***
— Не скучала? — спросил Бакалавр, заходя в свой кабинет, где его ожидала сестра. Солнце окончательно зашло, и Маринганат явил свою вечернюю красоту. Повсюду включились фонари, была активирована подсветка всех административных зданий, а статуя Марингата на одноимённой площади заиграла всевозможными цветами. По улицам мчались машины, кареты и механические кони, владельцы которых спешили домой. Госпожа вице-спикер всегда любила вечерний город. В детстве Бель обожала те моменты, когда их с Марингатом родители брали детей на прогулки. И девочка наслаждалась видами города, покрытого огнями, в то время как её педантичный брат что-то болтал о нерациональном распределении времени. Но в то время она совершенно не слушала Мари, который мог разглагольствовать хоть всю дорогу, но настроение никому не портил. Конечно, бывало, что родители слегка прикрикивали на мальчика, и он успокаивался, становясь тихим и незаметным, да ещё и вечно просящим прощения за неподобающее поведение. Но такие случаи были единичны, так как родители будущих правителей очень любили своих детей, поэтому спокойно относились и к педантичному Мари, и к капризной Бель. — Я без твоих друзей скучаю, — сказала Бельзеида, поворачиваясь к брату. — Уж очень я хочу на них взглянуть. Не понимая того факта, что она уже имела честь увидеться с "друзьями" Бакалавра, с братом она была совершенно искренней. Просто потому, что врать Марингату бесполезно. Самодовольный и всезнающий педант вполне мог распознать любую ложь со стороны сестры. — Не самое лучшее зрелище, поверь мне, — предупредил Бакалавр, усаживаясь в своё кресло. Надо было оповестить сестру о всех возможных опасностях. — Перенесём. Да и встретила я уже сегодня одних товарищей. Хамы, ужас просто! — Бельзеида хлопнула по столу, отчего несколько бумаг, лежащих на нём, слетели на пол. — Кстати, Мари, а ты куда уходил? Бакалавр, который беседовал с сестрой, посреди их милого и задушевного разговора сорвался с места и куда-то убежал, оставив Бельзеиду в недоумении. Сейчас, когда Марингат вернулся, она решила узнать причину его странного поведения. — По делу я уходил. Тебя такой ответ устроит?***
Вечер, а изрядно накидавшиеся Роххельбакхер с Ягаром приступили горланить какие-то странные песни, размахивая стаканами со своими алкогольными напитками. К слову, пел Роххельбакхер красиво, только вот его акцент — произнесение "я" вместо "а" практически во всех словах — давал о себе знать. Ягар лишь подпевал географу, забывая слова и вставляя вместо них какие-то непонятные фразы. Когда эти господа устали петь, они, шатаясь, направились к входу. Выйдя из отеля, они сели на лавку, стоящую около колоннады. Роххельбакхер достал из кармана курительную трубку с красивой красной чашей и спичку, зажёг табак и принялся окуривать Ягара. Свою привычку курить трубку Бирронт перенял от Трихтерра, который тоже был заядлым курильщиком. — Всю жизнь, — начал Роххельбакхер, замахнувшись трубкой, — всю жизнь я делал… ну… как надо, а сейчас выходит, что на хрен это никому не надо было. Только, ик, ос…оскор…оскорблять могут! — Роххельбакхер во время своего опьянения мог сыпать ругательствами и забывать слова, но тут же притуплялась его природная забывчивость. — А? Да… Я… Оскор…корблять мог… — Вместо дальнейших слов послышались храпение, и Роххельбакхер своим пьяным мозгом понял, что его собеседник заснул. — Ну и хрен с тобой, — решил географ, выпуская изо рта несколько клубов дыма.***
