Их маленькие истории

      Сон Сайтамы был неспокойным. Он то и дело что-то бормотал себе под нос. Пару раз с громким стуком ударял рукой по полу, но, не замечая боли, продолжал спать дальше.       Генос ровными буквами, одна за другой, в подробностях описывал недавний бой. Противник, как всегда, был силён. Но, помимо невероятной силы, у него в запасе были хитрость и острый ум. Генос ни на секунду не сомневался в учителе, но цена за такую победу, как всегда, была высока.       На кону было здоровье Сайтамы. Как физическое, так и психологическое. Несмотря на то, насколько был силён учитель, он всё-таки оставался человеком, и киборг это понимал, как никто иной. Именно он принёс Сайтаму в их маленькую квартирку и именно он решил, что учитель не встретится ни с одним врагом, пока снова не будет в полном порядке.       Генос почувствовал копошение за спиной и, обернувшись, оглядел помятого, но уже бодрствующего учителя.       — Доброе утро, — уголки губ киборга слегка дрогнули, и на губах появилось некое подобие улыбки, когда он разглядывал сонного учителя.       — Доброе, — хрипло ответил Сайтама и тут же поморщился: на нижней губе был сильный порез.       Сайтама чувствовал боль в каждой мышце. Его руки и ноги ныли, а по всему телу налились кровью гематомы. Кажется, ныли даже кости. Он слегка облизнул треснувшую рану на губе и почувствовал горьковатый вкус антисептика.       — Учитель? — киборг оказался рядом. — Хотите пить?       Сайтама не ответил. Он вспоминал, как ученик нёс его до квартиры, аккуратно укладывал на футон, бережно обрабатывал одну за другой раны и собственноручно переодел в пижаму (правда, надел он только штаны). Эти воспоминания смутили учителя, он почувствовал, как щеки его горят.       — Вы хорошо себя чувствуете? — лицо Геноса оказалось совсем рядом. Он, если Сайтаме не показалось, с беспокойством вглядывался в учителя.       Своим поведением он напоминал этакую наседку или чересчур заботливую бабулю. Хотя для Сайтамы эти два понятия были синонимами. Но он бы солгал, если бы сказал, что такая забота была ему неприятной или же вызывала в нём отрицательные эмоции. Чувства его были прямо противоположными.       Сайтама не сразу заметил опеку ученика. Человеку, имеющему сотни знакомых и ни одного друга, это не сразу бросилось в глаза. Он никогда и не обратил бы внимания, если бы однажды кто-то на Геройской Ассоциации не прозвал киборга «курица-наседка», многозначительно смотря на Сайтаму. Генос не придал этому выпаду ни малейшего значения, а Сайтама задумался. А после пришёл к выводу, что так оно и было. И от осознания чужой заботы переносить боль от порезов и синяков становилось намного легче, чем от любого обезболивающего.       — Очень болит, — Сайтама выставил руки вперёд и посмотрел на киборга. Для полного сходства с обиженным ребёнком ему не хватало только слёз в глазах и выпяченной нижней губы.       Генос наклонился ближе. Их взгляды встретились. Будто бы киборг мог по глазам понять, что чувствует Сайтама. Ведь не мог же?       Металлические пальцы сомкнулись на локте. Касаясь тёплой кожи, металл согревался. Пальцы киборга скользили по предплечью. Сайтама ощутил, как по телу бегут мурашки, когда пореза на ладони коснулась капля раскалённого воска. Именно так почувствовал Сайтама губы Геноса.       — Мама всегда делала так в детстве, — киборг поцеловал ранку, а после подул на неё.       Для Сайтамы это было сродни пожару, охватившему его кожу. Пламя распространялось рана за раной, порез за порезом. Каждый кровоподтек на левой руке Сайтамы пылал от поцелуя. Каждое прикосновение губ ученика было, как прокол сотнями игл. Они вонзались в кожу и попадали прямо в мелкие капилляры, пуская по сосудам свой тягуче-одурманивающий яд.       Плечо Сайтамы вспыхнуло огнём. Затем шея. Губы киборга коснулись царапины на подбородке. И пламя неумолимо коснулось пореза на губе.       И каждая клеточка Сайтамы вспыхнула, словно спичка. Внутри него словно плавился свинец.       — Я… хочу есть, — всё так же хрипло произнёс Сайтама.       Голос учителя словно вывел киборга из автономного режима. Без промедления он поднялся и отправился на кухню, не проронив привычного «да, учитель».       Сайтама так и сидел на футоне, позабыв о ноющей боли, с горящими по всему телу синяками.