Хищники

Slipknot — Snuff

Затея со встречей начинает пугать Ирэн ровно в тот момент, когда на телефон приходит Морановское: «Я в городе». Она медлит перед ответом, но всё же собирает волю в кулак, бегло печатая адрес ресторанчика на одной из центральных улиц Бухареста. Конечно, можно было выбрать что-то менее людное, но Ирэн перестраховывается на непредвиденный случай — кто знает, что придёт Морану в голову. Даже факт спасения не кажется ей гарантом того, что всё пройдёт нормально. — Нормально, как же, — усмехается отражению, примеряя наряд, в котором обязана выглядеть ослепительно. Чего у мисс Адлер не отнимет судьба, так это желания и, что главное, возможности блистать перед публикой. Восхищённые взгляды, безмолвное поклонение — да, Ирэн знает свою силу, как и знает то, что с Себастьяном подобные вещи не работают. Что ж, это только распаляет интерес, который, если быть с собой хоть на грамм честнее, вряд ли когда-то угасал. Последние два дня она задаётся вопросом, не глупо ли поступает, и получает диаметрально противоположные ответы от разума и сердца. Консенсуса не находит и лишь раздражается — видит бог, Ирэн чертовски достало возвращаться мыслями то к Себастьяну, то к Шерлоку. Так жить не то что неправильно — у мисс Адлер весьма расплывчатые понятия о морали, — так жить просто невозможно. Поставить точку на этих любовных историях и двигаться дальше — лучший вариант из имеющихся. Конечно, можно вечно писать смс с недвусмысленными намёками Холмсу, ждать, когда он снизойдёт и всё-таки откликнется на зов, чтобы провести вместе время, а после смоется в неизвестном направлении решать свои дедуктивные задачки дальше. А что останется ей после очередного взгляда и прощального поцелуя? Дыра в груди, которая разрастётся до катастрофических масштабов и в итоге поглотит её, не оставив ничего от прежней Адлер. Представляя эту печальную картину, Ирэн зажмуривается и отгоняет наваждение — уж лучше остаться в памяти Шерлока той единственной дамой, что его победила, пусть и весьма неоднозначным способом, чем стать женщиной, о которой вспоминают «между прочим», в перерывах между работой, которой уже давно достался первый номер в жизни детектива. Нет, этому не бывать. И если с Шерлоком всё непоколебимо однозначно (а жаль), то с Себастьяном приходится задуматься. Информация о передаче координат Шерлоку Мораном — плевать каким способом — путает все карты, заставляет размышлять отнюдь не рационально. Зачем ей эта встреча на самом деле? Покрасоваться? Чушь. Увериться в том, что он действительно наступил себе на горло и дал Шерлоку возможность доделать начатое? Уже близко, но нет. А, может, почувствовать себя нужной хоть кому-то в этом мире? — Боже, как же это жалко, — шипит себе под нос Ирэн и старается отогнать рой идиотских мыслей, которые то и дело возвращают её к единственно верному решению — закончить трагикомедию и вычеркнуть их обоих. Сверкает взглядом в отражении и, глубоко вздохнув, плавным движением руки окрашивает губы в излюбленный бордо. Требуется несколько секунд, чтобы женщина, смотрящая на неё, стала той, кем всегда была — Ирэн, чёрт её дери, Адлер. И никакой мужчина не сможет забрать у Ирэн её суть. Хватит того, что стало с её сердцем. * Лёд в виски постепенно тает — Моран безразлично наблюдает за окружающей его обстановкой и выпивает бокал залпом. Убийственно хочется курить, но грёбаный официант с коробящим слух акцентом предупредил, что даже на летней веранде сигаретам не рады. — Ёбаные цыгане, — вполголоса комментирует несправедливость, чем вызывает осуждающие взгляды парочки, сидящей за соседним столиком. Впрочем, ретируются они молниеносно — помимо огнестрельного и ножей, Моран мастерски владеет и часто пользуется на практике взглядом, от которого у людей пропадает любое мало-мальское желание вступать с ним даже в подобие конфронтации. Себе