Контракт

Зелёненькая книжка с клевером на обложке чокнутой птицей перелетела через всю комнату и со всей дури врезалась в полку со своими собратьями. Бум! И этажерка рухнула вниз, похоронив себя под несколькими десятками бумажных изделий. Ньют испуганно вытаращился на «трупы», гадая, какой вердикт ему вынесут и какое наказание понесёт за содеянное. Чёрт, если бы не этот придурковатый герой из книги, что ну просто выбесил его, ничем бы он не кидался. Вот на кой этот идиот сбегает от ФБР и ЦРУ, крадет у мафии крупную сумму зелененьких купюр, десять лет отсиживает зад в тюрьме, чтобы потом застрелиться? Нет, ну где смысл?! В дверь сначала постучали, а потом приоткрыли. Томас просунул в проём взлохмаченную голову и удивленно спросил: — Что за шум? — он пошире открыл дверь и вошел в комнату, увидев упавшую полку-этажерку. — Чего это она? — Полка? — с легким испугом переспросил Ньют, буквально заставляя себя разговаривать с ним. — Я случайно, правда. Томас усмехнулся, присел на корточки и перебрал пару книг, попутно осмотрев масштабы случившейся катастрофы. Поднял вверх французский детектив с потрепанным переплётом и произнёс: — У нас на руках труп двадцатых-тридцатых годов прошлого века. Внутренние органы не повреждены, но кожный покров сильно пострадал. Как думаете, доктор Ватсон, есть ли у нас шанс реанимировать старушку? Ньют продолжал сидеть на кровати, пораженно таращился на несущего бред брюнета и не мог понять: всерьёз он говорит или нет, чувствует ли к нему хоть долю симпатии или только отвращение? Что же за человек этот Томас Дэльсон? То имеет его, то готовит вкусный ужин и беззаботно болтает с ним. Но в ту же секунду внутренне одёрнул себя: они подписали контракт, чувства и привязанность тут ни при чём. — Я книжку кинул, а полка сама упала… — пролепетал Ньют, наблюдая за копошением Томаса в куче книг. — Вот эту? — ему на кровать кинули зелененькую «ту самую дрянь», перед этим пролистав пару её страниц и прочитав пару фраз. Он кивнул. — Помню, Тереза — моя сестра — сидела на них, точно наркоман, пока не разочаровалась в герое. — Он выстрелил в себя, держа за руку свою любимую, ради которой предал родину, обокрал мафию и отсидел приличный срок в тюрьме, — злость на авторшу книги вновь утопила Ньюта в ярости. — А почему он убил себя? — нахмурился Томас, не прекращая складировать в аккуратные стопочки пострадавших во время крушения этажерки. — В моей любимой книге главный герой умирает точно также, но только потому, что на него велась охота и у него довольно сложное прошлое. — Он выстрелил себе в висок, когда узнал, что его возлюбленная Элизабет изменила ему и родила ребёнка от чужого человека. Томас замер на мгновение и медленно повернулся к Ньюту, и тот почувствовал себя более, чем просто неловко. Пронизывающий до самых глубин — дальше души — карий взгляд устремился к нему. — Бред какой, — тихо ответил он, вдруг отводя взгляд. — Какая разница, от кого ребёнок? Цель жизни должна заключаться в том, чтобы быть вместе со своей любовью. Если любишь, простишь абсолютно всё, — он отвернулся и продолжил своё занятие. — Просто его идиотское самоубийство взбесило меня и я со злости швырнул книгу, — ляпнул Ньют, совсем растерявшись и смутившись речи Томаса. А потом, помолчав, продолжил. — Я думал, что ты на меня накричишь или вообще накажешь. Томас негромко рассмеялся, растянув губы в приятной улыбке. — Накричать? Только если обнаружу тебя режущим себе вены. А наказать? Отобрать всё сладкое, что ли? — он снова повернулся к Ньюту, в это время молившемуся, что от очень постыдной мысли-вариации наказания, его щёки не покраснели. — Конечно, по законам фильмов для взрослых я могу тебя отшлёпать, но ты для этого староват немного, да и я тоже. Ньют издал нервный смешок. Он встал с кровати, чувствуя себя неловко оттого, что Томас убирает устроенный им хаос, и присоединился к уборке. Когда полка и книги вернулись на законные места, он решился и спросил насчёт прогулок по городу. Ньют обрадовался, чёрт, безумно обрадовался, что Томас позволил ему гулять «когда угодно и где, только не за пределами города». И почему он так боялся спросить его об этом? Теперь он знает, что может позволить себе торчать за пределами квартиры чуть ли