***
Пригород Маринганата был не самым живописным местом, где большую часть территории занимали выжженные леса и нераспаханные поля. Казалось, вездесущая педантичность Бакалавра этого места просто не коснулось. Сельское хозяйство было крайне неразвитым, так как в этой отрасли людей было очень мало. Все рвались занимать должности в государственном аппарате, а функции пролетариата фактически брали на себя заключённые, которых силой несколько раз в год гоняли по полям и фермам, дабы они приводили их в порядок. Но потом, после того, как этих несчастных батраков уводили, за хозяйствами следили разве что звери. Вместо облагороженных территорий были везде расположены пропускные пункты. Постоянно бродили патрули и раскатывали себе дороги пушки. Повсюду были развешаны флаги Бакалавриата и портреты всенародного кумира — собственно, самого Бакалавра. Всё это было сделано для того, чтобы никто не решил сбежать из города, утащив с собой государственные секреты. И чтобы все приезжающие видели мощь столицы. И хоть эти меры должны были производить скорее отпугивающее действие, люди активно ехали в Маринганат.***
К одному из импровизированных постов приближался мужчина на механическом коне. Сей господин смотрел в длинную подзорную трубу, пытаясь разглядеть за просторами пригорода сам Маринганата. Правда, он постоянно забывал держаться за рычаги управления, и конь то и дело пытался съехать с раскатанной дороги и утопить себя и своего седока в небольшой речке, протекавшей рядом. Когда же незадачливый ездок вновь отпустил рычаги, то скакун выключил свой двигатель, упал на землю и перевернулся, а мужчина слетел со своего средства передвижения и упал лицом в лужу. Подзорная труба укатилась от своего владельца и покорно ждала его в зарослях какого-то кустарника. Невезучий наездник, пролежав ещё несколько секунд в луже, встал и побежал за своей трубой. Да только споткнулся и упал прямо в тот кустарник, где его дожидался так им любимый предмет. Как оказалось, кустарник оказался оказался очень колючим. Но и это не остановило мужчину! Он вскочил, демонстрируя лицо в ранах, достал-таки подзорную трубу, исцарапав себе ещё и все руки, и побежал к подоспевшим солдатам Львиной пехоты, которые решили помочь новоприбывшему. Неудачным ездоком оказался слегка полноватый мужчина среднего роста, с зелёными глазами за очками в квадратной оправе и русыми волосами. У него был низкий лоб, пухлый нос и тонкие губы. На висках были еле заметные бакенбарды. Мужчина был одет в уже всем привычный синий вицмундир. На шее у него висел компас, с которого капала вода после купания в луже. Через плечо была перекинута портупея со шпагой золотого цвета. К груди было прикреплено несколько медалей и орденских лент. Воротник вицмундира, как и карманы синих брюк, был обшит золотой тесьмой. На ногах у господина находились лакированные туфли, которые, правда, растеряли всю свою привлекательность после знакомства с лужей. — Вы в порядке? — спросил один из солдат. После того, как незадачливый мужчина отряхнулся и утвердительно кивнул головой, мечник продолжил: — Поверить не могу, что чиновник Золотой шпаги не умеет управляться с конём. Вы откуда, господин? — Воин приказал своим подчинённым поднять скакуна и собрать какие-то свитки, выпавшие из сумок, находившихся на коне. — Ну, только вот я так и не могу ездить, — сказал чиновник и усмехнулся. — Да и вообще, я чиновник только лишь Географического Комитета при Бакалавре, вот и всё. Я географ-теоретик, картограф, топограф, этнограф Бирронт Роххельбакхер, секретарь Географического Общества Маринганата и его же избранный член, Рыцарь-бакалавр, кавалер Ордена Высочайшего Бакалавра и почётный член многих академий. Вот так. Вы можете увидеть человека, который двадцать три года