Парадигма любви

Проснувшись, я не понял, где нахожусь. Я ожидал увидеть закопчённый потолок бункера, дубининские кудри рядом - именно этого я хотел больше всего, - но окружающая среда была совершенно иной. Рывком я сел на кровати, тут же зажимая виски руками, - голову кружило, будто у меня поднялись температура и давление одновременно. Перед глазами плясали цветные пятна, комната ощутимо вращалась. В этой цветомузыкальной круговерти неожиданно появилось лицо, а, может, целых два. Обрамлённый светлыми кудрями нежный лик замер передо мной, вдруг разделяясь на две отдельных мордашки. В глазах что ли двоится у меня? Потом дошло, что всё-таки передо мной разные девушки: похожие внешне, но отличные взглядами. У первой глаза карие, обжигающие, ревнивые. Эту особу я видел в кипеловских апартаментах. Кажется, Валера назвал её Эжен. Она была в том же пышном шуршащем платье. Единственное, что появилось в ней нового - цепочка, на которой поблескивал медальон со вставленной фотографией Валеры. Мадам недобро смотрела на меня, как будто я ей в чём-то конкурент, видимо, потому, что занимаю внимание Валеры своей персоной, удостоившись чести распивать кофе в его покоях. А вторая - наоборот, ласково улыбалась мне, подкручивая выбившийся из причёски локон. С её фирменной арийской футболки, ничуть не потускневшей за годы, взирали мы - молодые арийцы времён Героя Асфальта. По-моему, девушку зовут Ингрид. К ней, как к более доброжелательной по виду, я и решил обратиться. - Что со мной? - голос звучал на удивление хрипло и сдавленно. - Что с вами? - Ингрид в ужасе прижала ладонь к щеке, удивленно-испуганно оглядывая меня. По её интонации я почти поверил, что со мной действительно что-то не так, но, заглянув в её зелёные глаза, в которых плескалась плохо скрываемая насмешка, я понял - она издевается. Ничем не лучше Эжен, сверлящей меня злобным взглядом. Даже хуже, первая-то леди хотя бы честно ненавидит меня, а вторая двулична, как римское божество, которое однажды в кроссворде, по-моему, Виталик написал через букву "А". Слышал звон, но не в курсе, как он пишется. Вернув себе душевное равновесие таким забавным воспоминанием, я решил продолжить игру. Умным прослыть приятно, а дураком полезно. - Где я? - В постели, - лаконично ответила Ингрид. Логично, и не поспоришь. Её ответ был математически точен, верен и крайне бесполезен. - Чьей? - продолжил я разыгрывать дурачка. - К счастью, в своей, в той, что тебе определил наш повелитель, а не в его, и не с ним, - надменно ответила доселе молчавшая Эжен. И с ней я согласился. Хватило мне как-то в 1989-м году пробуждения в одной постели с Валерой. Что-то мы тогда отмечали, по-моему, день рождения Клары Цеткин по туркменскому календарю, и я перепутал номер, ввалился в кипеловский и рухнул на край дивана, а под утро очнулся от того, что кто-то дышит на меня перегаром и решительно подгребает к себе взамен одеяла, которое я во сне стянул на себя. Этим незнакомцем оказался крепко спящий Кипелов. Еле вывернулся из его цепких и весьма мощных конечностей. Так что это действительно было счастье, что я проснулся один, без всяких посторонних и не очень посторонних элементов. Единственный, кому я был бы рад рядом, - Виталик. А вот Эжен, судя по лицу, думала по-другому. Она б была рада до потери сопротивления, если б Валера разделил с ней ложе. У неё в глазах были выжжены его инициалы. Это про неё он сказал, что пытается его на сувениры разобрать. - Благодарю, леди, за столь точные сведения. А где Валера? - Верховный Мастер занят, - гордо проговорила Ингрид. - А когда освободится? Я перед ним извиниться хотел. - Перед Мастером не извиняются. За допущенные ошибки и неуважение платят кровью, - кровожадная была заметочка. - Да я ничего такого не сделал: просто уснул во время разговора. Видимо, так умотали меня лазуны, что я не выдержал - сполз по