Близ огня

Минск. Ночь была невероятно тихой. Несмотря на распахнутые из-за неспадающей жары обе половинки деревянного окна, ожидаемого похолодания не наблюдалось. Воздух словно запекли в духовке при двухсот двадцати градусах - вряд ли как-нибудь еще можно было наглядно описать эту неподвижную горячую массу, которая с трудом проходила в легкие. Третий час Дарья боролась с бессонницей, которая в царящем аду казалась еще более мучительной. Чертыхнувшись, она потянулась за выключателем, а через несколько минут часы уведомили, что часовая стрелки миновала цифру два. Сцепив руки в замок позади, Даша села на кровати. Махровая простынь критично свесилась на пол из-за этих безуспешных попыток найти удобное положение. Объятья темноты отнюдь не казались такими уютными, как всегда. Настенные часы, доставшиеся еще от покойной прабабушки, в эту ночь непомерно раздражали своим беспрестанным скрипением. Нет, хватит! Забыв о тапочках (с очаровательными лошадками, подарком Макса, кстати говоря), Домрачева прошлепала на кухню. Плиточный пол приятно холодил босые ступни. Кухня всегда была излюбленной комнатой в доме и самым подходящим местом поразмышлять. Кроме того, обновить чашечку чая здесь проще всего. Причудливые фигуры, казалось, пробегали по столешнице, являясь на деле лишь отблесками фар запоздавших такси, развозящих заядлых любителей клубов на покой, в спальные районы. До чего же свободно чувствовало себя загнанное тело! Ничьи назойливые руки не тревожили Дарью непотребными прикосновениями этой июньской ночью. Однако, отчего-то безо всякого стеснения проглядывалось в этих жалобах трагичное послевкусие. Даша, осторожно опустив одну из рук, дотронулась до коленной чашечки и медленно, задевая ногтями холодную мягкую кожу, провела по внутренней стороне бедра, мышцы которого сию минуту податливо отозвались на прикосновение. Сцепив зубы, она что есть силенок пыталась совладать с собою, ведь не иначе как завтра, чего таить, этот навык рекомендуется использовать настоятельно. Перед нею в эффекте резкости возникла узкая улочка, где-то в самом сердце Тюрингии, оглушительно тихий лесной массив. Словно текст с нижним подчеркиванием, выделила Даша эту мысль, подхватила пальцами и поднесла к глазам увеличительное стекло. Давно, казалось бы, затянувшаясь ранка на виске призывно запульсировала при одном упоминании касавшихся ее рук. Нежных женских рук. Кто знает, чего еще касалась эта чуть шероховатая белая кожа? Напряженно разглаживая морщинку на щеке, Даша умоляюще просит эти ощущения оставить ее в покое; терапии довольно, ведь теперь совершенно ясно - она не посмеет пойти наперекор. Холменколлен. Десятки телекамер, назойливых журналистов, десятки однотипных вопросов, нацарапанных в истертых блокнотах, которые судьи масс медиа бережно прижимают к груди одной рукой, и в то же время, орудуя второй конечностью, ищут на них незамедлительные ответы. Разноцветные блики софитов прорезали громкую темноту тут и там, переливаясь, блестел в многообразии светомузыки хрусталь. Такой заветный хрусталь, наконец попавший в руки к молодой биатлонистке. Отгремела церемония вручения; неслучайная блаженная улыбка озаряла лица биатлонистов, которые уже давненько переминались с ноги на ногу, ясно давая понять, что официальная часть наскучила им до смерти. - Успехов и вдохновения, - чью-то копну светлых волос замечает краем глаза Дарья. - Тириль. Задорно улыбаясь, стройная невысокая девчушка образовывается перед нею. Постепенно ее большие голубые глаза с хитрым прищуром становятся серьезными. - У тебя дрожит голос, Тириль. - Кутерьма взрослого кубка мира поражает меня до глубины души. Сегодня вечером они планируют разнести это заведение в пух и прах. Я боюсь, - слегка тараторя, призналась та, то и дело оборачиваясь в страхе потерять из виду старших подруг по команде. - У меня есть предчувствие, что ты здесь надолго, - Даша попыталась приободрить новую знакомую. Она не могла припомнить ее до этого самого девятого этапа, однако огонек, горевший в глазах этой маленькой норвежки, почему-то внушал уверенность. Она выдержит. - Впе-ер-е-ед! - Тарьей Бе, стоявший в первом ряду, шустрее других рванул к двери, таща под мышкой хрустальный предмет, видимо, с этой секунды совсем переставший его волновать. Непонятным образом рука об руку с ним оказалась Света Слепцова, прыгающая на месте от возбуждения. "Светка!.." - ее мысль не успела обзавестись вразумительной концовкой. Дашино лицо словно обожгло в доменной печи, когда в общей толкотне на ее плечо легла чья-то рука и уверенно потянула за собой. Мужская рука. Малый глобус едва не вывалился из ослабевших пальцев. Уже не имело смысла искать глазами