Contraria Contrariis Curantur

      Реальность возвращалась с омерзительным гулом в голове и звоном в ушах, постепенно и словно нехотя впуская его сознание медленными толчками.        С трудом разлепив глаза, Максвелл осторожно двинул затёкшими ногами, повёл плечами, дернул закованными в явно добротно сбитые колодки руками.        Тело, к счастью, слушалось, но от промозглого сырого воздуха мышцы неприятно сводило судорогой.        Но самое худшее — он не помнил, где был и как здесь оказался.       Неужели в очередной раз умудрился с кем-то напиться и нарваться на какие-то неприятности?       Аккуратно размяв шею, Максвелл всмотрелся в окружавший полумрак.        Он лежал на жёсткой узкой каменной койке, приставленной вплотную к стене, пол вокруг был устлан тонким слоем подгнившей соломы, а в паре шагов слева от себя можно было разглядеть толстые металлические прутья решётки — значит, тюремная камера. За ними на противоположной стене мерцало пламя настенного факела, едва освещавшее ещё одну такую же решётку.        Большего рассмотреть не удавалось, но Максвелл ещё слышал тихие шорохи за пределами своей темницы. Значит, не один здесь.       Где-то раздражающе монотонно капала вода.       Он вдохнул и попытался было заговорить, но горло болело нещадно, и первая попытка обратилась судорожным кашлем вперемешку с пробивавшимися ругательствами. Он словно несколько дней не брал в рот ни капли воды или, напротив, только и делал, что не просыхал — а учитывая его состояние и хаос в голове вместо чётких воспоминаний, более чем возможны были оба варианта.        — Кто здесь? — вторая попытка увенчалась относительным успехом, и громко заданный вопрос отразился гулким эхом от каменных стен, нехотя растворяясь в тишине.  Горло нещадно драло, и слова вышли скрипящими, хриплыми, будто работал ржавый механизм.       В темнице напротив снова зашевелились.        — Проснулся наконец?       Максвелл прищурился, силясь разглядеть в темноте за решёткой хоть что-то, но безуспешно.        Голос девичий, однозначно. Странный выговор, акцент был незнакомым — не Марка, не Ферелден, не Антива. Мягкий, но далёк от орлейского. Неужели остроухая из лесов?       И что же они вдвоём делают в какой-то темнице?       Максвелл припоминал, как получил чудом дошедшее до него письмо от младшей сестры, просившей встретиться с ней на Конклаве, о котором объявила Верховная Жрица только через три года после начала резни между магами и храмовниками — окончательного безумия магов, как он сам считал. Местом проведения был назначен Храм Священного Праха, что в Морозных Горах между Ферелденом и Орлеем. Сестру отправлял туда отец вместе с прочими представителями делегации из Оствика, и Эвелин просила присоединиться и его — всё ещё наивно надеялась, видно, на его возвращение в семью. Помнил он и то, как хотел вначале сжечь письмо и больше не вспоминать, но в последний момент передумал: связной сообщил о новой работе, и отправляться нужно было как раз на этот Конклав.        Там, может, и удастся с сестрой пересечься да и выбить дурь из её головы — после всего случившегося всякий контакт Эвелин с ним может быть обнаружен отцом, и для неё это ничем хорошим не кончится.       Корабль на юг из порта Киркволла и дорога верхом через земли ферелденских варваров вспоминались урывками, но причиной тому был скорее алкоголь, выпитый в пути, и скука. Огромный лагерь в стороне от Убежища сохранился в памяти куда чётче, как и начало самого Конклава. Как и поиск цели среди сотен прибывших со всего Тедаса аристократов, отступников, храмовников — кого только там не было.        Как и разговор с узнавшей его в толпе сестрой.       А дальше всё было пусто и слишком рвано, чтобы даже пытаться воссоздать картину произошедшего.        Разболелась голова.        — Где мы? — спросил он грубо, но собеседница будто и не обратила на его резкость внимания.        — Понятия не имею. Я очнулась недавно, и стоило мне издать звук, как стража убежала куда-то.        Дерьмо.        — Как мы здесь оказались? — задал он новый вопрос в попытке выяснить ещё хоть что-то, но ответ его разочаровал.        — Я не помню ничего.        — Кто ты?       — Просто оказалась рядом, — последовал уклончивый ответ.        Максвеллу это совсем не понравилось.       Он опустил взгляд и стал внимательно рассматривать колодки на руках. Прочные, просто так не разломать (бывали случаи), не вытащить руки, даже вывихнув запястья. Плохо.        Разглядывая в полумраке оковы, Максвелл заметил тусклый зеленоватый свет из-за дерева колодок и согнул руки в попытке найти его источник.        И тут же отпрянул, едва сдерживая ругательства. Ужас и отвращение льдом прокатились по позвоночнику и собрались комком в горле, мешая дышать.        Словно длинная рваная рана от ножа проходила через левую ладонь, но вместо крови из неё исходил тот самый светло-зелёный свет. Максвелл потянулся другой рукой в попытке то ли ощупать, то ли содрать это с руки, но колодки не позволяли.        И свет вдруг начал разгораться и усиливаться.        Тут откуда-то раздались шаги сразу нескольких людей, оглушительно заскрипел ключ в замочной скважине, и с грохотом распахнулась, видимо, внешняя дверь.        Порыв леденящего сквозняка пробрал до костей. Такой холод даже для простых подземелий был слишком силён, а на дворе, если Максвелл, конечно, не провёл в отключке с несколько месяцев, должен быть самый разгар Матриналиса. Значит, они все ещё высоко в горах.        Уже что-то.       Шаги тем временем приближались, становясь всё громче, и вскоре из-за боковой стены темницы вышло несколько человек. В свете факела тускло блестела сталь их брони и оружия.        — Вначале эту, — сказал один из них, и остальные — четверо, пятеро с командующим, если у двери никого не осталось, все вооружены до зубов, с колодками при таком количестве бесполезно пытаться что-либо предпринять — послушно подошли к противоположной темнице. Кто-то зазвенел связкой ключей.        Решётка противно заскрипела, открываясь, и вскоре из темноты на свет солдаты вытащили пленницу.        Остроухая, Максвелл был прав. Закована в такие же колодки, а рядом с державшими её крепко за плечи стражниками казалась совсем мелкой и немощной. Худая, сплошь острые углы у тела, спутанные, тёмно-медные в полумраке, волосы, на лице можно было различить линии этих эльфийских татуировок, название которых никогда надолго не задерживалось в памяти.        Но что больше всего привлекло внимание Максвелла, так это такое же зеленоватое свечение на её правой руке.        — Откуда у тебя… — начал было задавать он вопрос, но старший солдат грубо оборвал его:       — Молчать, убийцы!       Убийцы? Максвелл нахмурился и посмотрел на него в ответ. Так он схвачен за то выполненное дело? Быть не может, работа прошла без помарок, никаких следов к нему, да и к чему тогда сажать и остроухую? Он не помнил, чтобы брал себе помощь. Никогда не берёт. Тогда откуда эти знаки на их руках?       — Убийцы? — тем временем заговорила эльфийка. — Кого я, по-вашему, убила?       Стражник выругался грязно и, стоило солдатам вывести её в центр подземелья, пространства между темницами, с силой толкнул её, заставляя опуститься перед ним на колени.        — Нечего строить из себя святошу, дикарка. Мы все знаем.        — А я вот что-то не очень. Не находите в этом некоторой несправедливости? — раздраженно отозвалась та, но, стоило старшему вытащить меч из ножен и наставить острие на её горло, притихла.        Четверо тем временем направились к решетке Максвелла, вывели его из камеры и ничуть не более приятным толчком поставили на колени рядом с остроухой.        Теперь все солдаты встали вокруг, обнажили оружие и наставили на них острия.        — Где ваш командующий? — Максвелл поднял взгляд на старшего стражника.       