креслу. А Валера как раз что-то интересное начал рассказывать. - Крайне интересное раз тебе аж спать захотелось, - усмехнулась Ингрид. - А вы-то кто? - перевёл я тему. - Мы помощницы Верховного Мастера, делаем всё, что он прикажет, - хором ответили девушки. - И что он вам сказал со мной сделать? - Пока ничего особенного: добудиться, покормить, развлечь, - Ингрид говорила таким тоном, будто делать ей больше нечего, как со мной болтать, но приказ есть приказ. - Так покормите? - Разумеется. Кофе в постель? На подушку вылить или как? - Или как! В руки дайте. - А волшебное слово? - Абракадабра, - брякнул я. Ну чего они издеваются? У одной острый фанатизм, у другой - хронический, и я ещё в чём-то виноват. Да я сюда не рвался, забирайте своего Валеру и валите, пока трамваи ходят. Что я вообще тут вылеживаю? Что вообще происходит вокруг меня? Меня и Виталю притащили сюда лазуны, чуть не сожрали, Кипелов, не объясняя ничего по поводу нашего захвата, вывалил на меня такой ушат информации, что я отключился. А теперь куда-то смылся, а рядом со мной две неадекватные девчонки, от которых толку как от мытья клубники после того как запьёшь солёные огурцы молоком. - Наш человек, - неожиданно рассмеялась Ингрид и жестом приказала Эжен выйти из комнаты. Та фыркнула, но пошла. Так значит в этой парочке главная всё-таки Ингрид. - Не зря тебя Верховный Мастер сюда пригласил. - Хорошенькое приглашение, - я поёрзал на кровати - лопатка по-прежнему болела, хоть и меньше. - Чуть раннюю седину не заработал, спину обгрызли, запинали, принесли как мешок с мусором. - Это цветочки, - девушка глянула на свои отполированные ногти, - меня лазуны прямо из душа выдернули, абсолютно голую. Завернули в штору с цветочками и потащили. По пути трижды роняли в какие-то ямы. Как я брыкалась, как кричала и вырывалась. В одной шторе пыталась убежать, дурой была, я не знала, что меня ждёт безумное счастье здесь с любимым человеком. Только Эжен не говори про любимого, а то она взбесится. - И в мыслях не было. Так значит счастье - находиться в услужении Валеры, играющего в злодея? - Не в услужении, а в помощницах, - отрезала Ингрид, - и Верховный Мастер не играет в злодея, он мудрый и справедливый властелин: карает провинившихся, поощряет достойных. Я, как и ты, много лет провела в "анабиозе", в Системе. Мозги соскучились по мыслям, чувствовала, что становилась Незнайкой на Острове Дураков, почти в барана превратилась, осталась одна телесная оболочка. Меня спасли лазуны, я противилась, как уже сказала, но потом поняла всю прелесть этого места. Тут кровь кипит, жизнь идёт. Прогрессивщики и бунтари, те, у кого в голове ещё хоть что-то отличное от опилок, попадают сюда. Ты занят делом, трудишься. Труд сделал из обезьяны человека, жертву Системы вернул в нормальное состояние. Верховный Мастер и лазунов к труду приобщает, считает, что этот рецепт Фридриха Энгельса подойдёт и к ним. В отличие от проклятой Арсы, которой удобно, что многомиллионное население бункеров - безвольные бараны, дрейфующие между сном и реальностью, предпочитающие первое, наш властелин хочет создать новый мир. Думаешь хоть один из Арсы занимается озеленением пустынь, снижением радиации, окультуриванием лазунов? Нет, нет и ещё раз нет. А повелитель всё это делает, своими силами, с помощью учёных, которых он в прямом смысле спас из лап Арсы и миров Системы. Арса имеет Зелёные зоны - райские уголки, где арсовцы спят и бодрствуют без указки компьютера, где они ведут такой же образ жизни, как и до катастрофы. Они тупо пользуются тем, что сохранила природная аномалия, ничего больше. А мы боремся за светлое будущее. И это не коммунистический лозунг, а правда жизни. И я жизнь отдам за то, чтоб жили другие. Её речь была такой пламенной, что я поверил ей. В самом деле: я четверть века провалялся бревном, никак не развивался, остался на том же