Ночь не закончится

Вернувшись домой, Миюки обнаружил в своей комнате двух задротов. И откуда только у Курамочи взялся ключ от его комнаты? Это даже немного пугало. На повестке дня — «легендарный» дейтсим, как назвал его шорт-стоп, почему он легендарный, Кадзуя так и не понял, но ему было интересно, действительно ли в этой игре есть девушка из его сна, поэтому вскоре он присоединился к небольшой компании. — Хм, действительно похожа… — пробормотал кетчер, бросив взгляд на сидящего рядом Савамуру. Поняв значение этого взгляда, Йоичи ухмыльнулся и, оперевшись локтем о плечо капитана, произнес: — Это еще что, ты только посмотри на остальных. Минут через пять, ознакомившись со всеми главными героинями, Миюки остался в полном недоумении. Оказалось, что каждая из них напоминает кого-то из игроков Сейдо. Холодная брюнетка — явный прототип Фуруи, стеснительная тихоня с розовыми волосами, добрячка, кормящая бездомных кошек, напоминала Тоджо, была даже девушка, похожая на Курамочи, и в комплекте с тягой к насилию это выглядело вдвойне странно. — А еще здесь можно играть вдвоем, представляешь! — И откуда ты это откопал? — мрачно поинтересовался Миюки. — И зачем принес сюда? Ты же, вроде, не интересуешься такими играми? — Мне ее Ре-сан принес, — на полном серьезе ответил шорт-стоп. — Не думаю, что Ре-сан таким интересуется, — еще более мрачно продолжил Кадзуя. — Конечно, нет! — Йоичи энергично замахал руками. — Он просто заметил это сходство еще в магазине и решил посмотреть, что из этого выйдет. — Ладно, — Миюки вздохнул, — но сюда ты зачем ее притащил? — Это же очевидно! — вместо шорт-стопа достаточно энергично ответил питчер. — Главный герой этого дейтсима капитан бейсбольной команды. Он самовлюбленный, постоянно над всеми издевается, и к тому же, носит очки! Кому еще играть в эту игру, как не тебе?! — Бакамура, как грубо, — обиженно пробормотал Миюки. Курамочи рассмеялся. — Но он прав. — И ты туда же, — вздохнул Кадзуя. «Тебе бы только о бейсболе думать, Миюки Кадзуя!» — вдруг воскликнула девушка с экрана. Савамура, сидящий под боком, подленько захихикал. — Я тебя сделаю, Миюки Кадзуя! — неожиданно бодро объявил он, указав на кетчера пальцем. — Как самонадеянно, — проговорил с усмешкой Миюки, — впрочем, как и всегда. Какое-то время Курамочи наблюдал за импровизированной схваткой. Однако, наступил момент, когда он понял, что он здесь лишний. Это произошло, когда девушка с экрана объявила главному герою, что она должна заняться уроками, и ушла к своей парте, прихватив с собой и его очки. Савамура решил, что и в реальной жизни он должен забрать очки Миюки себе, и завязалась небольшая потасовка, поглядев на которую Курамочи и решил, что ему пора домой. К этому времени Эйджун уже был в желанных им очках и активно пытался добиться того, чтобы на нем они и остались. — Оо, я пошел, — неожиданно объявил шорт-стоп, вставая и направляясь в сторону выхода. — Вам, парни, нужна отдельная комната. Эта фраза отвлекла дерущихся, и они застыли, к сожалению, только для того, чтобы увидеть, как Йоичи самодовольно ухмыляется. Савамура смутился и ничего ответить не смог, а Миюки, знакомый с такими подколами лучше кого бы то ни было, не растерялся. — Как? — притворно удивился он. — А я думал ты останешься, чтобы завоевать эту розоволосую тихоню. Шорт-стоп смутился, Кадзуя довольно ухмыльнулся, и уже через две секунды за Йоичи захлопнулась дверь. Миюки перевел взгляд на Эйджуна, который все еще неподвижно нависал над ним. Кадзуя чуть прищурился, пытаясь более четко разглядеть его лицо, и пришел к тому же выводу, что и во сне: его очки на Савамуре смотрятся просто идеально. — Я же ничего без них не вижу… — негромко проговорил кетчер. — Пока они на ней, я тебе их не отдам! — объявил Эйджун, слезая с него и снова берясь за джойстик. — Знаешь, в очках ты не станешь умнее. — Опять издеваешься, Миюки Кадзуя! Миюки вздохнул и больше не стал противиться. В основном, потому что ему слишком нравилось, что Савамура надел его очки, и на самом деле Кадзуя не хотел снимать их с него. Впрочем, когда его герой подошел к девушке слишком близко, пытаясь ее разглядеть, эта идея понравилась кетчеру. В какой-то момент он