Тот ухмыльнулся неприятно.        — О. Скоро будет, не переживай.        Больше им ничего не сказали, а искать правды у этих было совершенно бесполезно, и Максвелл замолчал.        Остроухая поёрзала в попытке устроиться удобнее, и на неё снова шикнули. Он же сидел неподвижно и со всё нараставшим ужасом наблюдал, как свет на руке продолжал усиливаться, начиная причинять ощутимый дискомфорт и почти боль. Словно её прижигали раскалённым железным прутом.       Максвелл не знал, сколько времени прошло в таком состоянии, когда это явно магическое дерьмо на его ладони вдруг одновременно с тем, что было у остроухой, вспыхнуло ярко и будто взорвалось, и от неожиданности и боли Максвелл зашипел сквозь зубы, дергая неосознанно рукой. Стражники отпрянули назад, но резкий оклик старшего быстро привёл их в чувство, и они снова приблизились, держа мечи теперь ещё крепче.       Боль была сильная и неожиданная, как словно ножом пробили ладонь насквозь. И у девицы явно дела обстояли не лучше — согнувшись пополам, бормотала что-то под нос на своем диком языке.       В этот момент внешняя дверь снова распахнулась, и в подземелье вошли двое.       Старший стражник повернулся к ним и тут же склонился в поклоне.       — Леди Кассандра, сестра Лелиана.        А вот и старшие пришли.       Максвелл внимательно наблюдал за их приближением. Имена ему были знакомы — а кому из людей неизвестны две фаворитки Джустинии? – но видел он их впервые. Хотя в темноте мало что можно было рассмотреть.        Одна из женщин тем временем — та, что выше, в броне с символом, если Максвелл правильно помнил, ордена Искателей и мечом на поясе, — жестом приказала стражникам отступить в сторону и встала перед заключёнными. Крепко сложенная, руки явно давно знакомы с оружием, длинный и широкий шрам через всю щёку, колючий взгляд раскосых глаз.       — Скажите, почему мы не должны убить вас прямо сейчас, — раздался в тишине её грубый, полный холода и отвращения голос.       — А почему должны? — тут же задала встречный вопрос остроухая. Максвелл поморщился. Видно, на допросах не часто бывала, так куда лезет?       Искательница же ожидаемо разозлилась. Впившись взглядом в эльфийку, а затем в Максвелла, она стала медленно обходить их по кругу, будто коршун вокруг своей добычи.        — Конклав сорван, Храм уничтожен, а все, кто там был, мертвы. Кроме вас, — последнее она выплюнула с практически кожей ощутимой ненавистью, но Максвелл уже совершенно не обратил на это внимания.        Глупая, глупая сестрица. Какой демон её туда тянул?       — Объясните это, — Искательница схватила остроухую за левую руку и подняла выше, ладонью со светившейся раной напоказ. Она засияла в темноте подземелья, пустила по лицам зеленые блики, свет чуть пульсировал. — Она есть у вас обоих. Что это такое?       — Я не маг, — грубо ответил Максвелл. — А эта дрянь очевидно магическая. Я знать не знаю, откуда она у меня.       — А я маг, но мне тоже не особо что-то ясно, знаешь ли, — съязвила остроухая, и его передернуло от нескрываемого отвращения.       — Так ты из отступников?       — Проблемы с магией? — она изогнула брови.       — О, ты даже не представляешь…       — Вы друг друга не знаете? — спросила, внезапно перебив их, вторая женщина, сестра Соловей. До сих пор она молча стояла в стороне, почти у самого выхода, и только наблюдала.       — А по нам не заметно? — с насмешкой ответила эльфийка вопросом на вопрос.        — Тогда откуда у вас на руках совершенно одинаковые метки? — прошипела Искательница, впившись взглядом в лицо Максвелла.        Он выпрямился, максимально приближаясь к ней, и процедил практически прямо ей в лицо:       — Я. Не. Помню.       — Лжец! — Искательница рванулась вперед, потянувшись рукой к мечу на поясе, но сестра Соловей успела поймать её за локоть и остановить.       — Они нужны нам, Кассандра.       