уровне, что и был. Стагнация, регресс и деградация - вот какие слова вертелись в моей голове. Я вдруг осознал, что многое за эти годы тупо забыл. Помню, как шёл и радовался, что ещё в курсе, что такое ярданги, но если б не видел их воочию, то слово бы и не пришло на ум. А за ним, полагаю, терялись бы и более простые слова и понятия. И превратился бы я в подобие лазуна, правда, без шерсти. Без мозгов, без памяти, не могущий связать и двух слов в словосочетание. Это я-то, который мог наизусть процитировать Ницше, Камю, Шпенглера, который, услышав красивую мелодию, припоминал её через пару лет, сочиняя песни для Арии. Я девушек пленял органом из двух букв, умом то есть, хотя и другие органы тоже применялись: из трёх букв, из четырёх, и так далее. А кто я теперь? И, к слову, зачем я такой фрукт Валере нужен? Что я умею делать? Я не учёный, университетские познания в инженерных коммуникациях и форсунках истребителей забылись в тот самый момент, когда я забрал трудовую книжку с завода под чудным и непонятным названием "МНТПК Красный инженер", причём непонятным был как набор согласных, так и то, почему инженер красный? Стыдно ему что ли за то, что он подстанцию поставил прямо в детскую площадку, а спроектированный им фильтр для новейшего двигателя лучше всего годился для процеживания варенья и отбрасывания макарон? Так, Володя, не отвлекайся, соображай дальше, что ты умеешь кроме игры на гитаре и нервах окружающих? Можешь трудиться руками - прямая дорога в шахты к лазунам и алмазам, но что-то не срасталось: ну стоило ли выковыривать нас из-за стен бункера ценой серьёзных усилий, чтоб потом запихнуть на грязные работы, которые вполне могут делать безмозглые твари, которых, как я понял, шастает очень даже немало. От умственных усилий голова заболела ещё сильнее, а выводов здравых я так и не сделал, не придумав, куда можно будет меня применить в этом новом мире. Ладно, Виталя, он может дрессировать лазунов, заниматься охраной Подземелья, а я? Кажется, Валера говорил, что мне отведена значительная роль в создании нового общества. Он надеется, что я буду пичкать лазунов философией? А что, вкупе с трудотерапией это может дать определённый эффект по очеловечиванию лазунов. Или заставит играть лазунам арийские песни, да и вообще классический рок, тянуть этих тварей к свету... Замечтавшись, я не заметил, как вернулась Эжен с подносом, на котором подрагивал уже знакомый кофейник и ароматные профитроли с неизвестной мне начинкой. - Завтрак в постель, - прокомментировала Ингрид. - Спасибо. Ну, я поем, а вы может что расскажете, а я послушаю, - предложил я. - Васька слушает да ест. И что ты хочешь знать? - Хотя бы что-нибудь о вас, как вы тут оказались. - Тебе, правда, это интересно? - Мне всё интересно, - честно ответил я, - я четверть века провёл в информационном вакууме. - Да мы тоже не все годы бодрствовали, - начала Ингрид, - я здесь всего пять лет, Эжен и того меньше. Оказались здесь мы очень просто - Верховному Мастеру нужны были помощницы, секретарши. И он выбрал нас, пригласил сюда. Критерии отбора мне неизвестны, но повелитель сказал, что мы достойны того, чтоб быть рядом с ним и служить великой цели - построению нового общества. - И мы сделаем всё, что он захочет. Он такой славный, - заговорила Эжен, перебивая коллегу. - Я его как впервые услышала в 1987 на пластинке, так и пропала. Этот голос свёл меня с ума, он звучал повсюду, преследовал меня. Мне было всего 15, и... Валера... то есть я хотела сказать - Верховный мастер был моей первой любовью... - И последней, - с лёгкой ехидцей заметила Ингрид. - Именно, я навсегда его. И я так счастлива, что сейчас могу находиться рядом с ним почти постоянно. Мне не надо многого: видеть его, слышать, иметь возможность прикоснуться. Воду с ног его я пить готова, только бы не гнал от себя. У меня есть его автограф, футболка, открытка, им