Парадигма любви

- Как жаль, но всему виною мечты-ы-ы-ы, - подпевал Лео записи кипеловского голоса. Парень горделиво пританцовывал по пыльным коридорам, крепко сжимая небольшую магнитолку на плече. Лазуны недобро поглядывали на него, но льющийся бурной речкой голос не давал им шансов задуматься остатками извилин о нападении. На одной из лестниц проход резко сузился. Лазуны толкнули Виталия вперёд, так, что он оказался рядом с Лео. - Ну и сука же ты, - устало прошептал басист, - вот сука, 30 лет я день за днём заучивал закон пустыни - верить только себе, и то по расписанию. - Молчи-ка в тряпочку, дитя гамадрила! - оскалился Лео. - Если твои куцые мозги, пустыней выжженные, не способны понять истину, то не сотрясай воздух. Виталий хотел было ответить, но что-то его остановило, может, то, что стало труднее дышать, легкие начали гореть от приближающегося эпицентра пламени. Мысли путались, сплетаясь в тугую косу с морским узлом. А, может, и шестое чувство... - Печка, повернись к стенке задом, ко мне топкой, - крикнул Лео. В ответ ему раздалось бурное и недовольное шипение, мол, чего без пиетета, без уважения, тревожишь мой покой пламенный. Из-за заслонки выстрелил трещащий язык пламени, почти коснувшийся колена объекта №2. Но тот лихо увернулся, усмехнувшись в ладонь. - Поиграть хочешь? Так вот тебе объект для игр. Сам Властелин прислал, - Лео выдернул цепь, удерживающую Виталия, из лап тяжело дышащих лазунов и кинул в сторону печи. Одна из задвижек тут же выехала, точно веко приоткрылось, оттуда вырвался небольшой сноп оранжевых искр. - Да, да, любуйся. Можешь к делу пристроить. Лазуны ж тебя так не вычистят. Довольное гудение ему было ответом. - Именно, а вот жарить на медленном огне до хрустящей корочки или оставить аль денте - решать тебе. Властелин не будет в претензии. Выбор за тобой, душа огня. Печь загудела, выбросив ещё искр и дыма. Лазуны в первобытном страхе попятились. - Слухай сюды, долбодятел! Володя в боксе №1, ключ от него тебе дала Эжен, остальное додумай сам, чао бамбино, сорри. С печкой договоришься как-нибудь. *** Эжен металась по постели: её терзал жар в груди, сердце, мечтающее вырваться из тесной клетки, острые шипы, впивающиеся в запястья, шорох обёрточной бумаги, нежный аромат лилий, смешивающийся с её новыми французскими духами, которыми она щедро набрызгалась. Здоровенный детина, преградил ей путь. - Сюда нельзя. - Мне нужно. - Не положено. Слезы застилали глаза, не видевшие уже ничего. Солёная влага набегала против воли, густела в уголках, капала с накрашенных ресниц, обзор пропадал. В голове сплошной туман, оставшийся от смены часовых поясов и бессонной ночи в подрагивающем составе, уносящем её прочь от родного дома. Её развернули чьи-то грубые руки и подтолкнули в спину. - Уходи, нечего тут делать. Кому ты нужна, чучундра крашеная? - насмешливый голос резал по-живому. Вдруг Эжен увидела себя точно со стороны: жалкая, сгорбленная фигурка на лавочке: голова опущена ниже плеч, волосы вымокли от начавшегося дождя и теперь липли к щекам. Небесные хляби разверзлись, смешиваясь с её слезами. Девушка плакала во сне, не навзрыд, не рыдая и всхлипывая. Нет, переполнена чаша её, текли ручьи по щекам, оставляя тонкие солёные дорожки. Она опоздала, она его не увидит, ни сегодня, ни завтра, ни потом. Впереди - другая жизнь, похожая даже не на мешок "с чем-то вроде кота", а на подвал, где нет никакого источника света, отсутствует и указатель, мол, есть ли там вообще "кот" или максимум лягушка, а то и жительницы болот там не встретить. Да и выхода из подвала нет. И вот она себя сама лишила последней возможности обернуться у порога, взглянуть на косматое солнце и улыбнуться его нежным лучам. - Всё было не так, всё не так, всё не так, - закричала она, зарываясь лицом в цветы. - охранник меня пропустил за номер телефончика и обещание сходить с ним в кафе. Только я ошиблась от волнения на одну цифру, ну ладно, специально не тот продиктовала. И