Номер, выданный боевой троице находился на предпоследнем этаже. И именно там находился экран, сейчас, правда, выключенный, по которому транслировались обращения Бакалавра. Правда, никто об этом "подарке" Марингата ещё не знал. Администратор, очень раздражённый тем, что ему лично придётся показывать новым постояльцам их номер, довёл троицу до дверей их "светлицы", сказал что-то про ключи и карточки, развернулся и убежал к лифту. И он бы до него добежал, если бы не врезался в многострадального командира патруля, валя его с ног. — Да что ж такое! — закричал солдат, сбрасывая с себя тушу администратора. — Вы сегодня сговорились?! Чего ж я вам покоя не даю?! Администратор, спешно извинившись, направился к лифту, но уже шагом. А солдаты патруля, мысленно проклиная всё то, что существует и не существует в этом мире, пошли к боевой троице. Вернее, пошёл только их командир, так как подчинённые наотрез отказались подходить к этим людям ближе. — Довожу до вашего сведения, многоуважаемые, — Как же тяжело ему далось это слово, — что вы через час должны быть в Башне Бакалавриата. Прислали экипаж, поэтому мы вам даём полчаса на сборы. Будем вас ждать в фойе. И постарайтесь собраться побыстрее, — сказал патрульный, уже уходя, — Бакалавр не потерпит опоздания. Уж в чём, а в этом никто и не смел сомневаться.***
Маринганат капитально преображался вечером. Если днём в городе царила суета, то сейчас было ощущение, что все вымерли. Редкие люди гуляли и наблюдали красоты вечерней столицы. Сопровождаемые воодушевляющими речами Бакалавра, люди бродили по улицам и переулкам, а иногда заходили в рестораны и в кафе. Некоторые шли на Государственную Арену Бакалавриата (а именно так назывался стадион в центре Маринганата), чтобы посмотреть проходящий там рыцарский турнир. А кто-то, не насмотревшись на статую Бакалавра, шёл и фотографировался с ней, чтобы получить в фотоальбом фотографию-реликвию. А Луковый Рыцарь, также бродивший по улицам Маринганата, чувствовал, что ему здесь нравится гораздо больше, чем в прошлом городе. Но неприятные ощущения от Страны Советов у него ещё остались. А здесь же — почти благодать. Никто его не гоняет ружьями со штыками, никто не швыряется книгами, никто не пытается стянуть одежду. Разве что некоторые люди, скорее из меры безопасности, чем из какой-то неприязни, говорили ему, что детям в это время пора бы уже по домам сидеть. Мальчик только кивал этим людям, а потом преспокойно продолжал свой путь. Тут было гораздо приятнее, чем в советском городе, но что-то мальчика тревожит… Он не знает ничего об этом мире. Где он? где его друзья? почему он оказался именно в советском городе? Предтечи. Когда они вызвали совмещение миров, ведь мало кто поднялся на борьбу с ними. Небеса контролировали несколько миров, которые разрушались под тяжестью родных земель Предтечей. И даже после победы над ними, когда должна была прийти всеобщая радость, Предтечи дали о себе знать, переместив всех… сюда. А куда "сюда"? Неизведанный мир пугал так же, как и раньше пугало всемогущество Предтечей. Но если их победили, то что сейчас? Друзей его, которые его всячески поддерживали, сейчас нет рядом. Но он пообещал себе их найти. И он их найдёт! И с такими безрадостными мыслями мальчик брёл по улице, направляясь к самому освещённому месту в городе — Башне Бакалавриата.***
Светловолосый мужчина с зелёными глазами зашёлся в очередном приступе кашля. Он хотел выпить стакан лечебной воды, но обнаружил, что на прикроватном столике лежит только его курительная трубка. Совсем отчаявшись, мужчина нажал на кнопку, которая была приделана к его кровати. И через минуту в комнату зашла молодая женщина. Осмотрев своего бледного начальника, она почтительно поклонилась ему. — Господин Трихтерр, что вы желаете? Мужчина несколько секунд пытался собраться с мыслями, которые были заняты сейчас только его болезнью. Оглядев комнату в поисках