Парадигма любви

Меня вели по коридору, почти несли на руках, подхватив под локти: ноги отказывались двигаться. Мозг не сообщал им никаких сигналов. В нём гулко отдавался стук сердца и шагов лазунов, методично топающих по каменным плитам. Работали только глаза - если б они могли прожигать, то в широкой спине Валеры оказалась бы довольно крупная дыра. Он почувствовал взгляд и, не оглядываясь, заговорил со мной. - На мне узоров нет, цветы не растут, да и сам я не "Чёрный Квадрат" Малевича, чтоб так пристально вглядываться. Как ни странно, его голос привёл в чувство. - Отпустите меня, - выдал я. - А, может, тебе ключи от квартиры, где деньги лежат? - саркастично вопросил Валера. - Хотя, ребятки, поставьте его на ноги, пусть сам идёт, чего ж вам надрываться, мои милые! Лазуны выпустили мои локти - я едва не упал, но удержался на ногах. - Теперь лучше? Твоё пожелание исполнено, как видишь, - Кипелов чуть склонил голову, скрывая усмешку. Много что я хотел ему сказать и многое спросить, но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что вскоре он сам мне всё поведает. Правда, мне от этой информации лучше не станет. Так и шли: я, покусывая себя за язык, чтоб не сболтнуть ничего лишнего, лазуны, урча и облизываясь на меня, но не смея даже пальцем коснуться, Валера - что-то напевая себе под нос. Коридор, зала, ещё коридор, целая анфилада комнат, из-за которых доносились приглушённые человеческие голоса, в большей степени женские. - Поместим тебя пока что здесь, - Валера кивнул на одну из комнат. - А потом куда меня? - я сразу пытался выяснить свою судьбу. - Да не бойся, Володенька, ничего тебе не будет... Ничего хорошего, - зловеще улыбнулся Валера и провёл рукой по моим волосам. Я не удивился его жесту - Кип - тактильщик, ещё в 80-е обожал ко всем прикасаться, обнимать и тискать. Фанатки просто млели, когда он сгребал их в свои объятья. Они-то думали, что у него на них планы по совместному горизонтальному времяпровождению, а он, нехороший такой, просто знакомился с ними, получая от прикосновений больше информации, чем от визуального контакта. Но вот перспектива, высказанная им, меня не обрадовала. По коже побежали внушительные мурашки, и я, наверное, побледнел настолько, что сравнялся по цвету с поганкой. В этот момент Кипелов грубо толкнул меня, да так, что я влетел в тяжёлые деревянные двери, познакомился с ними, так сказать, лоб в лоб. От удара они распахнулись, открывая вход в довольно светлое на фоне чёрных зал и переходов помещение. - Заходи, гостем будешь! "Хорошо же с гостями обходятся!" - подумал я, переступая порог. Да-а, раньше я такое видел только на картинках по средневековой истории. Передо мной была опочивальня какого-то монарха. Стены сплошь украшены серебристыми орнаментами, проверяющими фантазию разглядывающего: то казалось в одном месте, что они изображают бегущие тропические лианы, то диковинные водоросли, то сросшиеся в перламутровые звёзды сталактиты и сталагмиты, то чудились неизвестные науке цветы и животные, изображённые в оригинальном стиле. В глубине комнаты, в алькове располагалась кровать с балдахином в окружении скульптур из белого мрамора, издалека напоминавших львов. Заглядевшись на эти красоты, я не почувствовал, как грубая волосатая лапа лазуна пихнула меня в раненую лопатку и под колено. Рухнул, как подкошенный, прямо на ковер, прикрывавший большую часть пола. От боли потемнело в глазах, и я не обратил внимания, что твари неожиданно куда-то делись, а дверь надёжно заперта. Только стальной скрежет вывел меня из прострации - это Валера задвигал второй засов. Всё, сейчас из меня сделают велосипед! Остаться один на один с неуравновешенным психом - малоприятное дело. Припомнит, гад, даже то, как я в 1988-м из него вторую октаву выжимал на пару с Виталиком. - Ну всё, можно выдохнуть, поднимайся, - я открыл глаза и увидел протянутую руку с плёткой, болтающейся на запястье. Перехватив мой взгляд, Валера чертыхнулся и, не глядя, зашвырнул хлыст