подписанная, а ещё... - А ещё его волосы с расчёски, три сломанных ногтя, выпавший зуб и 84 обрывка плаща. Прибавь к этому ещё мешок фотографий и томик стихов, размером с "Войну и мир", которые посвящены Верховному Мастеру, - Ингрид засмеялась, Эжен закусила губу, но на открытый конфликт не пошла. Эх, фанатки! Нет, с одной стороны фанатизм - это хорошо. Виталик тот же своих персональных фанатов за пивом гонял, а потом позволял довести до своего дома, а я, нехороший такой, по девушкам ударял, выплёскивал на них всё то, что предназначалось Витале. Всем в итоге было хорошо - фанатки получали доступ к телу кумира, я - возможность снять стресс после концерта и совершить "замену объекта" - сжав в объятьях какую-нибудь пергидроленную нимфу, представлять себе басиста. Правда, случалось, что частенько называл какую-нибудь Свету или Таню Виталей. И смешно было один раз, когда девчонка вдруг открыла глаза и поинтересовалась, мол, откуда я знаю, как её звать? Оказалось, Виталией девушку звали. Пришлось сказать, что умею читать мысли. Душой даже почти не покривил: у поклонниц все их помыслы были на лице написаны, так что несложно было разгадать, что у них там на уме. Но с другой-то стороны фанатизм губителен, причём не для объектов почитания - ну да, оторвали нам на съёмках "Улицы роз" всё, что смогли, но живы же остались, - а воздыхателям. В лучшем случае фанатички порежут себе вены и отправятся в лучшие миры, в худшем - сойдут с последнего ума и обеспечат себя уютной комнатой с мягкими стенами. Вот судя по Эжен и её пылким ревнивым взглядам, которые летят не только в сторону Ингрид, но и даже в мою, этот тезис становится наглядным и ясным. А Ингрид тоже хороша: ну знает, что у Эжен башню от любви снесло, так ведь подкалывает, и не по-доброму, а со злостью, с желанием болезненно уколоть, укусить, ужалить. Как Валера с ними справляется? Эжен же видимо привыкла к такому обращению со стороны коллеги, потому что кроме взглядов реакции не было никакой, только взяла в ладонь медальон с кипеловской фотографией и поцеловала. - Я б сердце ему отдала и всё, что он захочет, за слово ласковое, за руку нежную. Он мне вчера улыбнулся - на душе моей легко было до утра, - мечтательно вещала Эжен, - везёт тебе, Ингрид, он тебя выбрал. Но первая не значит лучшая, - она подняла палец, - быть может и моё чрево взрастит его ребёнка, пусть я этого и не увижу. Но мне будет хорошо и в аду, и в раю, если я буду знать, что по земле бегает человечек с его глазами, - её губы задрожали, и последние слова она произнесла почти шёпотом. Я не уверен, что правильно их разобрал. Переспросить помешал Валера, бесшумно вошедший в комнату. - Идите, - он царственно указал обеим девушкам на дверь, те покорно подчинились. И всё-таки его я тоже не понимаю с таким отношением: если я правильно понял, то Ингрид - его пассия, а он так её выставляет, как служанку. Да и Эжен не заслужила, чтоб с ней так обращались. Искренняя и добрая фанаточка, всем сердцем к нему, а он к ней всей костлявой задницей. Я, как мне казалось, с укоризной посмотрел на Валеру. - Ну и что смотришь? - почти устало спросил он, оглядывая себя. - Нет, это не кровь, это вишня, - он попытался стереть с тыльной стороны ладони засохшие алые подтёки. - Сколько лет вишню не пробовал, не сдержался. Будешь? Валера откуда-то вытащил небольшой пакетик с крупными тёмными ягодами. Рот наполнился слюной, мозг подкинул воспоминаний о южных гастролях в Ставрополе. Фанаты наши - в который раз поминаю их - люди с широкой душой и энтузиазмом, притащили шесть килограммов смеси вишни с черешней. Мол, по килограмму на музыканта и ещё директору. В итоге мы три дня питались исключительно ей, поскольку боялись, что ценные ягоды пропадут, а холодильник в гостинице не был рассчитан на 30-градусную жару. Он тупо не работал. - Спасибо, - я выгреб пару ягод, и