Смутное, необъяснимое чувство сковало сердце, по спине пробежал противный холодок. Малфой, словно под гипнозом, двинулся на эти странные звуки, не желая даже думать о том, что он может увидеть.       Или кого...       Он снова перешёл на бег, игнорируя боль в ногах от усталости.       Направо. Налево. Снова направо. Прямо. Ещё раз налево...       В родных подземельях он ориентировался прекрасно, а потому без особого труда нашёл источник звуков.       Здесь действительно шло сражение. Точнее, подходило к своему концу. Малфой лишь увидел летящий зелёный луч.       — Не-ет! — хриплый крик сорвался с губ Драко.       В мгновение ока он оттолкнул Рона Уизли в сторону (что? Уизли? Ладно, разберёмся!), благодаря чему Смертоносное заклятие пролетело в нескольких дюймах от головы побледневшей от ужаса Гермионы и угодило в стену, выбив из неё ещё несколько булыжников. От попадания множества заклятий там уже образовалась небольшая дыра, куда сейчас и попал зелёный луч.       Уизли лежал на полу без сознания — так сильно Малфой его толкнул, спасая Гермиону. Сама гриффиндорка была ни жива ни мертва от ужаса и шока.       Рон... её любимый Рон чуть не убил её... предал... И Гарри... как он? Знает ли, что его лучший друг стал почти убийцей? Что едва не прикончил её, Гермиону, которая для Гарри Поттера стала родной? За что? За то, что она предпочла Рону их общего злейшего врага Малфоя? Когда Рон стал таким... жестоким и холодным? Неужели он способен на такой безрассудный и страшный поступок?       Сейчас Гермиона была не в состоянии ответить хотя бы на один из этих вопросов. Она сидела в углу, глядя перед собой невидящим взглядом. По бледным щекам катились слёзы, её била крупная дрожь, как в лихорадке. Она до сих пор не могла поверить в то, что Рон предал её и Гарри, что ещё пару минут назад... Мерлин, нет, лучше не вспоминать. Но разве возможно забыть такое? Невозможно. И Гермиона это понимала.       Драко осторожно приблизился к Гермионе и обнял её, успокаивающе гладя по спине и плечам. Он не знал, какие слова для поддержки подобрать в такой ситуации, но слова были здесь не нужны. Иногда молчание может помочь больше, чем слова.       — Гермиона... – при звуке собственного имени гриффиндорка дёрнулась, словно от удара током, а Драко замолчал, раздумывая над тем, что только что за последние шесть лет впервые назвал её по имени. Оказывается, у неё такое красивое имя, такое же, как и она сама, и как он раньше этого не замечал?       Принципы чистокровных, привитые вместе с молоком матери, манеры и отношение к тем, кто находится на низшей ступени социальной лестницы, вколоченные с раннего детства отцом, мешали Малфою в полной мере увидеть всю красоту мира, насладиться ею. Столько всего прекрасного и интересного он открыл бы для себя, не будь он чистокровным аристократом.       Иногда Малфой жалел, что родился в чистокровной семье. Будь он хотя бы полукровкой, было бы куда проще. Не было бы разделения людей на чистокровных и грязнокровок, не было бы этой войны, Волдеморта, Пожирателей, смертей, пыток и прочего ужаса, в котором последнее время находился Малфой.       — Ты снова спас меня... это уже третий раз... — едва слышно прошептала Гермиона, спустя некоторое время. — Зачем?       — Я уже говорил тебе, — так же тихо отвечал Драко, всё ещё держа девушку в объятиях. — Ты мне нужна. Если ты погибнешь, я не переживу. Я не могу позволить тебе умереть, лучше сам умру за тебя.       — Поправь, если ошибаюсь, но жертвовать собой — это не слизеринская черта характера, на это способны только мы, гриффиндорцы, — чуть громче произнесла девушка.       — Не только вы можете приносить себя в жертву во имя спасения других, — возразил Малфой. — Не каждый на это способен, но иногда в безвыходных ситуациях это может проявиться. А теперь скажи: какого чёрта Уизли это сделал? Он ведь чуть не убил тебя!       — Ревность, — просто ответила Гермиона. — Его ужасно злило то, что я выбрала тебя, а не его. Когда я ушла от тебя в "Кабанью голову", там между мной и... — она запнулась, не решаясь назвать своего теперь уже бывшего лучшего друга по имени, но немного подумав, не без труда выговорила: — Мерзким предателем... произошёл разговор, в котором он догадался, почему я оказалась на свободе раньше него и Гарри, и с кем я была всё это время. В конце он назвал меня... грязнокровкой... и пообещал отомстить за то, что я предала...       — Можно подумать, он сам лучше! — фыркнул Малфой. — Он вообще чуть не убил тебя! Подумать только, на лучшую подругу поднять палочку!       — Рассуждения истинного гриффиндорца, — Гермиона слегка усмехнулась, что Малфоя очень обрадовало. — А сейчас предлагаю присоединиться к битве, а то пропустим всё самое интересное.       Драко встал с пола и помог подняться Гермионе. Пройдя мимо всё ещё бессознательного Уизли, девушка бросила на него презрительный и полный ненависти и отвращения взгляд, затем поспешила покинуть это жуткое безлюдное место.