дороже. Он не привык опаздывать, и поэтому припёрся в ресторан за пять минут до назначенного времени, прекрасно понимая, что мисс Адлер задержится. Дурной тон — приходить вовремя, а, тем более, такой женщине. Себастьян старается придать себе отсутствующий вид, но то и дело ощущает, что переигрывает с отсутствием эмоций, которых сейчас, как раз-таки, у него внутри с избытком. Смерть Джима скулит у него в подреберье, встреча с Ирэн отзывается невралгией, не дающей вдохнуть полной грудью. Пройдёт, думает Моран, не впервой, и морщится от очередного вдоха, проклиная всех их вместе взятых. Второй бокал с виски как нельзя кстати. Не мешало бы что-то поесть — Моран силится вспомнить, когда ел, и припоминает, что сразу после самолёта. Семь грёбаных часов назад. — Бутылку хорошего красного вина и какую-нибудь сытную румынскую хрень, — теряясь в меню и названиях, сообщает наспех он, и тут же добавляет: — И сразу — виски и лёд. Официант услужливо поддакивает и удаляется куда-то вглубь зала. Моран смотрит на время, понимает, что мисс опаздывает на добрые двадцать минут, но не успевает даже что-то подумать насчет её непунктуальности, замечая подъезжающее такси, а потом, как в замедленной съёмке, саму Ирэн, которая мгновенно находит его глазами, спрятанными за солнцезащитными очками, и кивает, направляясь в сторону ресторана. Выглядит, как и всегда, потрясающе, но непривычно: вместо высокой прически — мягкие локоны, струящиеся по плечам, платье-футляр сменили летние бежевые брюки с высокой посадкой, топ и белая хлопковая рубашка поверх, лабутены же уступили место удобным лодочкам на невысоком каблуке. Моран делает глоток виски, чтобы спрятать своё восхищение, дёргающее губы в предательской усмешке. Надо быть собранным и не поддаваться на провокации, которых, Моран уверен, будет с излишком. Отрывается от пойла лишь в тот момент, когда Ирэн оказывается у столика. — Для мёртвой выглядишь неплохо, — Себастьян встаёт на ноги, оказываясь на голову выше самой Ирэн, и отодвигает стул перед ней. Она снимает очки, и взгляд этих дьявольских, так и не позабытых глаз, буквально окунает его в прошлое. Он мастерски держит лицо, а на деле же хочется сбежать отсюда, куда глаза глядят. — Спасибо, Себастьян, стараюсь. Как ресторан? Моран пожимает плечами, радуясь тому, что эта женщина вздумала начать с отдалённых тем: — Так себе — здесь не курят. — Европа, — разводит руками Ирэн и мягко улыбается. Быть может, осторожничает? Моран усмехается этой мысли — сколько раз её нужно спасти, чтобы стало ясно, что он её в жизни не тронет? Не дожидаясь официанта, Моран решает сам наполнить бокал Ирэн, между тем уточняя безразличным тоном, будто ему действительно плевать: — Чем обязан встрече? Упирается прямым взглядом и бурит в ней скважину. Стоить отдать должное Адлер — она умеет противостоять таким нападкам, и за это Себастьян её уважает. Она отпивает глоток и ровным тоном отвечает: — Так сразу… Что ж, ладно, — замолкает, крутит в руках бокал, будто пытается собраться с мыслями, и это странно — Моран не привык видеть её такой. А неизвестность, как говорят, пугает больше всего. — Ты был когда-нибудь в плену, Себастьян? — Пару раз. Воспоминания не из приятных. — Это точно, — мрачнеет она, делая глубокий вдох. — Ну, раз ты испытывал это на себе, то наверняка знаешь, что голову посещают всякие мысли… К чему я? К тому, что почему-то была уверена в том, что ты спасёшь меня. Глупо, правда? В кармане куртки Моран сминает пачку и пытается оставаться спокойным. Не верит собственным ушам — такие откровения он не ожидал услышать, даже если бы ей подставили дуло пистолета к виску. Впрочем, плен помогает пересмотреть взгляды на жизнь, кем бы ты ни был до него. Просто Моран и мысли допустить не мог, что Ирэн будет говорить об этом в принципе. — Что ж, прости, что разочаровал, — севшим голосом выдаёт Моран и