нужной ему вещи, он наконец-то вспомнил о воде. — Воды… Да, стакан моей лечебной воды из Союза. И подогрейте её, пожалуйста. А то, чувствую, скоро уже совсем я развалюсь от этого кашля, — Трихтерр улыбнулся, но тут же погрустнел, услышав всхлипывания за дверью. — Ваш сын, господин Трихтерр, он… — женщина запнулась. Слова не приходили на ум. Потому что Трихтерр и так всё знал. — Понимаю. И зачем он только сюда пришёл? Лучше бы отправился в Северный Маринганат, там… — Трихтерра вновь постиг приступ кашля. Юнак прибыл в Маринганат, чтобы выступить на Съезде Партии. И пусть он болел, и как бы его не отговаривала от этой поездки Компартия, он всё равно поехал в столицу Бакалавриата. Не впервой. Только вот его болезнь отравляла жизнь не только самому Юнаку, но и его младшему сыну, который проявлял к отцу неслыханную заботу. — Мне его пригласить, господин Трихтерр? — Не надо. Не хочу я его травмировать. Просто принесите мне воды, пожалуйста, — сказал Юнак и отвернулся, рассматривая свою трубку. Пора бы ему бросать курить, не слишком благоприятно это на нём сказывается. — Что же, хорошо. Кстати, Бакалавр интересуется вашим самочувствием. От него пришло письмо. — Да? — Трихтерр усмехнулся. — Ещё один заботливый. Вот помру я, о ком они только заботиться будут? На этот раз за дверью послышалось уже настоящее рыдание. А проблема в том, что Трихтерр, при всей своей мудрости и ораторских качествах, имел глупую привычку думать о том, что во время болезни он умрёт. И хоть его предупреждали, что до добра это не доведёт, он продолжал говорить о смерти. А сын его, который всячески отца оберегал, слишком близко к сердцу всё это воспринимал.***
— Так, докладываю: одежды тут другой нет, придётся идти в этой, — обречённо сообщил Тидус, усаживаясь на диван. Своевременно подумав о очередной головомойке от Бакалавра, юноша спешно облазил все шкафы в поисках одежды, но результата не достиг. Ещё бы, это же отель, а не фешенебельный бутик! — Не о том думаешь, — мрачно бросил Ноктис, глядя в стеклянную балконную дверь — Надо придумать, как нам покинуть это место и выяснить всё о Предтечах! — Ты… — Граждане Маринганата! — послышалось на улице. — Неустанно я, Бакалавр, повторяю, что служение Великим Добродетелям дало нам всеобщее превосходство! Мы эволюционировали, а Орда осталась в истоках древности, используя чудеса примитивизма! А мы, Бакалавриат — мощнейшая держава, на которую должны ровняться! — Дальше последовали кучи экономических сводок и рассказы о том, какой Бакалавр хороший и замечательный человек. — Блин, — протянул Тидус, упав на диван, который, судя по всему, он облюбовал, — теперь его ещё и здесь слушать?! А можно нам другой номер? — закричал он, словно обращаясь к администратору отеля. — Потерпишь, — всё так же мрачно ответил Ноктис, как будто и не слышал надоедливый, но очень эмоциональный голос Марингата. Но на самом деле он хотел разбить источник звука, а лучше - самого Бакалавра, чтобы больше никогда его не слышать. — Слушай, — Тидус перевернулся на живот и положил голову на руки, — у меня такое ощущение, что тебе на всё наплевать. Я прав? — спросил он и как-то вызывающе улыбнулся. Ноктис промолчал, чем дал Тидусу удостовериться в правоте своих слов. — А если нас тут нет? — задал юноша неожиданный вопрос. — Чего? — Ноктис удостоил своего товарища взглядом. — Ты это к чему сказал? — Ну сам подумай: если это не нас перенесли, а наши души? Или ещё что-то… Или всё, что здесь творится — наше воображение? Эти Предтечи хитрые, могли что-то придумать. Статуи же они оживляли. А что? Я в фильмах видел, — Парень поднял указательный палец вверх, словно приводя слова какого-то очень авторитетного