изучал теоретическую географию и никогда не покидал стен родного Общества. И вот, — Географ убрал трубу в сумку, — когда я решил-таки познать все прелести практической географии, отправился в Ажаль-Барн. На север, говоря короче, — Роххельбакхер пошёл забирать свою сумку у солдат, но опять споткнулся и упал прямо на них, свалив несчастных мечников во всю ту же пресловутую лужу, с которой имел возможность познакомиться несколько минут назад. Только в ней теперь оказались пехотинцы, а географ преспокойно схватил сумку, встал с упавших, отряхнулся и вернулся к командиру патруля. — Смотрите, я составил карту для внесения её в свой новый учебник, — неуклюжий Бирронт достал из сумки карту и продемонстрировал её своему собеседнику. Но так как она пестрила кучей каких-то условных обозначений, которые были по несколько раз перечёркнуты и заменены для другие, то солдат ничего не понял. Более того, некоторые обозначения были просто вымышленными: географ приписал области огромный водоём, обозначенный как "Ажаль-Барнское внутреннее море", но потом же нанёс обозначение населённого пункта со ста тысячами жителей, а последняя его поправка заключалась в обозначении в этом же море горы высотой в тысячу метров. Получалось, что в море находится город, и через него же проходит километровая гора! — Простите, кончено, — начал солдат, отдавая карту Роххельбакхеру, — но я помню, что Ажаль-Барн находится на юге, а вы приехали с севера… На лице географа сейчас выражалось нескрываемое удивление. Он-то думал, что всё сделал правильно, а вышло, что опять он где-то допустил промашку. Роххельбакхер посмотрел на карту, покрутил её в руках, схватился за компас, понаблюдал за стрелкой, а в результате взял и плюнул на всё, убирая свой труд обратно в сумку. Очередная неудача на счету Роххельбакхера. А чего ещё можно было ожидать от человека, который первый раз побывал в экспедиции? Географу было сорок три года, из которых он двадцать три провёл в своём кабинете, изучая теоретическую географию. Всё это время он сидел и работал с идеальными моделями, а поэтому стал думать, что всё в мире так же идеально, а он сможет без труда разбираться и в практической географии, одаривая своими советами начинающих коллег. Но выходило всё наоборот: это его задаривали советами, это ему всё подряд объясняли, это он нуждался в постоянной помощи… Доходило до того, что он иногда просто не мог различить виды почв, поэтому приходилось лазить ему за учебниками и практическими работами, чтобы сравнивать принесённые ему экземпляры с иллюстрациями из книг. В чём он был хорош, так это в составлении карт. Правда, делал он только по уже предоставленным данным. Его карты поражали максимальной точностью и информативностью. Да и спасало его умение смеяться над своими ошибками и признавать их. Но были проблемы с их исправлениями, ведь он до сих пор верил, что всё вокруг выглядит так же, как на картах и всяческих иллюстрациях. — А куда ж я ездил? — поинтересовался Роххельбакхер у солдата с таким тоном, словно это мечник — член Географического Общества, а он сам — глуповатый путешественник. Мечник несколько секнуд подумал и воскликнул: — Так вы в Ажаль-Бардан ездили! На севере он находится! — Точно! — Бирронт стукнул себя по лбу. — Надо же мне было забыть эти названия! А я-то ещё думал, откуда я там водоём взял? Надо будет всё это подчистить. Да-да-да… — говорил издалека учёный, садясь на свою лошадь. Когда он подъехал к солдату, то мечник отошёл с дороги, и Роххельбакхер продолжил свой путь. — Удачной поездки, господин географ!***
