Ключ поверни и полетели

— Олежка, я так рада тебя видеть! — первый радостный возглас мамы. — Наконец-то ты приехал! Мы тебя так ждали, Катька так вообще с ума сходила! — я слышу, что она его обнимает, а он, наверняка улыбаясь, похлопывает ее по плечу. — А я-то как рад! — он смеется, что-то шумно ставит на пол, я предвкушаю чудесную встречу. Подхожу к выходу, слышу голос отца, они тоже приветствуют друг друга. — Оле-е-ежка-а-а!!! — визжу я, выбегая в коридор и прыгая на брата с обнимашками. Он подхватывает меня за талию и крепко прижимает смеясь. — Я уж думал и поздороваться не выйдешь, — отвечает он, мама умиленно смотрит на нас, а папа мысленно гордится, что мы так дружны.       Мы еще несколько минут, активно разговаривая, стоим в коридоре. Олега, наконец-то, пускают в его комнату, он оставляет вещи, переодевается. Берет свою чудо-сумку, и, похлопотав с мамой, мы уже ждем его и отца на кухне. ***       Я все знаю. Все знаю. Он будет расстроен, когда узнает про меня и вот этого недофилолога. Но рассказать надо. Но не сегодня. Сегодня особенный день. Сегодня его нельзя расстраивать.       Мы садимся за стол, начинаются бурные обсуждения его жизни, он рассказывает о друзьях-петербуржцах, первокурсницах и о том, что думает искать работу. Мама отговаривает, а папа решает, что обо всем надо подумать, пусть не торопится. Я молчу. Я внимательно слушаю его. Его давно не было дома, и я соскучилась.       Ну, это — братская любовь: не каждому смертному дано.       Он говорит, что накупил там на оставшиеся деньги подарков и сейчас «в этот торжественный час» раздаст нам все добро.       А меня еще и с днюхой поздравит.       Е-е-е, жизнь прекрасна!       Он ставит сумку на соседний стул, открывает ее и достает что-то. С улыбкой он протягивает вещь маме, сопровождая действие описанием ситуации и вообще. Праздник же — Олег приехал!       Папе он тоже дарит что-то стоящее, а все потому, что от осинки не родятся апельсинки и он всегда умел выбирать подарки.       Настает мой черед, и это «что-то» он достает очень медленно, оно еще и упаковано красиво.       Олег протягивает мне коробочку с атласной ленточкой, завязанной кое-как, потому что он сам ее вязал. Бантики у него всегда хромали. — Тебе еще не восемнадцать, слава богу, но ты уже взрослая, и подарок я тебе дарю соответствующий, дорожи своим возрастом и не забывай о времени, оно скоротечно, — он просит, чтобы я открыла, и я заинтригованно тяну за краешек ленточки.       Атлас разваливается сам по себе, я стягиваю крышку и вижу аккуратные небольшие наручные часы. С чудесным ремешком и циферблатом. Я замираю, он, наверное, шутит, это же дорого, откуда у него деньги?!       Я шустро кладу коробочку на стол и снова сжимаю Олега в тисках объятий. Он снова смеется, я демонстрирую свой словарный запас по части благодарностей. И как я теперь после всего расстрою его? ***       Утром мне никуда не надо, я вспоминаю, что приехал Олег, что мне не надо на работу, что телефон на зарядке с вечера стоит и что лето на дворе.       Я прислушиваюсь, но в коридоре тишина. Папа на работе, все остальные спят. Отлично. Я беру телефон, открываю сообщения и вижу, о, чудо, одно!       «Он приехал?» — гласит текст.       «Приехал», — отвечаю я. Маяковский тут же светится онлайном и «набирает сообщение…»       «Ты ему что-нибудь говорила?»       «Даже не думала».       Кто из нас тут идиот? Конечно он. Это же риторический вопрос.       «А зря, но без меня ничего не делай. И вообще, собирайся, вылезай на улицу».       Я мимолетом гляжу на свои новые моднявые часы. 9:14.       «Ты сдурел? Я только что проснулась. Никуда я не пойду».       