побежала, лишь бы увидеть, услышать, поймать хотя бы взгляд. В мгновенье встречи одними глазами поведать о своём тихом безумии, о своей светлой любви. От крика своего Эжен и очнулась. Подушка её была мокрой от слёз, сердце колотилось, точно после марафонской пробежки, в голове царил хаос. Уже давно помощница властелина не видела снов да ещё таких ярких и болезненных. Долгое пребывания в мирах Системы отключило в её подсознании возможность генерировать сны, с той поры девушка видела лишь чёрно-белые пятна, точно смотрела телевизор без антенны. Изредка проскальзывали обрывки снов, увиденных в Системе, но наутро она их помнила весьма условно, будто кто-то стирал эти видения из её памяти обычной клавишей "delete". А тут такой сон, второй за всё её пребывание с Властелином. Да и первый-то был счастливым, ну почти: ей снилась безоблачная семейная жизнь с Верховным Мастером, она носила его ребёнка, за что её супруг носил саму Эжен на руках. Омрачало это только одно: её свекровью неожиданно оказалась её классная руководительница, прозванная Дятлом, не только из-за фамилии. В тот раз девушка тоже проснулась в слезах, но то были слёзы радости, да и сон был плодом подсознания, а сейчас... Призраки прошлого наступали. Внезапно Эжен захотела увидеть Властелина. Едва одевшись, девушка ринулась по коридорам. Стены надвигались на неё, кружились, потолок с полом менялись местами. Эжен чудом добралась до тронного зала, распахнула дверь. О нет, властелина не было, ни единого следа, ни даже шлейфа его парфюма не витало в воздухе. Когда нет будущего, а что страшнее - настоящего, уходишь с головой в прошлое, как в бездонный омут, позавидовать которому может бермудский треугольник и марианская впадина. Прижавшись к стене, девушка прикрыла глаза, переносясь в тот самый день 1987 года, когда она впервые увидела её любимого вживую. Ноги её подкосились, тело медленно сползло на пол. - А хорошее средство, надо рецепт записать, интересный эффект, - прошуршал тихий голос. - Эй, лазунчики, ну-ка отнесите девицу в бокс №2. Чтоб не мешалась тут, как крошки в постели. *** Раны болели не только на теле. Они-то, обмазанные какой-то целебной зеленоватой дрянью, быстренько подзаживали. В душе же шрамы всё никак не образовывались, все сочилась сукровица из потаённых её уголков. Больно мне больно... Володя, включи голову, тебе она не только для того, чтоб в неё кушать. Дурман уходит из твоего сознания, хотя уж слабая моя половина мечтала, чтоб он остался. Иначе как это всё выносить? Белые стены, белый пол, белая мебель, белая посуда, белый ночной горшок и белая раковина. Пользуйся, королевишна, если сможешь. Ключевое "если сможешь", меня ж привязали, как буйного помешанного. За руки и ноги к спинке кровати, да мягонькими ремнями, состав которых угадывался с трудом, ну точно библейский виссон. Они не сдавливали мои конечности, наоборот, нежно обволакивали, в то же время вырваться я не мог. Я б сравнил их с любвеобильным осьминогом... Володя, что за образы, зачем мысли о тентаклях? Самое интересное, что я мог несколько поворачиваться и даже вставать, добираясь до раковины, правда, вместе с кроватью, похрустывающей на плитке. Хитёр тот, кто придумал такую систему: в глубине души я боялся быть обездвиженным, точно Алик с видеозаписи. Желание исполнено, жри, Володенька, его. По палате я гулял с кроватью, катившейся за мной: от стены до запертой двери, от раковины до небольшой ниши с горшком. Тянулись минуты и часы, пространство начинало давить. Мучила и неопределённость, память медленно, со скрипом восстанавливала картину мира. Мы пытались с Виталей убежать, не вышло. Его отослали в печку! Всё, его больше нет! Или он ещё жив? Он жертвовал собой, чтоб вывести одурманенного меня, так я отвечу тем же. Вперёд, к печке! Да-да, Володя, вместе с кроватью. Путы не перегрызёшь, тут их сплели в такую камасутру, что концов не найдёшь. От бессилия я упал на живот, ударившись коленями о железное основание