И ох как эта фраза не понравилась Максвеллу. Сощурившись, он пристально посмотрел на обеих.       Что им ещё нужно от них? Он не собирается плясать под их дудку или вообще здесь задерживаться. Пусть сами со своим с самого начала бессмысленным и бесполезным Конклавом разбираются. Ему и так хватило.       Искательница поморщилась, но послушно ступила на шаг назад, всё ещё недовольно смотря на Максвелла.       — Это всё прекрасно, но, может, кто-то объяснит, что вообще происходит? — спросила с откровенной иронией остроухая и тем отвлекла на себя внимание.       Искательница вздохнула вдруг тяжело и, покачав головой, жестом подала команду стражникам.       — Будет проще вам показать.       Освобождение от колодок не было долгим — на их смену быстро пришла туго повязанная на запястьях веревка, и в пальцах тут же неприятно закололо от нехватки притока крови. Но стражники остались в подземелье, и Искательница, отославшая в какой-то другой лагерь сестру Соловья — жаль, она показалась куда более здравомыслящей, чем её напарница — осталась с ними одна. Максвелл прикинул, что если остроухая не будет возникать, то справиться с этой вздорной дамочкой не составит труда, верёвку можно будет перерезать её же мечом, и он сбежит подальше из этого безумия и забудет всё как можно быстрее.       Единственное, что останавливало — горящая зеленым и отвратительно ноющая левая рука.       Но потом, когда они поднялись по лестнице из подземелья в просторный зал церкви — надо же, тюрьма в подземелье священного здания, какое чудесное лицемерие церковников — и вышли наружу через массивные двустворчатые двери, Максвелл понял, что так легко сбежать не удастся.       Они увидели гигантское дерьмо, разверзнувшееся на всё небо.       Огромная зелёная воронка, уходившая основанием куда-то за горы, привела Максвелла в состояние абсолютного ужаса, паники и ярости.       Он не мог предположить даже, что последствия уничтоженного Конклава могли обернуться чем-то настолько ненормальным.       Зелёная, окрасившая почти всё видимое небо в этот болотный цвет, с обломками то ли скал, то ли самого разрушенного храма, парившими под низкими закрученными облаками. И черный провал в самом центре небес.       Он ненавидел магию, считал это проклятием на весь Тедас, и дело было вовсе не в слепом поклонении вшивой Церкви, промывающей мозги всем и каждому своими «песенками».       Но собственных причин ненавидеть любое проявление магии у него было более чем достаточно.       И дырка в небе никоим образом не улучшала ситуацию.       — Мы называем это Брешью, — неожиданно тихо проговорила Искательница, вдруг будто став меньше и ссутулившись, когда снова увидела её. — Огромный разрыв в мир демонов. И с каждым часом он становится всё больше.       Максвелл поднял руки, вглядываясь в сиявшую сильнее прежнего метку на своей руке. У остроухой, как он видел краем глаза, она тоже становилась всё ярче.       — И это не единственный такой разрыв. Просто самый большой, — Искательница повернула к ним голову. Брови сведены к переносице, губы сжаты в тонкую линию. — Все были вызваны взрывом на Конклаве.       — Разве взрыв может сотворить такое? — удивлённо спросила эльфийка, всматриваясь в разорванное небо.       Максвелл с трудом оторвал будто прикованный к Бреши взгляд.       — Ваша дрянная магия и не такое дерьмо может, — прошипел он зло и пошел вперёд, не дожидаясь какого-либо ответа.       Перед ним раскинулась небольшая деревня — Убежище, вспомнил Максвелл, он проходил её мельком по дороге на Конлав. Небольшие деревянные дома были укрыты в толстые снежные шапки, и между ними в высоких сугробах были едва протоптаны узкие тропинки. Падал снег, и порывы ветра били острыми и колючими снежинками прямо в лицо, пробирали до костей. Максвелл не привычен к такому — Оствик не знал сильных морозов круглый год, а в своих путешествиях редко приходилось сталкиваться с зимним пронизывающим холодом. Да и одет он был хоть и в свою плотную броню, но прекрасного тёплого зимнего плаща, купленного на пути к Морозные Горы, при нём не было.       