чуть не подавился от блаженства. Одно дело - воспоминания, другое - перекатывать во рту упругий кругляшок, раскусывать его, царапая язык о косточку, и глотать сочную мякоть. Мне вдруг стало казаться, что я существовал в двухмерном черно-белом мире, без чувств и ощущений, а теперь окружающее пространство стало наполняться объёмом и красками. Сначала обострились эмоции, потом телесные желания, а теперь и вкусненького. Видя мой блаженный вид, Валера улыбнулся и протянул мне оставшуюся вишню. Руки были заняты кружкой - я попросту слизал сладкие ягоды с его ладони, чуть пальцем не полакомился - кожа пропиталась свежим соком и просто притягивала. Со стороны я мог показаться каким-то психом, но потратить даже пару секунд на то, чтобы взять вишню с кипеловской ладони цивилизованно руками, было выше моих сил. Валера же не отреагировал совсем - возможно, кормить кого-то с ладони было привычно, лазунов там или этих же девушек: он вытер руку салфеткой, лежавшей на подносе, и улыбнулся мне. - Не утомили тебя мои балаболки? - Да нет, а что ты с ними так жёстко? - Жёстко? - на меня уставились два честнейших и крайне удивлённых серо-голубых глаза. Как будто я сказал какую-то глупость, вроде того, что белые медведи живут в Африке, перепутав её с недосыпу с Арктикой. - Ну-у-у, ты их выставил за двери, не сказав ни слова. А они тут такими соловьями о тебе заливались, что и умный ты, и красивый, и вообще - лучший на свете. Что счастье они здесь с тобой обрели. - Их право, Володь, две влюблённые девочки, слишком импульсивные. Думаю уже о том, чтоб их поменять. Вернуть, где взял. - Как? Я так из их слов понял, что Ингрид - твоя девушка, причём беременная, а ты... Мои слова потонули в диком кипеловском смехе. Он ржал как конь, почти захлёбывался, почти истерично всхлипывая и утирая слёзы. Уже икая и едва дыша, Валера схватил чашку кофе, стоявшую на подносе, и залпом выпил, с укоризной взирая на меня.. - Ох, Володя, каким злодеем ты меня считаешь! Ингрид не была моей девушкой последний раз никогда, Эжен - тоже, у нас деловые отношения, точнее у меня с ними, а они просто фанатки, принимают желаемое за действительное: одобрительный кивок за предложение руки и сердца, а также других частей тела. Не встречал что ли, или совсем забыл? Что до беременности... Это не грозит ни одной, ни другой. - Почему? - Потому что обе бесплодны, диагноз окончательный и бесповоротный. - Но Эжен мечтала о ребёнке от тебя, - засомневался я. - Обычная женская мечта, увы, бесперспективная. Мне их жаль, но ничего нельзя поделать. Мне, если что, биологического материала не жалко, но по отношению к дамам это бесполезно. Они ж не понимают, - Валера грустно посмотрел на меня, - такие вот фанатки, витают в розовых мечтах, выдают свои фантазии за реальность. Теперь понимаешь, почему я хочу их отослать обратно в бункер? Они ненадёжные источники информации - это раз. Учёные мои какой опыт проведут, результаты должны записывать девчонки. А они понаписывают с таким подходом, выводы ошибочные будут, следовательно, дальше двигаться невозможно. И жалко мне их - это два. С ума ведь сходят, причём по мне, но я ничего не могу изменить, хоть как-то и пытаюсь. Влюблённым сердцам не прикажешь. Кто ж знал, что они фанатками окажутся. - Как они у тебя оказались-то? - Ингрид приволокли лазуны. Я приказал им притащить мне живую девушку. Как понимаешь, хотелось толковую и сообразительную, но тварям же не объяснить, и тест на интеллект проводить тоже не было возможности. Поэтому они сцапали первую попавшуюся при нападении на бункер. Оказалось, поклонница Арии, меня признала, пообещала, что включит спящие мозги и будет работать не покладая рук. Поначалу всё было хорошо, но со временем перестала справляться с объёмом работы: не разорваться же ей. Если я могу сам делать записи, вести какую-никакую документацию по добыче камней и