— По правилам, при первой встрече с Бакалавром человек обязан стоять за определённой чертой. Вон эта черта, — Марингат указал на белую линию возле порога. — Она почти рядом с порогом, на так как я не могу принимать вас за порогом, что было бы жестом бескультурья, то буду принимать вас за этой линией. Поэтому я прошу зайти за неё и не выходить из неё пока что, — протараторил Бакалавр. Своим заявлением правитель ввёл в ступор абсолютно всех своих заключённых. А всё из-за того, что черта была всего на сорок сантиметров дальше порога. Очень жаль, что это было не единственной идиотическое правило, введённое Марингатом. — Зачем? Она же… — возмутился Тидус, не реагируя даже на сразу вскинутую Бакалавром руку. Юноше этот странноватый мужчина не понравился сразу. Вот видишь в первый раз человека, а в душе сразу какие-то не очень хорошие мысли на его счёт. Вот и тут так же. Кстати, замолчать Тидусу пришлось из-за того, что говорить начал сам Марингат: — Не перебивайте Бакалвра, — Чиновник выдал одну из самых своих наигранных улыбок. — Спасибо. Правила должны соблюдаться, друг мой. Иного у нас общество не приемлет! Оно любит, когда мы всё делаем по установленному порядку, — преспокойно сказал чиновник, всё ещё восседая на кресле. Только теперь он сложил руки "домиком" и опустил на них голову. И тут же у Тидуса проскочила мысль о сегодняшней недовольной даме в красном платье, которая во время своих грозных речей много раз повторяла этот жест. "Видимо, у них это модно", — подумал игрок в блицбол. И раз уж этот мужчина в мундире приготовился к очередной тираде, то вся троица зашла за линию, чем очень порадовала Марингата. — Господин Бакалавр, я… — Солдат-конвоир хотел уже покинуть кабинет, но его слова были прерваны поднявшейся рукой. — Не сейчас. Подождите! — крикнул Марингат подчинённому, после чего повернулся к своим "друзьям", улыбнулся и продолжил: — Итак, ко мне попало три девушки, верно? — спросил Бакалавр, чем мгновенно ошарашил мужскую составляющую троицы. Ноктис и Тидус переглянулись, посмотрели на улыбающегося Марингата и в один голос воскликнули: — Что?! — На что тут же получили вскинутую руку. — Не перебивайте меня, пожалуйста. Спасибо, — Бакалавр встал и подошёл к своим новым знакомым. — Я ошибся? Странно. Что же странно. Вот вы, в чёрной одежде, — обратился Чиновник к Ноктису, — у вас слишком женственное лицо. Не думали сходить к пластическому хирургу? — Я… Я… — Принц (титул которого в этом мире, конечно же, полностью аннулировался) просто не знал ответ на такой вопрос. Вот представьте себе картину: вы сражались с могущественными Предтечами, которые вызвали совмещение миров, разгромили огромный флот воздушных кораблей, заточили этих Предтечей в какие-то камни, а попали в мир, где над вашей внешностью тут же начинает издеваться чёрт знает какой мужик в мундире и приталенных брюках, который ещё и постоянно улыбается. "Да тебя самого надо к хирургу сводить", — подумал Ноктис, но вида не подал, а только сжал кулаки за спиной. — Не думали, понятно, — прервал парня Бакалавр, — Что же, подумайте. А то такое лицо вкупе с вашим внешним видом общество… не воспримет всерьёз. Кстати, да, оголённые хоть как-либо ноги считаются верхом бескультурья, ясно? Вот и хорошо, — сразу же высказался Марингат, так и не выслушав ответа. Следующей его целью должна была стать Юна, но… — Многоуважаемый господин, — Девушка поклонилась И, как ни странно, обращение к Бакалавру далось ей совершенно легко, ведь она хотела наладить отношение со здешними людьми, — прошу нас простить, но мы… просто не знаем о ценностях вашего мира. Поэтому я прошу вас дать нам время на… — Марингат (а кто же ещё?) прервал Юну, но прервал с искренней улыбкой на лице. — Милая девушка, неужели я увидел хоть какой-то лучик этикета среди туч бескультурья? Я безумно счастлив! Я сейчас же посвящу вас в Рыцари-бакалавры! И разрешу вам ходить в любой одежде! Только вот… — Марингат приобнял Юну, чем вызвал бурю недовольства