наполняет бокал виски, чтобы влить его в себя как можно скорее. Ирэн обворожительно улыбается, и Себастьян вновь сбит с толку. Но, лишь до того момента, пока она вновь не начинает говорить: — Я знаю, что это был ты. Официант, как назойливая муха, подходит в самый неподходящий момент, и Моран сдерживает порыв послать его куда подальше. Ирэн же паузу нивелирует заказом овощного салата и фразой: — Ммм, национальная кухня — хороший выбор, полковник. Моран не отвечает, лишь провожает персонал взглядом, чтобы тут же вонзить его в Ирэн: — О чём ты? — Видимо, перед смертью Джим Мориарти решил сделать мне прощальный подарок — прислал видеозапись, где передаёт тебе координаты моего заточения. Что было дальше, я догадалась сама, — поясняет она, внимательно наблюдая за его реакцией, которая тут же проявляется в ходящих ходуном желваках и стиснутой челюсти. Ирэн замолкает, а Себастьян рассеянно наблюдает за проезжающими машинами и идущими куда-то людьми. Пожалуй, если бы можно было убить Джима заново, то он бы непременно воспользовался такой возможностью. В нём кипит жгучая ярость, и желание разъебать этот ресторан в щепки чешется в кулаках, которые Себастьян упорно продолжает сжимать. Надо что-то сделать, что-то сказать — да, господи, хотя бы посмотреть ей в глаза, и с титаническим усилием он оборачивается к ней, чтобы пропасть окончательно и бесповоротно. — И что это меняет? — Многое, — нехотя отвечает она, кивая на остывающую тарелку: — Приятного аппетита. Им нужен тайм-аут — тут Ирэн права на все сто процентов. Дикий голод напоминает о себе с первой ложкой густого гуляша, который Моран закусывает хлебом, стараясь не смотреть на Ирэн, которая, кажется, впадает в некое подобие анабиоза. Что ж, тем лучше, возможно она вообще забудет о его нахождении рядом, как смогла забыть о его существовании сразу после того, как повстречалась со своим спасителем в Карачи. Раздражение переходит все возможные пределы и, спешно отужинав, Моран рапортует: — Пойду курить. Ирэн понимающе кивает, и это грёбаное понимание коробит его больше, чем всё услышанное. Он пулей вылетает с террасы и становится таким образом, чтобы быть вне поля её зрения. Долгожданная сигарета не приносит успокоения, но становится намного лучше. Плевать, кто что думает об табаке, но именно он спасал Морана тысячи раз. Во времена Афгана один русский вечно слушал какой-то унылый рок, и Себастьян как-то спросил, о чём там поётся. И каково было его удивление, когда парень перевел: «Если есть в кармане пачка сигарет, то всё не так уж плохо на сегодняшний день». Группа «Кино», как сейчас помнит Моран. Хрен знает, кто эти ребята, но они точно знали толк в жизни. Он закуривает вторую и выпускает дым в небо, замечая, что сумерки сгущаются, а ветер становится холоднее. Ирэн уже принесли заказ, и Моран проявляет взаимную любезность: — Приятного аппетита. — Спасибо, — откликается она, закидывая маслину в рот с присущей только ей одной сексуальностью. «Будь ты проклята, Адлер!» Видимо, полный желудок даёт сигналы организму о безопасности или что-то в таком духе, потому что теперь он действительно смотрит на неё тем самым взглядом, который бы люди назвали плотоядным. Ирэн замечает, усмехается, но свои мысли оставляет при себе. Что ж, значит вступить во второй раунд предстоит Морану. — А теперь, позволь, я задам вопрос. — Пожалуйста. — Вспомнила про запасной вариант, когда погиб основной? Ирэн откладывает вилку, едва касается салфеткой губ, а потом расстреливает в упор: — Наивно полагать, что я думаю такими категориями, Себастьян, но, раз ты интересуешься, то я отвечу — Шерлок жив, а я всё ещё здесь, с тобой. И да, я не знаю, как это возможно — подробностей мне никто не рассказывал. И да, надеюсь, тебе хватит благоразумия не убивать его — он хороший человек и не заслужил этого. Виски исчезает с невероятной скоростью, а