Шкатулка с нитками

Мистер Голд плохо спал этой ночью, впрочем, как и всегда. Проблемы со сном у него появились давно: с тех пор, как судьба посмеялась над ним, дав богатство и отняв всё остальное. Не зная, куда девать себя в огромном особняке, он, как обычно, направился в лавку, где ему всегда было чем заняться. В столь ранний час Сторибрук ещё спал. Наедине с собой и спящими домами мистер Голд чувствовал себя воистину хозяином города. Каково же было его удивление, когда на двери лавки он обнаружил, что дверная табличка перевернута на «открыто», и половину надписи занимает стикер: «Войти можешь, но подумай о последствиях». Голд хмыкнул, мысленно посетовав, почему он раньше до этого не догадался. Почерк был знакомым. Белль-Мирабелль. За месяц он уже успел привыкнуть к её постоянным выходкам, но обычно она приходила позже необходимого, а не раньше. Обрадовавшись тому, что не нужно открывать периодически заедающий замок, Голд вошёл в лавку. — Добра, — рассеянно поприветствовала его Мирабелль, даже не подняв головы. Она что-то быстро писала в тоненькой тетрадке, при этом сидя со скрещенными ногами прямо на прилавке. — Мисс Френч! — Пять секунд, пять секунд. Мирабелль поёрзала на прилавке, продолжая писать. «Хорошо ещё, что она не решила на него лечь», — с толикой облегчения подумал Голд. К счастью для Белль и её очередного письменного детища, дописала она нужное действительно очень быстро. Спрыгнув с прилавка, Мирабелль скрестила руки на груди, обнимая тетрадь, и, склонив голову набок, с выражением глубокого внимания на лице посмотрела на мистера Голда. Потрясающая непосредственность. Чем-то это даже подкупало. По крайней мере, желание отчитать её по полной программе и пригрозить увольнением у Голда пропало. — Мисс Френч, будьте добры, больше не сидите на прилавке… — А что такого? Всё равно покупателей нет, — уголки губ Белль дёрнулись вверх. — Хоть сейчас, хоть днём. Да и он крепкий, не сломается. — Вам не кажется, что это неподходящее место для сидения? — Неа. Необычно. Вполне даже удобно. Не верите — попробуйте. Железный аргумент. Голд скривился: чтобы он, да залез на прилавок… — Ой, ваша нога, я не подумала, простите, — Белль сконфуженно потупилась. — Мда. Тогда-то вам уж точно неудобно. Что же, у каждого свои понятия о комфорте. — А о ноге то он как раз подумал в последнюю очередь. — Но мне нравится ваша трость, мистер Голд. Голд провёл указательным пальцем по золоченой рукоятке. — Вы столько пишите, Мирабелль, — он усмехнулся. — Наверное, у вас уже весь дом завален тетрадями и бумагами. — Вовсе нет, — спокойно отозвалась Белль. — Я всё сжигаю. — Что, простите? — Ну, не совсем всё, конечно. У меня есть папка, в которую я складываю действительно удачные тексты, перепечатанные на машинке, разумеется. А всё остальное я сжигаю в конце каждой недели. Папка не то чтобы толстая. Часто бывает, что и оставлять нечего. — Столько писать только ради того, чтобы потом это сжечь? — она опять его удивила. — Если бы не те тексты, которые я сожгла, удачных не было бы вовсе. — В этом есть смысл. — Вы единственный человек, который со мной согласился, — Белль улыбнулась. Луч рассветного солнца в это время скользнул по её щеке. — Отец регулярно советует мне перестать страдать чушью, вовсе выкинуть мою машинку с моста и не марать бумагу. — Он читал ваши рассказы? — Нет. Их никто не читал. — Не думайте, что если вы заявились на работу в четыре часа утра, то я отпущу вас раньше, — сурово сказал Голд, чтобы помощница не расслаблялась. А то ещё разрушит его репутацию. Белль лишь лукаво на него посмотрела и, положив тетрадку в сумочку, валяющуюся на полу, принялась вытирать пыль. Да, она могла сидеть на прилавке, приходить на работу и в полдень, и в четыре утра, постоянно мурлыкать под нос дурацкую песенку про Мальчика-с-пальчика, сооружать на голове совершенно дикие причёски и говорить странности, но со своей работой справлялась прекрасно. Пол в лавке всегда был чистым, пыль на витринах и товарах долго не задерживалась, и каталог товаров Мирабелль знала не намного хуже его. Кроме всего прочего, иногда она приносила в лавку новые диковинки, по её словам, присланные ей друзьями по переписке.

