Последняя игра Окделла

- Что случится сегодня… – восторженно произнес я, расхаживая по комнате, точнее стремительно, словно улитка, ковыляя от стола до кресла и обратно, попутно размахивая руками и особо глупо пуча от восторга глаза. Последнее, кстати, получалось настолько плохо, что увидев мои потуги развалившийся в кресле Честь презрительно чихнул и демонстративно повернулся ко мне спиной явно давая понять, что со мной ни только не разговаривают, но даже не слушают. Моя слушательница, ради которой я так старался изображать из себя восторженного идиота, грустно посмотрела на зверька, явно разделяя его позицию, но все же стойко промолчала и даже не сдвинулась со своего места, хотя на входную дверь все же посмотрела с интересом. - Сегодня! Что случится сегодня… Уже через два часа! – моему восторгу, просто не было предела и я не удержавшись, рванул к зрительнице, хватая подлокотники ее кресло и приближая свои полубезумные глаза к светло-карим блюдцам слушательницы. Последняя только тоненько вздохнула и согласно кивнула, явно смотря куда-то мимо меня. Ызырг же издал непонятный писк, с интонацией обреченного вздоха Хуана, который срывался с губ управляющего каждый раз, когда я делал очередную глупость. - Альдо Ракан наденет корону предков, представляешь?! – чуть ли не проорал я в лицо несчастной девушки, восторженно сверкая полубезумными глазами и зорко следя за поведением гостьи. Та, наконец, отреагировала на мои слова, удивленно охнув и слегка покраснев припудренными щеками, после чего все же отвела от меня свои глаза и потупила взор. Я не смог сдержать довольной улыбки, но быстро взял себя в руки, и вновь прикинулся восторженным фанатом, для убедительности добавляя во взгляд еще больше безумия, после чего схватился за тоненькие ручки слушательницы с излишней силой, от чего на белой коже через пару часов наверняка проступят некрасивые синяки. Девушка, в подтверждения моих слов, удивленно ойкнула, но рук из моих ладоней не выдернула, хотя по глазам было видно, что ей этого очень хочется. - И неважно, что сломленный болезнью и предательством Придда Эрнани отрекся не только за себя, но и за сына. Завещание считается законным, только если завещатель находится в здравом уме и его воля свободна. Эрнани обезумел и был вне себя от того, что содеял его маршал. Найденное письмо – письмо безумца! Понимаешь? - меня окончательно понесло из-за благодарной, а главное молчаливой публики. Я вновь начал носиться по комнате, умудряясь с каждой фразой орать все громче и безумнее, а под конец своего вдохновленного монолога даже залез на стол и раскинул руки к потолку. Честь на это лишь удивленно приподнял ухо и напоказ зевнул. - Понимаешь?! – рявкнул я, не дождавшись аплодисментов от довольной публики, ну или хотя бы заинтересованности от услышанного. По моим подсчетам гостья у меня была неспроста и подобный концерт не должна была пропустить мимо ушей, но все же пропускала от чего пришлось гаркнуть еще сильней: - Понимаешь, нет?! Малыш от моего крика подскочил с ужасом в голосе и на морде. Мэллит же активно закивала, тайком растирая пострадавшие пальцы, и даже не вслушиваясь в мою болтовню, что наводило на неутешительную мысль о так не вовремя проснувшейся у меня паранойи. Последняя новость была крайне печальна и потому я собирался отвергать ее до победного конца, ну или пока она не станет очевидной. Девушка же была привычно тиха, крайне задумчива и глубоко несчастна. Правда ее несчастье выражалось в тоненьких еле слышных вздохах и в столь же еле заметной грусти в глазах, большего себе рыжая красавица не позволяла. Я устало вздохнул, понимая, что мой потрясающий спектакль прошел впустую и мой единственный зритель не услышал ничего кроме имени Блистательного… чтобы его четырежды по четыре раза приподняло, и об мощеную дорогу прихлопнуло. - Милая, помоги, пожалуйста, спуститься, – смущенно произнес я, через пару минут, поняв, что в припадке вдохновения оставил свою трость у кресла