личному составу, составлять и уточнять списки бункеров, которые можно грабить, - иногда приходится, не всё ж можно выменять честным путём, - а вот учёные мои порой не в состоянии. Руки по локоть в химикатах, как тут напишешь. Можно на диктофоны писать опыты, но есть возможность, что надиктуешь криво. А тут старательная помощница всё запишет, сама в реактивы не полезет, тихо зафиксирует всё данные ровным каллиграфическим почерком - потом хоть почитать можно. Решил я вторую помощницу взять, уже точно знал, что хочу девушку из поклонниц. Ингрид на раннем этапе себя прекрасно зарекомендовала: смотрела мне в рот, исполнительная до невозможности, честная, жертвенная - часами могла дышать черте чем, ведя записи в лабораториях по моей просьбе. Хотя, может, дело было ещё в том, что она по рождению немка, а у тех в генах заложено. Я лазунам футболку свою арийскую отдал, те и нашли Эжен. В том смысле, что они искали в бункере человека, у которого есть такая же. Мол, след, мои тварюшечки! Вот и попалась им Эжен, которая даже спала в арийском прикиде. Так и не понял, то ли она всё-таки русская девушка Женя, то ли обрусевшая француженка Эжен, то ли вообще носит другое имя, а этим представилась по своим личным мотивам. Впрочем, мне было без разницы. Она была подходящей кандидатурой, как я думал. Девушки сдружились, успешно взаимодействовали, проблем не было. А теперь вот сам видишь: одна ревнует даже к чайнику, другая поддаётся влиянию первой и тоже сходит с ума. В какой-то момент их здоровый фанатизм, полезный для дела, превратился в безумие. Отправить бы их обеих в бункер, чтоб не мучились, а тебя на их место, что скажешь? - Валера вопросительно изогнул бровь. - Или оставить их при тебе: ты ж отличался холодным рассудком, трезвым умом и гипнотическим взглядом. Попробуешь их образумить. - Так ты для этого меня из бункера вытаскивал силами лазунов? - Почти. Узнал случайно, что тебя выкинули из А-8, и ты попал к Витале. Вот думаю - подарок судьбы, заберу вас обоих сюда. Дуба определю к учёным: те - больше теоретики, а Виталя каждую песчинку в пустыне знает, на своей шкуре природу и землю пост-апокалиптичную изучил. Будут соединять теоретические и лабораторные исследования с полевыми условиями. Ну а по отношению к тебе есть несколько вариантов. Правда, некоторые тебе могут не понравиться. - Научный коммунизм лазунам читать? - Пожалей их бедных, их остатки мозгов так впечатлятся, что монстрики мои мне Мавзолей выстроят. Да и я ж сказал - помощником моим будешь. Возражения не принимаются, кто не работает - тот не ест, гайдаевская лента тут не работает. Что мне оставалось - я согласился. Хоть не больно хотелось писать бумажки, но на что я ещё рассчитывал? Должен сказать спасибо, что будет чистая и непыльная работа. И будет именно занятие: не бесцельное лежание кверху горлышком между сном и реальностью, а полезная деятельность. Ещё б с Виталей была б возможность встретиться. А ещё надеюсь - рабочий день тут нормирован, и я смогу играть на гитаре, как только мне её притащат из Х-666, где я её и оставил. - Я согласен. Только у меня два пожелания: гитару б мне мою получить - я всё ещё пишу песни - и Виталю б повидать - он же кроме тебя единственный, кого я знаю. Девушки не в счёт. - Хорошо, лазуны принесут инструмент. Что до Виталика, - Кипелов замялся, - пока это невозможно. Он на карантине, как и ты, впрочем. Не мной придумано, но правила соблюдать надо. Человек, попавший сюда с поверхности земли, должен пройти карантин и осмотр врачей по его истечению. - Мы ж с ним вместе были, если какая зараза в нас и есть, то она на двоих, ничем другим мы друг другу уже не навредим. - Володя-я-я, - Кипелов посмотрел на меня как на умственно-отсталого. - Во-первых, вы разные люди изначально, каждый человек индивидуален, да и ты всего несколько дней как вне Системы, радиация на тебя не