просто понял, что если бы между ним и Эйджуном было расстояние на десять сантиметров больше, он бы тоже прекрасно его видел, но отдаляться почему-то совсем не хотелось. Хотелось даже наоборот, и Миюки бросил взгляд на чужие губы, чем заставил питчера покраснеть и отвернуться. Реакция настолько походила на реакцию девушки из игры, что Кадзуя не смог сдержать смеха. Он оперся лбом о плечо питчера и неожиданно затих. Савамура ожидал, что он наконец отдалится от него, поэтому вздрогнул при этом прикосновении. — Ту-пи-ца, — спокойно выдохнул Миюки, пытаясь понять, слышит ли Эйджун его сердце так же, как слышит это безумное биение он сам. — Дурак, — буркнул, надувшись, первогодка. — Ты мне нравишься. На это Савамура не смог ответить, лишь еще больше смутился и напряженно застыл. Теперь Кадзуя был уверен: даже если Эйджун не слышит сердцебиения кетчера, его собственное сердце сейчас бьется с не меньшей скоростью. — Ду-рак, — повторил по слогам питчер. Потом снял очки и начал их рассматривать. — Через них мир выглядит очень искаженным… Нежно пройдясь пальцами по ладони первогодки, Миюки забрал очки, надел их, снова посмотрев на кохая ясным взглядом. — Кажется, в этот раз выиграл я, — объявил, усмехнувшись, он. — В следующий раз я тебе не проиграю, Миюки Кадзуя, — хмуро ответил Савамура. Он встал, провел ладонью по волосам капитана и направился к выходу. У двери он остановился и совершенно обыденно спросил: — Завтра с утра потренируешься со мной? — Не много ли чести для проигравшего? — При чем здесь бейсбол?! — вспыхнул первогодка. — Ладно-ладно, — махнул рукой капитан, — посмотрим, какое у меня будет настроение. Удовлетворенный таким ответом, Эйджун наконец ушел. Миюки выдохнул с облегчением и одновременно разочарованно. Он лег на спину, все крутя в голове одну и ту же фразу, которую ему сказал Мей. «Кадзуя, ты дурак». В конце концов, ему пришлось с этим согласиться. Он снял очки, прикрыл глаза запястьем и усмехнулся. — Я действительно идиот, — негромкий голос утонул в прямоугольнике стен, — надо было его поцеловать… * Выйдя от Миюки, Курамочи лениво поплелся в сторону пятой комнаты. Было уже довольно поздно и по прибытии шорт-стоп решил сразу завалиться спать. Домашка как-нибудь сама перед уроками сделается, есть же удачные дни. Однако, у дверей он встретил Коминато-младшего, и его планы немного кардинально поменялись. — Курамочи-семпай, а где Эйджун, не знаешь? — поинтересовался первогодка. — Ты искал его? Он у Миюки, — ответил Йоичи, — думаю, скоро вернется. Можешь зайти, подождать, если хочешь, — предложил он, отпирая дверь. Харуичи кивнул. И только когда они оба зашли внутрь, Курамочи вспомнил, в чем заключались его планы. Включив свет, он разулся, прошел на середину комнаты и громко вздохнул. Заниматься домашним заданием все еще не было никакого желания, и он достал с книжной полки первый попавшийся томик манги. Это оказалась одна из манг, которую читал Савамура, естественно жанра сёдзе. Шорт-стоп занял постель питчера и без особого энтузиазма принялся за чтение. Коминато прошел и аккуратно опустился на кровать напротив. Повисла неловкая тишина. Харуичи волновался так сильно, что это волнение передалось и его семпаю, и не прошло и минуты, как Курамочи поднял на бэттера обеспокоенный взгляд. Определенно, воздух в этой комнате был слишком напряжен. — А зачем пришел? Можешь поискать на столе, если за какими-то тетрадями, наверняка он их никуда не убрал. Харуичи пожал плечами, потом отрицательно мотнул головой и остался на месте. — Я, кажется, у него телефон забыл. Навряд ли он оставил его в комнате. — Как раз наоборот, нет? — нахмурившись, спросил Йоичи. — Нет… дело в том, что они одинаковые, и, похоже, мы сегодня их перепутали, — в подтверждение к своим словам Коминато выудил из кармана мобильный и показал его семпаю. — Это Эйджуна. Курамочи кивнул, и снова стало тихо. Это неловкое молчание не давало покоя, и шорт-стопу каждую последующую секунду хотелось его прервать, поэтому он снова заговорил. — Может, позвонить на твой номер? — Я пытался, но либо Эй-тян не слышал, либо батарейка села… Йоичи встал, достал из школьной сумки телефон и, сев рядом с бэттером, протянул ему