Хищники

Astor Piazzolla — Luna Caliente

Чужая территория, как внутренний мир того, кто ею владеет. Себастьяну нравится нанизывать информацию, изучая вещи, досье, дома: картина, даже без главного участника на ней, может стать произведением искусства, если обладать элементарной логикой и внимательностью. Будучи опытным охотником, Бастиану волей-неволей пришлось быть пристальным к деталям. Следы зверей, деревья, ободранные острыми когтями: он наблюдал, запоминал и научился понимать. Вернувшись к людям, он быстро понял, что с ними куда проще, чем с тиграми: чтобы прочесть их суть, нужно просто смотреть в упор. И Моран смотрит. Сначала на красивую девушку с ярко-рыжими волосами, после — на дом. Усмешка выходит веселой: белые стены Морана умиляют. «Да вы сама невинность, мисс Адлер». Стерильность жилища, знакомого узким кругам как пристань разврата и утоления самых греховных мечтаний, режет глаза. Белые гладиолусы, белая краска, белая мебель — Моран морщится от яркости и, преодолев желание рассмеяться в голос столь забавной маскировки истины, следует на второй этаж за милейшей барышней, которую, будь у него время и желание, он бы с радостью вытянул из света во тьму. На одну ночь. — Проходите, — с мягкой отшлифованной улыбкой говорит она и отводит взгляд. Себастьян усмехается: неужели чертовке удалось прочесть ход мыслей? Что ж, дабы не смущать даму, ему приходится кивнуть в знак благодарности и оставить свои мысли за порогом, потому что главная цель, хоть ты трижды убейся, куда заманчивее, чем её прислуга. — Мисс Адлер? — Себастьян не любит оправдывать чьи-либо ожидания, если за это не сулится круглая сумма на счету, поэтому он оправдывает ожидания лишь одной персоны в этом мире — Мориарти. Остальные либо принимайте Себастьяна каким есть, либо катитесь к чёрту. Зачастую выходит второе, но сегодня в планы снайпера не входит быть отправленным на весьма определённые стороны света и поэтому он, собрав все вложенные в него труды сэра Огастеса, елейно улыбается, встречаясь взглядом с Доминанткой. — О, мистер Моран, не прошло и недели, а вы уже в моей спальне, — Ирэн выглядит безупречно: гранатовое приталенное платье с маленькой и наверняка дорогущей брошкой, подаренной одним из клиентов, собранные гребешком волосы на французский романтичный манер и сверкающая приветливая улыбка, которую, не будь Себастьян психически устойчив, он бы непременно принял за маниакальность. Впрочем, этот вариант он, тем не менее, со счетов не сбрасывает. — А вы, я смотрю, только этого и ждали, — дверь закрывается с тихим щелчком и, оглядевшись по сторонам, Себастьян вновь не сдерживается от усмешки, тут же отвечая на вопросительный взгляд хозяйки. — Столько белого, я словно в рай попал. — Наслаждайтесь иллюзией, — иронично отзывается она, присаживаясь за столик, на котором уже стоит пепельница и графин с каким-то алкоголем. — Присядете или будете стоять посреди комнаты? Её прикрытая воспитанностью дерзость Себастьяну приходится по вкусу. Интересная, очень интересная женщина, не поддаться на уговоры которой — святотатство. Адлер дожидается, пока он усядется напротив и, прищурившись, спрашивает: — Какие-то новости, Себастьян? Если хотите, то можете курить. — Спасибо, — Моран достает из внутреннего кармана куртки пачку красного лаки страйк и серую флешку, поясняя. — Лично в руки. Ирэн переводит взгляд на носитель, потом, коротко кивнув, одаривает алой усмешкой, распаляя в Бастиане желание стереть этот кровавый цвет. Каким именно способом, он старается не думать, дабы его мысли не стали слишком очевидны и читабельны. — Не пьёте? — Пьяный мотоциклист — к беде, — учтиво замечает он, затягиваясь необходимой долей никотина. — В иной раз бы не отказался — компания весьма располагает. — Какая правильность… Или высокий уровень дрессуры? — Адлер восхищается своей маленькой победой, замечая, как в глазах Себастьяна небесная лазурь сковывается льдом. Правильный удар, и дикость выползает наружу, придавливая своим авторитетом показные манеры и льстивое спокойствие. «Хороший мальчик. Очень