не сутками! Хотя бы ради того, чтобы лишний раз не пересекаться с Томасом. Солнце счастливым кругляшом освещало немноголюдные улицы, яркие лучи окрасили зеленеющие траву и шапки деревьев в алый. Невольно появилась ассоциация с кровью, с великой борьбой между величественными воинами с минимумом доспехов, как на гладиаторских боях. Ньют наблюдал за игрой солнца, воображения и растений, пока пейзаж не сменил образ с вечернего на ночной. Над головой распахнулся купол звёздного шатра, далёкий и глубокий. Холодный воздух наполнил собой лёгкие, унося дурные мысли и стресс наружу. Ньют не знал, который час ночи шёл, но продолжал сидеть в парке и наслаждаться одиночеством и прохладой ночи. Возможно, он сможет пережить самые ужасные в своей жизни месяцы. По крайней мере, стоит постараться. Только замерзнув окончательно, он вернулся в квартиру. Сидевший в прихожей Томас его, несомненно, слегка напугал (хотя бы потому, что это довольно жутко), но больше всего на пробуждение страха повлиял его угрюмый взгляд. — В следующий раз постарайся вернуться до захода солнца, — карие глаза странно сверкнули в полутьме — свет шёл только из-за приоткрытой двери в спальню Томаса. — Я должен быть убеждён в твоей сохранности, прежде чем уйти в мир сновидений. — Не беспокойся, я могу за себя постоять, — огрызнулся Ньют, стаскивая с себя ботинки. Бесит, бесит, когда его считают несамостоятельным и ничтожным! — Эй, если вдруг тебя грохнет какой псих, попадёт в первую очередь мне, — Томас сердито сложил руки на груди, отчего спальная футболка обиженно сморщилась складками. — Так ты у нас эгоист, оказывается, — продолжал в том же духе он. Или на него так подействовала прогулка, или подпорченные нервишки дали о себе знать. — Всё это время я думал только о том, где бы ты мог быть и не вызвали ли мне полицию. У меня сейчас большое желание отшлёпать тебя, так что не выводи меня из шаткого равновесия, — Ньюта легонько толкнули в сторону ванной. — Быстро в душ и спать! Давай-давай! Ньют, подставив лицо навстречу тёплой воде, осознал, что в голове у него на удивление… пусто. Ни одной мысли. Каша из пустоты. *** Его разбудил звук оповещения. Томас непроизвольно вздрогнул, рывком проснувшись. Он выпутал себя из смятого одеяла и поднял крышку-экран портативного компьютера. Извещение от Эстеров. Пробежавшись взглядом по строчкам электронного письма, Томас тут же почувствовал, как его волосы чуть ли не торчком встали: родители Ньюта хотят их навестить. Чёрт, да чтоб они провалились! Он ненавидит до психозной истерики эти грёбанные контракты по зачатию! Ненавидит этих ненормальных людей, так нелюбимо относящихся к собственному сыну! Он поставил подпись на том распроклятом листе только ради Ньюта, хотя тогда они впервые увидели друг друга! Да чтоб всё сгорело к чёртовой матери вместе с этими придурками и их контрактом! Яростно захлопнул ни в чём неповинный компьютер. Томас выдохнул, вдохнул комнатный воздух и вновь выдохнул всё, что только можно вытолкнуть из лёгких, и только после вышел из спальни. Нельзя начинать день с неконтролируемой ненависти, ни при какой катастрофе, даже при такой, как приезд чокнутых идиотов с целью посмотреть, как чужой им человек трахает их ребёнка. На кухне хозяйствовал Ньют. Судя по запаху, он приготовил спагетти. Увидев в арочном проёме (что вёл из кухни в столовую) облокотившегося на косяк Томаса, он замешкался, замер, растерялся. — Я решил, что сегодня… Моя очередь готовить, — пробормотал Ньют, ставя тарелки на стол. — Ты не против спагетти? Это единственное блюдо, которое я делаю безупречно. Томас просто не мог не улыбнуться. Ньют и вправду готовил потрясающие спагетти. Вкусные, в меру приправленные, Томас лопал их и едва сдерживал порывы высказать восхищение вслух. — Это обалденно, — не вытерпел всё-таки он, едва опустошив тарелку. — Серьёзно, я никогда не ел такой вкуснятины. Ньют скромно отблагодарил и поставил грязную после трапезы посуду в моющую машину. Странно, внешность у него такая, что, казалось, от комплимента у него должны мило порозоветь кончики ушей, а сам он опустит взгляд и попытается скрыть улыбку. Но Ньют отреагировал сухо. — Ты уже звонил своим родителям? — осторожно начал Томас, старясь скрыть свою