Первые несколько секунд было затишье. Ну, а потом на меня свалился текст с аргументами о том, что, когда я его звала, он пришел, а я вот такая-сякая не иду. И у него бессонница.       Ну что, придется идти. ***       Выходя из дома и честно надеясь, что никого не разбудила, я бренчала ключами и радовалась, что все удалось. А потом резко грустила, потому что он не сказал, куда я должна идти. Задумчивая, я стояла у подъезда и размышляла, куда идти: туда, куда глаза глядят, или, может быть, позвонить и уточнить? — Уж не обо мне ли ты думаешь, деточка? — я вздрагиваю от неожиданности и почти что отпрыгиваю. — Мало того, что в такую рань вытащил меня из дома, так еще и пугаешь! Совести вообще нет? — он, усмехаясь, подтверждает мои догадки. Я устало вздыхаю, потому что чувствую прилив желания поспать. Cон, милый сон, вечно тебя не хватает. — Я тоже тебя люблю, — сказал Влад. Ой, все, я сейчас растаю. Должно быть, я расплылась в глупой, довольной улыбке. — Почему ты не спишь? — наконец, задаю я свой самый главный вопрос. Он принимает вид типа «ах да» и идет вперед, явно ожидая, что я последую его примеру. Видимо, придется. — Понимаешь, я почти всю ночь и все утро думал о том, как же сказать Олегу про все, что случилось, пока его не было. А главное: как сказать ему это и остаться живым. Он, конечно, не душегуб, но…       Влад задумался, у нас одна проблема, заключенная в одном человеке. Ура, у нас есть что-то общее. Ура. Гип-гип. — Я знаю. И все-таки, ты уже придумал, как скажешь ему? — беззаботно спрашиваю я и иду вперед. — Я один?! — растерянно восклицает он, шагая рядом. — Ты не хочешь мне помочь? — А кто из нас двоих мужик? — он театрально закатывает глаза и бьет себя ладошкой по лбу. — Вечно эти ваши стереотипы. По крайней мере, из нас двоих тебя он точно не убьет, — тут последовала минутка молчания, он нахмурился и уже более уверенно спросил: — Что со мной? Я боюсь какого-то парня-недоростка, — я посчитала верным заступиться за моего любимого и единственного брата, а потому толкнула Влада в бок. — Поаккуратней с языком, молодой человек, — укоризненно произнесла я, он расплылся в странной улыбке. — Детка, ты еще не знаешь, на что способен мой язык. Показать? — он как-то неприлично близко оказался около моего уха, сдавил рукой мою талию, и я отскочила, потому что в этот момент завибрировал телефон.       Что-то пошло не так.       Я испугалась, что это Влад завибрировал. Господи-спаси-и-сохрани.       У меня не развился вопрос, кто же это мог быть, потому что думала я только об одном человеке. А зря, мне могли бы позвонить с другой планеты…  — Да, Олег, привет! — жизнерадостно произношу и растерянно смотрю на Влада. — Катя, ты где? — спрашивает он, я пожимаю плечами и отвечаю, что гуляю. Маяковский смотрит на меня как баран на новые ворота.       Господи, ну вечно все самой приходится решать! Ничего нового. — Я тут собрался вечером зайти к Владу, занесу ему магнитик, пойдешь со мной? — я киваю. Проходит с минуту тишины. — Так пойдешь?       Ох, вот так вот заработаешься, изнервничаешься, трава на небе вырастет, солнце с облаками в почву и будешь думать, что твой кивок по сотовой связи можно увидеть. Ага, да. — Да-да, пойду, а во сколько? — Олег молчит, скорее всего, смотрит на время. — В пять. Пойдем в пять? — я снова соглашаюсь, и он вешает трубку.       У меня ладошки вспотели! Они серьезно мокрые!!! Можно целый океан собрать! — Развод и девичья фамилия! ТЫ думаешь, что мне так просто было с ним разговаривать?! Ну все, — я театрально взмахиваю рукой, — мне плохо, — закрываю глаза, — умираю! — и, разворачиваясь к нему спиной, реально падаю!       Да он ведь и не поймает!!!       Но если не поймает, то упадем вместе.       