девушки и что сам спуститься не смогу, даже если встану на четвереньки и попытаюсь скатиться с бока стола как маленький ребенок с кровати. Гогани послушно поднялась и, прихватив трость, подошла ко мне, на ходу оправляя непривычное платье. - Возьми, Блистательный, – прошептала она, протягивая мне трость и непривычно поднимая на меня глаза. А ведь у Мэллит очень красивые глаза, большие – светло-светло карие в обрамлении пушистых ресниц на порядок темнее рыжих волос. Да и волосы не просто рыжие, а с каким-то глубоким и красивым отливом, очень похожим на цвет вишни. Они были убраны в высокую прическу по последней моде и совершенно чудно контрастировали с белоснежной кожей и тонкой шеей. Впрочем, и красное платье с золотыми узорами на ней смотрелось более чем хорошо. Ее не портили даже вышитые вепри по подолу платья. - Ты прекрасна, – произнес я и удивленно открыл рот от собственной фразы. Честь же согласно со мной упал с кресла некрасивой кучкой шерсти, впрочем, это не помешало ему изумленно выпучить на меня глаза. - Блистательный? – не поняла девушка, хлопая своими кукольными глазками и слегка удивленно смотря на меня. И тут, впервые за многие годы своей жизни мне стало стыдно. Стыдно до скрежета зубами и отведенных глаз. Мне было очень стыдно перед тоненькой девочкой, над которой поиздевалась судьба в лице Матильды и подсунула меня в качестве мужа, а ведь она все еще нежно и трепетно влюблена в Альдо. Она все еще верит в его непорочность и превосходство. Она не верит в глупость своего идеала, не понимает и не хочет понимать, что он ведет всех нас в бездну откуда не смогут подняться даже самые стойкие. Она влюбленная девочка, лишившая себя всего, включая семью и привычного образа жизни ради просто возможности быть рядом с мужчиной которому до нее дела нет… И с чего я решил, что Альдо мне ее специально подсунул, что бы следить за мной? Ракан воспринимал ее как глупую передвигающуюся часть декора и не больше. Может Вдовствующая Принцесса действительно переживала за ее репутации, а не шла на поводу у своего внука? - Мэллит, - произнес я, умудрившись спрыгнуть со стола и вновь хватая ее за руки, только на этот раз очень бережно и нежно. – Прости меня. На этой фразе у ызарга не только выпучились глаза, но и совершенно по-человечески отвисла челюсть. - Прости, что все так получилось… Прости, что я не он. От последней фразы девушка вздрогнула и отвела глаза, которые моментально наполнились слезами. Я прикусил себе язык, за собственную глупость и посмотрел на мохнатого приятеля, в надежде на помощь, вроде как дамам нравятся пушистые и милые зверьки. Тот как раз поднял челюсть с ковра и посмотрел на меня укоризненным взглядом, которым он обычно награждал меня за поедание его сыра, и отрицательно покачал головой. Гоганни почему-то входила в то число людей, которых Честь на дух не переносил. Я посмотрел на него с укором, но это и не помогло и мне пришлось все исправлять самостоятельно: - Я сделаю тебя самой счастливой. Я обещаю тебе, - произнес я, бережно подхватив ее подбородок пальцами и повернув личико к себе. – Я исполню любой твой каприз, обещаю. Ты мне веришь? Малыш от этой фразы повернул голову на бок и брезгливо дернул хвостом. - Блистательному не нужно так говорить недостойной… - начала девушка, но я ее прервал, бережно касаясь ее губ своими. Мэллит охнула и распахнула свои глаза, непонимающе и даже недоверчиво смотря на меня, но я все же не отстранился, а провел по ее пухлым губам своим языком, после чего прихватил ее нижнюю губу своими. Гогани от моих действий вздрогнула и словно сломалась изнутри или может все же отпустила свою боль. Ее руки стали чуточку теплей, глаза прикрыли чудесно трепещущие реснички, и вся она стала будто нежней и податливей. Зверь вновь выпучил глаза и стремительно слинял из поля моего зрения, а через пару секунд я отчетливо услышал звук с которым он избавлялся от излишков съеденного. Смутившись и невольно передернув плечами, я отстранился жутко