кровати. - Владимир, а вот и вы, да в какой удачной позе, - сзади меня умилялся Бергер. - Давайте-ка посмотрим, что у нас получилось! - с меня нагло стянули широкие красные шорты, надетые в лазарете. Холодная докторская рука залезла в... ох далеко она залезла и глубоко. - Ну что, шовчики не беспокоят? Ай-яй-яй, какие синячки у вас на плечиках, никак вы самоубиться вздумали, это ж грех страшный! Я хочу на вашей свадебке погулять, раз уж на своей не довелось. Володя, а вы были женаты в той жизни? Это был самый нужный вопрос, учитывая момент: меня поставили раком, шарят у меня в промежности холодной, пахнущей антисептиком, перчаткой, при этом спокойно интересуются, сообщил ли я государству советскому, с кем я спал? С моей гастрольной жизнью можно было список составлять! Хотя сердцем и душой я всегда с Виталей, в каждой пергидрольной нимфетке его видел, да не обидится он на меня за такие ассоциации. - Кажется, да, - пробормотал я. - Креститься не предлагаю, вы ж атеист. Согласие я выразил махом ноги. - Обручальное кольцо - непростое украшение, двух сердец - одно решение, как пел Властелин, будоража прошлое. Любит он это дело, будоражить в смысле, - густо усмехнулся Бергер. - Ну что ж, могу сказать, что вы, Володя, полностью готовы к соитию и зачатию. Кстати, Володя, вы как предпочитаете процесс зачатия осуществить - цивилизованно или варварским способом? Спасибо, что я лежал. Это что профессор кислых щей имеет в виду? Варварским - это как? Володя, не с того ты начал. Что такое "цивилизованно"? Без издевательств со стороны Валерки и всего этого свадебного антуража, он просто трахнет меня и отстанет? Да как бы не так, если я его королева, то залюбит до результата. Доктор, а доктор, а краска для волос уже есть? Мне б седину закрасить раннюю! Нет, ещё раньше, "процесс зачатия" это куда? Мне что, лишнюю дырку организовали, а я не заметил. Да ты лунатик шизокрылый, сам себя не замечаешь, вот и оказался в этой заднице. Думай, ты обязательно найдёшь выход из этой ситуации. Вот не думал раньше, потому и нашёл в неё вход. Или мне что-то внутри соединили? Что там говорил Лео по этому поводу? Нет, сей мутный парень не говорил ничего про это, он лишь сказал, чтоб перед свадьбой я любым способом шёл совокупляться с Виталей, что он поможет мне. А с кем же мне, если Витали уже нет. Его сожрала адская печка, и стало всем теплей... - Цивилизованно, - пробормотал я, - без фокусов. - Ваше пожелание Властелин учтёт, - улыбнулся Бергер. - А вы смелый, Володя, даже Алик и тот буйствовал, на моей памяти только один не буйствовал паренёк, но он был мечтателем. Почти что милая леди Эжен, даже похуже, нетипично для парня, ну да это дело прошлое. Я передам сейчас Верховному Мастеру, что вы готовы к труду и обороне. Поскольку к брачной церемонии всё готово, вплоть до ложа, думаю, что уже завтра-послезавтра вас обвенчает сказочная метель. - Завтра, чего тянуться, - голос Валеры раздался из ниоткуда. Бергер улыбнулся, поворачиваясь к белой стене. Только сощурившись, я заметил блик на одном из его участков - камера. Вот прекрасно, Валерка мог любоваться моей бродящей с кроватью персоной. В подтверждение моих слов Кипелов засмеялся. - Володь, ты прекрасен. Зачем на тебя релаксант переводить, когда ты и так блуждаешь, как лунатик. - Что ты сделал с Виталей? - почти крикнул я. - И чего ты орёшь, как потерпевший, ясный мой свет? Нормально всё с Виталиком, жив он, какая-то его часть точно. Печка моя заспиртованную древесину не любит, она у меня трезвенница, как и я. Более того, на свадьбе нашей он будет понятым... свидетелем то есть. - Я его люблю, - меня как отпустило, вот язык и сболтнул. И пусть мне отрежут его прямо сейчас, всё это слышали. - Люби на здоровье, Володенька, для продолжения рода и совместной жизни любовь-то не нужна, она нужна для творчества, Лаура для своего Петрарки. А у нас всё будет прозаично и энергично. Ты, говоришь, цивилизованно всё хочешь. Отвечу я тебе словами