у Тидуса, который очень хотел ударить этого самодовольного педанта, как, впрочем, и Ноктис. Им обоим этот господин уже порядком надоел, — к вашим друзьям претензии у меня будут всё равно. Незнание ведь не освобождает от ответственности. Увы. Так! А вот здесь у нас, — Бакалавр обратился к Тидусу и начал подбирать слова для описания его одежды, чтобы чего-нибудь очень обидного не сказать. И хоть Марингату было совершенно наплевать на своих собеседников (кроме Юны, конечно), но те обсценные слова, которые крутились у него в голове, он произнести не мог только лишь из-за своего воспитания, — здесь у нас тьма тьмущая, — Очень "умело" выкрутился Бакалавр. — Друг мой, нужно следить за своим внешним видом! Понимаете, одежда показывает вашу суть! Вот я всегда в гармоничной и опрятной одежде. А у вас одежда представляет из себя какую-то гремучую смесь чего-то с чем-то. Такое ощущение, что вы были не совсем адекватным в то время, когда одевались. Вы выпиваете, да? — Мастер вводящих в ступор вопросов вновь показал свету своё новое "творение". — Я… Ну… Я… — Почему же на такие вопросы ответов просто не находилось? А всё потому, что Бакалавр и так всё сам знает, поэтому может сам вынести вердикт. — Понятно, выпиваете. Друг мой, алкоголизм лечится, поверьте мне. Я не пью, но… — Друг мой, — Тидус прервал речь Бакалавра, а когда педантичный правитель повернулся, то изобразил его же улыбку, — а вам не кажется, что вы слишком много на себя берёте? — Юноша думал, что сейчас разведёт спокойного Марингата на эмоции, но… — Нет. Не кажется. Вообще никак, — спокойно сказал Бакалавр, усаживаясь в своё ненаглядное кресло. Так, вот я вас и увидел. Кстати, я надеюсь, что у вас нет модификаций тела? — спросил Марингат, вновь складывая руки "домиком". Этот вопрос был больше непонятным, чем каким-то ошарашивающим. Чего хотел чиновник? — А вы не могли бы нам разъяснить значение ваших слов? — осторожно спросила Юна, опять поклонившись Бакалавру. — Что? Конечно! Я надеюсь, что в вашем теле не имеется всяческих вживлённых украшений. Ведь нет же? — осторожно интересуется Бакалавр, одевая очки и разглядывая "друзей". И вот надо было Тидусу повернуться, да повернуться так, чтобы Марингат сразу же заметил его серьгу в левом ухе. Чиновник снял очки, убрал их в футляр, причмокнул и продолжил: — Понятно. Понятно, Бакалавриат показывает, что красота его жителей — в соблюдении правил. А по вашему виду даже ваш пол нельзя точно определить. Вы гермафродит, да? Мастер вопросов решил ещё раз завалить всю троицу своими сумасбродными речами. Откуда Бакалавр берёт такие мысли? И ведь уверен же, что именно его точка зрения — истина в последней инстанции. — Не гермафродитизм это дорогой Бакалавр, — прозвучал голос за дверью в кабинет, — а ан… андрогинность. Неужели ты не знал? — Вопрос прозвучал с явной насмешкой над Марингатом. В кабинет зашёл мужчина в зелёной броне. В виде герба была использована морда лисы. Под доспехами находилась серая рубашка с металлическими пластинами. Шлем с поднятым забралом вошедший держал в руках. У него были рыжие волосы и такая же небольшая бородка. На щеках находилась россыпь веснушек. А зелёные глаза сейчас ехидно смотрели на оторопевшего Бакалавра. — А, Башелье Зашттрант, — произнёс Марингат, немного отходя от своего застывшего состояния, — Я знал. Просто, понимаешь, когда мы надышимся одного токсина, то начинаем забывать некоторые вещи, и… — Бакалавра прервал лёгкий подзатыльник Башелье. — Ты что несёшь? — тихо спросил Зашттрант. — Какой токсин? Что с тобой? Стоит сказать, что только два человека могли фамильярничать с Бакалавром на работе. Это были двое его заместителей: Башелье, который отвечал за культуру, и Баннерет, который распоряжался обороной. Они могли спокойно обращаться