Шкатулка с нитками

Чего Румпельштильцхен никогда не ждал от жизни так это медового месяца. Было в этом определении что-то сладкое, тягучее и… иномирное. Всё совершенно не по его части. Не ожидал он и того, что у него когда-нибудь снова появится жена, любимая женщина. Только не после всего, что выпало на его долю. Только не после того, как он стал Тёмным. И только не после того, как он был предан снова. Тем не менее Румпельштильцхен совершенно не мог представить и того, что после нескольких сотен лет упорных стараний и тщательного плетения сети грандиозного плана всё пойдёт прахом. Да, сын найдётся. Но погибнет. Слишком быстро погибнет. Погибнет, спасая его жизнь. Однако судьба причудливо тасует карты и никогда не предупреждает о своих вывертах. Будь ты хоть трижды обладатель пророческого дара.

***

Море постепенно наливается тёмной синью. Тёплый бриз остывает, готовясь сменить курс на море. А в небе насыщенными розовато-сиреневыми переливами тихо дотлевают последние лучи закатного солнца. И первобытная тишина. Она мурашками ползёт по коже. Нет, не отсутствие звука как такового. Отсутствие шума людей. Румпельштильцхен явственно чувствует, что кроме них двоих в ближайших окрестностях нет ни одной человеческой души. Блаженно пусто. Невероятно полно и объёмно. Даже здесь, на вершине скалы, слышно урчание моря, плеск волн, разбивающихся о торчащие острые камни. Кажется, где-то кричат чайки, но их крики относит в другую сторону ветер. В рассеянной заботе Румпельштильцхен накидывает на плечи Белль нежную пуховую шаль. В своём лёгком платьишке она выглядит слишком хрупкой и уязвимой в коварной прохладе вечера. Но вот теперь всё в порядке. — Спасибо, — тихая улыбка, тонкая ладонь, поглаживающая его плечо. Лучистые глаза такого же цвета, что и древнее море далеко внизу, под их ногами. — Знаешь, этот месяц не медовый. Он какой-то марципановый. Сладость, своеобразный, но приятный привкус и ощутимая горчинка на кончике языка. Румпельштильцхен не любил приторных определений, но марципановый звучал правдоподобней, чем медовый. Боль и горечь ещё не улеглись. С момента смерти Бэя прошло не так много времени, но и не так мало. Что такое время для Тёмного? Но он дал клятву на могиле сына. Жертва не будет напрасной. И он должен как-то жить дальше, сберечь то единственно, что у него осталось. Руби подарила на свадьбу Белль боб. Румпельштильцхен уговорил молодую жену вернуться в Зачарованный лес. Потому что в Сторибруке ловить было нечего. Потому что как бы комфортабелен не был тот мир, здесь находился настоящий дом. Потому что Белль он в обиду не даст. И себя больше тоже. Они переместились сюда сразу после посещения кладбища. Блаженная тишина. Нет воплей «Голд», не слышно «Белль, поищи в библиотеке, срочно нужно…». И никаких неведомых тварей, проклятий, внезапных острых искушений. В Зачарованном лесу, конечно, ещё оставались люди. Но найти дикие уголки теперь было так просто… А что дальше? Пока они живут в его старом замке. Таком неприбранном, таком неухоженном, хотя магия уже успела позаботиться о многом. Кто знает, что будет дальше? Впереди ещё столько времени. Белль хотела путешествовать: этот мир достаточно огромен, чтобы было что посмотреть и без помощи порталов. Столько материков и государств, которых не затронуло проклятье… Но пока они блаженствуют. Собирают себя по кусочкам, уютно устроившись в обществе друг друга. Кто знает что будет потом… Уже после путешествия, которое, конечно, обязательно должно быть. Ведь, кажется, свадебное путешествие — ещё одна традиция с непривычным, но заманчивым привкусом. Они могут снова восстановить королевство, которое решила бросить на произвол королевская (или уже бывшая? ведь какой король без королевства?) семья Прекрасных. С его магией и опытом это не так уж и недостижимо, хоть и непросто. Они могут построить себе домик на берегу моря и довольствоваться этим скромным, но уютным обиталищем. Они могут просто жить в его замке и делать всё, что им вздумается. Трудно сказать, что будет дальше. Румпельштильцхен уверен только в том, что без сделок он не обойдётся. Это как хобби, без которого просто станет скучно. Где их взять, он уж найдёт. Отчаявшиеся люди везде найдутся. Но это всё потом, не сейчас. Белль накидывает на него половину шали и доверчиво жмётся к жёсткому плечу. Ему и так не холодно, но теперь что-то греет и изнутри. А море всё урчит, баюкая в своей колыбели засыпающее солнце.