киноперсонажа прекрасного в грубом переводе "нет ничего на свете, чего б ты пожелал, и чего я б не смог исполнить". - Так, может, отпустишь меня. - Иди, - легко согласился Валера. - А вот Виталя пойдёт в печку. Я ж обещал, что если ты будешь брыкаться, то пострадает он. Каково тебе будет жить с чувством вины, гложущим и изъедающим тебя изнутри? Так что расслабься и приготовься получать удовольствие стопами Ингрид, а, кстати, не чувствуешь её внутри себя? На такое согласиться я не мог, и Кипелов это знал. Одно меня радовало, что Виталя жив. Пока бьётся его сердце, я буду кем угодно, неправ Валерка, любовь нужна для жертвенности, во имя чего-то. Посмотрим, как он запоёт, когда я буду стонать имя басиста, а я постараюсь собрать волю в кулак, куда б меня не имели, с какими бы целями. Вот так! Пусть это будет пакость, может, мелкая, но пакость. - Молчишь, молодец, хороший мальчик. Готовься, завтра твоя свадьба, пойду и я готовиться, придётся самому. Эжен-то дурная стала совсем, это единственный минус, впрочем, не омрачающий великого события. - Что ж, выполним приказ властелина, - в руке Бергера появился шприц. Эй-эй, что это такое, что это за ерунда? - Расслабьте руку, это лёгкое снотворное, вам поспать надо, а то мешки под глазами, точно с углём. Володя, вы думаете, что я накануне свадьбы причиню вам вред? Я учёный, не обижайте старика. Голос Бергера был добродушным, ну да, Володя, это он разработал систему пересадок органов, это он превратил тебя в гермафродита. Но возразить я не успел: лёгкий укол вызвал головокружение, я присел на кровать. Сквозь полудрёму я слышал добрый голос доктора. - Володя, а вы любили Ералаш? *** - Вот и пригодились твои навыки парикмахера. Эх, девчонка-то совсем слабенькая оказалась. - Да ничего, полежит в боксике, связанная. Поумнеть - не поумнеет, там ресурса нет, но хоть отдохнёт. - Да-а-а, милая Эжен все глазоньки свои замучила, извилины в тугие косы заплела. А все болезни от нервов, ты ж авторитетно это можешь доказать. Густые волосы неохотно принимали форму, которую им пытались придать. Кровавая луна, вышедшая на мутно-серое безбрежное небо, прекрасной круглой тарелкой молчаливо взирала на людей на балконе, подсвечивая их лица и фигуры алым тоном, цвета роз, сердец и крови. - Полнолуние сегодня, эмоции аж через край, кровь кипит. Небесная красавица шалит. Или это предвкушение завтрашнего дня? Завтра будет интересный день. - А послезавтра - ещё интереснее, - расчёска снова скользнула по волосам. - Ты как всегда прав, свет очей моих. *** Она задремала, тихо потрескивали догорающие дровишки, золотистые всплески пламени тонкой струйкой перебегали по крупным углям. Спал и басист, уютно устроившийся в её чреве. Голова его спускалась всё ниже и ниже, на широкую крепкую грудь. Медленно сползало тело по закопчённой стенке до глухого удара, впрочем, не разбудившего никого. Печь испустила короткий вздох в форме облачка дыма и окончательно затихла до нового дня. Не сожгла она басиста, став ему всего-то довольно комфортабельной тюрьмой. При его попытках отодвинуть заслонку и выйти, она тут же бы пробудилась. Так она думала, не учла лишь того, что 25 лет жизни в пустыне кое-чему научили Виталия. Бесшумно, и даже пытаясь не дышать, он выскользнул из её горячих объятий и на цыпочках, оглядываясь по сторонам, рванул в сторону бокса №1. Ключ от него, уколовший грудь при падении, басист крепко сжимал в абсолютно сухой ладони. Не волновался охотник, не тревожился, его точно вела внутренняя сила, та, что помогла ему выживать четверть века, уберегла от тысяч напастей, присущих пост-апокалиптичному миру. В абсолютной темноте и тишине все звуки особенно хорошо слышны. Ключ мягко повернулся в замке, хорошо смазанная дверь не издала ни звука... - Виталя! - Тише, Вовка, тише. Тот сладостный миг встречи, крепких объятий, неразмыкающихся никакими силами. Жаркие губы, тёплые руки, два тела, сплетённых воедино. - Возьми меня, чтоб не та сволочь кровожадная...