источника. А вопрос о том, что они здесь делают, мучил его весь день. Ещё вчера (если он, конечно, правильно понял календарь) он сражался вместе с мятежниками Поднебесья против Предтечей и их воздушной армии, он даже смог победить могущественного Предтечу Правды, а потом — яркая вспышка. А после неё — незнакомый город и никаких Предтечей. Прям сюжет для какого-нибудь фильма, которых он прекрасно насмотрелся во время войны с, как ои себя величали, Перворождёнными. — Конечно, ведь в фильмах только правду говорят, — Ноктис усмехнулся и позабавился некоторой наивности товарища. — Ты бы мне ещё про сон рассказал. Там ты и Предтечей победил, и мир спас, и с девушкой познакомился! — Какую девушку? — удивлённо спросила Юна, выходя из ванной комнаты, которую она усиленно изучала на наличие расчёски или гребня, который нашла в дорогущем позолоченном шкафчике. — Н-никакую, — Тидус аж покраснел, так как не очень хотел, чтобы их с Юной отношения портились из-за того, что Ноктис ляпнул про сон, о котором Тидус ему рассказал ещё в Поднебесье, — это у нас Ноктис с ума сошёл. Знаешь, Бакалавр на него так плохо повлиял! Сидит тут и ни с кем не разговаривает. А мне скучно, — сказал юноша и состроил щенячьи глазки, чем порадовал Юну, которая тихо засмеялась. — Ладно, пошли, — Юна показала на дверь, приглашая друзей покинуть номер, — нас уже Бакалавр заждался. "Ах, молодёжь! Как легко им влюбляться и расставаться! Быть может, это даже здорово — не осознавать всех "прелестей" взрослой жизни. Или же нет. Сколько людей — столько и мнений. И каждый думает по-своему. Никого не переубедишь, увы. И даже если ты знаешь, что их любовь — мимолётная услада — тебя же всё равно никто не послушает. А потом прибегут и будут плакаться в твою жилетку. Эх. Прекрасные подростковые годы… Эпоха первых побед и поражений… Искренне мы, народ Маринганата, завидуем вам, ведь всё у вас ещё впереди! Удачи вам! Великого плаванья великим морякам по океану жизни!" — говорилось в газете, которая одиноко лежала на журнальном столике в пустом номере, ожидая того часа, когда её раскроют и прочитают…***
Когда троица вышла из здания, провожаемая недовольным шептанием администратора, то увидела ожидавший её экипаж, запряжённый механическими конями с подсвечиваемыми гербами Бакалавриата. Когда же всем троим в нос ударил запах дыма, то все повернули голову в сторону источника этого дыма — многоуважаемого господина Роххельбакхера, фамилию которого, правда, никто и не услышал, а если бы и услышал, то вряд ли бы запомнил. А Тидус, который решился подойти к явно выпившему географу, был сразу же им окурен. Юноша чуть не задохнулся от такого обилия дыма. Да и одежда вся им пропахла. Кашляя, он поспешил отойти от двух алкоголиков (не надо забывать и про спящего рядом Ягара) и помочь Юне залезть в экипаж. А перед Ноктисом он демонстративно захлопнул дверь, словно отыгрываясь за выдачу конфиденциальной информации о его сне. экипаж тронулся, и важная троица принялась разглядывать виды ночного Маринганата. Да, центр был красив. Но не был настолько современен, как привыкли молодые люди. Создавался образ огромного делового города, который далёк от духовной жизни и живёт только ради того, чтобы получать выгоду. Города у воды в Спире были гораздо лучше! Да и красоты Поднебесья затмевали Маринганат. Но уверенную победу этот город одерживал над Небесами Предтечей, которые пришли в захолустье из-за тирании Перворождённых. Да, центр грешил деловитостью. Север был перестроен под советскую идеологию, поэтому всё вычурное было разграблено и отдано на нужды трудящихся. Запад города представлял собой вместилище зданий дореволюционного периода, и там всё было утыкано старинными замками, парками и статуями. А вот восток… Именно он был тем местом, с которым можно было бы сравнить города Поднебесья и миров, из которых прибыла боевая троица. Но так как пока перед их глазами был только центр, то и виды, соответственно, были центральными.***
