Хищники

Puscifer — Green Valley

— Простите, что не поужинал. Дверь захлопывается, Ирэн проглатывает слёзы отчаяния, ещё не может поверить, что всё кончилось, но голос позади возвращает в новую реальность. Майкрофт Холмс благоразумно выдерживает несколько долгих минут перед тем, как сказать одну странную вещь, которую Ирэн запомнит навсегда. — Это далось ему нелегко. Я знаю своего брата. Мисс Адлер делает глубокий вдох и оборачивается к нему. Пытается сохранить лицо и, стоит сказать, у неё получается — слёзы в глубине глаз исчезают, плавя её изнутри. — Мне так не показалось, но вам, мистер Холмс, действительно виднее. Майкрофт усмехается, вертит в руках «её жизнь» и присаживается за стол, указывая Ирэн на стул. Она приглашение принимает с дрожью в сердце — сейчас всё зависит от Майкрофта Холмса, человека, над которым она так опрометчиво насмехалась ещё несколько минут назад. — Джим Мориарти сказал вам, что я — Снеговик. Что ж, пожалуй, что так, но даже у меня бывают моменты милосердия. Вы натворили много дел, мисс Адлер, но я предоставлю вам выбор. — Какой выбор? — Шерлок его уже озвучил. — И в честь чего такая щедрость, мистер Холмс? — Я расслышал его просьбу, мисс Адлер. А вы? И если в задачу Холмсов входит доводить Ирэн до нервного срыва, то, браво, у них отлично получается. Она держится из последних — действительно последних — сил, и лишь ногти впиваются в ладони до боли. Гордо вскинутый подбородок, ехидная усмешка и слова, которые навсегда запомнит уже сам Майкрофт: — А я расслышала выстрел в упор. — Покажет время, — философски заключает Правительство Британии и знаком указывает на дверь, за которой совсем недавно исчез её палач. — Вы свободны, если желаете. — Благодарю, — Ирэн не нужно повторять дважды. И, всё же, на пороге она замирает и оборачивается. — Простите, что оскорбила вас. — О, на правду не обижаются, — усмехается он. — Удачи. — Она мне пригодится. На улице идёт дождь. Ирэн надеется, что встретит на улице Шерлока, чтобы убить на месте, но Шерлока нет, как нет и свободы, которую она потеряла ещё в тот день, когда поставила злополучный пароль на камерафон. Если бы только на него... Кэб останавливается, она на момент задумывается, куда же ей ехать, и вместо правильного, единственно верного, стучащего в голове — к Морану, к Морану, к Морану! — выбирает вариант ошибочный. Иметь врагов в лице пакистанских террористов — не к добру. Но это мисс Адлер понимает лишь на утро, в котором Морана нет только по её вине. * Чем похожи военный и киллер? Оба убивают — да, куда без этого. По разным причинам, которые похожи друг на друга как две капли воды. Но, думает Себастьян, основная черта двух его призваний в другом — она в умении ожидать. О, сколько он видел нетерпеливых, и каждый из них теперь кормит собой червей в земле. Не умеешь ждать — не суйся на войну, не бери заказы. Будешь пойман, будешь убит сам — и всё это из-за отсутствия терпения. Себастьян умел ждать, как никто другой. Мог не шевелиться часами, порой — даже дышать так, что никто бы и не заметил, что он жив в принципе. Сейчас всё это дерьмо не требуется, а он всё равно замирает, отсутствующим взглядом упираясь в молчащий телефон. Он чувствует себя на войне. Нет, не так — война у него под рёбрами, вшита в него, впаяна, глубоко личная, сугубо индивидуальная. Такую никто не увидит, не познает — такие войны случаются от силы раза два в жизни, и всегда приносят с собой тонну боли. Моран страдания презирает, но головой понимает — что бы ему ни сказали, он ощутит несчастье на собственной шкуре при любом раскладе. И Себастьян ждёт. Пьёт, курит, смотрит в одну точку и ждёт. Однажды телефон начинает вибрировать, и Моран с лицом, не выражающим ничего, нажимает «ответить». — Спасибо. Можешь возвращаться. Да, через Берлин — Стоун совсем охуел, надо преподать урок. Отлично, до связи. Глыба, не дающая дышать, трескается по гранитным кускам, и Моран, наконец, выдыхает. Прикрывает глаза, прикусывает губу и просто дышит. Блядский Шерлок Холмс смог спасти блядскую Ирэн Адлер. Невероятно. Немыслимо. — Ублюдок, — хрипло усмехается Моран, а сам готов воздвигнуть Шерлоку памятник при жизни, чтобы потом, когда эмоции улягутся, разрушить его до основания. Как и самого Шерлока. И он бы думал об этом до скончания ночи, если бы не ввалившийся Мориарти, у которого — конечно же, блять, как же иначе — завалялся дубликат ключей от его квартиры в кармане. — Та-дам! А вот и я, мой сладкий, — хлопает дверью, вносится вихрем, чем-то клацает, что-то роняет, шуршит и чертыхается; Себастьян устало вздыхает и лениво поднимает руку в знак приветствия, хотя куда лучше было бы послать его подальше и