к нему на "ты", они могли перебивать его, они могли… да даже подзатыльники Марингату были героическими свершениями, ведь обычно бы он это расценил как покушение на его бесценную жизнь. — А, ну да. Извините, — Бакалавр сказал это очень неуверенно, словно боясь того, что с ним может сделать Башелье. Но потом продолжил опять своим всезнающим и самодовольным тоном: — Итак, дорогие мои друзья, я надеюсь, что вы воспримите все мои замечания адекватно, ибо ваш внешний вид… не привлекает. Напоминаю, красота жителей Бакалавриата в выполнении правил! И гармония в одежде является одним из таких правил, да. В общем, вы, — Марингат установил зрительный контакт с Ноктисом, — вы закройте ноги, снимите вот эту вашу перчатку на одну руку и сходите к хирургу. Дальше, вы, юная барышня, — Юна стала следующей на очереди проникновенного контакта с Бакалавром, — у вас всё хорошо, вас я обязательно посвящу в Рыцари-бакалавры, я помню. Ну а вы, — К Тидусу были обращено нахмурившееся и недовольное лицо чиновника, — вам много чего сделать надо. Закройте все оголённые части своего тела, это неприлично! Ходите в штанах с одинаковой длиной штанин! Снимите вот эту свою часть доспехов с левой руки! И перчатку с правой! И, ради всех Добродетелей, снимите свою серьгу. Пожалуйста. Понимаете, общество этого не воспримет. Красота жителей Бакалавриата… "Не перебивать Бакалавра", "Красота жителей Бакалавриата…" и "Общество этого не воспримет" — этими фразами Марингат оперировал постоянно, и троице (ну, кроме Юны) они уже слегка надоели. Как, впрочем, и сам Бакалавр, который так долго их расспрашивал, но сам представиться не захотел. Но ведь он сообразительный, значит, исправится. — А! Я же не представился! Бакалавр Марингат, правитель Бакалавриата, а также тот, чьё лицо можно каждый день видеть на мониторах по всему городу. А позвольте мне узнать ваши имена. И снизошло на троицу озарение, ведь они вспомнили этого господина, когда пытались понять некоторые из его речей на улице. Было понятно, что он здесь значительное лицо, но правитель… Правитель-педант, страна наполнена педантами, всё для педантов! — Мы… — За всех решила сказать Юна, так как знала, что её мужское окружение вновь разведёт полемику с Бакалавром. И тут, к всеобщему удивлению, её "неожиданно" прервал Марингат: — Потом расскажете! Я обязательно послушаю. Итак, я вам предоставлю номер в одной из лучших наших гостиниц, куда вас отведёт отряд, — говорил Бакалавр, заполняя какую-то бумажку. — Потом же я рекомендую вам посетить портного. А вечером. А посмотрим. Вот, держите, — Марингат передал бумагу Мартольду, который, в свою очередь, отдал её "друзьям" Бакалавра. — Ну всё, можете идти. До встречи! Как только бывших заключённых увели из кабинета, и Марингат остался наедине со своими двумя подчинёнными, то улыбка сразу же сползла с его лица. — Ну и что ты думаешь? — спросил Башелье, урвав у Бакалавра одну из тарелок с тортом. Зашттрант присел на стол своего начальника и посмотрел на него. Марингат сидел и пялился в одну точку. — Я скажу, что нужно побыстрее провернуть наш план, господа, и… — Твой план. Я в нём участвовать отказался, — прервал Марингата Башелье. И высший чиновник даже не разозлился, ведь он добровольно согласился на такое к нему отношение со стороны заместителя. — Хорошо. Нужно быстрее провернуть мой план. Я вот такую компанию не вынесу. Правда, девочка ничего, а… —О! А жена знает о девочке? — спросил Энбигойль, рассмеявшись. Вот иногда Бакалавр выдавал такие фразы, что можно было упасть замертво. Но сам не понимал, что сморозил отменную глупость. Он-то думал, что говорит умные вещи! — Очень смешно! Нам надо лишь найти того, кого кто-либо из Предтечей сделал носителем своей души, а потом, дорогие мои друзья, дело за Ордой…