— Так, где твои друзья, Мари? Я думала, что ты меня звал поговорить, а ты меня на какое-то свидание пригласил! — возмущалась Бельзеида. Она хотела посидеть дома и разобраться с бумагами Трихтерра, а брат её оторвал от этой работы, пригласил в Башню, так теперь ещё и убегает, а друзей, которых он рекомендовал, нет! Замечательно! — Терпения, дорогая моя сестра, — сказал Бакалавр, отрываясь от бумаги, которую он так долго разглядывал. — Я уверен, что они придут. Зато у меня есть время рассмотреть ещё один законопроект. Верно, Башелье? — спросил Марингат у своего заместителя, который с важным видом играл в шахматы с Мартольдом. Его главного противника — Баннерета Мерсёра — в Башне не было, поэтому он взял себе в оппоненты начальника стражи Бакалавра. — Да, да… Марингат, пожалуйста, не отвлекай. Важная партия, — задумчиво сказал Зашттрант, думая, куда поставить фигуру. Гертр Мартольд играл гораздо лучше, чем Мерсёр, которого Башелье много раз умудрялся побеждать при помощи детского мата. А тут — практически ничья! — Высочайший Бакалавр! — воскликнул гвардеец-пикинёр, заходя в кабинет и выполняя жест-приветствие. — К вам прибыли сегодняшние посетители. Прикажете запустить? — спросил гвардеец, ожидая ответа. Марингат посидел, подумал, отпил что-то из своей кружки и взглянул на дверь, после чего ответил: — Да. Гвардеец скрылся за дверью, Башелье и начальник стражи продолжили партию, Бельзеида пила вино, а её брат пил… что-то из кружки. — Можно? — громкий и звонкий голос Тидуса разнёсся по помещению. И тут произошло невероятное: Бакалавр, скорее специально, чем от неожиданности, перевернул кружку, которая залила все его документы; Бельзеида выплюнула на стол всё то, что на держала во рут, из-за чего документы теперь окрасились в красный цвет; а Гертр Мартольд и Энбигойль Зашттрант продолжили партию, как будто и не было ничего. — Можно, если осторожно, — сказал Бакалавр, выкидывая все испорченные им же документы в ведро, — и тише. Это вам так, на заметку, — Бакалавр нацепил очки, сложил руки "домиком" и подготовился к очередному разбору полётов. — А ты что? Ты зачем мне стол заплевала? Очень приятно, — укоризненно сказал Марингат, обращаясь к сестре. Бельзеида была в шоке. Опять этот голос. Голос, который преследовал её везде. Весь сегодняшний день он мучил чиновницу, а теперь она слышит его снова! Она надеялась, что больше никогда не услышит этот детский и задорный голос, а будет с упоением слушать кашляющего мудрого Трихтерра и брата-педанта. Но нет — всё повторяется вновь. Вице-спикер не ответила брату, а повернулась к источнику звука. Когда она встретилась взглядами со всеми тремя молодыми людьми, то её как будто ударило током. Опять эти лица. Опять разодетый парень, который ей сейчас вызывающе улыбается, та же девушка, которая не скрывает удивления от встречи с чиновницей, и тот же товарищ в чёрной одежде, который отвернулся и смотрит в окно кабинета. — Что. Они. Тут. Делают? — отчеканила Бельзеида и повернулась к брату. Марингат был удивлён таким вопросом, он встал и подошёл к сестре, потрогав её лоб. — Ты с ними знакома? — Имела честь, — Бельзеида выдохнула, а потом продолжила: — Мари, а ты знаешь, что мне восемьдесят лет? — спросила она брата, чем ещё больше вогнала его в ступор. Подумать только: мастер каверзных вопросов был ошарашен вопросом сестры. Новый чемпион! — Что? Бель, я тебе говорил, что