***
Для Драко Малфоя новый учебный год начался весьма неожиданно. Даже слишком неожиданно. Его жизнь кардинально изменилась и причём далеко не в лучшую сторону: отец в Азкабане за провал операции в Министерстве Магии по получению Пророчества, мать из-за переживаний постоянно сама не своя, в Малфой-мэнор зачастил Тёмный Лорд, сделав из некогда величественного поместья свою штаб-квартиру. В каждом своём письме леди Малфой жаловалась сыну на нынешние времена, описывая все ужасы, происходившие в мэноре: изощрённые пытки и убийства маглов и грязнокровок давно стали своеобразным развлечением для Пожирателей Смерти, которые, похоже, основательно поселились в поместье. Всё это сопровождалось радостными воплями и одобрительным возгласами, и в особенности, безумным диким смехом Беллатрикс Лестрейндж. Эта женщина приходилась юному Малфой родной тёткой, однако племянник не испытывал к ней пламенной любви. Он её боялся. Наиболее знаменательным событием для юного Малфоя стало получение Чёрной Метки. То, чего он не так давно страстно желал, сбылось. Осуществилось. Но... стоило ли оно того? Раз за разом Малфой задавал себе этот вопрос и не мог найти ответа. Левое предплечье до сих пор нещадно болело, а по ночам он просыпался в холодном поту, снова и снова видя перед собой это жуткое змеиное лицо с красными зрачками, расплывающееся в злобной ухмылке. Даже не ухмылке, скорее, в хищном оскале... Да, именно в оскале. Видел, и не мог вырваться из этого жуткого сна, похожего на явь. Едва на левом предплечье появилось это отвратительное и страшное клеймо, которое останется у него навсегда, Драко тут же получил задание, от которого у него волосы встали дыбом: ни много ни мало — убить Дамблдора. Тёмный Лорд прекрасно знал, что если он сам не смог это сделать, Драко и подавно не справится. Чтобы мотивировать молодого Пожирателя, Темный Лорд пообещал вернуть его семье былое положение. В противном случае их всех ждала смерть. Узнав об этом, Нарцисса Малфой обезумела от горя и отчаяния. Она понимала, что это приговор её сыну за проваленную операцию Люциуса, и тут же бросилась за помощью к человеку, который, как ей казалось, мог помочь, — к Северусу Снейпу. Судя по тому, что мать стала немного спокойней, Малфой понял: Снейп согласился, но Драко был против, чтобы Снейп ему помогал, так как не хотел, чтобы тот был ближе к Тёмному Лорду, чем отец. Поездка в Хогвартс первого сентября не принесла ничего нового. Обычные перепалки с Поттером, случай в поезде, где Малфой заметил его, подслушивающего разговоры слизеринцев... Всё это уже порядком осточертело. Дожить бы до выпуска, а там... гори всё огнём соплохвоста! Однако кое-что Драко не могло не тревожить. Поттер, дементор его дери, похоже, догадывается о том, что он, Малфой, стал Пожирателем Смерти, иначе ради чего ему нужно было подслушивать слизеринские разговоры? Ищет доказательства? Вот же наивный идиот! Малфой едва слышно хохотнул. Не на того напал, Избранный ты наш! Ничего ты не докажешь! А Дамблдор будет мертв! Вечером, лёжа в комнате, Драко перебрал сотни вариантов выполнения задания, которое ему доверил Тёмный Лорд. Он понимал, что назад пути нет. Либо смерть, либо власть и признание. Свой выбор молодой Пожиратель уже сделал. Менять что-либо уже поздно. Слишком поздно. Как бы ни было тяжело, сложно и опасно, он должен выполнить это задание. Всеми доступными и недоступными силами.Глава первая. Боль и необходимость
27 марта 2017 г. в 19:23
Несмотря на столь поздний час, в гостиной факультета Гриффиндор царила весёлая и праздничная атмосфера. Все студенты, начиная с четвёртого курса и заканчивая седьмым, вовсю праздновали победу. В сегодняшнем матче по квиддичу Гриффиндор снова победил с разгромным счётом — 210:80.
Для Рональда Уизли эта победа была чем-то вроде подвига. Он хоть и пропустил несколько мячей, но всё равно был на седьмом небе от счастья. Победа была в руках Гриффиндора, и в этом была частичная заслуга его самого. Ну разве не повод для радости и гордости?
К Рону откуда-то из толпы резво подбежала Лаванда Браун, и через пару секунд они стояли, словно приклеенные друг к другу, слившись в страстном поцелуе. Гостиная взорвалась восторженными криками и аплодисментами. Сидевшая в углу гостиной с кубком тыквенного сока Гермиона Грейнджер, увидев эту картину, с самым мрачным видом поставила кубок на столик возле кресла и стремительно исчезла из гостиной.