куда-то в угол, после чего улыбнулся. Его глаза засветились тёплыми огоньками, лицо расслабилось, будто все это время, пока меня тащили лазуны, его одолевал приступ лицевого паралича, а теперь отпустил. Что-то неуловимое изменилось в нем, я заморгал, пытаясь понять, что именно, но тщетно. Пока я соображал, Валера подхватил меня под локоть и поставил на ноги. - Спасибо, - поблагодарил я, получая в ответ очередную удивительно добрую улыбку. Что тут происходит? То плёткой хлестал, то открывал мною двери, точно в "Кавказской пленнице", а теперь стоит весь такой белый и пушистый, губы до ушей растянуты, глаза аж лучатся участием и добротой. Что-то тут не так, неправильно как-то! Мои извилины скрипели и ворочались, а ноги уже намеревались убежать хоть куда, хоть в приоткрытый шкаф или под кровать, но... - Володька, как же мы давно не виделись, четверть века, пожалуй, минуло, - Валера обнял меня до хруста, я аж побоялся, что придушит, но нет - отпустил. - Садись куда хочешь, чай-кофе, что покрепче? - он вопросительно изогнул бровь. Почва, а точнее ковер из-под моих ног медленно поехал куда-то, я рухнул в кожаное кресло, чувствуя головокружение. Что это собственно происходит в самом деле? Я решил идти напролом, что ж мне будет? Хуже смерти ничего не сделают! - Кипелов, ты мне чего сладкие речи поёшь? Я ж видел, что ты тут устроил - шалман кровожадных тварей с диктатором-психом во главе, гадов безмозглых наслал на нас, Виталю в клетку засадил, меня как мешок сюда притащили твои "шестёрки", сам пообещал, что мне пиздец будет, а теперь "Володя, чаю хочешь?", - в один миг я завёлся, только дым из ноздрей не пошёл. - Эх, Володя, - я думал, что Валера взбесится, но он лишь глубоко вздохнул и сел напротив меня, - ничего ты не понял, и Виталик тоже. Здесь никакой не ад, а организованное поселение лазунов и квазикриперов, которые подчиняются мне. Не бездумно шастающие и ловящие людей без разбора, как те, которые напали на А-8, но вы отбились, а покорные воле разумного человека, то есть моей. И Дубу ничего не грозит. Что ж ты думаешь, Володя, что я старого друга и коллегу засуну в клетку как дикое животное? - Кипелов почти обиженно посмотрел на меня, я аж устыдился своих обвинений. - Виталик находится в комфортабельном месте со всеми удобствами. А чтоб его лазуны не слопали - а они порываются сожрать любого человека, кто сюда попадает, даже несмотря на мой запрет, - на дверях и окнах находятся железные решётки, поэтому я и обозвал его комнату клеткой. Да не веришь - подойди сюда, - Валера подошёл к стене и сдвинул тяжёлую бархатную штору, закрывавшую её. Там оказалось окно, ведущее в соседние помещения. Две небольшие комнаты, разделённые стеной, прекрасно просматривались через него. - Вот, гляди, здесь много таких комнат, в них живут люди, нормальные люди: учёные, врачи, специалисты других направлений, - я с интересом уставился за стекло в правую комнату. Там за письменным столом восседал немолодой седовласый мужчина, который внимательно изучал какие-то бумаги из увесистой папки рядом с ним. На окнах и двери действительно были внушительные решетки, но учёного это не беспокоило, он даже не смотрел на них. - А это кто? - Светило науки, профессор Бергер, - гордо проговорил Валера, - занимается вопросами медицины и психологии. Его разработками пользуются многие: охрана бункеров на его препараты и средства защиты от радиации почти молится, но работает он у меня, потому что здесь ему обеспечены наилучшие условия, и не надо на меня удивлённо коситься. Бергер сбежал из убежища, не вынес убивающего мозг давления Арсы. Согласно её директиве бодрствовать может только охрана, управляющий бункером и один дежурный врач. Остальным - "баю-баюшки-баю, спи давай, а то прибью"! А здесь ему свобода действий, почёт и уважение. Что же касается Виталика, то вот погляди сюда, - Кипелов отдёрнул штору полностью, и я выдохнул: во второй комнатке на уютном с виду диванчике лицом к спинке лежал Дуб: буйные кудри