Wishing on a star (Pt. 1)

У Эммы в солнечном сплетении тьма бьётся, рвётся наружу, опускает на колени – падать больно, особенно в глазах дорогих людей. Тьма окутывает её всю, душит чёрными отростками, впитывается в кожу. Эмма отчаянно хочет сохранить в себе свет, но не уверена, осталось ли от этого света ещё что-то – тьма пропитала её насквозь, въелась равномерным слоем, что никакой хлоркой не вытравишь. Эмма пытается избавиться от тьмы бегущей по венам, режет линии, прямые и изящные в своей простоте, смотря, как чёрная кровь капает на пол – смотрит, как чёрные нити магии мгновенно сращивают бледную кожу обратно, не оставляя даже шрама. Эмму тьма проедает насквозь, словно кислота, и опускает на колени – падать всегда больно, даже когда ты уже давно валяешься на земле. *** У Гадриила спина болит, по ней кровь стекает – почти человеческая; крылья висят обугленными лохмотьями – падать больно, даже когда в глазах всех ты и так уже пал ниже некуда. Боль терзает всё его естество – тело и душу, благодати нещадно мало, её уже давно не хватает, чтобы исцелить его останки после постоянных пыток. Он выглядит целым благодаря внешности своего весселя, но сам он на куски изодран уже давно, и Гадриил радостно режет хрупкую человеческую кожу и подставляет лицо под яростные удары, чтобы соответствовать внешностью с содержанием. Во рту перманентно стоит стойкий привкус крови и тошноты – Гадриил почти чувствует себя человеком, как те, которых он поклялся оберегать, но уберечь не смог. Гадриил на куски изодран, но пыток, предоставленных ему на протяжении тысяч лет, ему мало – он не искупил свой грех, и не искупит, наверное, никогда; Гадриил пытает сам себя, отчаянно пытаясь найти что-то, что облегчит вину, крепко засевшую в его разуме, отчаянно пытаясь найти покой. Покой, хоть и относительный, приходит к нему в виде небольших бумажных прямоугольников с именами и Метатрона, обещающего отпущение. *** Она смотрит на него глазами – чистыми и невинными, как и её душа, похороненная под шестью метрами влажной тьмы. - Ты пришёл убить меня или заключить сделку? – спрашивает Тёмная и улыбается, немного безумно. – Потому что знай, сделок я не заключаю. На её белом платье расползаются высохшие чёрно-красные пятна крови, и Гадриил смотрит на имя «Эмма Свон», написанное на прямоугольнике насмешливо похожим цветом. Он, неожиданно, не знает ответа на её вопрос. В её глазах сияет отчаянная надежда на покой и искупление грехов, а тьма, от которой Эмма так отчаянно пытается избавиться, летит за ней по пятам обрывками, словно изодранные крылья. Эмма Свон – его отражение: падшая, сломанная и разбитая, заключённая в клетку из вины и обстоятельств. - Ты не хочешь меня убивать, - говорит она немного удивлённо и проводит ногтём по его щеке, оставляя за своим движением капельки крови, - потому что в твоей душе слишком много добра. Тёмная отворачивается резко и вскидывает руки в драматичном жесте, продолжая свой немного безумный монолог: - Но почему? – её голос приобретает истеричные нотки, и Гадриил понимает, что она уже давно сдалась, она надеется на смерть и на облегчение, которую это принесёт. – Я воплощение тьмы, разве это не будет абсолютным добром – избавить мир от меня? Она сдалась, точно также, как и он сам, и, глядя на неё сейчас, Гадриил понимает, что не может просто избавить её от страданий. Может, это не искупит его собственных грехов, но он должен вернуться к своей изначальной миссии: спасти, если не человечество, то, хотя бы, одного определённого человека. Защитить её, встать между ней и её демонами стеной, которой был предназначен быть. - Потому что, - отвечает Гадриил и хватает Эмму за руку, разворачивая к себе, - в твоей душе слишком много добра. На её коже шрамов нет, тьма об этом позаботилась, но давно забытое им ангельское прикосновение исцеляет душу ничуть не хуже, чем физические увечья.