Жизнь за жизнь

      Летели дни, а он так и не смог починить Исчезательный шкаф, через который, по его собственному плану, в Хогвартс попадут Пожиратели Смерти.       Шкаф с самого начала рассматривался как основной вариант для выполнения задания. Но когда стало понятно, что восстановить Шкаф — это не на метле полетать, Драко овладела паника. Сгоряча он попытался осуществить задуманное другими способами, но все они оказались не то, чтобы бесполезными — волей случая под удар попали совершенно другие люди.       Гриффиндорка Кэти Белл, которой находившаяся под Империусом мадам Розмерта передала Проклятое Ожерелье для Дамблдора, не донесла «подарок», повздорив со своей подругой, и в итоге случайно коснулась его. А отравленную медовуху по ошибке хлебнул Уизли и на данный момент торчал в больничном крыле.       А вообще Малфой был даже рад, что пострадал Уизли. Если справедливость и существует, то она выглядит именно так. Жаль только, что вовремя спасли этого нищеброда...       При мысли об Уизли перед глазами сразу возник образ, который Драко в последние дни не мог отогнать, как ни старался. Карие глаза, кудрявые каштановые волосы, лучезарная улыбка... Он нечасто видел, как она улыбалась, мог по пальцам пересчитать эти моменты, но он запомнил их, сам не зная, зачем. В голове вдруг вихрем пронеслись воспоминания...       Второй курс. Она рядом с Поттером и Уизли. Карие глаза. Ненависть. Презрение. Смелый ответ на его ехидную реплику. И страшное слово из его уст. «Грязнокровка...» Грязная кровь... Они не ровня, и он ясно дал это понять.       Третий курс. И снова ненависть в её глазах. Снова его дерзость. Смех его дружков. И её пощёчина, от которой искры из глаз посыпались. Он не тронул её, не дал сдачи, убежал.       Четвёртый курс. Чемпионат мира по квиддичу. Ночь. Толпы волшебников в масках. Вспышки заклятий. Огонь. Крики, паника. Поблизости в укрытии — неразлучная троица. Он, Драко, говорит ей, чтобы она не высовывала свою лохматую голову, потому что Пожиратели ищут таких, как она...       Пятый курс. Кабинет Амбридж. Инспекционная дружина во главе с Малфоем держат нескольких членов Отряда Дамблдора. Она рядом, в паре шагов от него, под прицелом палочки Миллисенты Булстроуд. В глазах страх. Не за себя. За Поттера...       Мерлин, как давно это было! Грейнджер... Эта гриффиндорская заучка с самого начала неимоверно раздражала Драко. Раздражала всем: внешностью, характером, и, что уж там — смелостью. Именно этого всегда не хватало Малфою, а у Грейнджер этого было не отнять. На каждую презрительную реплику с его стороны она отвечала не менее колко, хотя было заметно, что она вот-вот готова расплакаться.       Драко втайне восхищался её выдержкой. Не каждый чистокровный волшебник может похвастаться подобным характером. Если бы он не знал, кто она на самом деле, он бы подумал, что перед ним волшебница самой что ни на есть чистой крови. Даже знаменитый Поттер не имел такого сильного характера и такой выдержки. Об Уизли даже заикаться не стоило.       При мысли о своих вечных, как мир, врагах, Драко передёрнуло. Поттер и Уизли. Ненависть. Эти три слова прекрасно сочетались, потому что Драко испытывал это чувство к обоим в равной степени сильно. Ненавидел Поттера, потому что ещё на первом курсе знаменитый Мальчик-Который-Выжил отказался принять его желание подружиться и предпочёл ему, наследнику древней фамилии рыжего нищеброда Уизли, который постоянно был в тени Поттера и от этого мало что получал. Уизли ненавидел потому, что именно он стал лучшим другом Поттера. Он, а не Малфой.       А ещё он ненавидел Поттера и Уизли потому, что рядом с ними всегда была Гермиона Грейнджер, которую Малфой презирал за её грязную кровь и о которой постоянно думал в последнее время вопреки всему.       Думать о ней оказалось приятно.       Гермиона Грейнджер... Каким-то образом она стала для Малфоя смыслом жизни, его источником моральных и физических сил. Только мысли о ней не давали Малфою впасть в истерику, помогли удержаться на ногах, когда Тёмный Лорд озвучил страшный приговор...       Мог ли Малфой знать, что когда-нибудь будет нуждаться в ней? Если бы кто-нибудь сказал Драко подобное года три назад, он бы непременно получил парочку заклятий промеж глаз за такие разговоры. А сейчас Драко был готов сорваться с места и найти её, обнять, ища сил и успокоения...       Уж не любовь ли это?       Стоп. Что за мысли, Драко? Откуда и, главное, когда они успели появиться? На этот вопрос Малфой ответа не знал.

