Ньютоновское яблоко

Зачем мне, человеку с прекрасным гуманитарным образованием, физика? Вот скажите, а. Но нет же, сейчас меня тащат за шкирку в кабинет под номером 44. Я где-то читала, что «4» — это число смерти. Смекаете, да? Именно в тот момент, когда я впервые зашла в кабинет — похоронила всю свою предыдущую жизнь. Абсолютно все. Но тогда я слабо это понимала. Простой кабинет. Все те же лица. Все та же ненависть к педагогам. Наташенька тащила меня по узкому коридору и все причитала, и причитала. Не люблю ворчащих женщин. Не люблю женщин вообще. Да чего ж я такая злая-то сегодня? Наверное, все потому что долго избегать физику и новую физичку у меня не получилось. Классная словно поджидала меня у школьных ворот, как Кутузов Наполеона. — Вот, представляю вам самую яркую прогульщицу в нашей школе, — я не осознаю, каким образом отказываюсь в кабинете. На меня смотрит несколько пар удивленных глаз. Новая учительница занята составлением электрической схемы, осторожно пальчиками подсоединяя вольтметр, и не обращает на меня внимания. Мне кажется, или она улыбнулась? Все это превращается в очень интересную игру. Не на жизнь. В нос ударяет терпкий запах духов. — Да отпустите вы меня уже, — вырываю капюшон из цепкой хватки и резко ударяюсь ногой об учительский стол. Сука, как больно! — Почему мне знаком этот голос? — физичка опускает очки на переносицу и смотрит на меня. Чёрт. Куда бежать? Ее глаза такие потрясно-зелёные. Ее взгляд совсем не похож на тот при первой встрече. — О, — она улыбается, — мне кажется, или мы где-то виделись? — Вам кажется, — смотрю на неё сверху вниз, как тогда. Вот сейчас-то она меня быстренько вспомнит. — Спасибо, Наталья Алексеевна, что привели девушку на урок. Вы не против, если я сама разберусь с ней? — учительница по-прежнему улыбается и поглаживает по руке мою классную. Какое наигранное дружелюбие! Да по вам театр плачет, браво! Вот только… Неужели это вижу только я? Наташенька облегченно кивает и уходит, одарив меня взглядом а-ля «Оставляю тебя зверю гораздо хуже себя». Но мне не страшно, а скорее интересно. Обычно, люди мало вызывают во мне интереса в связи с однообразностью мыслей, но почему-то новая учительница казалась мне совсем другой. В принципе, это все из-за того, что она просто новый человек в моем окружении — ничего большего. Она сидит за своим столом и смотрит на меня с хитрой улыбкой. Да такой хитрой, что меня передергивает. — Неужели вас на второй год оставили? Или вы решили побыть «вечным студентом», как в средневековье? — она подпирает подбородок рукой и водит пальцем по экранчику амперметра. — Вас током не ударит? — отодвигаю проводок и закручиваю его с другой стороны. — Если бы ты чаще посещала уроки физики, то знала бы, что в электрическом круге нет такого сильного напряжения, чтобы меня ударить, — язвит женщина и, обхватив теплой рукой мою руку, убирает её со схемы. — А где же такое напряжение появилось, что вас ударило? — показываю пальцем на её щеку и понимаю, что ляпнула лишнего. — О, я люблю тему напряжения, честно вам говорю. Но физика — это явно не мое, — мы продолжаем легкую словесную перепалку даже, черт возьми, не представившись друг другу. Чувствую, как на нас смотрят ученики и офигевают с моих манер. — А что же твое? Тебе в одиннадцатом классе об аттестате следует думать, а не о мальчиках и гулянках до утра, — она кусает нижнюю губу и опускает глаза. — Во-первых, это не вам явно решать, а во-вторых, кто вам сказал, что я думаю о мальчиках? Новосельцева, остановись! Что ты несешь?! Женщина опускает очки и указывает пальцем на парту. — Займите положенное место. — Как скажете, — киваю и усаживаюсь за первую парту, чтобы лучше видеть новую учительницу. Как же её зовут? Я ведь даже не знаю, как к ней обратиться. А, собственно говоря, зачем мне к ней обращаться? Хоть посплю на её кружке. Засыпать, слушая законы о электромагнитной индукции и напряжении — самый сок. Предыдущая учительница имела хорошее качество — рассказывать так материал, что уже при первом её слове мы сидели зевали. Но новенькая оказалась не промах. Хотя бы потому что из-за её голоса я даже глаз сомкнуть не смогла. Притворившись спящей за первой партой, я услышала: — Как её зовут? — видимо, спрашивали обо мне. — Оля. Оля Новосельцева! — О-о-о-о, — и слышу смех со стороны. Блин, у меня мурашки. Я боюсь эту женщину, она какая-то очень странная. И совсем не такая, как была при первой встрече. Вот сейчас она понемногу начинает меня раздражать. — Оля. Оля Новосельцева, — женщина смеется и подходит ко мне, — возьмешь задание домой. Интересно, как ты знаешь практическую физику? — Ну не люблю я физику вашу, Е… — Елена Николаевна, — она дополняет меня. — Да, но я другое слово хотела сказать. — Когда захочешь сказать что-то плохое или неприличное — говори «Елена Николаевна», — женщина еще громче смеется, покусывая дужку очков. Если бы я могла передать, насколько противно и одновременно прекрасно она смеется. — Получается, мне нужно будет постоянно повторять ваше имя? Потому что обычно я ничего хорошего никогда не говорю, — я открываю тетрадку и переписываю некоторые формулы с доски. Такое ощущение, что мы одни в кабинете. — Я думаю, «Елена Николаевна» гораздо приятнее звучит, чем любое другое ругательство. А так ты быстрее имя мое запомнишь. — Извините, я не люблю запоминать имена. — Меня, знаешь ли, мало волнует, что ты любишь, а что — нет. Мое имя ты запомнишь надолго, уверяю тебя. И физику будешь знать назубок, — она улыбается и бросает в меня со стола муляж яблока, — сделаю из вас новых Ньютонов. Какая амбициозная эта Елена Николаевна! Стоп, я что, запомнила её имя? Уже ненавижу её!

Иной тебя увидел – застрелился, Его товарищ вышел из окна. Ещё один проснулся в психбольнице, Твердя: "Её глаза, её глаза!" Глаза. В них и разгадка всей проблемы. Они невольная причина всяких бед. Твой взгляд пускать смертельный яд по венам Привык, давать в загробный мир билет.