***
В бесконечной полосе из механизированных людей С215 шёл, не опуская головы. Его глаза, искрящиеся жизнью, выделялись среди толпы. Взглядом он скользил по однотонно белым стенам, яркому и такому недосягаемому потолку, многочисленным машинам, как и он. — Ох… Простите, —- рефлекторно произнёс С215, случайно столкнувшись с машиной плечом. Это произошло за пару мгновений. Произнести слово оказалось такой же обыденностью, как получать команды из Центра и отсылать отчёты. Голос С215 рассёк тишину и заглушил вечное щёлканье. Два механизма одновременно остановились. Глаза их встретились, и С215 увидел такой же ясный взгляд. Совсем как у человека. Постоянно двигающийся поток машин подхватывал их и заставлял двигаться. С215 развернулся и уверенно двинулся навстречу такому же сознательному механизму, как и он. На мгновение С215 подумал, что ему показалось, но, коснувшись механизированной руки, он почувствовал ответ. Едва заметное движение и изучающий взгляд. — Ты чувствуешь? — мысли, не поддаваясь никакому контролю, рвались наружу и облачались в слова. Механизм в ответ слабо кивнул, словно ещё сомневаясь. На груди его было высечено Г159. Он смотрел на руку С215, пристально разглядывал, а потом коснулся пальцами свободной руки, провёл вдоль. И на лице его появилось что-то, напоминающее улыбку.***
— При… вет, — хмурясь, произнёс Г159. В отличие от С215 он с трудом мог произнести и пару звуков. Но С215 не сдавался и с небывалыми упорством обучал Г159. Г159 гораздо легче давались прикосновения. Он любил подолгу что-то держать в ладонях, перебирая пальцами, в полной мере ощущая. Подолгу сидел рядом с С215, проводил ладонями по каждой части его тела и внимательно следил за реакцией. Ладони Г159 касались груди С215, спускались ниже, обхватывали талию, а С215 шумно выдыхал. Ему нравилось чувствовать чужие прикосновения на плечах, руках, груди, спине. Нравилось ощущать, как пальцы Г159 смыкаются на шее, слегка надавливая. Как они поднимаются выше, едва касаясь лица. С215 чувствовал совершенно новые чувства. Они терзали каждый механизм и едва не выводили его из строя. И с каждым днём он острее ощущал это, даже когда Г159 не касался его. С215 был уверен, что внутри них что-то сломалось, раз только они могли чувствовать. Но, вместе с тем, на грани сознания понимал, что именно так правильно. Правильно было всё: говорить, мечтать, думать, чувствовать, желать. И он хотел поделиться этим с другими. Научить каждого жить правильно. По-настоящему. И он пытался. Кричал, тряс эти куски металла, выводил их из строя. Но всё было зря. Их взгляды оставались потухшими, и звучало вечное «щёлк, щёлк, щёлк». С215 переполнял гнев. Он не мог понять, на что именно злится, но чувство это было неподвластно ему, как и собственные мысли. «Они — обычные куски металла». «Их нужно уничтожить!»***
С215 ещё многого не знал про мир. Не знал, что за пределами многоэтажек есть другой мир, наполненный цветущими растениями. Не знал, что за тусклым светом ламп скрывается ослепляющее солнце. Но он отчаянно верил в то, за что боролся. «За жизнь».***
Только Г159 мог освобождать С215 от всех тревожных мыслей лишь одним касанием. Он не произносил ни слова, но С215 понимал и без слов. Они чувствовали друг друга. Этим и отличались от мёртвого металла. Они сидели в тишине, но это была совершенно другая тишина. Не наполненная щёлканьем механизированных людей, она дарила покой. А прикосновения Г159 дарили любовь. Именно так назвал С215 чувство, что разрывало грудь. Г159 не знал этого слова, но ощущал то же самое.***
Но гнев оказался сильнее любви. И даже Г159 не мог помешать ему поглотить разум С215. Он медленно сходил с ума, становясь больше похожим на машину для уничтожения, нежели на сознательное существо.***
На семьдесят пятый день «поломки» механизмы под номерами Г159 и С215 были ликвидированы. И в Новом мире снова воцарилась тишина и «щёлк, щёлк, щёлк».