ниспадали ему на лицо, не давая возможности разглядеть его полностью, но я чувствовал - это он. - Умотался, бедный, - сочувственно протянул Кипелов, - аж уснул. Пусть отдыхает, не будем беспокоить. Он ведь думал, что лазуны его слопают, нервы-нервы, а возраст не юный. - Ещё б не думал, я два дня в этом мире, уже тварей этих людоедских не перевариваю, а он-то сколько времени по просторам местным носится? - Ну, вас бы есть не стали, я приказал. - А мы-то откуда знали? - Неужели эта образина - квазикрипер не сказал вам, что вашим жизням ничего не угрожает? Я честно попытался припомнить, что та тварь нам говорила. По-моему, приказывала своим подчинённым не употреблять нас в пищу, пока мы не начнём явно вырываться и дёргаться. - Прямым текстом не звучало, - я всё-таки заложил наглое существо, - к тому же были попытки понадкусывать. Кипелов сжал зубы, аж желваки заходили. - И какая скотина твою тушку бесценную попортила? - Я его в морду не узнаю, - честно признался я, - один из пришедших за нами в лопатку укусил, до сих пор больно. - Сжарю на медленном огне, - зло пообещал Валера, сжимая кулаки, - ну-ка покажи, куда цапнули? Заразу поди занесли? Я задрал футболку: кожа вокруг укуса горела и ныла. Холодные кипеловские пальцы осторожно потрогали мою лопатку, пробежались по позвоночнику и рёбрам, чуть задержавшись на пояснице. - К счастью для лазунов, да и для тебя, тут почти царапина, посиди так минутку, я сейчас, - Валера вышел из комнаты, оставляя меня одного. Предоставленный самому себе, я продолжил разглядывать помещение. В абсолютной белизне мало что выделялось: все блестело и переливалось. Я почувствовал себя помоечным котом на новеньком диване - моя одежда была далека от чистоты. Кроссовки, побывавшие уже в нескольких передрягах, я снял и поставил у двери - негоже по белому ковру в грязных тапках шастать. На обратном пути заглянул за штору: учёный начал что-то ожесточённо записывать, а Виталик также спал, правда, уже улёгшись на живот. Едва я сел в кресло, вернулся Валера с ватой и сильно пахнущей склянкой. - Сейчас обработаем, будешь как новенький. У тебя ещё два синяка на пояснице. Тоже лазуны? - Нет, твою... - я почти выматерился, когда мало того, что холодная, так ещё и обжигающая кожу мазь шлёпнулась на место укуса, - во всяком случае, не твои. - Ох, доберусь я до этих праздно шатающихся тварей! Все в рудники пойдут на общественно-полезные работы! - почти рыкнул Кипелов, продолжая обрабатывать мою спину. - Ну вот и всё, до свадьбы заживёт. - До чьей? - пугало меня такое высказывание, хотя бы тем, что в ближайшее время в брак я вступать не планировал, а это значит, что долго мне ещё мучиться с моими травмами. Чёрт, Володя, это такая присказка, поговорка, а ты уж буквально всё воспринимаешь. Валера неожиданно хихикнул, но промолчал. Я почувствовал себя дураком, впрочем, за последние несколько дней далеко не в первый раз. - Ты вроде кофе предлагал? - желая сгладить собственную дурь, я попытался взять инициативу в свои руки. Вместо ответа Кипелов нажал малозаметную кнопку в подлокотнике кресла. Дверь распахнулась: на пороге появился стройный девичий силуэт. Каблучки цокнули дважды и потонули в мягкости белого персидского ковра. К нам приблизилась высокая девушка с подносом, на котором попыхивал фарфоровый кофейник, и подрагивали довольно большие чашки. Вокруг них россыпью лежали светлые крекеры с тёмными зёрнышками. Чёрт, как же я давно их не ел, а ведь такие были единственные, которые можно было достать в нашем районе. И кофе так дивно пахнет, сколько лет я не пил натуральный кофе?! - Кофе... и к кофе, мой господин, - она поклонилась так, что, казалось, переломилась в пояснице, и поставила поднос. - Благодарю, Эжен, можешь идти, - царственным жестом Валера указал девушке на дверь. Та, подхватив свои пышные шуршащие юбки, попятилась, не сводя взгляд с него. Лишь на пороге она замерла, переведя взгляд на меня. В нём я увидел зависть и отчего-то ревность. - Поклонница, - пояснил