мобильник. — Набери, если он здесь, то сейчас найдем. Харуичи кивнул и ввел свой номер, после чего нажал кнопку вызова, и через некоторое время откуда-то раздался звук знакомой мелодии. — Действительно, — пробормотал Коминато, оглядываясь в поиске источника звука. Курамочи тоже пытался понять, откуда идет звонок. Он встал и вернулся к кровати Эйджуна, внимательно прислушиваясь, приподнял подушку, где и обнаружился нужный ему предмет. — Нашел, — объявил он, весело улыбнувшись. — И зачем только Бакамура его под подушку положил. — Скорее всего он и не догадывается, что это не его телефон, — хмыкнул Харуичи, меняя мобильные местами. Шорт-стоп пожал плечами. Неожиданно он понял, что сейчас бэттер уйдет, и он останется один, но почему-то не ощутил никакого облегчения или радости от этой мысли. Между ними все еще висело напряжение, и Курамочи ни терпеть, ни освобождаться от него не хотел. — Спасибо, Курамочи-семпай, я тогда пойду? — с кроткой улыбкой проговорил Харуичи, когда убрал свой телефон в карман штанов. «А я думал, ты останешься, чтобы завоевать розоволосую тихоню», — Миюки в его мыслях усмехнулся. — Подожди. — Он опустил на плечи кохая ладони. — Я должен спросить, ты… влюблен в меня? Не ожидавший такой подставы Харуччи не смог ничего сделать с нахлынувшими чувствами. Он покраснел до ушей и резко отвел взгляд, хотя было уже поздно, ведь по первой секунде Курамочи уже понял, каков должен быть ответ. Он потрепал Коминато-младшего по волосам. — Я подумаю об этом. — Угу, — Харуичи кивнул. * Линии металлических перекладин и бетонных стен пересекались между собой, создавая вместе невзрачную коробку, которую люди привыкли называть железнодорожной станцией. Казалось, воздух пахнет бетоном. Металлические рельсы блестели в ярком свете длинной лампы, протягивающейся вдоль путей. Этот свет отдавал в глаза и неприятно слепил, словно был создан не для того, чтобы освещать людям путь, а с обратной целью. Савамура шел чуть впереди и что-то говорил, но прислушиваться к его словам совсем не хотелось. Что-то мучило, что-то было не так, какое-то паническое предчувствие вселяло в мысли Кадзуи тревогу, и он никак не мог понять, что происходит. Где этот подвох, которого стоит ожидать с зараженным пистолетом? Все вокруг впитало в себя запах смерти и внушало опасность: прохожие, приближающийся поезд, даже сами стены и пол. Миюки безрезультатно оглядывался вокруг, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, но заметил ее слишком поздно. Проблема была в том, что у Савамуры развязался шнурок. В том, что он повернулся к Кадзуе в самый неподходящий момент, а поезд был слишком близко, чтобы успеть затормозить. Поняв, что происходит, Миюки все равно не успел ничего изменить. Уши прорезал скрежет тормозов, а сверкающие рельсы выкрасились в кроваво-алый. Железные колеса поезда все еще крутились, но с каждым оборотом все медленнее и в какой-то момент совсем остановились. Двери с шорохом раскрылись, и на станцию хлынули люди, они торопились и ничего не видели вокруг. Они зациклились на себе и так и не заметили одного единственного человека, который посреди шумного роя не останавливающихся на месте существ, застыл, как статуя, и ничего не видел перед собой, кроме последней улыбки, подаренной ему в незнании, что она последняя. Вагоны снова наполнили люди, двери захлопнулись, и поезд уехал. В глаза снова больно ударил белый свет лампы, и Миюки захотелось вырвать ее из этой чертовой бетонной стены, разбить вдребезги, чтобы здесь стало так темно и мрачно, как должно быть на самом деле. Взяв себя в руки, он подошел к краю платформы и посмотрел вниз. Рельсы были чистыми и сверкали, словно ничего не происходило. Словно не было крови, развязанных шнурков, этой жужжащей толпы вокруг. Словно. Савамура не умер. Вдруг Кадзуя почувствовал на своем плече тепло чужой ладони. Он знал, кто стоит за ним. Он был уверен, что этот человек улыбается. Он хотел обернуться и увериться в том, что все, что происходило до этого, всего лишь сон, иллюзия, ужасный кошмар, который должен быть немедленно забыт, но его толкнули вперед. По линии рельс проскользнул белый свет. Справа послышался гудок прибывающего поезда. «Это конец?»