Эх…поймал.       Он быстро ставит меня на ноги и, разворачивая к себе лицом, обнимает, прижимая очень-очень сильно к груди. Эх, обожаю обниматься, вот как возразить человеку, который тебя обнимает? Ну, никак, совершенно никак!       Очень трудно противостоять человеку, которого вроде как любишь, а вроде как и убить хочется. Такое многофункциональное существо пропадает. Он, конечно же, этого не поймет.       Я обхватываю его и еще крепче прижимаюсь к нему, прямо впечатываюсь. Он усмехается, а я хмурюсь.       Какие мы все-таки разные с тобой, безответственный идиот. Олег мне точно выскажет то, что я хочу услышать. Это все про голову, которая как юла. Ее же вскружили. Надо на нее платье одеть, хоть красиво кружиться будет. Так-то. — Влад, он нас разорвет на кусочечки. Маленькие беспомощные кусочки. Спасенья нет, пора умирать. Я еще слишком молода для этого! Я так молода! — драматично вскрикиваю я, народ оборачивается на нас, кто-то там смеется.       Влад берет меня за плечи, наклоняется, смотрит в глаза. Я останавливаю все свои действия. Дышать тоже перестаю. Смотрю с замиранием. — Все будет хорошо, только спокойнее, и ты почаще называй меня по имени, — он улыбается, я тоже.       Все не так плохо! Я буду жить, отличное начало дня. — Все, пошли гулять, — я подпрыгиваю, хватаю его за руку и прыгаю с ним по направлению «вперед». — Ты в пять точно должен быть дома, мы с Олегом к тебе придем! И ты должен включить все свои актерские способности! Ты должен будешь удивиться! И… — я перестаю подпрыгивать и иду спокойно. — А какие у нас с тобой отношения?       Он удивленно смотрит на меня.       Это его новая фишка, да? — Для Олега? — я киваю. — Последний раз мы… Ну, давай мы будем равнодушны. Если мы будем друзьями, то кто-то может спалиться, — он щиплет меня за бок, я дергаюсь, выгибаюсь и становлюсь в позу морской звезды. — А-та-та! Тебя накажет карма, нельзя трогать мое величество за бока, не для тебя моя роза росла! — торжественно констатирую я, он смеется в голос и начинает меня щекотать в области ребер, я визжу, попутно вижу одно улыбающееся лицо прохожего и одно недовольное, которое нас не замечает.       Эх ты, сегодня же классный день! ***       Я дергаю брата за рукав, пока мы не спеша идем к дому Маяковского. Мы идем к ЕГО дому, а не к тому, где живет Лиза.       Он что-то знает. — Оле-е-еж, а зачем ему магнитик? — мой братик улыбается и говорит: — Не знаю, он просил привезти ему магнитик на холодильник из Питера.       Следует молчание. Мне приходит гениальная тема для разговора, и я спрашиваю: — Оле-е-е-еж, а что если бы у меня появился парень? — ненавязчиво начинаю я. — Ты еще слишком маленькая. Если бы он был недостойным, я бы его спровадил, а что? — он помогает себе жестом кулака.  — А если бы он был младше меня? — продолжаю я, подводя к истине, но не палясь. — Тем более спровадил бы: мелкие обычно некрасивые дохлики. Тебе такой не нужен. — Ладно, а если бы старше? — он смотрит на меня, капельки холодного пота бегут у меня по глазам, по печенке и аппендиксу, по всем внутренним органам. — Если на пару лет, то пускай, а если лет на десять — пятнадцать, то расхреначил бы этому педофилу всю морду, — вот тут-то и лежит эта тонкая грань. Что бы он сделал со своим лучшим другом? Он гонит, он бы не ударил человека.       Я этого не стою, реально, я, конечно, неплохая, но чтобы Олег из-за меня кого-то бил — увольте.       Мы доходим до дома Маяковского. Он набирает номер квартиры, вначале призадумавшись, а я еле сдерживаюсь, чтобы не подсказать. Вот это бы был реально провал.       