Сделка

Если бы сию секунду вселенная выкинула фокус и превратила Брауна в предмет, то этим предметом были бы весы.Никогда еще Мэтью не приходилось так усердно думать над принятием какого-либо решения.       Природная собранность и аккуратность уберегали его от перспективы оказать на месте пациента психиатрической лечебницы даже в юношестве, когда каждая потертая жизнью проститутка, каждый пьяный паренек, поздно идущий домой с вечеринки, рассматривались, как возможность. Испепеляющая рациональное сознание возможность насладиться тем необъяснимым чувством, которое знакомо всем психопатам, хоть раз лишившим кого-то жизни.       Браун успешно контролировал себя на протяжении многих лет, но сейчас, глядя на этого зверька, загнанного в клетку не столько тюремную, сколько в собственном сознании, буквально грезил, чтобы своими руками разжать умело выставленный другим охотником капкан, забрать раненного домой, выходить, после чего добить. Но для начала, животное, каких Мэт привык больше убивать, чем выхаживать, стоило привести в состояние, в котором оно будет действительно интересно.       Если Лектер считал людей занимательными только под фильтром их страданий, то Браун был проще и, в то же время, сложнее. Его привлекало состояние «быть самим собой», которое он никогда не мог себе позволить в полной мере и не умел видеть в социальном окружении, в виду лицемерности оного и собственной эмоционально-слепой натуре. Будь Грэм обычной человеческой шавкой – справиться было бы не так уж и трудно. Однако с этим зверьком прежде поработал другой хозяин, что усложняло эксперимент под названием «Уилл, собери себя сам, а я полюбуюсь» Хочешь сделать человеку хорошо – сделай плохо, а потом верни все, как было.Плохо Уиллу уже сделали. Оставалось второе.       Кряхтение ключа в замке, недовольный взвизг несмазанной двери-решетки. Заходить в клетку запрещалось, но Чилтон их видеть не мог, а потому Браун шагнул внутрь, мягко опуская ладони на плечи профайлера, с каким-то болезненным удовольствием предвкушая то, как нервно дрогнут мышцы под больничной робой.       Сдерживая щекотку в сознании, шепчущую, что, в общем-то, с Грэмом можно не церемониться, смотритель уверенно, но не резко развернул заключенного лицом к себе, отступая чуть назад и перехватывая ладонями его кисти. На лице Брауна мелькнула кривая хищная улыбка, возникшая от мысли, что стоит резко сжать эти пальцы, и он услышит хруст ломающихся костей, который для ценителя звучит так же сладко, как для обитателя здешних мест фраза: «Все обвинения сняты».       Щелчок, шелест наручников, и Мэтью, обычно не особенно сильный в сопереживании, буквально на себе чувствует чужое облегчение, ощущение кратковременной свободы. Сделав еще несколько шагов назад, Браун обвел профайлера оценивающим взглядом, словно осматривая только законченную картину. - Так должно быть веселее, - из интонаций прибраны привычные язвительность и насмешливость, заменяясь вполне натуральной заботой. Еще несколько шагов и чуть разведенные в сторону руки. Жест, открывающий перед Уиллом свободное пространство, которого тот, в последнее время, был жестоко лишен.       - Ах да, ты говорил в статье, что люди меня не понимают, - почти нараспев известил Мэтью, прислоняясь спиной к стене и погружая руки в карманы. – Это одна из ваших профайлерских штучек, заставляющая довериться и говорящая: «Ты не такой как все»? Тихо рассмеявшись, Браун толкнулся спиной от стены и стал привычно мерить периметр зала медленными шагами, продолжая говорить. - Дело в том, мистер Грэм, что не все ваши психопаты тупые эгоцентрики, любящие управлять личными кукольными труппами.       Театральная метафора скользнула в речи не случайно. Браун не учился на психолога, но время, проведенное рядом с камерой профайлера, пока тот метался в гуще своих кошмаров, стало экспресс курсом. Имя неумелого режиссера, чей спектакль вышел из под контроля, обрекая куклу, играющую одну из главных ролей, на заключение тут, хрипло срывалось с сухих обкусанных губ Грэма столько раз, что Мэтью хотел блевать каждой буквой этого имени.       Смотритель описал очередной круг, бесшумно останавливаясь за спиной Уилла, а, спустя секунду, вновь развернул его к себе лицом. - Я действительно не такой. Фраза не была надменно брошена, не вкрадывалась в чужое сознание проникновенным шепотом. Это были легкие слова, сквозящие не показной открытостью. Браун не знал основ психоанализа. Он не учился на психолога. Мэтью просто понимал, что когда искренне открываешься ты – открываются тебе.