действовала, и ты молод по организму, как я погляжу, - он обвёл меня оценивающим взглядом, - Виталя же старше, сколько лет бегал черте где, питался невесть чем. Может в нём какой скрытый вирус живёт. А во-вторых, беспокоишь ты меня. Мы с тобой кофе пили, а ты ни с того ни с чего отключился. Не от райского же наслаждения, вызванного свежесваренной арабикой. С Дубом я только что говорил: он-то бодр как огурец - отоспался да наелся, теперь сидит довольный, нецензурно восхищается копиями отчётов из лабораторий, которые я ему принёс. Да и бледный ты, ну-ка, дай руку, - прохладная кипеловская ладонь сжала моё запястье, - и пульс учащённый. Нет, мой дорогой, до утра обойдёшься без Витали, там вас обоих посмотрит врач и решит, что с вами делать. Если всё будет хорошо - да вообще втроём посидим, водочки выпьем, кристально-чистой, как слеза, без примесей, распахивает двери души и сердца. То что нужно! Вы теперь оба члены моей команды, по совместительству коллеги и хорошие знакомые, я очень рад, что вы здесь. Так мало приятных лиц, почти не с кем поговорить, а это угнетает. Ладно, Володя, я пошёл. Значит отдыхай, набирайся сил. Сейчас придёт кто-нибудь из девушек и обработает твою спину. Туалет и душ за дверью, порешай кроссворды, если не хочешь, попроси помощниц принести тебе что-нибудь философское. Бергер поделится - он любит Ницше перед сном почитать. Нашёл в нём формулу этической ответственности учёного - оставаться человеком, даже если работаешь с тварями. - Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя, - неожиданно пришло на ум. - Именно, - улыбнулся Валера и ушёл, оставляя меня одного. Правда, одиночество длилось недолго. Тут же около меня оказалась Ингрид с набором медсестры. Ай, как жжётся! Валера чем-то более щадящим обрабатывал, а девушка эта всё-таки злодейка! - Терпи казак - атаманом будешь, - почти кипеловским голосом произнесла она, услышав мой стон, прорвавшийся сквозь сжатые губы. Ещё пара болезненных действий и мою спину украшает свежая повязка. - С ней можно в душ, - просветила Ингрид, забрала то, что я не доел, и, пообещав, что принесёт мне почитать, оставила одного. Надо же, о профитролях забыл, а кофе мой Валера выпил, но есть не хотелось: на губах всё ещё чувствовался вкус вишни. Облизнув их, я выбрался из постели: голова всё ещё кружилась, но уже не болела. Может со мной происходит какая-то форма акклиматизации? Срочно в душ, это должно освежить. *** - Как же прекрасно врать, - Кипелов без стука вошёл в лабораторию, где его дожидался профессор Галауэр, - особенно прекрасна ложь, сдобренная щепоткой правды. И душой не так сильно кривишь, и в фактах меньше путаешься. - И вам добрый вечер, - чуть поклонился тот. - Вечер действительно добрый, я получил удовольствие от общения с объектом №1: он такой наивный, такой милый, что не верится, что такие люди есть. И что Система из сообразительного парня сделала вот такое. А был-то... Впрочем, каким он был - неважно, имеет значение лишь то, какой он сейчас. Всё проще, чем я предполагал. Я исходил из информации, которую знал о нём. Но Система ему мозги побила почти столь же сильно как радиация лазунам. Он доверяет мне, пропускает меж ушей то, на чём нормальный и здравый человек должен заострять внимание. Даже не подумал спросить, а откуда я узнал про то, что его собираются выкинуть из А-8; легко поверил, что я вместо моих исполнительных красавиц могу взять его - раздолбая без опыта и мозгов; даже про возможную болезнь проглотил, не поморщившись. И хоть бы мелькнуло спросить: почему я и мои девушки не боятся заразиться от него, чем бы то ни было. Немного обидно, профессор! Такая речь была заготовлена, перестраховался, а, как видим, зря. - Интересный феномен. Получается, волны и импульсы компьютеров Системы оказывают влияние схожее с радиацией, - профессор вытащил блокнот и сделал несколько