дверь забетонировать изнутри. Впрочем, эффекта бы не возымело — Мориарти бы пролез в окно, выгрыз бы дыру в потолке, вылез из стока, — поэтому Себастьян сдаётся без боя. Джим же салютует вискарем, цена которого — трехмесячная зарплата среднего звена, — и опадает в кресло: — Мои поздравления, птичка под надёжным крылом, — подмигивает, тут же морщится, завидев пойло, которое Морана вполне устраивало, заменяет на своё и треплет его по плечу. — Прощаю, что послал Мартина в самое пекло — ему как раз не мешало проветриться. — И волки сыты, и овцы целы, — риторически бросает полковник и чокается с протянутым стаканом. Хотелось бы разделись радость босса, но в голове бродят тёмные мысли, которые, словно антенна, тут же улавливает несносное руководство. — Господи, Моран, ну потрахаются они, и что ж теперь, плакать? Сам подумай, адреналин, погоня — когда, если не сейчас, м? — Меня не особо трогает, потрахаются они или нет. Джим округляет глаза и, влив в себя виски, с интересом препарирует своего верного солдата: — Волнует, конечно же, волнует, но секс весь десятое дело — всунул, высунул, даже такой девственник справится, а тем более с такой женщиной, — Мориарти хитро прищуривается, но костяшки пальцев предупредительно хрустят, и он сбавляет градус, натягивая на свою мину нечто похожее на понимание. Морану хочется въебать ему ещё сильнее. Его вспарывают как банку с протухшими анчоусами, её же, заодно, и скармливают. «Спасибо, Джим». — Хватит, — миролюбиво просит Себастьян, и во взгляде его горит праведный огонь. — Я сюда не добивать тебя пришёл, — Мориарти откидывается назад и поджимает губы. Себастьян ведёт бровью — проклёвывается что-то человеческое, интересно. — Хочу, знаешь ли, поддержать. — Что ж — получается у тебя хуево, но попытка засчитана, — Себастьян находит в своих скудных выражениях эмоций осколок потрёпанной улыбки и отсылает её Мориарти. Тот улыбается в ответ, и, действительно, через момент становится чуточку лучше. — Можно, я выключу этот ёбаный фонарь над головой? — спрашивает разрешения, приехали. — Полегче, верните Джима обратно. Джим включает торшер — в полутьме его змеиный гипнотизирующий взгляд начинает сиять. Морану хочется зажмуриться, но остаётся только выпускать дым, чтобы хоть немного смазать этот потусторонний блеск. Чутьё подсказывает, что так просто Джим не сдастся. Чутьё ещё ни разу Морана не подводило. — Я на момент подумал, что ты ослушаешься приказа, — начинает издалека тот, рукой разгоняя сигаретный дым, — стало так… мерзко. Противное чувство, в общем. — Знакомо, — пожимает плечами Себастьян как бы безразлично, а сам вслушивается в каждое слово — чего-чего, а откровений от своего гения он не ожидал и подавно. — А потом я сделал, как сделал, и ты всё ещё тут. Со мной. Мориарти замолкает — Моран переваривает. — Я сам затупил, Джим. Уж прости. Всё могло бы сложиться иначе, если бы я сказал тебе прямо, а не пошёл валить ту шлюху. — Но, стоит отдать должное Ирэн — идея отличная. — Да. Именно поэтому ей чуть голову не снесли в Пакистане, — Моран залпом осушает бокал и даже не морщится. Злится — да, чертовски сильно. На то, что связался с ней в принципе и теперь сидит здесь, как кретин на приеме у психолога, которому самому впору лечить бедовую голову. — Ты правда её…? — Джим не договаривает — такие слова горчат язык и нутро, — на Морана и так-то больно смотреть без слёз. Он оставляет окончание за ним, и тяжёлый вздох полковника — как лучший из возможных ответов. — Это уже не важно, — действительно не важно, ведь рядом с ней не он, а грёбаный Холмс. «Наслаждайся, сволочь кудрявая. Всегда пожалуйста». — Ну, если бы я выбирал между тобой и Шерлоком, то выбрал бы тебя — ты сексуальнее, — поддержка Мориарти — дар бесценный, воистину. — Так какого хуя мы за ним гоняемся столько времени? Не похоже, что выбор пал на меня, — Моран многозначительно хмыкает, правда есть правда — от неё не сбежать. — А я что, с ним, делю кров, дело и жизнь, как с тобой? Не надо, мой милый — выбор уже давным-давно сделан. Шерлок — моё лекарство от обыденности, ты же — всё остальное в принципе. — Я тоже тебя люблю, — Себастьян давит смешок и показательно тянется с объятием, получает по рукам, и наконец-то начинает более-менее функционировать. Джим ржёт следом, что-то снова роняет, разбивает, громыхает, и зудящая боль в груди Себастьяна начинает утихать. Вряд ли пройдёт — на такие подарки судьбы он уже давным-давно рассчитывать перестал, — но эту ночь пережить хоть как-то жизненно необходимо. — Моран. — М? — Нахуй их? — Согласен, — салютует ему в ответ Моран, и бросает взгляд на спальню, где Ирэн Адлер больше никогда не появится. А жаль.