краснея, после чего пролепетал: - Помнишь, ты когда-то надела на мое запястье браслет? Он все еще у меня. Я ни разу его не снимал с того случая. Посмотри. Мэллит неспешно, словно в трансе, открыла глаза, неторопливо сдвинула рукав колета и рубашки к локтю и действительно увидела брачный браслет, который она надела на меня еще в Агарисе. В эту минуту как раз вернулся Честь, он брезгливо подергал на нашу парочку лапами и совершенно не грациозно забрался на кресло. - Это был знак свыше, – произнес я, сам не веря в ту чушь что несу. Ызырг в нее тоже не верил и поэтому пискляво передразнить интонацию с которой я произнес последнюю фразу. Я украдкой показал ему кулак, малыш на угрозу лишь фыркнул и как-то нервно начал обмахиваться хвостом, что-то бурча себе под нос. - Брачный браслет на моем запястье от тебя, он предвещал наше совместное будущее… - продолжил я, понимая что девушка внимает каждому моему слову и даже не замечает что творит пушистых нахал. - Наше счастливое будущее, ведь ты надела его тогда для моего блага, и это благо не покинуло меня до сих пор. Ты моя персональная удача, мое счастье и я клянусь старыми и новыми Богами, что я сделаю тебя счастливой. - Правда? – еле слышно произнесла девушка, смотря мне в глаза. Зверек же манерно закатил глаза, слегка запрокидывая голову назад. - Самой счастливой. Я обещаю тебе… Я клянусь т… - договорить я не успел, гогани сделала то же что и я пару минут назад. Она бережно дотронулась своими губами до моих. Честь вновь издал те звуки, а потом и вовсе завалился на спину прикидываясь мертвым, а на последок этот мерзавец подрыгал задней лапой и распушил хвост. - Дочь моего отца верит Блистательному, - произнесла она и помедлив дотронулась до браслета обеими руками. – Можно Недостойная вновь его наденет следующим вечером... на церемонии? Ызырг впервые за вечер проявил интерес к происходящему и резко перестал изображать из себя мертвеца. Он подскочил со своего места и испуганно вытаращил на меня глаза, всем своим видом показывая, что он против. Всеми четырьмя лапами против и может даже хвостом. - Тебе можно все, – улыбнулся я, сам холодея от страха. Малыш испуганно отшатнулся и вжался в спинку кресла, непроизвольно начиная скулить, но когда браслет щелкнул застежкой и словно живой стег с моего запястье, на коже не оказалось и следа от клейма. Девушка довольно улыбнулась и, я ответил тем же, растирая след от браслета и до конца не веря, что той червеподобной метки больше нет. И тут случилось странное, зверь вдруг взвыл чуть ли не басом, подскочил на кресле и словно кошка зашипел, смотря куда-то мне за спину, при этом он опасно оскалил клыки, с которых моментально начал капать яд. - Честь? – не понял я, непроизвольно прижимаясь к девушке, свято уверенный, что вдвоем не так страшно. Мэллит со мной была согласна и поэтому она спрятала свое лицо у меня на груди. Малыш тем временем слетел с кресла и вмиг забрался мне на плечо, продолжая шипеть куда-то за спину, я даже не удержался и оглянулся, но вполне логично ничего странного не заметил. Гогани что-то пискнула на своем и вжалась в меня всем телом. - Честь, хватит, ты пугаешь Мэллит! – рявкнул я, но ызырг меня проигнорировал, продолжая скалиться в пустоту и втыкать в меня свои когти, явно готовясь нападать. - Честь! - Монсеньор, – Джереми появился как нельзя кстати, своим голосярой разбивая накатывающею на меня панику и возвращая в реальность, – кони оседланы, эскорт готов. - Хорошо, - произнес я, скидывая зверька с плеча и отстраняя от себя девушку. – Нам пора, моя дорогая. Время поджимает… И это хорошо, совсем скоро ты станешь моей женой. Гогани моментально забыла о случившемся, смущенно краснея и отводя глаза, но рук не расцепляя. Я на это лишь довольно улыбнулся, вполне логично предположив, что теперь девушка трижды подумает прежде чем пойти на поводу у своей не состоявшейся любви. Ведь не зря говорят что синица в руке лучше парящего в небе журавля. Особенно если синица