тревогу. — Нет. Да и зачем? Им плевать, — в глазах промелькнула тоска по временам, когда родители любили его по-настоящему. Ньют нахмурился и с вопросом во взгляде уставился на Томаса. Тот вздохнул. — Видимо, не так уж плевать, — стоило губам разомкнуться с целью выпустить наружу гневно-недовольно-удивленный возглас с вопросительным значением, Томас тут же продолжил говорить. — Утром пришло письмо. Они приедут через полтора часа. Ньют чертыхнулся, запустив тонкие пальцы в светлые волосы. «Этого ещё не хватало. Что им тут надо?! Проверить, достаточно ли мягка моя кроватка и вовремя ли я чищу зубы?! Чёрт, грядёт нечто ужасное,» — подумал с паникой он. — И что им надо? — голос подвёл и сорвался с языка Ньюта тихим хрипом. В груди нарастала большая дыра. Томас отвернулся. Стыд перед блондином не позволял ему сказать такое в глаза. — Проверить, выполняю ли я свою… работу. У Ньюта все внутренности покрылись ледяной корочкой парализующего страха. О, нет. Нет, нет, нет. Не-е-ет, только не это. Плевать, что он и понятия не имеет, что это может значить на самом деле, ужас уже добрался до его сердца и сдавил костлявой рукой, превращая важную мышцу в ошмёток раздавленного мяса. Чёрт. — Что делать? — вновь прохрипел Ньют. И почему ему в тот миг казалось, что Томас с ним… типа в одной команде? Томас растерянно покачал головой, показав этим, что не знает. Он, конечно, знал, что будет, но не хотел этого, и не знал, как поступить. Тогда, в шестнадцать лет, та семья, у которой заказали вынашивание ребёнка, привозила в дом его родителей девушку, и отцы всегда находились за стенкой. А тут? Что делать теперь? У кого спросить совета? — Иди в душ, я следом, — он побледнел, говоря эти слова. Ньют вылетел из кухни столь стремительно, будто школьник выбегающий из класса, едва прозвенел звонок. Как школьник, бегущий из школы-ада. Только вот в этой ситуации никуда не убежишь. Через полчаса Ньют вышел из душа распаренный и слишком намытый. Томас видел, как он волнуется и боится, когда проходил мимо него в ванную комнату. Как тут не волноваться? Видел он его родителей, типичных представителей высшего общества, сплошь напыщенные, деловые, безразличные к чувствам других. Едва он закончил смывать шампунь с волос, зазвенел дверной звонок. Ньют загнанно замер на месте, таращась на дверь. Длинные домашние штаны и обыкновенная футболка совсем не походили на подходящую для встречи родителей одежду. Чувствуя ошалело отбивающее танго со страхом сердце, он дрожащими руками открыл замок, в следующую секунду приняв спокойный и уверенный вид. Показывать свою слабость и страх не хотелось. Да и не выгодно. Мать мягко улыбнулась и притянула сына к груди. За её спиной грозной скалой стоял отец. Несмотря на поджарое телосложение, его аура всё восполняла и делала даже большее, чем требуется. С накрашенных губ матери вылетали беззаботные фразочки вроде «Я по тебе скучала, дорогой», «Как ты тут, нормально?». Да-да, нормально, ма, не считая того парня, что должен зачать во мне ребёнка вне зависимости от моего желания. Родители прошествовали в гостиную и тут же захватили кресла под свою власть. Из ванны вышел Томас. Его мокрые волосы прилипали к влажной коже лба, делая причёску несколько забавной. Он приветствовал Эстеров и сел на диван, рядом неуверенно присел Ньют. — Итак, — мисс Эстер достала блокнотик, — сколько раз уже происходил половой акт? Ньюту почему-то вспомнился притащенный Брендой порно фильм. Она часто таскала их, и они втихаря смотрели, пока родители уезжали в театр. В их — уже ушедшие — годы подростки особо зациклены на сексе и всём, к нему относящемуся, но ни Бренда, ни Ньют никогда, как ни странно, не задумывались о более интимных отношениях, чем их нежная дружба с Самого Детства. Помнится, как он краснел и закрывал лицо руками, смотря на экран сквозь пальцы, пока тринадцатилетняя подруга хихикала рядом. Позже он будто… привык. Его больше не стесняли ни слишком громкие стоны-фальшивки, ни обнажённые тела. И, чёрт, он бы даже не покраснел, если бы его мать включила наидегенератический обучающий фильм «как правильно делать минет» и села рядом с ним. Уши, щеки, даже шея! Всё будто запылало стыдливым огнём, стоило произнесённым словам уложиться на верные полки