хороший». — Любите ходить по лезвию, Ирэн… Не боитесь сломать шпильки? — она делает первый шаг в бездну, и Себастьян, как истинный джентльмен, даму вперед пропускает. «Горите в аду, мисс Адлер. Таким ведьмам там и место». — У меня большая коллекция, и не только обуви, Себастьян, — Ирэн произносит его имя нараспев, и выходит весьма ласково. Если лаской можно назвать тот яд, что она в него вложила, попытавшись ужалить, — но это не для любопытных глаз. Впрочем… Холодные глаза напротив полны ехидства и уже неприкрытого издевательства. Моран чувствует, как она пытается зацепить его, словить на один из своих крючков, но разочаровать Ирэн куда приятней, чем пойти на уступки и поэтому, усмехнувшись с зажатой во рту сигаретой, он отвечает: — Оставьте эти штучки своим платежеспособным рабам — я предпочитаю грубую силу, исходящую от меня самого. Ирэн же, вопреки мыслям Себастьяна, кажется, остаётся удовлетворённой ответом. Или хорошо играет, либо же на самом деле этого и ждала. «Идиот». — Что есть грубость, Себастьян? Взять силой беззащитную женщину? Или, быть может, вы говорите о моральности? Если так, то даже мне было бы интересно взглянуть на ваши методы, — ловким движением руки она перехватывает сигарету и тушит её о край пепельницы. Открытый вызов, на который Себастьян и рад бы не отреагировать, вот только невозможно, когда эта женщина смотрит так. Так, будто он прочитан ею от первой и до последней буквы, под стать бульварной книжке, которую забывают, едва закрыв. «Чёрта с два, милочка. Чёрта с два». Две секунды на раздумья, и мисс Адлер, очаровательная, пахнущая до одурения приятно, оказывается зажатой между столиком и Себастьяном. Он выше её на голову, и для того, чтобы прояснить некоторые моменты, ему приходится наклониться и, опалив дыханием бархатную кожу на оголённой спине Ирэн, тихо прошептать, всё сильнее стискивая тонкие запястья в своих руках: — Вы очаровательны, дорогуша, и поэтому не могу не задать встречный вопрос — как же давно у вас не было нормального мужчины, что вы, столь избирательная в своих вкусах и предпочтениях, так жаждете затащить военного мужлана в свою виды видавшую постель? Осторожно коснуться мочки уха нижней губой и резко отстраниться, чувствуя, как её тело напрягается — великолепно. Себастьян никогда не был ярым сторонником прелюдий, но сейчас, каждой клеткой тела ощущая её нарастающее возмущение (чего только стоит эта яростно забившаяся венка на шее!), он понимает, что никакой секс не доставит ему столько удовлетворения, сколько доставляет сама Доминантка, на момент потерявшая контроль над ситуацией. «Твой ход, моя дорогая». Изгиб губ — ярко-алый, чуть дрогнувший и оттого запоминающийся. Ирэн распрямляет плечи, мягким касанием ладони отводит сжимающую левое запястье руку и, полуобернувшись, спокойным тоном отвечает: — Мистер Моран, вряд ли вы узнаете об этом правду, пытаясь играть в ту игру, что вам не по силам, — освобождается она неожиданно и, присаживаясь, пожимает плечами, — вы, как военный мужлан, должны понимать главное в данной ситуации — куда больше нужно вам, нежели мне. Подумайте об этом на досуге, Себастьян. Она указывает на флешку кивком головы, а после, открыв свой рот, завершает начатое победоносной улыбкой: — Сегодня изучу содержимое, и если на этом всё, то спокойной ночи, мистер Моран. Было приятно повидаться. Не так часто Себастьян оказывается застигнутым врасплох, но сейчас, под убийственным взглядом этой проницательной женщины, он чувствует себя проигравшим войну. И становится ещё интереснее. Коронная усмешка, привычная сдержанность и искрящееся в глубине глаз неповиновение её воле — вот Себастьян Моран, по-настоящему вступивший в игру. — Моё почтение, мисс Адлер. За ним закрывается дверь, и вся собранность Ирэн улетучивается, будто и не бывало. Прикрывая глаза, она вспоминает ледяной взгляд и решительность того, кому терять нечего. Опасность жжёт позвонки, и это именно то, чего Адлер и добивалась. «Посмотрим, чего ты стоишь, полковник». В рёве мотора мотоцикла Ирэн слышит отчётливый ответ: «Обязательно, дорогая».