***

      Два дня спустя Гермиона, как обычно, сидела в библиотеке и переводила руны. Перед ней лежал толстый справочник перевода, и гриффиндорка, боясь перепутать какой-нибудь знак, временами непроизвольно задерживала дыхание.       Вообще, библиотека была для Гермионы вторым местом после гостиной, где она могла расслабиться и не думать ни о чем, кроме книг. Но если в гостиной она отдыхала в кругу друзей, порой принимая активное участие в их весёлых замыслах, то библиотека была местом спокойного, тихого отдыха.       Малфой лениво и неспешно, словно прогуливаясь по дорожке в саду Малфой-мэнора, вошёл в библиотеку, окидывая взглядом помещение. Народу было немного: пятеро когтевранцев, двое пуффендуйцев и... Грейнджер. В одиночестве, за самым дальним столом. И как всегда, с кучей книг. Малфой внутренне возликовал.       Не дойдя до стола, где сидела гриффиндорка, несколько шагов, слизеринец остановился и невольно засмотрелся. Да, Грейнджер определённо изменилась, хотя волосы так и остались похожи на воронье гнездо, разве что стали чуть длиннее и небрежно рассыпались по спине и плечам. Как же хотелось обнять её, почувствовать её аромат, почувствовать её губы на своих... Интересно, Грейнджер хорошо целуется?       При мысли об этом Малфою стало жарко, и он расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. Затем он так же неспешно приблизился к столу Гермионы и устроился напротив, самым наглым образом убрав у неё из-под носа справочник по рунам.       — Привет, Грейнджер, — манерно растягивая слова, произнёс слизеринец. Он не испытывал никакого желания препираться с ней, но за шесть лет это уже вошло в привычку, от которой избавиться не так-то просто.       — Пошёл к чёрту! — устало огрызнулась Гермиона, подняв голову и встретившись взглядом с серыми глазами Малфоя, в которых плескался смех. Настроение было мгновенно испорчено от одного его вида, работоспособность исчезла, словно её и не было.       — Очень вежливо, Грейнджер, — продолжал изгаляться Малфой, не обращая внимания на испепеляющий взгляд девушки. — Кто тебя учил манерам?       — Заткнись, Малфой! Давно не был в шкуре хорька? — Гермиона одарила его презрительным взглядом, на что слизеринец только ухмыльнулся.       — Твой мозг ещё не взорвался? — спросил он, разглядывая учебник с таким видом, будто держал в руках что-то непристойное и противное.       — У меня, по крайней мере, есть, чему взрываться, а у тебя, похоже, мозг умер задолго до твоего рождения! — фыркнула девушка, отобрав у него книгу.— Пошёл вон отсюда, ты мне мешаешь!       — Зачем так грубо? — снова ухмыльнулся Малфой и пересел на стул рядом с ней. — Признайся, ты соскучилась по мне!       — Отойди от неё, хорёк! — раздался ненавистный голос у него за спиной. — Иначе пожалеешь!       Малфой медленно развернулся и окинул подошедшего к нему сзади Рона Уизли презрительным взглядом. В правой руке Рон держал палочку, нацеленную на сидящего Малфоя, в глазах — злость и ненависть. Малфой усмехнулся, дёрнув уголком губ. Свою палочку он и не думал вытаскивать из кармана мантии, подавив в себе огромное желание разобраться с ним голыми руками.       Слизеринец встал, чтобы уйти, но, кинув мимолётный взгляд на Грейнджер, на секунду остолбенел: в карих глазах плескалась нежность и неподдельная радость. И, что самое удивительное, этот взгляд был адресован... Уизли?       Так-так, интересно. Узнаем поподробнее...       Слизеринец всё так же неторопливо покинул библиотеку, напоследок одарив Уизли ненавистным взглядом.       Гостиная Слизерина была полна народу — здесь явно собрался весь факультет. Интересно, что за повод? В самом центре гостиной вальяжно расселись Блейз Забини и Пэнси Паркинсон — если не лучшие, то уж точно верные... товарищи.       Первой Малфоя заметила Пэнси и, улыбаясь, встала. Она подошла к Драко, покачивая пышными бёдрами, и обвила его шею руками.       — Пэнс, не сейчас, — Малфой аккуратно отцепил её руки и прошёл к дивану, на котором разлёгся Блейз. Драко скинул его ноги с дивана и сел. Пэнси устроилась напротив.       — Где ты был, мой белобрысый друг? — спросил Блейз, отщипнув небольшую виноградину от большой грозди, лежавшей на тарелке. — Мы переживали.       Драко усмехнулся. За него переживали? Это что-то новое!       — Пэнс, — обратился он к Паркинсон, — скажи мне, что в школе творится? А то я, сама понимаешь, делом был занят... Много упустил?       Пэнси Паркинсон была мастером по части слухов. Обо всём и обо всех она узнавала самая первая, если не считать, конечно, Браун, с которой у них шла своеобразная негласная борьба: кто быстрее разнесёт какой-нибудь слух. Обе не уступали друг другу и являлись постоянным источником информации на своих факультетах.       В этот раз Пэнси, как и обычно, была в курсе всех дел.       — Немного, — обворожительно улыбнулась она. — Уизли встречается с Браун — я сама видела, как они с Браун на каждом углу целуются, — а Грейнджер ревнует.       — С чего такие выводы? — поинтересовался Малфой. Он знал, что в таких вопросах Пэнси разбирается намного больше, чем Браун, хотя не имел представления об уровне знаний последней. В этом он успел убедиться ещё год назад. Между ними столько всего произошло, что эти многочисленные жаркие сцены часто преследовали его во снах.       — У Грейнджер это на лбу написано, — ответила Пэнси. — У неё ужасный вкус в плане парней. Ладно, если бы Поттер, это ещё куда ни шло, но Уизли...       С Пэнси трудно было не согласиться. Между Поттером и Уизли была огромная разница, и Драко иногда недоумевал: что послужило поводом к дружбе знаменитого Мальчика-который-выжил и рыжего нищеброда?       А тут ещё и Грейнджер решила связать с Уизелом свою жизнь! Всё, что угодно, только не это!       — Грейнджер можно только посочувствовать, — только и сказал Драко, чуть ухмыльнувшись. Пэнси хихикнула, расценивая слова Малфая как шутку.       Слизеринец поднялся с дивана и ленивой походкой направился к спальням мальчиков, кипя от внезапно охватившей его злости.