Хищники

Marilyn Manson – This Is The New Shit

Себастьян возвращается в кабинет, плюхается обратно в кресло и, чиркая зажигалкой несколько раз, прикуривает сигарету. Мориарти, фыркая от дыма и не отрываясь от сосредоточенного чтения какого-то документа, спрашивает: — Так что с картинками? — Блять, и ты туда же? Джим отвлекается на несчастный возглас полковника и, криво усмехнувшись, указывает на него карандашом. — Это я к тому, что лучше как следует передёрнуть на её фотки, чем отвлекать Адлер от работы. Учитывая её темперамент, не буду удивлен тому, что ты начнёшь ползать в ногах и просить пощады. Надеюсь, повторять не надо? Хочешь трахаться — сними шлюху. Моран, встрепенувшись, как от пинка в рёбра, с недовольством, но без обиды в голосе, откликается: — Я в твоём представлении один из тех мудаков, у которых член в штанах не держится при виде классной задницы? Успокойся, Джим, без связываний и плёток я как-нибудь проживу. Джим мастер раскусывать ложь даже в её зачатке. Джим чувствует подвох за мили и же обличает слова Морана в пыль, выдыхая по слогам: — Ладно, перефразирую: занимайся, чем вздумается, только знай, что шкуру спущу, если результат меня не обрадует. И хватит курить эту дешёвку, от которой у меня аллергия. Перечить Мориарти могут только те, кто его не знает, Себастьян же делает это с завидной регулярностью, будто проверяя того на прочность, но сейчас не решается на ответную реплику, снисходительно кивая: — Лады, Джим. Побереги нервы, они ещё пригодятся. — Твоя забота бесценна, — вздыхает Мориарти, откидывая голову назад и разглядывая потолок. — Знаешь, пусть она вступит в дело в самый неподходящий момент. Думаю, будет забавно. Умение перескакивать с одной темы на другую всегда Морана раздражало, но за время службы он успел привыкнуть ко всем выходкам начальства, и поэтому, коротко кивнув, на всякий случай уточняет: — То есть курировать Адлер, к которой мне и пальцем прикасаться нельзя, буду я? Джим в неподдельном изумлении распахивает глаза и поражённо восклицает: — Моран, а кто же ещё? — Отличное чувство юмора, босс, — Себастьян показывает большой палец, на что Джим с миловидной улыбкой отвечает жестом куда грубее. — Обращайся. Иногда Джим кажется ему заигравшимся во взрослые игры ребенком, но думать так, значит быть полным кретином. У Мориарти сотни масок, которые он, наверняка, ещё и не все примерил, но лишь рядом с Мораном тот скидывает их ниц и остаётся самим собой. Он, посылающий Баса ко всем чертям, сейчас самый что ни на есть искренний, и это вызывает добрую усмешку на лице полковника. — Пожрать не забудь, гений, — почти заботливо просит его Моран и, осушив бокал с виски до дна, размашистым армейским шагом уходит из кабинета. — Пока-пока, Басти. Фотографии первоклассной шлюхи и снайпера Джим двумя пальцами пододвигает ближе друг к другу. Занятно. * Уже дома Мориарти сообщает Себастьяну о том, что у него недельный отпуск, и это не обсуждается. Себастьян, хмыкнув, соглашается, потому что иных альтернатив у него не имеется в принципе. Спорить с Джимом бесполезно ровно настолько же, как учинять разборки со стеной напротив. — Что ж, значит алкоголизм и моральное разложение, — отражению, обросшему трёхдневной щетиной, сообщает полковник, после тщетной попытки уснуть, обернувшейся фиаско. Ему хотелось — день был тяжёлый, вот только, закрывая глаза, память тут же подбрасывает маленькую женщину в лабутенах, от мысли о которой стояк тут же напоминал о себе. Блядская Адлер, вызвавшая в нём столь редкий интерес, Морану нравится мало. Он не привык зависеть от чьих-либо образов, брошенных ядом фразочек и взглядов, и привыкать не собирался. С этим нужно было что-то делать, и полковник попытался решить проблему самым известным ему способом. Кажется, в угаре он проводит два с половиной дня. В ночном клубе долбит музыка, вокруг происходит мракобесие, созданное прилежными студентами, которые во тьме превращаются