пора завязывать вино пить. Не надо… Бакалавр вернулся в кресло, снял очки и опять сложил руки "домиком". Вечер начал медленно строиться не по его плану. Он терял контроль. И надо было это срочно исправить. — Как я вижу, — подал голос Марингат, обращаясь к боевой троице. — моим советам вы пока не последовали. Что же, у вас ещё будет время, но я вас прошу ко мне прислушаться. Наше общество может просто не понять вашей одежды, я уже говорил. И… — Бакалавра привлёк запах табачного дыма, поэтому он на время прекратил речь. Так как никто из здесь присутствующих чиновников не курит, то Марингат автоматически под свои обвинения подставил троих молодых людей, которые пока и слова вставить не могли, слушая речи педанта-Бакалавра и его капризной сестры. Бакалавр встал с кресла, обнюхал сестру, подошёл к играющим Мартольду с Зашттрантом, понюхал и их, а потом подбежал к боевой троице, обнюхал каждого, несколько секунд походил туда-сюда, а потом остановился и буквально подскочил к Тидусу, заставив того отшатнуться. — Молодой человек, я, признаюсь честно, думал, что вы только, — Бакалавр похлопал ладонью по шее, — выпиваете, а вы ещё и курите. Слушайте, давайте я вас определю в наркодиспансер. Вам там помогут, честно, — Бакалавр перевёл взгляд на сестру, которая опять налила себе в стакан вина. — Я вам и компаньона нашёл, — Марингат показал на Бельзеиду. Чиновница повернулась к Бакалавру, отпила вина и отвернулась, не удостоив брата ответом. — Вот давайте… чисто гипотетически представим, что вы стали правителями страны. Конечно, в такой стране мне было бы страшно жить, но всё же… И вот представьте, что вы выпиваете. Как народ к такому правителю отнесётся? Не думаю, что будет уважать. А теперь посмотрите на меня — разве я выпиваю? Вы бы могли себе представить, чтобы я стал алкоголиком. Вы… — Да ты и так алкоголик, — перебил Бакалавра Зашттрант, всё ещё не отрываясь от игры с Мартольдом. — Ты от воздуха пьянеешь. — Юмор понят, — ответил марингат, усаживаясь в кресло. — Рыцарь-бакалавр, скажите… Бельзеида, не поверившая, что кого-то из такой компании брат мог посветить в Рыцари-бакалавры, опять выплюнула всё своё вино на стол Марингата, вызывая его недовольное шипение. Но её сейчас не очень волновал сорокаоднолетний брат, который ребячится, а сказанные им слова. — Мари, — Бельзеида вытерла рот лежавшими рядом салфетками, — я тебя сейчас убью. Ты их всех уже в Рыцари-бакалавры посветил? Ты совсем?! — кричала чиновница, ошеломлённая таким странным поступком брата. Она не могла поверить, что её педантичный братец мог назначить на руководящие посты в Партии таких легкомысленных людей. — Зачем же всех? Я, поверь, ещё хочу видеть Совет Рыцарей-бакалавров в виде собранного и сосредоточенного собрания таких же собранных людей. Не всех, только — милую девушку, — сказал Марингат, указывая на Юну. А Тидус, услышав слова о "милой девушке", захотел припечатать Бакалавра об стол. Впрочем, такая мысль посетила мужскую часть группы ещё во время первого знакомства с высшим чиновником. — Что же, я рада. Это хорошо. — Простите, Высочайший Бакалавр, — влез в разговор начальник стражи, — меня вызывают на пост у ворот Башни. Разрешите мне вас покинуть? — Мартольд замер, ожидая ответа начальника. Когда Бакалавр кивнул, генерал поспешил покинуть кабинет Бакалавра.***