невралгия становится невыносимой. Видимо, Моран морщится, потому что Ирэн с беспокойством в голосе уточняет: — С тобой всё в порядке? — Да, просто замечательно, — язвит Моран в ответ и бьёт себя по карманам в поисках спазмолитика. Запивает таблетку доброй порцией вискаря и честно отвечает — хера уже терять: — Невралгия, забей. Я привык. — Ну, ещё бы, — поджимает губы женщина, и выглядит расстроенной. Когда немного отпускает, Моран, проформы ради, уточняет: — Ты за этим пришла — просить, чтобы я не убивал Шерлока? Черед Ирэн выпивать бокал залпом и загораться праведной яростью. Её глаза сужаются, и в голосе Моран слышит металл: — Ты издеваешься? Я пришла, потому что благодарна тебе за спасение и потому что… Хотела понять, что мне делать дальше. Если ты не заметил, моя жизнь разрушена, и я пытаюсь построить её заново, но вот незадача — идти дальше не так уж просто, когда не отпускает груз прошлого, Моран. Касательно Шерлока — валяй, убей его, кто тебе помешает, но твоя ли это война? Я не знаю, чего добивался Мориарти, но я не заметила, чтобы ты сильно рвался разделять его идеи. Наверно, поэтому ты сидишь здесь, а он мёртв. — Ирэн, достаточно, — упоминание Джима осколочной гранатой разрывает внутренности, и тот факт, что Шерлок жив, добивает окончательно. — Нет, Себастьян, не достаточно, — бросается, словно кобра, и пускает яд под кожу. — И я расскажу, что будет дальше. Ты убьёшь Шерлока, и в дело вмешается Майкрофт, а он, я точно знаю, не оставит смерть брата просто так. Он из-под земли тебя достанет, и не важно, что ты считаешь иначе. Джим не зря нарек его Снеговиком, но суть сказанного я осознала только после встречи с ним. Так что да, считай, что я, как и всегда, преследую корыстные цели — хочу, чтобы вы оба выжили. Как видишь, в уравнении ни слова обо мне, но ты думай, как тебе удобнее, правда ведь слишком проста, чтобы действительно ею быть, не так ли? Оглушительная речь Ирэн иссякает, и остаются ледяные глаза, направленные, словно два прицела, прямо на Себастьяна. Пожалуй, он никогда её не видел такой настоящей и живой, как сейчас, и от этого понимания одним камнем на душе становится меньше. Ей не всё равно. Он жил с мыслью о том, что Ирэн влюблена в Шерлока, так долго, что полностью стёр из памяти все те моменты близости, которые были между ними. Снизил важность до минимума, осталась только горечь и чувство утраты — спутники, следующие за Мораном всю сознательную жизнь. — Почему после Майкрофта ты не поехала ко мне? Я бы защитил тебя от всего и всех. Ирэн быстро моргает, и он понимает, что непрошеные слёзы иногда случаются даже у Снежной Королевы. Желание обнять её становится нестерпимым, и очередная порция виски горчит глотку, начиная туманить сознание. — Хотела, а потом подумала, что справлюсь сама. Как видишь, вышло хуже некуда. Моран молча кивает, на момент задумывается, а после сообщает: — Ешь свой витаминный салат и пошли отсюда куда-нибудь. — Хочешь курить? — со смешком уточняет Ирэн, и между ними, так явственно, так ощутимо, ломает лёд. — Не представляешь, насколько, — усмехается он, и жестом подзывает официанта. — Заверните с собой мясную и сырную нарезку, ещё по бутылке того же пойла, что на столе, и счёт. — И куда мы можем пойти, м? — вновь обращается к Ирэн, почему-то боясь, что она пошлёт его со своими пьяными идеями куда подальше. Что ж, так тому и быть, но попытаться стоило. — Ну, судя по походному набору, мы собираемся сидеть на берегу озера, как два подростка, — иронии этой женщине явно не занимать, и Моран остаётся более чем доволен её согласием. — Мне нравится. Такси, или тут близко? — Такси — я вряд ли пройду пять кварталов на каблуках. — А я думал, что ты родилась сразу на шпильках. — Да, и со стеком в руке, — многозначительно выгибает бровь и вновь приступает к салату. Моран чувствует себя расколотым надвое, где одна сторона