Надю, которая, вероятно, уже весело щебечет с таксистом на ломаном английском, согласовывая маршрут с двумя шведами. Медленно-медленно, как в немом кино, Даша исполнила команду "кругом" и, как по мановению крыла сказочной жар-птицы, напоролась на горячую сталь двух выразительных глаз. Воздух вокруг нее накалился. - Пойдем. Голос Уле звучал безаппеляционно. Откуда он, черт возьми, взялся? Тепло его руки в ее ладони ударило Дарье в голову. И внезапно стало абсолютно все равно, что подумает Кайса, недовольно прижимающая к груди добытый трофей, или скромная Экхольм, смущенно поправляющая белокурую прядь, отойдя на разумное расстояние от завывающей толпы, или упершая руки в бока Оля Зайцева, сверлящая Дашину спину неодобрительным взглядом. Абсолютно все равно, что, наконец, скажет Максим, если сейчас, в эту самую секунду противно скрипнет затвор одной из камер справа от нее, аль какой-нибудь любопытный проходимец запечатлеет небезынтересную сплетню. Ей хотелось пойти. Она поддалась. - Спирт? Отличное средство избавления от бактерий в горле. Я не пью, - Даша исступленно молчит, неловко путаясь в длинном платье. Целительная тишина пустого пресс-центра, где еще недавно гремели многочисленные официальные мероприятия, закрадывается в голову. Она казалась необычно правильной сейчас. - Уверена, твои коллеги по команде считают иначе, - Даша осмеливается поднять глаза на мгновение. Человеку, так беззастенчиво потребовавшего ее компании, с трудом можно было бы дать и тридцать пять: невысок, острые плечи были опущены вниз, но в худых руках - внушительное великолепие зрелого мужчины. Резко очерченный овал лица словно был только что снят с холста: в его чертах - ни капли симметрии, которая западала в души девушек всех поколений. Как завороженная, Даша следила, как вздымается и опускается в такт дыханию узкая грудь, как в ловких пальцах бутылка вычерчивает в воздухе забавные фигуры, как задумчиво смотрят сквозь мутный напиток глаза. Он определенно не тот, с кем обычно происходит легкая вечерняя посиделка, с кем завязывается непринужденная болтовня ни о чем. Он был и есть - далекая ослепительная звезда для многих сотен людей, свет путеводного маяка для нерешительных юниоров, для Дарьи же - огромная загадка первозданной природы, запечатанная в, что греха таить, весьма привлекательный флакон. Ситуация напоминала пустынное стрельбище - будто в разгар пьяной вечеринки ей дали в руки чужую винтовку и приказали поражать мишени в строгом порядке, озвученном один раз. Почему, позвольте спросить, ее сюда привели? В полномочия легенд это явно не входит. У Даши ощутимо похолодели ноги. - У меня на спине невзначай выросли крылья? - Уле нахмурился, приостанавливая бессмысленное вращение бутылки. Девушка поймала себя на мысли, что уже давно и тщательно изучает каждую клетку на его рубашке, ощупывает каждую глянцевую пуговицу. Наблюдение, заставившее ее поспешно и стыдливо одернуть себя. - Почему я здесь? - она резко выпрямилась, сверкнув глазами. - Почему бы не выбрать в компанию кого-то по.... - Даша изо всех сил пыталась подобрать слово. - Поближе? - насмешливые нотки легко угадывались в негромком голосе. Ни дать ни взять, это вызвало прилив раздражения. - Ты была ближе всех. Вот как. Даже интересно, какого черта этот норвежский герой делал неподалеку от лагеря под белорусским флагом. Кроме того, это... Это прозвучало двусмысленно. - Нужно было уведомить тебя, сегодня ты не пьешь, - Даша даже отпрянула от такой наглости. Совершенно ясно, что пора было прекращать эту забавную постановку с пьяным стрельбищем и двумя трезвыми главными героями. - Поверишь или нет, но я как раз собиралась не пить. В одиночестве, - язвительно процедила Даша. Это был не ее голос. Отнюдь не ее, вздохнула она про себя, но именно такой крутой вираж должен был выбросить ее из игры. Уле невозмутимо легким движением соскочил с импровизированного пьедестала почета. - Как пожелаешь, - повел плечом он, подходя ближе (Хотя бы капля сожаления! - разочарованно отметила Дарья, но запнулась). Бьорндален неожиданно наклонился прямо к уху биатлонистки, отчего кровь в ее сосудах в считанные мгновения превратилась в арктический лед и, стремительно совершив обратное превращение, понеслась на выручку к сердцу, стучавшему где-то в пищеводе. - *Juni. Österreich. Gewehr. Даша лихорадочно припоминала, где слышала раньше эти же самые слова, угадываемые сейчас лишь по одному звучанию гласных. Немецкий не стал ей роднее даже с приходом Клауса. Зиберт! Его ежегодное голосовое сообщение, возвещающее о первой тренировочной сессии. Девушка растерянно потерла лоб, прислушиваясь к мерному стуку шагов, что удалялись по коридору. Поскорей бы.