Валера, когда дверь за Эжен закрылась. - Сумасшедшая, но исполнительная. По факту - секретарша, на деле - головная боль. Сложно с такими общаться, всё хочет клок волос или кусок рукава на сувенир оторвать. И ведь, зараза, отрывает, только я расслаблюсь! Ингрид и та адекватнее. - А Ингрид - это кто? - Помощница, сложно ж таким шалманом, как ты изящно выразился, в одиночку управлять, согласись. - А как ты до жизни такой вообще дошёл? - я придвинул к себе дымящийся кофейник и налил дивно пахнущий напиток. - Злодея из себя такого строишь, с плёткой-семихвосткой, лазуны перед тобой на задних лапках скачут, учёные у тебя тут работают на благо цивилизации. Я на четверть века выпал из жизни, теперь хочу хоть какую-то картину в голове построить. Виталик что-то успел рассказать, что-то нет. - Злодея именно что строю. Какой же я злодей? - на меня уставились честнейшие кипеловские глаза. - Всё лазуны, чтоб они провалились! Они признают только насилие, жесткое управление и злодейства. Кто сильный - тот и главный. Не буду их плёткой охаживать - и мои старые кости слопают да оближутся. Не буду образ создавать, что я зло во плоти - низменные людишки из Арсы вмиг налетят, как коршуны, как пьянь к самогонной автопоилке. Ну и голос мой они любят, балдеют, как слышат. Бергер говорил, что эти твари последними живыми нейронами в своём мозге воспринимают моё пение как самые чарующие звуки, воздействующие на них наркотическо-гипнотически... С этого всё и началось. Ты пей давай кофе. Меня немного удивило, что, налив мне вторую чашку, сам Валера пить свой кофе не стал. Но я как-то не придал этому значение, потому что осознавал, что одновременно говорить и прихлёбывать напиток ему будет неудобно. Я подтянул крекеры и сжал чашку в ладонях, превращаясь в одно большое ухо. Чем больше я узнаю об этом мире, тем лучше буду в нём ориентироваться, ведь так? - Когда случилась катастрофа, я был не дома, иначе бы хрена с два меня б вывезли. Я уж и не помню, зачем меня в ГУМ понесло. Может, что купить хотел, раз деньги с гастролей были. Эвакуацию для покупателей организовали сразу. Только объявили - минут через 20 подогнали Икарус и отвезли в Т-911 - правительственный бункер. Предполагали, что в ГУМе шатаются только кошельки на ножках, отмеченные партбилетом и доской почёта. Разобрались потом, конечно, паспорт-то у меня с собой был. Хотели было отвезти к семье, которую вроде как вывезли куда-то, но передумали - на бункер напали первые лазуны. А защита была ещё несовершенной - много народу эти твари поели. Они ж только-только обернулись, не осознавали, в кого превратились; одни инстинкты и клыки. Сейчас хоть иногда могут затормозить, а тогда: испуганные, обезумевшие, с жаждой крови в глазах... Московская резня без бензопилы! За мной по коридору две твари погнались, я и заорал во всю глотку от страха. А они, вместо того, чтоб ещё больше рассвирепеть, неожиданно высунули языки и блаженно заурчали. Не тронули меня, в общем. Об этом узнали солдаты-эвакуаторы, и меня назначили тревожной сиреной "Кип-1958" - позывные такие, - Валера расхохотался, - а потом живцом для лазунов. Выходил я из бункера и начинал петь первое, что приходило на ум. Твари, пришедшие по души охраны, тут же выползали ко мне. Я их уводил, как в немецкой легенде дудец-крысолов. Правда, не в реку, а под пули карательного отряда. Много же лазунов таким образом было убито. Да только начала ко мне мысль стучаться, что это неправильно. Ведь, согласись, Вов, чем виноваты люди, на которых так подействовала радиоактивная зараза, что они озверели? Неужели нет средства, которое вернёт их к нормальной жизни. Я поделился этой мыслью с некоторыми людьми из бункера. Один из них - профессор Бергер просто загорелся желанием поймать лазуна и провести на нём некоторые медицинские опыты, чтоб узнать, а что мутировало в нём под влиянием радиации, и можно ли это как-то вернуть в изначальную форму. А вскоре мне попался квазикрипер - полулазун-получеловек. У Бергера