И при виде дыры в небе стало как-то совсем не до холода.       Он слышал, как позади остроухая завела разговор с Искательницей, но не горел желанием сильно прислушиваться.       — Если мы ничего не сделаем, — всё же донеслись до него обрывки фраз, — то Брешь продолжит расти и может поглотить весь наш мир.       — Всё лучше и лучше, — пробормотал себе под нос Максвелл и хотел было дополнить ругательством, но дыра в небе вдруг будто взорвалась, резко увеличиваясь и оглушая грохотом, зелёные молнии сверкнули по небу, отражаясь новой вспышкой метки на руке.       Второй раз был куда более сильным, от боли подкосились колени и потемнело на миг в глазах, и Максвелл споткнулся, падая на колени.       Остроухую, судя по всему, постигла та же участь.       — Мы заметили, что ваши метки растут вместе с Брешью, — Искательница помогла ей встать. — Целители сказали, что с каждым таким разом ваше состояние ухудшалось. Они думали, что вы так и не очнётесь.       — То есть эти штуки нас убивают? — уточнила остроухая, отряхиваясь от снега.       Искательница помедлила, прежде чем ответить, коротко и тихо:       — Да.       — Вы прямо мастер хороших новостей, — так же тихо, но отчётливо пробормотала эльфийка, и при всём отвращении Максвелл отчасти с ней согласился.       — Но метки могут стать и решением проблемы, — Искательница произнесла это быстро — оправдывалась будто, как казалось Максвеллу. — Ключом.       — Хотите использовать магическую дрянь, природы которой сами не знаете? — спросил он раздражённо, резко поднимаясь с заледеневшей земли. — Отличная идея, нам же так мало проблем!       — Метки могут закрыть Брешь, — Искательница уже явно была на грани своего терпения. — Мы не знаем точно, что это правда, но это наш и ваш единственный шанс на хоть что-то.       — Стоит попробовать, — пожала плечами остроухая. — Тем более если нет других вариантов. Ну, я их, во всяком случае, не вижу.       — Кто же у вас такой знающий? — съязвил Максвелл. — Брешь они могут закрыть, нас убивают. Может, он заодно в курсе, как забрать у меня это сокровище?       — Ты можешь попытаться убежать, — процедила Искательница сквозь зубы. — Но тебя убьет или метка, или Брешь, которую может не получиться закрыть силой только одной отметины.       — Какой изумительный набор вариантов, даже не знаю, что мне больше нравится!       — Ни у кого из нас нет выбора! — взорвалась наконец Искательница. — Прекрати смотреть не дальше собственного носа! Мир на грани уничтожения, а ты думаешь только о своей шкуре!       — Я мыслю трезво, в отличие от вас! — Максвелл зло сплюнул на землю и отвернулся. — В Бездну вас, но если этот идиотизм провалится, как и должен, то я сваливаю отсюда, и разбираться будете сами.       И он пошел снова вперёд.       Возможно, вариант отрубить себе руку к демонам и просто сбежать отсюда всё же обладает куда большими преимуществами, чем ему показалось поначалу.       Они быстро миновали деревню и вышли к мощным деревянным воротам, преградившим дорогу — так же Максвелл поднимался в Храм к началу Конклава.       Он шёл первым, игнорируя откровенно ненавидящие и подозрительные взгляды уставившихся на них — на него и остроухую, если быть точнее — людей, что встречались ещё в деревне, а после и на всём пути к воротам. Было абсолютно наплевать. Всё, что хотел Максвелл: побыстрее разобраться со своей меткой и больше никогда не оказываться даже близко к Морозным Горам. С него хватило.       У ворот же они остановились, и Кассандра подошла, чтобы перерезать путы на его руках и на руках остроухой.       — Если всё получится с Брешью, то я обеспечу вам безопасность на время суда от всех, кто хочет вашей незамедлительной казни. Большего я обещать не могу.       