всё еще скулит от боли и разочарования, а вторая ликует чёрт пойми чему. Разбираться сейчас с этим нет ни малейшего желания. «Carpe diem», как сказали бы любители латинских татуировок, и оказались бы правы. Достаточно и того, что она просто рядом. Что делать дальше, Себастьян не знает, полагаясь на волю случая — что бы ни случилось, вряд ли ему станет хуже, чем было. — Я всё, — вырывает его Ирэн из потока мыслей и уже держит в руках бумажный пакет с закусками. Себастьян расплачивается, оставляет десять евро на чай, забирает алкоголь и выходит на широкий проспект вместе с женщиной, которую, быть может, однажды всё-таки сможет назвать своей. * Озеро Мории — весьма посредственное зрелище при свете дня, но вечером, сверкающее отражением огней зданий, выглядит неплохо. Они находят укромное местечко на берегу, и Себастьян, как истинный сын сэра Огастеса Морана, кавалера ордена Бани, по-джентльменски расстилает свою кожанку на земле. Ирэн уже и не помнит, когда в последний раз сидела вот так, с бутылкой вина, на берегу озера — пожалуй, это на самом деле было во времена юности. В то время всё было куда проще, хотя казалось, что сложнее и быть не может. Обман пубертатного периода, знакомый каждому. — Будешь? — Себастьян отвлекает Ирэн от ностальгических размышлений, протягивая раскрытую пачку. — Твои слишком крепкие, — в недрах сумочки она находит ванильные сигареты и закуривает следом. — О боже, ну и дрянь. — Обойдусь без комментариев, полковник, — огрызается Ирэн, а сама поверить не может, что здесь и сейчас, на самом деле, сидит на берегу озера с Себастьяном Мораном и курит эти грёбаные сладкие сигареты. Цель — закончить всё это да побыстрее — становится туманнее и дальше, а вот вероятность близости — реальнее и оттого страшнее. Ирэн знает, если между ними что-то случится, то с Шерлоком будет кончено. И пусть решение было принято и утверждено куда раньше, но колкое ощущение предательства всё равно скребёт где-то в области ребёр. Они молчат долго, запивая свои мысли алкоголем. Моран решается сказать первым, и выходит это так горько и отчаянно, что Ирэн едва не теряет самообладание. Ещё немного, и она бы потянулась к его руке и сжала, что есть силы, но вместо неё она сжимает вино и просто слушает. — Я действительно хотел поехать в Пакистан, и я бы мог, но… Но я не мог предать Джима. Он был ебанутый на всю голову, умалишённый, это точно, но он был моим другом, единственным человеком, которым я дорожил. И он вынес себе мозги. Я столько времени гадал, почему он так прицепился к Холмсу, столько теорий строил, а по факту нужно было не думать, а спасать его от самого себя. У меня не вышло, и я чувствую… вину. Она меня выжигает изнутри, понимаешь? — Да, понимаю, — кивает Ирэн, едва дыша. Таким Морана она не ожидала увидеть. Представить не могла, что он, как и все люди, может так скорбеть по ком-то. Джим был прав — ей стоило открыть глаза и увидеть правду. — Ну вот, нажрался и распустил сопли. Ты уж прости, — Моран с силой трёт переносицу и глубоко вздыхает. Тянется бутылкой к бутылке, чокается и салютует, смотря в небо: — Гори в аду, придурок. — Покойся с миром, великий комбинатор, — добавляет Ирэн, отпивая вино и закидывая в рот кусочек бри. — Ты сказала, что он прислал видео… А там было что-то ещё? — Да, письмо, пару строк. Не хочу цитировать. — Я примерно понимаю, что там могло быть, — усмехается он и долгим взглядом смотрит на неё. Приближение катарсиса так близко — на кончиках пальцев, в очередном глотке вина, в печальной усмешке Морана, в наступающей буре, которую он поднимет, если осмелится спросить. Но это же Моран, ему ничего не стоит забить пару гвоздей в крышку их общего гроба. Он действительно создан из войны и пороха, потому что так стремиться к смерти могут лишь бессмертные воины. И пускай смерть метафорическая, и происходит глубоко в душе — суть