в головную родительскую боль, а Моран, с отвращением морщась, идёт к железной двери в глубине зала и, исчезая за ней, переводит дыхание. — Лесси, как обычно, — кивает он татуированному парню и опадает на синий, натянутый искусственной кожей диван. Девицы, заметившие новоприбывшего, тут же зажигаются похабными улыбками, что Морану уже даже не льстит, отчего они выкобениваются ещё сильнее, облепляя со всех сторон. — А вот и полковник, — сладко шепчет блондинка на ухо и ведёт ладонью по паху. — Соскучилась, детка? — он обращается одновременно ко всем трём и вместо ответа получает влажный поцелуй чьих-то перебравших с поддувом губ. — Так точно, — рыженькая, самая милая из всех, подмигивает и, опустившись на колени, совершенно верно определяет, что действия куда важнее слов. — Хорошая девочка, — откидывая голову назад и давая себя на растерзание падшим ангелам, с придыханием одобряет Моран. После: гора грёбаного кокаина, фунты, валяющиеся смятой бумагой на полу, литры алкоголя и крышесносящая эйфория. Он трахается вечность и за сменой партнёрш не сразу замечает, что взгляд его стекленеет на брюнетке Джессике. Те же алеющие губы, ярко подведённые глаза, фарфоровая кожа… — Джесс, малышка, давай вот так, — Моран, не дожидаясь положительного ответа, стягивает её с себя и ставит раком, вдалбливаясь до рваных стонов и крика. Так становится несколько легче, а, рассыпав дорожку на спине и вытянув всё до жжения в ноздрях, от Себастьяна призрак Доминантки окончательно отступает. Моран почти верит, что навсегда, но, когда секс, наркотики и рок-н-ролл заёбывают его до мозга костей, он возвращается к своей проблеме вновь. Чёртова Адлер. * Кляп в рот, наручники до характерного щелчка, тонкий стек в руках — Доминантка расплывается в похабной усмешке и, пристально смотря в глаза своей подчинённой жертвы, шепчет: — Через боль очищаются и через боль становятся грязнее. Мне очистить или же… Она проводит языком по напряженной шее мужчины и, прикусив мочку, ставит свой вердикт: — Бросить в бездну. Полы тонкой сорочки разлетаются в стороны при каждом ударе. Ирэн хлещет безжалостно, до кровавых отметин — так, как и просил сам клиент, — с наслаждением слушая чужое скуление. — Но ты был очень плохим мальчиком, чтобы стать чистым. Что ты делал, милый? Ну же, покажи своей Доминантке, что ты делал... Взгляд зелёных глаз впивается в неё — молящий, болезненный, одержимый, — и Адлер, ахнув, с силой рассекает воздух стеком прямо перед лицом преклонённого. — Какие грязные, грязные желания! Ты хочешь, чтобы я дала тебе это? Он быстро-быстро кивает, и наручники звенят у изголовья кровати. Ирэн улыбается и, оставшись в чёрном нижнем белье, демонстрирует связанному политику, чьи тайны скоро перекочуют в её камерофон, фаллоимитатор. — Хороший мальчик будет подчиняться? Адлер выполняет свою работу и, закрывая глаза, допускает мысль, что оказавшемуся в её постели Морану она бы устроила знатную пытку, которую ему бы вряд ли удалось забыть. Думать о нём, трахая какого-то напыщенного индюка, становится дурной привычкой. Чёртов Моран. * На исходе отпуска Моран почти воет от скуки. Ни бесцельные прогулки по городу, ни книги, ни вкусная жрачка в ресторанах ему не помогают — от лишних мыслей, пожирающих голову, можно избавить только работой. И Джим услужливо подбрасывает её, заставляя Себастьяна и разозлиться, и облегчённо выдохнуть одновременно. «Надеюсь, ты не сдох от похмелья, Моран. Высылаю инструкции — оповести Адлер лично. ДМ.» Спустя двадцать минут мотоцикл останавливается у одного из напыщенных домов Белгравии. — Мисс Адлер, к вам некий полковник, — заставить сердце женщины биться быстрее можно даже на расстоянии. У Морана получается с блеском. Дрогнувшая улыбка, касание тонких пальцев к безупречной прическе и спокойный повелительный тон: — Открой, Кейт, и, будь добра, приготовь односолодовый со льдом и пепельницу — мой новый друг не сторонник созидания.