пометок. - Можете заняться его изучением, разумеется, после главного опыта. Это может пригодиться. - Благодарю. - Хотя кое в чём объект вызывает сложности. Он хочет встретиться с приманкой, Виталием, который был сослан в шахты. Как ты понимаешь - это невозможно: охрана допустила оплошность - к басисту добрался бывший ученик Бергера. - Та самая сволочь, сжёгшая многолетние наработки. Он все эти годы был здесь? Господин, что ж вы так жестоки? Я б ему своими руками шею свернул! - Галауэр возбуждённо заходил по лаборатории. - Тише-тише, профессор. Мне было виднее, что с ним делать. Ну удушил бы ты его, и что дальше? Отмучился гадёныш и всё. Я решил, - Валера сделал акцент на этой фразе, - что он должен помучиться. Парнишка провёл немало "счастливых" минут в объятьях лазунов и сумрака шахт. Я имел возможность наблюдать, как он терял жизненные силы день за днём, как отчаяние заползало в его душу, его дважды удерживали от суицида, но только для того, чтоб продлить его мучения. Теперь же его жизнь оборвалась. Ингрид решила проблему кардинально. Жаль, конечно. Я б хотел, чтоб он увидел, что, несмотря на его диверсию, профессор Бергер с вашей помощью довёл свои исследования до практического применения. Кстати, а ты знаешь, почему тот парнишка документацию сжёг? - Чтоб не допустить противоестественных с его точки зрения опытов. - Это лишь верхушка айсберга. Он был неглуп, моралью страдал умеренно. Им двигал страх, что станет объектом №1. Из тех людей, кто был здесь, он был самый молодой и наименее облучённый. Кроме того, у него хорошая наследственность: отец - мастер спорта, а у матери в роду все жили по 80 лет и больше. Ты ведь знаешь, что технология Бергера в качестве реципиента предпочитает молодого человека до 35 лет, здорового и крепкого физически. Причем тогда ж никто не знал, сколько потребуется жертв. Может, с первого бы раза всё вышло, а, может, пришлось бы десяток пленников на стол операционный сложить. Однако, всё, что не делается, то к лучшему. Да, мы потратили годы на новые исследования, но теперь мы точно знаем, что первый же полноценный опыт будет удачный. Объект №1 исполнит свою важнейшую миссию. Он, правда, об этом пока даже не догадывается. Так пусть ещё побудет в блаженном неведении. - Ваша правда, господин. А что ж насчёт Виталия? Он понял, что будет с объектом №1? - Кто знает. Ингрид успела почти вовремя - пламенная речь умирающего лебедя оборвалась на полуслове. Басист не дурак, может и догадаться. - И вы его оставили в живых? У вас очередной план? - Разумеется. Я разговаривал с Виталием пару часов назад. Предлагал ему убираться на все четыре стороны, а он заявил, что без Володеньки не уйдёт. Чувства у них там, по-моему, причём возможно взаимные, - на этом можно сыграть. Вариантов несколько: самый примитивный и пошлый - шантаж: если Володя будет сильно брыкаться и откажется по доброй воле лечь на операционный стол, то басисту я прямо при нём отрежу голову. А самый непредсказуемый - поступиться принципами опыта. Если у них там взаимная привязанность, то можно её использовать, пробиться в их чертоги разума и прямо изложить план, приправленный, разумеется, хорошей толикой лжи. Всего ж им знать не обязательно. Посмотрим, в общем, что выйдет. Я позволю им встретиться завтра перед обследованием. Подготовьтесь, возможен форс-мажор. Чужая душа - потёмки, вам ли не знать. Ах да, как там поживают объекты №2-11? - Да хорошо, один пытался порезать вены ложкой, но мы его успокоили. И их осталось девять... Остальные присмирели. Двое после обработки вашими помощницами уже не испытывают сомнений, третий дозревает. Будет вам футбольная команда, - Галауэр зашёлся довольным смехом. - Работайте, а я пойду, пообщаюсь с нашим тружеником кайла и стенки. Полагаю, он будет рад меня видеть. Ах да, отправь девчонок к Володе, пусть развлекут с пользой для дела. - Будет сделано!