Мы поднимаемся, Маяковский открывает дверь и при виде нас улыбается, приветкается с Олегом и говорит мне «Здравствуй, Малаева». Старые добрые. — Здравствуйте, Владислав Максимович, — он удивленно на секунду разворачивается и тут же вспоминает.       Идиот. — Ты принес мне магнитик? — боже, как мило. Мой брат усмехается и достает из кармана вещицу. Знаете, что? Олег такой большой уже, нет, ну надо же, такой большой и мне отныне совершенно не принадлежит. Это так странно.       А Влад… я не знаю, каким он был в подростковом возрасте. Но мне достаточно какой он сейчас. И я осознаю в себе странное желание иметь над ним хоть небольшую власть, чтобы он не мог что-либо делать без меня. Жить, например. Мне жутко хочется быть всегда где-то недалеко, чтобы он мог прийти ко мне в любой момент.       Но… я слишком многого хочу. Он с легкостью справится без меня. Слова ничего не значат.       Поступки решают все. ***       Мы сидим в комнате, они на диване, а я на полу. Маяковский дал мне свой ноутбук под предлогом «поиграй, пока взрослые дядечки разговаривают». Я предпочла молчать, чтобы не спалиться. Пока они разговаривали, я шарила в интернете и искала фильм. Не нашла. Но увлечена я была сильно и не заметила, как все разговоры стихли. — Ну что? Как у вас, отношения наладились? — вопрошает Олег, я вздрагиваю и резко смотрю на Маяковского. Он более спокойно смотрит на меня. Мы молчим. — И чего вы оба притихли? Ты, Катя, чего вообще молчишь, не похоже на тебя. — Я? Я не молчу, просто меня в школе учили, что об отношении к учителю ему знать не обязательно, — неуверенно слепливаю как-то тяп-ляп предложение. — Ну, сейчас он не учитель, — говорит Олег. Максимыч молчит. — Пусть он первый скажет, как ко мне относится, — я указываю на него рукой, ставлю компьютер на пол и, подползая к дивану, сажусь рядом с Владом и смотрю на него. — Я отношусь к ней как к обычной девушке-подростку. Мне все равно, — пожимает он плечами и смотрит на меня.       Я соглашаюсь и представляю ситуацию, в которой ему действительно все равно.       Брр. — Ну, я так и думала. Мне тоже абсолютно наплевать на него, — как-то слишком холодно, несколько брезгливо и реалистично говорю я, делаю соответствующий жест и совсем от него отворачиваюсь, напоказ доказывая, что мне вот так откровенно наплевать.       Он следит за моими действиями. Ему что-то не нравится. — Ну, ребят, вы могли бы и подружиться. Кать, родители послезавтра уедут в Сочи к бабушке, — воспоминания ударяют падающим мне прямо в голову с седьмого этажа камнем. Мама говорила… еще зимой, что летом они отправятся к бабушке на два месяца, так как не были у нее два года. И бабушку по маминой линии прихватят. Она еще тогда сказала, что детей, то есть нас с Олегом, брать не будет. — Она тебе скажет сегодня за ужином, но я опередил. Сделай вид, что ничего не знала.       Я вспоминаю то, как я заставляла Маяковского удивляться, когда нас увидит.       Это так странно. Олег возвращает нас к первому этапу наших отношений. Когда еще ничего не было. А сейчас, если я лягу на него и уткнусь носом в шею, ничего сверхъестественного не произойдет. Олег заставляет нас снова становиться чужими. Это как начать с чистого листа — непривычно и странно, но интересно. — Дача в нашем распоряжении, поэтому я предлагаю повисеть там пару деньков, ты как? — он смотрит уже на Маяковского. Тот соглашается и я-таки забываю о телодвижениях. — Я с вами! — чуть громче нужного произношу я, подаваясь вперед, упираясь для удобства на ногу Влада. На ногу выше колена. Он не обращает на это внимания, потому что это обычно. Но и выглядит он как-то недовольно. Будто обижено. Олег замечает мое действо, и я вижу его НЕОДОБРИТЕЛЬНЫЙ взгляд. Тут же убираю руку и, не удержав равновесия, падаю через любовь всей моей жизни, оказываясь лицом на ногах Олега. Недовольно выдыхаю. Маяковский безразлично смотрит на меня. — Захотелось на красивом мальчике поваляться? — спрашивает он, ехидно улыбаясь. — Это ты про Олега, да? А то ты как-то не подходишь под «красивого мальчика», — я парирую, брат внимательно следит за нашим диалогом. — Ну, хоть так, — пожимает он плечами. Я приподнимаюсь, упираясь руками на ноги этого идиота с не моей фамилией, и сажусь слишком близко к нему. Олег не замечает.       