в голове Ньюта. — Один, — невозмутимо ответил ей Томас. Он принял непринуждённую позу: локти в колени, пальцы в замок, спина расслабленна. Откуда такая уверенность, Томас? Не подскажешь, где берёшь? — Угум, — женщина черкнула в блокноте. — Хорошо. Ньют, нарушал ли мистер Дэльсон какой-либо пункт из договора? — Нет, — с трудом выдавил он. — Угум, — снова карандашом по линованной бумаге. — Что ж, думаю, больше тянуть не стоит. Мы посидим тут, вы просто приоткройте дверь. «Чт… А… но… к…» Мысли точно пропустили сквозь мясорубку. Ни одной связной, они забегали, засуетились внутри головы растерявшимися муравьями. Ньют нервно сглотнул, почувствовав, как у него затряслись губы. Они серьёзно?! Чужая ладонь обхватила его локоть и потянула с дивана. Томас увел безвольного Ньюта за собой, в спальню блондина. «Э, нетушки! Неужели мы займёмся этим прямо при родителях?!» Томас чувствовал страх Ньюта. В отличии от него, он уже проходил через такое и приоткрытая дверь — благодать по-сравнению с той постыдной ситуацией, в какую попал шестнадцатилетний Дэльсон младший. Ньют, точно гуляющий в тумане наркоман, присел на край кровати и уставился в воздух. Его губы дрожали с не меньшей амплитудой, что и колени, и кончики пальцев. Томас пристроился на кровати рядом, почти прильнул губами к его уху и зашептал, с опаской, к какой прибегают при общении с дикими зверьками. — Ньют, — шепнут Томас. — Они пришли проверить, все ли я делаю. Это обыкновенная процедура, тебе нужно лишь потерпеть. Не успел Ньют очнуться от цепей ошеломления, как обнаружил себя уже лежащим на спине, а над ним навис оплодотворитель. Ужас вцепился в его горло клыками и когтями, стараясь оторвать кусок побольше. — Нет, Томас, — от страха голос осел где-то на дне лёгких и вырывался наружу сорванным шепотом. — Нет. Отпусти, я скажу родителям, что больше в этом не участвую. Но тот в одно действие стянул с него, отчаянно сопротивлявшегося, футболку. — Я не хочу, Томас, — Ньют мотнул головой из стороны в сторону, и уже напряг мышцы, чтобы оттолкнуть от себя оплодотворителя и встать, но чужие руки скользнули по его плечам и надавили вниз. Тонкие запястья оказались прижаты к постели на уровне их голов. — Отпусти меня, я пойду к родителям и скажу им, что больше не буду в этом участвовать. Не буду! «Я тоже не хочу. Прости». Томас в ответ повторил жест Ньюта, покачав головой, и наклонился ближе. — Ты же понимаешь, что тогда на моём месте окажется Штейн? — на границе слышимого шепнул он так, чтобы чета Эстеров не смогла ни в коем случае услышать его слова. — Никто, кроме меня, с тобой не станет ни церемонится, ни устраивать прелюдий. Доверься мне, прошу. Он наклонился ещё ниже, окатив кожу под подбородком Ньюта горячим дыханием. Ещё — и его губы прикоснулись к кадыку на длинной шее. До сих пор он не отпускал подрагивавшие ладони из своих пальцев, но одну руку освободил ради того, чтобы осторожно провести ей по светлому бедру. Ньют тут же воспользовался сомнительной недосвободой и ударил кулаком по тяжелому плечу Томаса. Однако что можно сделать против такого серьёзного противника? — Отпусти меня! — с ядом ярости выплюнул он, оставив на лопатках красные ленты царапин. Ньют с силой заехал по рёбрам пяткой, и Томас на пару мгновений согнулся от боли. Этих секунд хватило, чтобы выскользнуть из-под него и вскочить с кровати, но парень быстро оправился от замешательства и перехватил его поперёк тела. Ньют громко вскрикнул и рухнул на постель. Тяжесть чужого тела придавила его, не оставив шансов на побег, а длинные пальцы зацепили край штанов. Томас стащил оставшуюся часть одежды вместе с нижним бельём. Ньют почувствовал выстрел в грудь. Внутри просела ледяная корка и пустила в себя миллион стальных иголок, проткнувших собой каждый орган, каждый нерв затрещал электрическими разрядами. Необычное переплетение страха и ужаса. — Нет, — сипло прошептал Ньют. — Нет, нет, нет… Томас пытался успокоить Ньюта, шептал что-то о том, что надо только потерпеть, что смотреть на них не будут, а только слушать, и смотрел только ему в глаза, а тот отводил взгляд и пытался не разлить по щекам появившиеся от горечи слёзы. Господи, они же ещё так молоды, зачем им идти против самих себя ради чужой прихоти?