аж пальцы сводило, вот до чего хотел его поизучать. Всё ж для блага человечества. Но охрана его даже не послушала - покрошила редкий экземпляр в капусту. Последней каплей для меня стало то, что мой голос стали попросту эксплуатировать. Я был каким-то придатком к вокальному аппарату. Меня, не спрашивая, кидали в машину, долго везли по пустыне в какие-то отдалённые бункеры, и заставляли петь. Попробуй, откажись - тут же автомат к груди. Охрана бункеров ничем не лучше лазунов, мозгов столько же, - обиженно-зло протянул Валера. - А я ж не железный, и есть я ж человек, а не магнитофон. К слову, на плёнке мой голос эффект тоже имеет, но меньший, нужно какое-то время им лазунов обрабатывать, а живьём-то с первой ноты. От такого режима голос давал сбои, но кто б мне дал отдохнуть. Обвиняли, что специально срываю голос, несправедливо, согласись! Карательные отряды хотели зачистить как можно больше лазунов. Ко мне же они не прислушивались последний раз никогда, и я решился на побег. Причём, помчался туда, где искать меня не должны были совсем - в логово лазунов, облюбовавших московские и подмосковные подземные ходы и пещеры. Как-то и устроился, мало-помалу выстроил свои владения. Вот это место, где мы находимся, в 18 веке было дворцом одного из московских князей. Но в конце 18 века здание ушло под землю со всем убранством - аномалия случилась. Мать сыра земля сохранила апартаменты почти в целости, вот живу здесь как принц. - А лазуны как тебя приняли? - Дружелюбно! Я им пел, полностью забивая мозг, они меня сюда на руках принесли. Потом я научился и по-другому ими управлять - плёткой и прочими кровожадными штучками. Сначала как-то внутри сам с собой боролся - как так - ударить живое существо, пусть и безмозглое, а потом втянулся. Лазуны же мне сюда людей притащили, и помощниц моих, и учёных, и врачей. Получилась альтернатива бункерам, подземная, но более живая. Тут никто не принуждает спать. Больше экстрима - лазуны кусаются, зато жизнь, - Валера поднял палец вверх и пафосно мотнул волосами. Я согласился с ним, какой же он молодец, так всё организовал. Конечно, ему явно помогали, но всё же. - В итоге так и живём. Учёные работают головой, лазуны и люди без особой квалификации трудятся руками. Здесь откуда-то взялись рудники с драгоценностями и благородными металлами. Ты представляешь?! В Подмосковье, ну в бывшем Подмосковье, бриллиантов хоть задницей жуй! Я изображаю тирана и деспота, даже "машину смерти" учёные мне построили для злобных целей. - А что она делает? - Сжигает живых существ, вносящих смуту. У нас тут вроде как подвид государства с вертикалью власти. Чтоб механизм управления не застопоривался, необходимо, чтоб все детальки двигались как единое целое, а представь себе, какой упёртый "болт" не хочет подчиняться. По интеллекту - табуретка, а туда же - на чистую работу его отправить, да разбежался! Или вовсе филонит – руки у него устают землю долбить, хлюпик чёртов! Раз мозоли натирает, значит, работать не умеет, криворукий и безмозглый, толку от такого ноль. У нас всё по справедливости - каждому по способностям, каждому по труду. Балду пинать никому не позволено. Я сам по 12 часов тружусь аки пчела. Между прочим, и в рудник захожу. Не белоручка ж я, - Кипелов показал свои ладони, покрытые старыми мозолями. - И каждого, кто хоть слово против скажет, - в печку? - ужаснулся я. Валера больше не казался мне таким белым и пушистым. - Почему же? Сначала предупреждают, мол, не мути воду. Потом в настоящую клетку посадят. Ну а если не поумнеет, тогда уж извини. Сердце кровью обливается, - Валера прижал руки к груди и почти хлюпнул носом, - но приходится, иначе движение вперёд невозможно. Меня что-то замутило, я почти залпом выхлебал кофе и как-то неожиданно успокоился. Всё в рассказе Валеры логично, пусть и жестоко. Это я слюнтяй и пацифист конца 20 века, а на дворе уже 21 век, пост-апокалипсис и злобные твари. Иначе нельзя! И как же мне тут хорошо! - Камни-то драгоценные зачем