Максвелл растёр затекшие запястья. Вот уж что, а смиренно возвращаться теперь под стражу он точно не собирался.       И, склонившись к Искательнице, зло усмехнулся.       — Имел я ваш суд знаете где? — бросил он прямо ей в лицо. Та скривилась сильнее прежнего, но, к его удивлению, промолчала и приказала только открыть ворота.       И он снова пошёл впереди, вспоминая дорогу к Храму. Впрочем, затеряться всё равно бы не удалось.       Повсюду на пути им встречались следы разрушения: повозки прибывших на Конклав, разломанные и все в огне, люди, бегущие от зияющей в небе Бреши, воронки прямо в земле, словно огромные валуны падали с небес — в целом, недалеко от истины.       Картина, что скрывать, пугала сильнее, чем что-либо за всю жизнь Максвелла.       Третий приступ застал их врасплох, и ни он, ни остроухая снова не смогли удержаться на ногах и рухнули прямо в снег. Встали, впрочем, быстро. Брешь прямо на виду не вызывала желания смотреть на неё дольше, чем необходимо.       Или вообще задерживаться в этом всеми забытом месте. Если, конечно, на небесах было кому забывать, а это всегда вызывало у Максвелла серьёзные сомнения.       — Как мы пережили взрыв? — уловил он после затянувшейся паузы вопрос остроухой и немного притормозил, сокращая между ними расстояние.       Местами под ногами противно хлюпала грязь вперемешку с подтаявшим от жара тут и там пылавших повозок снегом.       — Говорят, вы вышли из разрыва, а потом попросту упали без сознания. Ещё видели женский силуэт позади вас, но никто не знает, чей именно.       — Может, это был устроивший взрыв, — предположила эльфийка, и Максвелл не удержался от комментария:       — Очередной обезумевший маг, к примеру. Я бы не удивился.       — Ты во всём винишь магию, не так ли? — с нескрываемой иронией в голосе поинтересовалась остроухая.       — А разве есть другие варианты?       Ответ так и не прозвучал: только в последний момент Максвелл заметил падавшую с неба огромную глыбу, но было поздно, и валун на всей скорости врезался в мост, на который они только вышли.       Грохот оглушил, мир перевернулся, и через секунды они рухнули с высоты в десяток футов на заледеневшее озеро — Максвелл чудом избежал удара головой об острый обломок моста.       — Как меня всё… — начал он хрипло, но новый валун, весь в зелёном пламени, прилетел из Бреши уже в лёд озера, недалеко от них, остановив тем поток ругательств.       Из зелёного света вылезло сразу два отвратительных чудовища — с человеческий рост, с длинными когтистыми лапами, они двинулись прямо на них.       — Опять, — прошипела Искательница, быстро поднимаясь на ноги и вытаскивая из ножен меч.       И она была здесь единственной при оружии. Отлично.       Максвелл быстро огляделся в поисках хоть чего-нибудь, что можно было использовать в борьбе с чудовищами — когда как Искательнице удалось отвлечь на себя внимание одного из них, второе неумолимо приближалось к нему с остроухой.       К счастью, в обломках разрушенного моста он приметил поломанную телегу, в которой отчётливо блестел металл. Перемахнув через каменную глыбу, Максвелл подбежал к телеге и, к огромному счастью, обнаружил несколько мечей, один поцарапанный явно при взрыве моста щит, два посоха — это что здесь делало? — сломанный пополам лук и пару простых, но приличных кинжалов. Их он и взял, быстро перехватывая в руках — с балансом и прочим разбираться времени нет, да и других вариантов попросту не было, так что сойдёт и так.       Остроухая тем временем возникла рядом и быстро схватила один из посохов.       — Даже не думай! — с угрозой рявкнул он на неё, но в ответ та только фыркнула.       — Думаешь, мне нужен посох, чтобы подпалить тебе штаны?       И, взяв древко в одну руку, второй создала небольшой огненный шар и запустила в демона, уже бывшего совсем близко к ним. Тот взвыл так, что у Максвелла чуть волосы дыбом не встали, и замахнулся на остроухую когтистыми лапами.       