Через несколько минут штиля Олег встает и говорит, что сейчас вернется, уходя. По звукам я слышу, что он уходит в туалет. Есть пара минут.       Я приподнимаюсь и смотрю на Маяковского, который, видимо, ожидал, что я так сделаю. — Это не так уж и сложно? — оживленно спрашиваю я, отворачивая голову, он смотрит вперед, а не на меня.       Ну, супер. Что не так, моя принцесска? — Ты чего какой грустный?       Я пихаю его в плечо, он садится прямо. Смотрит на меня, отворачивается. Не находит себе место. Я жду. Потом снова откидывается на спинку дивана. — Это оказалось сложнее, чем я думал, — я перебиваю его хохотом не вслух.       Честно, смеяться шепотом ужасно сложно! — Ты расстроился из-за этого? — мне немного неловко. — Но это же было для того, чтобы Олег ничего не заподозрил, — я пожимаю плечами, по-настоящему удивляясь. — Мне стыдно за похабные мысли по отношению к тебе в присутствии Олега, особенно сейчас, когда ты так прекрасно выглядишь, — недовольно, но улыбаясь, говорит он.       Мне снова неловко. Я обнимаю его за плечи, мысленно отмечая для себя, какие они все-таки широкие.       Я целую его в щеку. Он аккуратно приобнимает меня за талию, притягивая к себе и усаживая на колени, попутно целуя в губы.       Я слышу звук открывающейся двери туалета и резко отодвигаюсь от Влада, но тот меня не отпускает, притягивая обратно за локти. — Не переживай, он еще пойдет мыть руки, — шепчет он на ухо, приподнимаясь торсом ко мне, и целует где-то около уха. Олег правда идет мыть руки, но это длится секунд двадцать, а потом он резко идет к нам. За время его передвижения от ванной до нас я успеваю сесть обратно на диван и привести себя в порядок.       Фу, напоминаю себе какую-то жену легкого поведения, которая изменяет всем направо и налево. Гадость, пора завязывать. ***       Мы проводим втроем еще немного времени, а потом собираемся и, прощаясь с «Владиславом Максимовичем», уходим домой.       По пути Олег расспрашивает меня понемногу обо всем. Его интересует моя учеба, что я делала на протяжении июня, почему мы все еще не подружились с Владом и как развивались наши отношения.       На последних вопросах у меня дрожала душенька. От страха, разумеется.       Я рассказываю, как работала с Маяковским целый месяц, забываюсь и говорю, как дети подумали, что мы встречаемся. Олег посмеялся и сказал, что это действительно было бы забавно. Об остальном умолчал.       Поздно вечером, когда я лежу в своей кроватке с телефоном и интернетом, я думаю, что подростковая жизнь вовсе не сложная. Просто я придумываю и вообще, всех этих трудностей можно было бы избежать, если бы не я.       Мы с Владом последнее время очень часто общаемся. Нам, оказывается, есть о чем поговорить. Его шутки смешат меня, а мои — его. Это как пазл сложить… Окей, плохое сравнение.       Но мы так идеально подходим друг другу, что, кажется, фраза «Детка, он вскружил тебе голову» уже не поможет.       Как-то так.       И даже сказать Олегу мне уже не кажется таким страшным и невыполнимым заданием. Маяковский смеется, что мне не страшно, потому что это не я совершеннолетний взрослый и ответственный друг моего брата.