добывать? - поинтересовался я. - Ну ты, Вов, даёшь стране угля, мелкого, но много! Это ж валюта этого мира. Думаешь, откуда мы продукты берем, вещи, оборудование для учёных? Вода - ладно - тут ключи бьют, незаражённые радиоактивными веществами, и уголь с газом есть - для отопления, но остальное-то? Обмен идёт такой - мы им камни - деятели разные блестящие камушки ох, как ценят, набирают всё больше и больше, ждут, что скоро мир проснётся, и они будут олигархами. А они нам всё необходимое присылают. Читал сказочку детскую про подземных королей? Ну вот также процесс происходит. Ещё мы им лекарства поставляем - учёные-то крупнейшие у меня тут, а не во снах Системы мотаются как дерьмо в проруби, - технологии, всячину всякую, которая очень ценится в Зелёных зонах. Ты ж не знаешь что это? Это такие участки Земли, на которые радиация не повлияла. Они когда-то считались аномальными, а теперь цветущие райские уголки, где луга, поля, реки, озёра, леса. Там идёт нормальная жизнь... Я почти перестал слушать Валеру. Перед моими глазами замелькали цветные картинки, которые я так хотел воплотить в жизни. Мы с Виталиком рука об руку бежим по заливному лугу навстречу настоящему, не радиоактивному солнышку, слушаем пение птиц и наслаждаемся жизнью. - Как туда попасть? - возбуждённо спросил я. - Это сложно, - разрушил мои мечты Валера, - если б было так просто, и я б там жил, и мои учёные, и люди из бункеров. - Кто ж там живет? - Арса, - печально выдал Кипелов, - властелины умов и снов жителей, а точнее "существователей" Земли. Элита плюс их рабы, которых держат в чёрном теле. Они выращивают зерновые, овощи-фрукты, разводят скот, рыбу. Часть из этого поедают они, часть попадает к нам - каналы обмена тоже есть, брюлики им нужны, да и злато-серебро с передовыми технологиями, тоже. А вот чем питаются жители бункеров, ты и сам в курсе. Консервами да тем, что не доели в Арсе. - Ты там был, видел поля-леса? - Несколько раз, давно и анонимно. Мне туда путь заказан. Я ж Верховный Мастер, Зло во плоти, - печально рассмеялся Валера. - Избрав какой-то путь, приходится чем-то жертвовать... - Какой же путь выбрал ты? Сколько лет ты играешь в злодея? - что-то я распалился, жалея Кипелова. - Путь к светлому будущему тернист и извилист, но осталось немного. Мои учёные придумали, как озеленить и вообще восстановить Землю, первые опыты уже прошли успешно. А также они могут решить ещё одну проблему. И тебе в этом будет отведена главная роль, гордись этим. - Чем именно гордиться? - я допил кофе, неожиданно почувствовал слабость в мышцах и головокружение. Язык начал заплетаться, а мысли - путаться. - Скоро узнаешь, - ласково улыбнулся Валера, зачем-то погладив меня по лицу. Картинка перед моими глазами начала расплываться, а я сам куда-то полетел, скорее всего с кресла на пол. *** Как только тело Холстинина коснулось ковра, Кипелов стёр с лица добродушную маску, являя истинное лицо. - Что же лучше: кофе с коньяком или кофе с маньяком? Конечно, всё вместе, - проговорил он, злобно усмехаясь. – А вдвойне лучше – со снотворным. Убойная смесь! Жалко, рано отключился. Слабенький стал! - Мой повелитель, - откуда-то раздался голос Эжен, - вы прекрасны. - Я знаю, - самодовольно ответил Валера, - к чему грубая лесть, моя кошечка? Поди сюда, что стоишь за дверью? Девушка чуть боязливо вошла, поглядывая то на Кипелова, то на бессознательное тело. - Что с ним? - дрожащим голосом спросила она. Кипелов не удостоил её ответа, поднявшись из кресла, он подошёл к всё той же бархатной шторе, закрывавшей окно, и сдёрнул её полностью. - Поднимайся, урод, не девчонке же его волочь, - он стукнул в стекло: квазикрипер тут же вскочил, роняя кудрявый парик. Через мгновенье тяжело дышащая тварь стояла рядом со своим властелином, переминаясь с лапы на лапу. - Засунь его в эту комнату, - Кипелов кивнул на опустевшее помещение за стеклом, - закрой и стой у двери. Очнётся - доложишь. Вздумаешь пасть раззявить на него - в печку сразу! Выполнять!