обещает счастья и любовь, а журавль в упор не замечает. Будем надеяться, что юная гогани слышала эту поговорку. *** «Убийца!» - вопль старухи потерявший вместе с сыном и рассудок стоял в ушах перекрикивая галдящую толпу, которая за каким-то лядом прославляла моих предков. Крик боли и отчаянья бился в голове даже тогда, когда толпа осталась далеко позади, даже тогда когда я въехал в Ноху под громогласную музыку. Убийца. Я ведь и правда убийца. Я не убивал сына той старухи ни клинком, ни словом, но я мог убить его молчанием. Я уже стольких убил в этом городе своим молчанием. Я убивал молча и спокойно просто наблюдая со стороны за тем что творит Альдо и та толпа зверья, что он зовет своими вассалами. Я убийца. Да. Я убивал не только горожан, молчаливо играя в свою игру, я убивал и близких, шаг за шагом подталкивая их к пропасти имя которой «долг». И ведь девочки подошли к этой пропасти вплотную. Боже, я заставил свою сестру обручиться с тем кто ей безразличен! Да. И даже хрупкую Мэллит, что согласно традициям была в моей свите, я тоже убивал и убиваю, обманывая и манипулируя ее чувствами… Да. Кровь скольких на моих руках? Сколько жизней я забрал по требованию камней? По прихоти Чести? А сколько я еще заберу? Сколько? Столько сколько потребуется. - Убийца, - повторил я одними губами, от бессилья прикрывая глаза и стараясь не слушать чужой шепот в своей голове – Убийца… У-бий-ца. Повелитель. – не соглашались со мной голоса и впервые за всю жизнь в голосах камней не было твердости. Они шептали ласково и еле слышно, словно нашептывали о любви и они просили. Просили и умоляли. И в который раз я пошел у них на поводу. - Мой король, - произнес я, нарушая порядок запланированных на сегодня церемоний и старые-новые традиции. – Я прошу оказать мне честь и позволить мне жениться на Мэлании сейчас и здесь, дабы Вы лично осветили наш союз своим благословением. Альдо на секунду замер, а потом словно нехотя кивнул. Я улыбнулся и повернулся к своей свите протягивая руку к изумленно замершей девушке, но Мэллит быстро пришла в себя и подошла ко мне крепко сжимая мою руку своей ручкой. Она даже не посмотрела на свою блистательную любовь, а я не мог посмотреть в ее радостные глаза. Убийца. - Идите сюда, дети мои, – произнес Левий без особого восторга. Я послушно повел свою невесту к алтарю, стараясь не так сильно хромать, потому что на эту чертову церемонию трость мне брать запретили, а после легко опустился на колени, все так же продолжая сжимать тонкие пальчики счастливо улыбающейся гогани. Камни довольно и даже восторженно зашумели. *** Айнсмеллера было жалко. Бывший цивильный комендант действительно не понимал, почему его обвинили во всех грехах и до последнего пытался достучаться до венценосной особы, но тот был глух. Альдо лишь скорбно опустил свою голову в конце своей речи о несправедливости этого мира и своей пушистости, словно действительно ему только что открыли глаза на происходящее в столице. Я же старался не задумываться о триумфе, что плескался в глазах нового короля. Одним ударом и себя обелил и меня на короткий поводок посадил. Что тут скажешь, кроме «браво»? Теперь уж мне вряд ли удастся получить разрешение на отъезд из-за брака с Мэллит, а уезжать надо, причем делать это стоило еще вчера. Все же Айри была права, мне нужно было уехать вместе с ней, надави я тогда на Робера или на Матильду, и Альдо сдался, отпустил бы, но не теперь. Север был мятежным при Олларах, таким он видимо будет и при недо-Ракане. Эх, знать бы еще сколько он таким будет по подсчетам Блистательного и кому он его потом подарить попытается, чтобы все это предупредить и красивый кукиш свернуть. Но видно не судьба, придется по старинке решать все на ходу. Мэллит вновь дотронулась до моей руки и я невольно улыбнулся смотря на девушку. Та улыбнулась в ответ и сжала мою руку более уверенно чем до этого, она не понимала причин, по которым я хмурюсь, но очень хотела это исправить. Смешная и наивная девочка.