неизменна. — Он тебе дорог? Слова застревают в глотке — хочется солгать ему, себе, всему миру, но Себастьян и так всё понимает без этих вопросов, и поэтому Ирэн сдаётся сразу. — Да. Тишина до разрыва барабанных перепонок, но Ирэн кажется, будто она слышит, как в Себастьяне что-то вздрагивает и ломается. Это не починить. — Так что ты делаешь здесь? — он непоколебимо спокоен, хоть и смотрит с такой горечью, что хочется завыть. И Ирэн бы завыла, да гордость не позволяет. Правда, соль уже горчит горло и запивается вином, будто это сможет хоть как-то ей помочь уйти от слов, которые она не собиралась говорить ему никогда. — Себастьян, давай не будем. Я не могу это говорить, правда. Моран отворачивается к воде, в глазах отражается что-то страшное и тёмное, и на момент ей становится не по себе. — Ладно. И это проклятое «ладно» сносит внутри Ирэн дамбу, которая затапливает её до краев. Она впивается ногтями в плечо мужчины, заставляя смотреть прямо в лицо, и смело признаётся, в первую очередь, перед собой: — Если бы ты задал тот же самый вопрос про себя, то мой ответ бы не изменился. В этом и проблема, Моран. Ирэн не знает, чего стоит Морану фраза, и лучше ей не знать, как трещит его сердце по швам и расползается на кровавые части внутри груди. — Так скажи, вперёд и с песней. Кажется, мир сходит с орбиты и катится куда-то в пропасть. Ирэн кивает и спокойным тоном цитирует собственные слова, однажды сказанные Морану. Видимо, он так и не понял, что с ним она была откровеннее, чем с кем-либо в принципе. — Чувства, Себастьян. Даже у таких, как я, есть чувства. Моран устало прикрывает глаза, и лишь грудь вздымается вверх-вниз. Если он встанет и уйдёт, то это будет правильно — для них обоих. У кого-то же должно хватить на это сил. У Ирэн их нет и вряд ли предвидится. Она опустошена и выжата. Пусть решает Себастьян — ему хорошо удаётся принимать судьбоносные решения за них двоих. — Знаешь, мне в жизни хватило этого дерьма с головой, но я всё равно продолжаю в него вляпываться. Видимо, люди на самом деле никогда не учатся на своих ошибках, мисс Адлер. — Похоже на то, — соглашается с ним Ирэн и устало припадает головой к крепкому плечу. Моран тянется к виски, делает два огромных глотка, закусывая колбасой и тут же прикуривая сигарету. Ирэн вздрагивает после поднявшегося ветра и он, хмыкнув, накрывает её своей рукой, чтобы не замёрзла окончательно. — Пиздец, — сухо констатирует он себе под нос, чокаясь с ней и полупьяно размышляя о тупике, в который привёл себя сам. Ирэн же хочет разобраться во всём до конца, ясно понимая, что это вряд ли возможно в принципе. — И что нам делать? Моран пожимает плечами — откуда ему знать, чёрт побери, что им делать? Впрочем, одна идея у него, всё же, находится: — Ты дрожишь — надо ехать в тепло. — Вместе? — Ну, можем по отдельности, — иронизирует Себастьян, — наперегонки самое то. — Ты понял, о чём я. Моран встаёт на ноги, его немного ведёт в сторону, но равновесие возвращается, как и сфокусированный на ней взгляд: — Тебе решать. Для себя я уже всё решил. Ирэн протягивает руку, и Себастьян помогает ей подняться. Вино дает о себе знать, как и «правило трёх бокалов», которое едва ли работает, когда Моран находится в такой катастрофической близости. Что ж, свою миссию Ирэн с треском провалила — задача «распрощаться с полковником» терпит сокрушительное фиаско. Перед тем, как сесть в такси, Себастьян сковывает запястье Ирэн в своей руке и хладнокровно напоминает ей о том, кем является на самом деле. — Не пытайся мной заменить его, Ирэн. Из этого ничего не выйдет. Он даёт ей время на побег, но Ирэн с елейной усмешкой предложение отклоняет — если падать, то до самого дна. Если охотиться, то с полным азартом. — И не думала, мистер Моран. По ночному Бухаресту летит такси, конечная — точка невозврата. «Прощайте, мистер Холмс. Теперь уж точно».