Времени на разборки не оставалось, и Максвелл, выдохнув, одним плавным и быстрым движением ушёл за спину чудовищу, точным ударом отрезая ему голову.       Искательница подошла, когда тело монстра уже сгорело зеленым пламенем в воздухе. Но вместо того, чтобы продолжить путь, она наставила на них свой меч.       — Опустите оружие, оба!       Остроухая только в удивлении подняла брови, а Максвелл презрительно сощурился:       — Я не собираюсь безоружным встречать следующую кучку этих уродов.       — Этого больше не повторится. Я смогу вас защитить, — процедила Искательница.       — Правда? Какая самоуверенность! — зло воскликнул Максвелл, взмахивая руками с клинками. — Не о толпах ли этих тварей ты говорила в самом начале? Где твоя Истина, Искательница?!       Не говоря уже о том, что их было двое против её одной, хоть в остроухой как союзнике он сильно сомневался.       Кассандра уже совершенно не скрывала своей неприязни к нему — раздутые ноздри, пристальный взгляд, сжатые губы и частое дыхание — бой и эмоции вместе.       Но она опустила меч.       — Ладно. Ты прав. Тогда продолжим дорогу.       Она молчала весь дальнейший путь, явно признав свое поражение — подтверждением правоты Максвелла было всё большее количество чудовищ, возникавших у них на пути, и, при всех возможных талантах Искательницы как воина, она бы попросту не выстояла против них в одиночку.       Остроухая оставалась в стороне, и, к её чести, ни одна её атака не задела Максвелла, перемещавшегося по полю боя с достаточной скоростью, чтобы опасность попасть под очередной сгусток пламени или разряд молнии была высока.       Но от стойкого запаха озона Максвеллу хотелось как минимум выбить эльфийку из строя.       Они поднялись по узкой полуразрушенной и обледеневшей лестнице и вышли на широкую, вымощенную камнем площадку. Впереди были отчетливо слышны звуки сражения.       — Живы, — с явным облегчением выдохнула Искательница и ускорила шаг.       — Кто жив? — спросила остроухая.       — Увидите. Быстрее, надо помочь им.       Тогда они увидели первый из разрывов.       Он был похож на трещину в камне или на разорванный шов у одежды, только прямо в воздухе и горящий зелёным светом.       Вокруг него в самом разгаре была битва. Солдаты в доспехах, подобных тем, что Максвелл запомнил у стражников в темнице, один маг — ещё остроухий, куда же без них — и даже гном, отстреливавший чудовищ из самого красивого арбалета, который только доводилось Максвеллу увидеть. Но было не особо до любований оружием, и он рванул в бой, с наслаждением чувствуя, как после явно долгого бездействия приятно ныли мышцы. И хотя двигался он куда медленнее обычного — сказывалось очевидно долгое пребывание в заточении, — но держался приемлемо на поле боя, не уступая, во всяком случае, Искательнице, и успешно избегая всех атак противника.       Когда на землю рухнул и растворился в воздухе последний монстр, рядом с Максвеллом вдруг оказался тот самый эльф-маг.       — Быстро, ваши руки с Метками, оба! — рявкнул он, резко и сильно хватая Максвелла за запястье. Остроухая, на удивление, подошла сама, без лишних вопросов, и эльф сжал и её руку, направляя в сторону разрыва.       И вдруг Максвелл ощутил, как ладонь с меткой обожгло пламенем. Зелёная молния проскочила по руке до кончиков пальцев и вспыхнула, пуская мощный поток энергии от него к разрыву. Ровно то же самое происходило с остроухой — он заметил, как она нахмурилась на миг и невольно дёрнула левой рукой.       Было неприятно, почти больно, ладонь жгло, и Максвелл поморщился, с отвращением наблюдая за потоком магии.       А потом разрыв сверкнул и будто схлопнулся с оглушительным грохотом, бесследно исчезая.       — Что ж, — выдохнул эльф, отпуская их руки и отходя чуть в сторону. — Похоже, мы нашли ключ к спасению.       Максвелл услышал облегченные вздохи солдат.