* * *

Голд был занят реставрацией старой деревянной куклы, когда до него донёсся звон колокольчика. Неужели Белль решила вопреки всему уйти раньше? Намеренный во всём разобраться, Голд уже подошёл к шторке, но тут его остановил голос мэра Миллс. — Где Голд? Он мне нужен. — Я тоже рада вас видеть. А вы хорошо подумали, прежде чем войти в лавку, а? — Где Голд? Что этой женщине опять было от него нужно? Голд продолжал стоять на месте, не спеша выходить. — В лесу. Вызывает Сатану. — Мисс Френч… — Да-да. И он просил ему не мешать. Сами понимаете, последствия могут быть ужасными. — Он не может вызывать сам себя! — раздражённо ответила Реджина. Через несколько секунд входная дверь хлопнула, а колокольчик разразился очередной трелью. Всё-таки Миллс ушла. — Продолжаете распугивать посетителей? — поинтересовался Голд, выходя к прилавку. Мирабелль невинно посмотрела на него своими голубыми глазами. — Я же знаю, что вы скорее продадите Сторибрук, чем что-то из своей лавки. И вы определённо не горели желанием встретиться с мэром. Голд пожал плечами и всё-таки отпустил её пораньше. Белль опять удивила его, вернувшись через полчаса с ещё горячим обедом от бабули Лукас. Пожелав Голду приятного аппетита, она вновь умчалась из лавки, оставив его наедине с гамбургером и лазаньей.

* * *

— Отец выгнал меня из дома, — сказала Мирабелль, стоя на пороге его дома с чемоданом. С момента утреннего инцидента прошла неделя. Это был первый сюрприз с тех пор. — Вы пытались поджечь его магазин? Приготовили на завтрак ирландское рагу? Кукарекали в два часа ночи? — Вовсе нет, — Белль хихикнула. — Он поставил мне ультиматум: либо я берусь за ум, бросаю свои писульки, помогаю ему в магазине и начинаю рассматривать Гидеона если не как в качестве жениха, то как бойфренда, либо убираюсь из его дома. — Я не думал, что мистер Френч настолько ужасный отец. — После смерти мамы он стал немного нервным, — с коротким смешком Мирабелль пожала плечами. — Так, что я хотела спросить… Можно взять в аренду вашу кушетку? Ну, то есть, ночевать в лавке? — Вы собрались там жить? — Голд приподнял брови. — Вряд ли лавке от этого будет хуже. — Мне кажется, я плачу вам достаточно, чтобы можно было поселиться в номере у мадам Лукас. — Отец будет меня искать там. Извиняться. Просить вернуться. Я вернусь, и всё повторится заново. Не хочу. В лавку же он не сунется. — Прежде, чем войти, подумай, да? — насмешливо спросил он. Отвечая улыбкой на улыбку, Белль кивнула. — Гостевая спальня на втором этаже в самом конце коридора. Не дожидаясь благодарностей, Голд нырнул обратно в полумрак коридора своего особняка. Возможно, было большим риском впускать в свой дом эту странную девушку, но было в ней что-то, располагающее к вот таким вот поступкам. Да и, в этом он не очень хотел себе признаваться, такой огромный дом был слишком велик для него одного.

* * *

Вопреки опасениям Голда, Мирабелль не мешала ему и вообще старалась не выходить из выделенной ей комнаты, когда находилась дома. Только однажды он наткнулся на неё в кухне, когда ночью отправился попить воды. Она сидела за столом, пила кофе и снова что-то писала при свете двух красных свечей. Голд выпил воды, случайно уронил кастрюлю, задев ту локтем, а Белль даже не обернулась, слишком погружённая в себя и свой текст.