— Простите, но мне туда нужно, — уже в который раз повторил Луковый Рыцарь стражникам при Башне. Он решил, что именно здесь — в самом высоком и освещённом здании — ему дадут ответы на все вопросы, но у стражников, видимо, было совершенно иное мнение. — Мальчик, ты тупой? — спросил пикинёр, перекинув своё оружие из левой руки в правую. — Нельзя сюда! Ещё раз повторить?! — Но мне нужно! — настаивал на своём мальчик, наконец собрав всю свою уверенность и решимость. И он был настроен на то, что он попадёт в это здание. — Мне тоже много чего нужно! Иди отсюда! Если ты ещё хоть слово скажешь, то я имею полное право тебя прям здесь прибить! Понял?! — крикнул пикинёр, которому уже надоел этот диалог. Он хотел зайти в Башню и закрыться в своей будке, где его никто не будет трогать, а вместо этого он сейчас стоял на улице, где дул холодный вечерний ветер, и тратил время на пустой разговор. Но мальчик не растерялся, а выхватил свой меч и принял боевую стойку. Пикинёр, поражённый таким зрелищем, усмехнулся: — Ой, всё, сдаюсь! Не убивай меня своим кинжалом! — гвардеец зашёлся в смехе. А Луковый Рыцарь, не теряя времени, подбежал к солдату и легко перепрыгнул через него, ухватившись за плечо пикинёра, после чего сильно толкнул мужчину. Гвардеец, не ожидавший таких действий, упал на землю и выронил свою пику. Когда он попытался встать, то наткнулся на меч мальчика, приставленный к горлу, который давал понять, что гвардейцу лучше лежать. — Что происходит?! Двери открылись, и на улицу вышел начальник стражи Бакалавра, а вслед за ним выбежали ещё двое пикинёров — остальные караульные, которые, очевидно, и вызвали начальника. Мартольд, увидев происходящее, выхватил свой топор, а пикинёры выставили свои пики вперёд, защищая своего командира и зажимая нарушителя порядка. Мальчик, увидев уже трёх вооружённых людей, опустил свой меч и убрал его в ножны. И пикинёр, который до сих пор лежал на земле, встал и накинулся на Лукового Рыцаря, придавив его к земле. Шлем слетел с головы мальчика и покатился в сторону Башни, но был остановлен ногой Мартольда. Начальник стражи, несколько минут посмотрев на мальчика, а потом и на пикинёра, державшего его, сказал: — Запустите в Башню. Бакалавр будет рад его видеть!***
— Не устану вам напоминать, господа, что соблюдение всех правил и порядков — вот залог безопасности жизни! Правила созданы, чтобы максимально обезопасить и облегчить жизнь людей! Прошу вас запомнить это, — болтал Марингат, который сыпал своими заученными фразами со времени ухода своего начальника стражи. И ему было совершенно наплевать на то, что его не слушают — он этого даже не видел. Бельзеида пила вино, изредка косилась на боевую троицу, потом отворачивалась и опять пила. Башелье, оппонент которого ушёл, сейчас сидел в одиночестве и иногда ухмылялся, слушая речи Марингата. Самой троице было совершенно по барабану на морализатора — молодые люди обсуждали всё подряд, но только не правила и порядки Бакалавриата. — Прошу прощения, Высочайший Бакалавр… — В кабинет зашёл гвардеец, который выполнил жест-приветствие и поклонился. Он хотел было продолжить речь, да только знаменитая вскинутая правая рука Марингата помешала ему. — Стоп! Я ещё не закончил свою речь! Впрочем, — Бакалавр посмотрел на троицу, — как я понимаю, у молодых людей есть более важные дела. Ладно, что вы хотели? — спросил Марингат. В его словах ясно слышались отголоски обиды. Обиды на то, что его — такую важную персону — совершенно не слушают те, на кого он решил оказывать непосредственное внимание. — У нас тут… вот это, — промямлил гвардеец, пропуская вперёд мальчика в красных доспехах. Руки мальчику связали огрызком какой-то верёвки, и он периодически дёргал ими, чтобы ослабить путы. Марингат мысленно повесился, Бельзеида… выпила вина, Энбигойль улыбнулся и продолжил смотреть на шахматную доску, а Юна тут же подбежала к мальчику. — Ты нашёлся! Где ты был?! — Как много вопросов могла бы задать девушка, но кашель Марингата отвлёк её. Бакалавр не спеша подошёл к мальчику, оглядел