Мерлин... за что? Почему? Почему он так поступил? Почему предал её? Разве она это заслужила? Неужели он не замечал очевидного? А может, не хотел замечать?
Эти мысли роем теснились в голове Гермионы, которая вот уже более получаса сидела в первом попавшемся пустом классе, прямо на учительском столе. В любое другое время Гермиона ужаснулась бы своему бестактно у поведению: сидеть на столе, да ещё и на учительском — возмутительная невоспитанность! Но сейчас...
Сейчас было абсолютно неважно. Всё равно. Наплевать!
Над головой гриффиндорки шумно порхали маленькие золотистые птички, которых она сотворила из воздуха. Ей было очень плохо и больно, перед глазами снова и снова всплывала сцена поцелуя Рона и Лаванды. Она предпочла бы умереть, чем видеть то, что произошло минут сорок назад. Гермиона давно знала, что Браун по уши запала на Рона, но она не была готова... к такому. Слёз уже не было. Как, впрочем, и сил, и тем более, желания не то, что видеть Рона, даже голос его было противно слышать. Как он мог так поступить?
Открылась дверь. Гермиона не стала оборачиваться, чтобы узнать, кто нарушил её одиночество. Она и так знала, что это Гарри Поттер. Друг сел рядом и успокаивающе обнял за плечи. Гермиона положила голову ему на плечо, чувствуя поддержку, в которой она сейчас так нуждалась. Оба молчали, не зная, что сказать. Они прекрасно понимали друг друга, знали о чувствах друг друга, и это общее понимание и поддержка ещё больше сближали их.
Гарри знал, что Гермиона давно неравнодушна к Рону, Гермиона знала, что Гарри любит Джинни, хоть старается не показывать этого, так же, как и сама она скрывала свои чувства от других. Но друг от друга они это не могли скрыть — слишком похожие ситуации.
Просидев так минут пять, Гарри и Гермиона собрались было уходить, но в это время дверь у них за спиной с грохотом открылась. К ужасу Гарри, в класс вошёл Рон, он со смехом тянул за руку Лаванду.
— О, — сказал он, остановившись на всём ходу при виде Гарри и Гермионы.
— Ой-ой! — сказала Лаванда и, хихикая, выскочила из комнаты. Дверь за ней захлопнулась.
Наступила жуткая, давящая тишина. Гермиона смотрела в упор на Рона. Рон старательно отводил от неё глаза, но сказал со странной смесью смущения и бравады:
— Привет, Гарри! А я всё думал, куда ты запропастился.
Гермиона соскользнула со стола. Стайка золотистых птичек по-прежнему порхала у неё вокруг головы, словно странная оперённая модель Солнечной системы.
— Напрасно ты заставляешь Лаванду ждать в коридоре, — тихо проговорила Гермиона. — Девушка будет удивляться, куда это ты подевался.
Она медленно пошла к двери, держась очень прямо. Гарри покосился на Рона. Тот явно был рад, что так дёшево отделался.
— Оппуньо! — раздался истошный крик у самой двери.
Гарри резко обернулся и увидел, что Гермиона с безумным лицом направила волшебную палочку на Рона. Жёлтенькие птички ринулись к нему, словно толстенькие золотые пульки. Рон вскрикнул и закрыл лицо руками, но птички набросились на него, клевали и рвали коготками везде, где только могли достать.
— Отвяжитесь! — завопил он.
В последний раз бросив на него мстительный взгляд, Гермиона рванула дверь и скрылась за ней. И лишь на секунду Гарри показалось, что он слышит рыдания.
Потянулись серые и мрачные дни, которым Гермиона уже потеряла счёт. Она так же появлялась на уроках, в Большом Зале, по вечерам сидела в гостиной, выполняя домашние задания... Правда, всё это происходило тогда, когда в поле зрения не было Рона и Лаванды, а если они появлялись, то Гермиона старательно делала вид, что совсем не замечает их. С Рональдом она не разговаривала. Единственный, кто знал о чувствах Гермионы, был Гарри, но он никому не говорил об этом. Он очень дорожил дружбой девушки и не хотел предавать её.
Вскоре Гермиона стала встречаться с Кормаком МакЛаггеном, но почти сразу же пожалела об этом. МакЛагген не давал ей прохода, то и дело пытаясь затащить под омелу. Бедная гриффиндорка не знала, куда деваться от назойливого ухажёра, придумывала различные отговорки, чтобы поскорее отвязаться от него, и, к счастью, это ей удавалось. О Роне она старалась не думать, подолгу проводя время в библиотеке, либо в гостиной, когда никого не было. Так она чувствовала себя спокойнее.