* * *

— Вызываете Сатану, мисс Френч? — с долей ехидства поинтересовался он, вспомнив инцидент с Реджиной. — Такими темпами вы никогда не допишите свою книгу. Вальяжной походкой Голд вышел из-за деревьев на поляну, где Мирабелль разводила костёр. Он всё-таки смог выследить её, несмотря на то, что трость сильно мешала. — Не имеет значения, закончу я или нет. Мне нравится процесс. И либо моя книга будет такой, какой я хочу её видеть, либо её не будет вообще. Публикация меня не интересует. Она опять даже не обернулась. В разгорающийся огонь полетел первый лист. Невероятная иррациональность. Голд так не умел и подобного не одобрял. Но вид Белль, бросающей листы и тетради в огонь, завораживал. — Хотите попробовать? Мирабелль доверчиво протянула ему блокнот с фениксом на обложке. Преодолев расстояние, разделяющее их, Голд взял блокнот и бросил в костёр. Пламя радостно поймало тот в свои объятия. Огонь гладил и обнимал бумагу, превращая слова в пепел. — Символично-вдохновляюще, не правда ли? — поинтересовалась Белль. Голд ничего ей не ответил.

* * *

Этим же вечером они сидели у Голда на кухне и пили виски. Хозяин дома чувствовал себя до неприличия уютно и задавался вопросом, что это воистину странное создание делает в его обществе уже полгода. У него никогда не было друзей, он давно перестал доверять людям и окончательно замкнулся в своём одиночестве с тех пор, как от него в Нью-Йорк сбежал любимый сын. Про бывшую жену он и вовсе старался не вспоминать. Ровно, как и про единственную любовницу, которая также его давно бросила. Белль-Мирабелль рушила все его стены, огибала его принципы и фейерверком расцвечивала каждый его день. Она была непредсказуема. Она была ветром, быстрым подвижным потоком. И в то же время Белль казалась тем человеком, который всегда будет верен и никогда не предаст. — Белль, весь город считает меня монстром. Почему ты не боишься меня? — А зачем вас бояться? — искренне удивилась она. — Вы вроде не кусаетесь. — Ты в этом уверена? — зловещим шёпотом поинтересовался Голд, слегка поддавшись вперёд. — Давайте проверим! — Белль наклонила голову, подставляя ему щёку. — Почему щека? — Она мягкая. И микробов на ней меньше, чем, например, на ноге, — Мирабелль рассмеялась. Вместо того чтобы кусаться, Голд налил себе и Белль ещё виски. — Вот видите, никакое вы не чудовище. Они снова выпили. Голд расслабленно откинулся на спинку стула и задал давно интересующий его вопрос. — Почему вы уволились с прошлой работы? Секретарь мэра — более выгодное место, чем помощник антиквара. — Во-первых, там было скучно, а в вашей лавке материала хватит не то что на одну книгу, а на тысячу книг. Во-вторых, — Белль перешла на шёпот, — Шляпник. — Шляпник? — Ну не Шляпник, а Джефферсон. Он, знаете ли, мой лучший друг, — странноватая писательница и местный сумасшедший. Голд даже не удивился такому тандему. — Так вот. Джефферсон уверен, что все жители Сторибрука — персонажи сказок, пойманные в ловушку проклятия Злой Королевы. И этой самой Злой Королевой является Реджина Миллс. Вы бы хотели работать секретарём Злой Королевы? Я — нет. — Детские сказки. Нашли, кого слушать. Все знают, что Джефферсон — сумасшедший, — Голд пренебрежительно фыркнул. Возникла неловкая пауза. Белль выглядела раздосадованной. Словно она выдала ему свою заветную тайну, а он не оценил. Голд поспешил загладить оплошность. — И кто же я такой, по его мнению? — Румпельштильцхен. Тёмный маг. Великий и ужасный. Заключаете сделки, превращаете неугодных вам людей в улиток… — Тёмный маг вместо Злой Королевы? Пожалуй, я окончательно перестал понимать вас, Красавица. — Вы угадали, мистер Тёмный, я — Красавица, — он заметил, что костяшки её пальцев, сжимающих стакан с виски, побелели. — И я… Я, кажется, ну, по словам Джефферсона… Я… — Мирабелль закрыла глаза. — Я любила вас. Они синхронно выдохнули. Голд моргнул, а Мирабелль уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Что-то изменилось? — слыша себя, как сквозь вату, спросил он. Белль-Мирабелль ответила со свойственной ей решительностью и непосредственностью: — Думаю, я недалеко ушла от своего сказочного прототипа.