его, схватил его за подбородок и осмотрел голову, после чего развернул мальчика и развязал ему руки. Потом ещё раз оглядел, поправил вицмундир, вытащил очки из футляра и надел их. — Приветствую тебя, юный друг! Прошу прощения за поведение моих солдат. Крайне неудобно оказывать дискомфорт ребёнку. Это я вам как отец говорю, и… — У вас дети есть? — перебил Бакалавра Тидус, которому стало искренне жаль несчастных детей Марингата. — Не перебивайте Бакалавра, молодой человек. Не на базаре, надо соблюдать культуру речи, — парировал Марингат, выпуская в бой очередную заученную фразу. — А вы, Юна, можете считаться образцом женщины! Вы, как я понял, очень тепло относитесь к этому мальчику. Похвально! Я вас уже люблю! Стоит заметить, что только Юну Марингат запомнил. Имена других членов троицы (а сейчас уже — четвёрки) Бакалавр пропустил, не считая их запоминание чем-то важным. А вот Тидус, который расценивал все сказанные Марингатом фразы как намёки на чувства, уже еле сдерживался, чтобы не ударить надоедливого педанта, который постоянно записывал его в алкоголики и курильщики. Вот никогда прежде он не испытывал такого жгучего желания ударить кого-то. В том, что Марингат умеет вывести на эмоции любого, но самому остаться спокойным, убедились уже все.***
Вечерняя задушевная встреча подходила к концу. Партия была разыграна в ничью, вино было выпито, а фразы Марингата так и не закончились. В частности, своим "волшебным наркодиспансером" он грозился до самого конца. И вот, когда гости покинули его кабинет, Башелье ушёл к себе домой, а Бельзеида легла спать на диване, Марингат подозвал рукой двух солдат, который стояли в приёмной и чего-то ждали. Оба были облачены в голубую броню, только один был высоким, а второй — низким. На голове низкого солдата была железная шапка, а на голове высокого — горшковый шлем. Да и солдатами они не были, а были главнокомандующими мечниками и копейщиками. Шавкольд и Бартольд — а именно так их звали — выполнили жест-приветствие и стали ждать приказа Бакалавра. — Видели мальчика? — сразу спросил Марингат, мечтавший побыстрее пойти домой. — Ещё бы. Видели, — ответил Шавкольд, поправив свою железную шапку. — Сделайте так, чтобы он исчез, — спокойно сказал Марингат. Главнокомандующие переглянулись и впали в ступор от такого приказа. — Простите, но… — Похитьте его. Мне троих хватает, а четвёртого я просто не вынесу — пожалейте мои нервы! — закричал марингат, поражённый растерянностью подчинённых. Он не понимал, почему они так мешкают. Ведь простой же приказ! — Похитить? Но его же будут искать. Да и куда мы его денем? — неуверенно сказал Бартольд, боясь реакции Бакалавра. — Да, похитить! Не волнуйтесь вы так! — приободрил Бакалавр своих подчинённых. — Мы организуем фиктивные поиски, но на самом деле никого и ничего искать не будем. А деть вы его можете Люкдауну — у него рабочих рук не хватает. Ещё вопросы? — Люкдауну? Простите, Высочайший Бакалавр, но как мы это сделаем? Мы же… — Давайте я сам его и похищу, если уж вам должен всё разъяснить! Проявите смекалку! Включите мозги! Если сделаете всё правильно — награжу! А если не сделаете — вы поймёте, что ваше рождение было большой ошибкой! Всё понятно? — мрачно спросил Марингат, оглядывая подчинённых. — Конечно! — крикнул Шавкольд. — Будет сделано! — вторил ему Бартольд. Главнокомандующие удалились, а Марингат улыбнулся, предчувствуя скорое воплощение плана Предтечей и отчёт перед ними сегодня ночью. А, надо же ещё и узнать дела детей. И это сделаем! И с таким радостным настроем Бакалавр собрал свои вещи, положил их в стол, посмотрел на спящую сестру, выключил свет и вышел из кабинета, оставляя его во власти мрака…